20 декабря – День работника органов безопасности Российской Федерации

     Командир бригады охраны дворца Амина майор Джандад хорошо говорил по-русски. Он и командир третьего батальона. Оба в свое время учились в Рязанском училище ВДВ. На следующий день после того, как 154-й отряд («мусульманский батальон») по просьбе диктатора был передислоцирован в район Тадж-Бека, к афганцам пришли советские гости - полковник В.В. Колесник и другие. Я был хорошо знаком с Василием Васильевичем, мы поддерживали отношения до его смерти, и его рассказ я воспроизведу по своим записям.
     «Обосновавшись на новом месте, на следующий день мы отправились к майору Джандаду, чтобы составить с афганцами план совместной охраны дворца и заодно, если удастся, завязать личные контакты. В посольстве нам дали дельный совет: мужики, организуйте застолье, «дружескую вечеринку» по случаю своего прибытия на место.
     Мы так и поступили: накрыли шикарный стол, под который нам в посольстве выдали водку «Посольскую», коньяк, русскую икру, шашлык и консервы. За это специальное мероприятие отвечали наши узбеки - они, как известно, признанные мастера этого дела.
     Чтобы не было тесно, развернули большую армейскую палатку. Водку перелили в заварные чайники. Исламский обычай не позволяет ее открыто подавать, но когда мусульмане «не знают», что им наливают, - они пьют без особого стеснения. Расставили столы, накрыли все - и пригласили командование бригады охраны Амина.
     Для афганцев я был начальником штаба батальона «майором Колесовым». Моего помощника Олега Швеца им представили «начальником разведки», а «комитетчиков» - генерала Юрия Ивановича Дроздова и Эвальда Козлова, которые курировали отряды спецназа «Гром» и «Зенит», - тоже залегендировали под офицеров «мусбата».
     Гостей пришло человек пятнадцать или около того. Разлили по первой, смотрим - пьют. Хорошо, дело пошло. Поднимали тосты за боевое братство, советско-афганскую дружбу и всякое такое. А под русскую водочку и душевная беседа спорится. Тем более, если солдаты, как мы условились заранее, иногда наливали нам воду вместо водки.
     И тут в какой-то момент афганский замполит Рузи, который, видать, с непривычки не рассчитал своих сил и хорошенько набрался, в приступе хмельной откровенности начал рассказывать... как они с начальником связи и Джандадом задушили Тараки. Это была очень ценная и важная информация.
     Джандад, надо отдать ему должное, мгновенно оценил ситуацию. Извинившись перед нами за Рузи, который «выпил лишнего и сам не знает, что говорит», он рывком поднял своего замполита и буквально выволок его из палатки. Мы, конечно, и виду не подали, что нас эта история хоть как-то заинтересовала, но уже на следующее утро в Москву полетела шифровка с описанием происшедшего во время застолья».
     Так контакт был установлен.
     На следующий день советники при личной охране Амина из числа сотрудников «девятки» провели нескольких «зенитовцев» во дворец, где те, насколько это было возможно, чтобы не привлекать к себе внимания, осмотрели помещения, лестницы и коридоры. На основе проведенной визуальной разведки Ю.И. Дроздов составил поэтажный план дворца.
     Рельеф местности по форме напоминал бутылку, горловину которой закрывала высота с дворцом. На одном из совещаний Юрий Иванович, он же генерал Лебедев, опровергая пессимистический взгляд на исход предстоявшей операции, сказал:
     - Почему невозможно? Надо войти в бутылку и все начать оттуда.
     При свергнутом в 1978 году президенте Афганистана Дауде во дворце Тадж-Бек размещался штаб Центрального армейского командования. Здание, возвышавшееся на поросшем деревьями и кустарником большом холме, было выстроено в классическом английском стиле - с колоннадой вдоль фронтона, полукрытыми террасами с обоих концов строения, остроконечной крышей. Отсюда открывался широкий обзор на окружавшие дворец заснеженные горы. Всем своим видом и положением дворец символизировал власть над горной страной.
     Система охраны «Большого Бека», состоявшая из трех поясов защиты, была тщательно спланирована - не без помощи советских специалистов. Непосредственно внутри дворца несла службу личная гвардия, подобранная по родоплеменному принципу. Белые околыши на фуражках, белые манжеты, такого же цвета ремни и кобуры... Жили гвардейцы в непосредственной близости от Тадж-Бека - в глинобитном строении рядом с домом, где находился штаб бригады охраны общей численностью до двух с половиной тысяч человек. Командир - главный порученец Амина майор Джандад, организатор убийства Тараки.
     Семь постов составляли вторую линию охраны резиденции Амина. На каждом дежурили четверо часовых, вооруженные ручным пулеметом, гранатометом и автоматами. Смена производилась каждые два часа.
     Внешнее третье кольцо охраны составляли места дислокации трех мотострелковых и одного танкового батальонов, пулеметной и минометной рот, автомобильного взвода и хозчасти. Плюс к этому зенитный полк, оснащенный двенадцатью 100-мм пушками и шестнадцатью спаренными пулеметами (ЗПУ-2), строительный полк - около тысячи человек со стрелковым оружием.
     На одной из господствующих высот зарылись в землю три танка Т-54 - прямой наводкой они могли простреливать из пушек и крупнокалиберных пулеметов прилегающее ко дворцу пространство.
     В довершение всего ко дворцу можно было подобраться только по единственной дороге, закрученной серпантином и настолько узкой, что на ней едва умещались две машины. Склоны были заминированы. Здесь, в Тадж-Беке, «любимый ученик» теперь проводил большую часть своего времени. Было ясно: речь должна идти именно о силовом захвате дворца. Соответствующее решение было принято в Москве к вечеру 18 декабря 1979 года. С этого момента отсчет «часа X» пошел буквально по минутам.
     Руководство КГБ решило направить в Кабул большую часть наших сотрудников. Согласно разработанному плану, сравнительно небольшой штурмовой группе, в составе которой были 22 сотрудника Группы «А» и 25 офицеров Курсов усовершенствования офицерского состава - КУОСа (для конспирации называвшиеся соответственно «Гром» и «Зенит»), при поддержке роты советских десантников численностью 88 «штыков» предстояло «стремительным броском» преодолеть эшелонированную оборону и подавить превосходящие в несколько раз по численности силы противника.
     На момент описываемых событий я находился в госпитале со страшным приступом радикулита. Со мной по телефону связался А.Д. Бесчастнов. Он сказал:
     - Для выполнения важного задания комплектуется группа из тридцати человек, старшим назначается Романов (М.М. Романов и Р.П. Ивон были моими заместителями). Есть возражения по поводу его кандидатуры?..
     Конечно, я не возражал.
     Так вот получилось, что по не зависящим от меня причинам события в Кабуле прошли за стенами госпитальной палаты. Но в силу их исключительности не могу, точнее, не имею права обойти их молчанием. Со временем именно штурм Тадж-Бека сделал Группу «А» той легендарной «Альфой», о которой знает теперь весь мир. Поэтому дальнейшее повествование мыслю только на основе воспоминаний наших сотрудников.
     Утром 21 декабря заместителю начальника отделения капитану В.Ф. Карпухину позвонил А.Д. Бесчастнов и объявил срочный сбор для всей группы.
     С.Г. Коломеец: «Нашим венцом была операция по штурму дворца Амина. Много говорили о ней, много писали... Каждый видел это событие со своей узкой точки или места, где он находился. Достоверность всех сведений каждый в отдельности не может подтвердить. Это мозаика, которая собирается из кусочков».
     М.М. Романов: «Мне предложили на мое усмотрение сформировать группу, которая гарантированно смогла бы выполнить любую задачу. Сказали об этом утром 21 декабря, и в течение дня такая группа была сформирована».
     В.П. Емышев: «После отправки в Афганистан первой группы Валентина Шергина в подразделении ощущалась какая-то напряженность, и многие считали, что этим дело не кончится, но конкретно никому ничего не было известно.
     Утром 22 декабря мне позвонил домой Роберт Петрович Ивон и, обращаясь как к секретарю партийной организации, сказал, что поступил приказ сформировать группу в составе тридцати человек, чтобы завтра вылететь в Афганистан. Конкретная задача будет поставлена на месте. Старшим едет Романов, а сам Ивон остается в подразделении, так как командир - Зайцев Геннадий Николаевич в то время находился на излечении в госпитале. Быстро собрав «тревожный» чемодан, я поехал в расположение группы.
     По прибытии на базу увидел, что часть людей уже собралась. Мы согласовали весь список сотрудников, включенных в группу, утвердили его у начальника 7-го Управления. Подготовка к вылету заняла всю ночь. Геннадий Егорович Зудин, наш главный технарь, отвечавший за оружие, составил соответствующие списки, а Карпухин привез на всех униформу из пограничного училища. Проверили оружие, подогнали форму и снаряжение».
     В.Ф. Карпухин:«Поскольку я в тот день был на боевом дежурстве, то именно мне было поручено отправиться на склад в пограничное училище и получить там тропическую форму без знаков различия песочного цвета. Прикинул: скорее всего, полетим либо в горы, либо в пустыню».
     В.М. Федосеев: «Вызвали нас на работу вечером часов в десять-одиннадцать. Просидели около часа в неведении, затем начали готовить форму, обговаривали, какое дополнительно снаряжение брать с собой. Полностью все упаковали, собрали и приготовились к вылету. Потом нам сказали, что можем быть свободными, но чтобы утром все были на месте. В семь утра все прибыли в подразделение».
     С.А. Голов: «Часть ребят из нашего подразделения антитеррора выезжала в Афганистан и раньше, но был принцип секретности, и знали об этом немногое. Когда нашей группе была поставлена задача вылететь в Афганистан, то руководители подразделения сами отбирали кандидатов на поездку. Геннадий Зудин не должен был лететь, но он уговорил Ивона, чтобы его включили в список.
     По легенде мы выезжали в Ярославскую область на учения и, получалось, Новый год должны были встретить вне Москвы. Нам выдали летнюю спецназовскую форму, зимнюю меховую, унты. Подготовили снаряжение, взяли кейсы с оружием (в Кабуле они вызывали зависть у ребят из другого спецподразделения), ножи НАТО. Эти ножи рождали почему-то ажиотаж, хотя ничего в них особенного не было. Обычная железка в пластмассовом корпусе - и ничего больше».
     Д.А. Леденев: «С ноября по декабрь я лежал с воспалением легких в госпитале. Затем выписался и находился дома. В конце декабря мне позвонил домой Коломеец:
     - Дмитрий Александрович, объявили тревогу, но Роберт Петрович сказал, чтобы вы не приезжали.
     - Почему?
     - Не знаю, но приехать вам нужно завтра.
     На следующий день я прибыл в подразделение, а там как будто Мамай прошел: никого нет, все оружейные комнаты открыты, в спортзале все перевернуто... С чего начинать? Пришел Ивон и говорит:
     - Мы с тобой вдвоем остались. Будем дежурить, ждать сообщений.
     Потянулись тягостные часы и дни».
     22 декабря. Военный аэродром Чкаловский. Время вылета группы под кодовым названием «Гром» отложили из-за сильного бокового ветра. На взлетно-посадочной полосе «под парами» стоял самолет Ту-134, личный лайнер Председателя КГБ, специально предоставленный для переброски сотрудников Группы «А».
     В.Ф. Карпухин: «Сфотографировавшись на память у трапа самолета, мы забрались в салон, разложили пожитки. Стали ждать. Пришли таможенники, поинтересовались нашим грузом, который составляло одно оружие. Но к нему их никто, естественно, не подпустил, и они в недоумении удалились. Так же пришли и ушли пограничники. Затем старший в группе майор Михаил Романов собрал все наши документы: остались только кейсы с оружием. Ни имени, ни фамилии, ни даже легенды».
     С.А. Голов: «Когда мы поднимались по трапу самолета, то сфотографировались. Особист это заметил: сорвался с места, резво побежал за фотографом и, отняв аппарат, забрал пленку. Прошла жесткая команда, что мы должны пролететь незаметно. Вопросы секретности стояли тогда очень серьезно».
     В.Ф. Карпухин: «Летели с двумя посадками - в Актюбинске и Ташкенте, где нас догрузили одеялами и матрацами. Тут мы вспомнили, что у кого-то из нас день рождения. Выпили по чуть-чуть, закусили... В это время явился представитель КГБ Узбекистана, который сообщил:
     - Вы летите в Афганистан, где вам предстоит выполнить серьезное боевое задание.
     Какое именно, он так и не сказал. Границу пересекли поздно ночью: кто-то уже подремывал, кто-то дожевывал сухой паек. Неожиданно в салоне погас свет, отключились и все бортовые огни. Какое-то время летели в темноте на максимальной высоте. Наш командир тихо сказал:
     - Давайте, ребята, вытаскивай автоматы, приготовиться...
     Никто не знал, что нас ждет при посадке, как встретят. Во всяком случае, догадывались - не хлебом-солью. Приземлялись на высокогорном аэродроме Баграм. Садились вслепую на полосу без освещения и опознавательных знаков, без всякого диспетчерского наведения. Помню, как нас здорово тряхнуло, когда самолет с маху плюхнулся и поскакал по кочкам и колдобинам».
     В.П. Емышев: «Когда мы подлетали к афганской границе, а время уже к ночи было, в салоне везде потушили свет. При посадке в Баграме свет на взлетно-посадочной полосе был выключен, и мы садились в полной темноте. Потом нам сказали, что в экипаже были очень опытные пилоты».
     В.М. Федосеев: «Открыли люки, вышли и заняли круговую оборону. В это время к нам подошел Изотов Юрий Антонович. Указал место, где мы можем временно разместиться. Нас поселили в большую палатку - человек на 20-30 с «буржуйкой», где мы переночевали».
     С.А. Голов: «Приземлились без происшествий в Баграме. Там встретились с ребятами из группы Шергина, которые приехали раньше и охраняли членов будущего афганского правительства в капонирах. Мы же должны были это новое правительство «внедрять» в Афганистане».
     В.П. Емышев: «По прилете нас разместили в капонирах и палатках. Встретились со своими ребятами, которые охраняли Кармаля и его соратников. Конечно, мы тогда не знали, кого именно они охраняют, знали только в общих чертах - будущих правителей Афганистана. Изотов обратился ко мне с просьбой выделить в его группу еще трех человек. Я посоветовал ему решать этот вопрос с Романовым, тот отобрал Чудеснова, Савельева и Виноградова. Ночь провели в Баграме, а утром сели в автобусы, зарядили оружие и поехали в Кабул».
     В.М. Федосеев: «Не знаю, под каким флагом мы туда ехали, но всячески скрывали, что в машинах есть люди. Загородили себя матрасами, надели бронежилеты».
     М.М. Романов: «В Кабуле мы приехали в посольство, где пробыли до вечера 24 декабря. Я получил конкретную задачу - переместиться в расположение внешней охраны Амина и находиться там до дальнейших распоряжений. Мы оказались в километре от дворца, хорошо его видели. Убедительное сооружение, мощные стены... Настоящая крепость, стоящая на возвышении.
     Быстро состыковались со спецгруппой «Зенит», которая располагалась в другом месте, рядом с дворцом. Я близко сошелся с командиром группы Яшей Семёновым. У нас и пароль потом был: «Яша - Миша», а ответ: «Миша - Яша». Было их немного, человек двадцать пять».
     В.П. Емышев: «По прибытии в посольство нас временно разместили в общежитии, где мы немного привели себя в порядок. К вечеру небольшими партиями, по 2-3 человека, стали переправляться поближе к дворцу Тадж-Бек, в так называемый «мусульманский батальон».
     В.Ф. Карпухин: «В казармах нас встретил начальник Управления «С» Первого главного управления КГБ Юрий Иванович Дроздов. В его руках были сосредоточены все нити операции».
     Итак, до штурма оставались считаные дни.
     С.А. Голов: «Принялись хоть как-то оборудовать помещение. Хотя вроде бы и южная страна, но декабрь в Кабуле довольно суровый. Окна завесили одеялами, расположились, подремали и начали осваиваться. Утром я вышел, чтобы умыться, смотрю: вода в резиновых резервуарах покрыта коркой льда. Так что, прежде чем умыться, пришлось разбивать лед.
     Стали надевать солдатскую афганскую форму, она была сшита из грубой верблюжьей шерсти. Но по моим габаритам форму подобрать никак не удавалось, Алексею Баеву тоже. Но потом растянули (она хорошо тянется), подогнали.
     К тому времени, находясь рядом с резиденцией Амина, мы уже хорошо представляли, куда и зачем прибыли. Каждый занимался своим делом: выезжали на стрельбища, пристреливали оружие. С учетом особенностей гор готовили снаряжение и боевую технику.
     Как известно, Кабул находится на высоте более 1.800 метров над уровнем моря, так что кислорода для равнинных жителей здесь явно не хватает, тем более при полной боевой выкладке. Даже вода при кипении не доходит до 100 градусов, поэтому еду нам приходилось готовить часами. О том, чтобы помыться, и речи не было».
     В.Ф. Карпухин: «Стали потихоньку готовиться к возможной операции. По ночам демонстративно шумели, газуя на БТР и БМП, постреливали из автоматов, пускали осветительные ракеты. Пусть охрана дворца думает, что советские просто ведут боевые учения, чтобы не потерять форму, и, если потребуется, смогут во всеоружии броситься на защиту Амина».
     В.П. Емышев: «В процессе подготовки познакомились с ребятами из группы «Зенит» - те жили немного выше нас, на горе. В гости к ним ходили. Когда возвращались обратно, увидели в горах зарево, услышали взрыв. Оказалось, что самолет с нашими десантниками на борту потерпел катастрофу».
     В те минуты, врезавшись в гору, разбился наш военно-транспортный самолет Ил-76, заходивший на посадку. На его борту кроме экипажа находились 67 десантников Витебской воздушно-десантной дивизии. Первый борт с людьми и техникой сел в 16 часов 15 минут по Москве. Все было по плану до 19 часов 33 минут...
     В.М. Федосеев: «26 декабря Михал Михалыч, Мазаев Женя и я вместе с Яковом Семёновым выехали на машине ГАЗ-66 на рекогносцировку. Отправились рано утром, часов в восемь, проехали один блокпост, на втором тормознули. Поговорили, объяснили, и нас пропустили.
     Наверху, неподалеку от дворца, находился элитный ресторан, где обычно собирались высшие офицеры афганской армии. Отсюда Тадж-Бек был виден как на ладони, хорошо просматривались все подступы к нему и расположение постов охраны. Вот туда-то мы и направлялись, чтобы, по легенде, подкупив провизии, отпраздновать Новый год на чужбине. Ну и соответственно приглашали в гости.
     Афганцы нам не сказали, что ресторан закрыт: то ли не знали этого, то ли пошли на хитрость. Короче, дали возможность до него добраться. Что делать?.. Мы развернулись, начали спускаться вниз. Подъехали ко второму блокпосту. Тут офицер афганской армии пригласил пройти в помещение и где-то часа четыре беседовал с нами о жизни. Неплохо он общался. Четыре часа пили чай... Имели место попытки взять оружие, а у нас в тот момент были АК-74. Очень они афганцам понравились. Но, естественно, оружие мы им в руки не давали».
     М.М. Романов: «Завели нас в помещение, предложили ждать своей участи... Чай принесли. Солдат-водитель говорил на фарси, и я его попросил, чтобы он внимательно слушал, нас ориентировал. С помощью водителя позвали хозяина ресторана, изучили меню и сделали заказ на двадцать человек. В итоге афганцы нам поверили. К тому же их убедили наши аргументы, что мы охраняем Амина...
     В Афганистане я находился под чужой фамилией, Яша, кажется, тоже. Но у него имелся документ, что он состоит в охране Амина, а я, кроме офицерской кокарды, другими доказательствами не располагал. Мне нечего было предъявить, и это могло усугубить положение. Нервы были на пределе. Ведь мы должны были уже находиться в расположении подразделений, до начала операции оставались считаные часы, а мы застряли на блокпосту... Но судьба, видимо, сжалилась над нами. Кое-как вырвались».
     В.М. Федосеев: «После того, как нам дали «добро» покинуть этот блокпост, мы вздохнули с облегчением, а следующий проехали уже без остановки. Прибыли к себе в подразделение, Мазаев подошел ко мне, я говорю ему:
     - Послушай, у меня вся спина мокрая...
     Таким было внутреннее напряжение».
     Э.Г. Козлов: «26 декабря от Ю.И. Дроздова получил указание доставить к пункту сбора двух VIP-персон, афганцев. Выехали на двух машинах УАЗ совместно с офицерами «Грома». Головной автомашиной управлял я. Вместе со мной находился переводчик Якушев. Обратно возвращались колонной. В том же порядке, но между УАЗами следовал грузовой автомобиль, в котором и находились VIP-персоны. На пути следования пришлось преодолеть несколько контрольно-пропускных пунктов. Особенно сложная ситуация сложилась на последнем КПП. Офицер требовал произвести досмотр грузовика. Пришлось через нашего переводчика объяснить ему, что в машине в опечатанной коробке находится техника связи и нельзя допустить, чтобы печать была сорвана. Пришлось предложить афганскому офицеру следовать вместе с нами к получателю груза. Он задумался, а затем дал команду поднять шлагбаум».
     П.Ю. Климов: «Накануне штурма мы привезли в «мусульманский батальон» двух будущих министров нового афганского правительства, Гулябзоя и Сарва-ри. Взяли оружие, гранаты. На двух джипах примерно в семь часов вечера выехали в советское посольство. В одном из них на заднем сиденье кроме меня расположился Коля Швачко, впереди - Карпухин и водитель. В другом - Козлов (за рулем) и переводчик. Приехали, остались ждать. Наши руководители вышли из машин, а мы - сопровождение - остались на своих местах. Ждать пришлось довольно долго.
     В одиннадцать вечера или в половине двенадцатого вернулись старшие офицеры. Обратно с нами в машине ехал Бояринов. Следовали единой колонной. Впереди и сзади - по джипу, а в середине - грузовая машина с советскими номерами. В общем-то, обыкновенная «теплушка» - труба торчит, сзади окошко. Надо было миновать несколько афганских постов охраны, и на каждом нас тормозили. Мы находились в большом напряжении, будучи готовы в любой момент открыть огонь. Не останавливаться, прорываться - таков был четкий приказ. Мы везли находившихся в глубоком подполье двух будущих руководителей Афганистана, стоило их «засветить» хотя бы на одном посту, и наша судьба была бы несколько иной.
     Трудно пришлось на последнем посту охраны перед въездом на территорию, примыкавшую ко дворцу Амина. Минут десять офицер - старший поста - держал нас перед шлагбаумом. Мы сидели, наблюдали, готовые вступить в бой. Пост был особый, он был хорошо укреплен и находился под прикрытием танков. Так что нашей небольшой группе в случае чего пришлось бы тут туго. Козлов что-то говорил афганцу через переводчика, потом тот зашел в помещение - видимо, он звонил по телефону, кому-то докладывал.
     Наконец шлагбаум подняли, и наши машины все-таки пропустили без проверки. Очевидно, афганцы не захотели портить отношений с шурави. Или, быть может, с их стороны была проявлена халатность... Если так, то эта беспечность, как и при штурме дворца - поставь гвардейцы в коридоре пулемет, который мог нас всех «покосить», - помогла нам. Все-таки Бог есть... В общем, проехали удачно.
     Романов поручил нам с Колей Швачко этих будущих министров охранять. Они жили в помещении рядом с нашей казармой. Мы носили им еду, в шашки играли... Охраняли мы их, наверное, пару дней, а потом приняли участие в штурме дворца Амина».
     Общий план операции под кодовым названием «Байкал-79» предусматривал захват важнейших объектов в афганской столице: дворца Амина, генерального штаба и министерства обороны, здания ЦК НДПА, царандоя (МВД), штабов ВВС, ПВО и центрального армейского корпуса, военной контрразведки (КАМ), министерств иностранных дел и связи, центрального телеграфа, тюрьмы для политзаключенных Пули-Чархи, радио- и телецентра. Одновременно предстояло блокировать дислоцированные в Кабуле воинские части и соединения силами наших «голубых беретов» и мотострелков. Всего планировалось захватить около 20 объектов, по каждому были определены силы и средства, а также порядок взаимодействия и управления.
     Операция по главному объекту - дворцу Амина - получила кодовое название «Шторм-333». Руководителем операции был назначен полковник В.В. Колесник из Главного разведывательного управления Генерального штаба, его заместителем определен генерал Ю.И. Дроздов. По ходу телефонного разговора с ним Ю.В. Андропов и В.А. Крючков особо оговорили, что главное - «максимально обеспечить безопасность участников операции».
     - Может быть, прислать еще кого-то? - спросил В.А. Крючков.
     - Сами справимся, - ответил Юрий Иванович.
     Но присутствующий при этом разговоре генерал-лейтенант Б.С. Иванов попросил прислать для руководства и координации действий подгрупп начальника КУОСа полковника Г.И. Бояринова.
     Чтобы в дальнейшем понимать ход событий, нужно вкратце описать диспозицию перед штурмом. Против пехотного батальона, расположенного южнее Тадж-Бека, должна была действовать 2-я рота «мусульманского батальона» старшего лейтенанта Курбана Амангельдыева. С севера, где держали оборону два афганских батальона - танковый и пехотный, наступавших прикрывала 1-я рота (без взвода) капитана Исмата Кудратова. Восток держала 9-я рота 345-го парашютно-десантного полка старшего лейтенанта Валерия Востротина - будущего генерала, будущего заместителя главы МЧС Сергея Шойгу и будущего депутата Государственной Думы России.
     Об этом человеке сказано и написано много. В Афганистане он воевал трижды. Командовал ротой, батальоном. Дважды был ранен, причем один раз - в июле 1980 года - тяжело. Окончил Военную академию имени М.В. Фрунзе. На завершающем этапе командовал 345-м отдельным парашютно-десантным полком и стал Героем Советского Союза, был отмечен боевыми орденами.
     Для непосредственного штурма Тадж-Бека от «мусбата» были выделены 3-я рота старшего лейтенанта Владимира Шарипова и взвод 1-й роты лейтенанта Рустама Турсункулова. Им предстояло обеспечить продвижение спецназа КГБ - отрядов «Зенит» и «Гром». Частью сил комбата Хабиба Халбаева предполагалось захватить и разоружить зенитный и строительный полки.
     Одной из важнейших задач был захват до начала штурма трех вкопанных южнее дворца танков. Для этого выделили группу в количестве пятнадцати человек во главе с заместителем командира батальона капитаном Мурадом (Михаилом) Сахатовым. В нее включили четырех снайперов: двух сотрудников Группы «А» - Дмитрия Волкова и Павла Климова и двух зенитовцев - Владимира Цветкова и Федора Ерохова. От ее действий во многом зависел успех всей операции.
     Имелось еще одно «оружие». Оно, правда, дало однажды осечку, но теперь должно было выстрелить в «час X» - отравление Амина за несколько часов до общего штурма.
     На миллиметровую бумагу полковник В.В. Колесник перенес весь рельеф местности и расписал на обратной стороне, где, как и какое подразделение должно действовать. Отработанный план он привез в посольство на подпись старшим советникам, но те отказались поставить свои визы. Тогда в их присутствии В.В. Колесник на плане написал: «План устно утвержден главным военным советником Магометовым С.К. и главным советником КГБ СССР Ивановым Б.С. От подписи отказались». Из песни слов не выкинешь...