Отцовский приказ
     В день рождения героя этого материала, 11 февраля 1948 г., его отец издал «приказ по семье» - о том, что у генерала Коновалова Василия Андреевича родился сын Александр, который обязан продолжить традиции предков и стать достойным гражданином своей страны и защитником Родины - Союза Советских Социалистических Республик. «Родившегося сегодня Александра я приказываю зачислить в составе семьи на котловое, вещевое и прочее довольствие. Затем по прошествии нескольких лет обучения в средней школе направить в Суворовское военное училище, по окончании которого ему надлежит поступить в одно из общевойсковых или танковых военных училищ, окончить его и в качестве офицера начать службу во благо страны для укрепления ее безопасности».
     Конечно же, Василий Андреевич хотел в сыне увидеть свое продолжение.
     К тому времени в послужном списке слушателя Военной академии Генерального штаба генерал-майора Василия Коновалова был внушительный перечень героических дел. Войну он начал командиром полка сразу после окончания Военной академии им. Фрунзе в 1941 году. На первом этапе Великой Отечественной ему пришлось выходить из окружения под Брянском.
     - Бои там были страшные - в окружение попало несколько армий, и в частности была окружена дивизия, в которой отец командовал полком, - вспоминает рассказы отца Александр Васильевич. - Когда было принято решение на выход из окружения, он возглавлял полк прорыва. Ситуации были очень критические...
     А еще Василию Андреевичу довелось в составе Брянского фронта отражать упорные попытки танковой армии Гудериана прорваться к Москве через Тулу, а затем в должности комдива в составе 3-й армии Брянского фронта участвовать в Курской битве. Войну Василий Андреевич закончил в Берлине командиром 283-й стрелковой дивизии, которая действовала в составе 3-й армии 1-го Белорусского фронта. Эта армия вышла на Эльбу, где произошла встреча с союзниками, за что генерал Коновалов был награжден американским орденом. К тому времени у него уже был один иностранный орден - польский - за освобождение Варшавы. Хотя большинство орденов у Василия Андреевича, естественно, были советскими: орден Ленина, несколько орденов Красного Знамени, орден Суворова II степени, орден Кутузова II степени, несколько орденов Отечественной войны и Красной Звезды.
     И вот в семье русского генерала, одержавшего победу над врагом, ранее топтавшим Европу, рождается наследник, которого в честь полководца Суворова называют Александром. Ну как тут не избрать офицерскую стезю?
     В 1-й класс Коновалов-младший пошел в Фюрстенберге (тогда этот город находился на территории Германской Демократической Республики), где дислоцировался штаб одной из танковых армий. Отец служил там заместителем командующего армией.
     - По окончании отцовской командировки мы всей семьей вернулись в Москву, - вспоминает Александр Васильевич. - Я продолжил учебу в обычной средней школе, где проучился полтора года, и затем в 1959 г. поступил в Калининское (ныне Тверское) СВУ. Оно в числе нескольких других было организовано по указанию Сталина...
     Решением Сталина сеть суворовских училищ создавалась прежде всего для сыновей полков, детей военнослужащих, погибших на фронте. Впрочем, в СВУ учились не только сироты, но и сыновья действующих офицеров.
     Тогда в суворовских училищах было семилетнее обучение и выпускники выходили практически готовыми командовать взводами. Оставалось лишь изучить матчасть боевой техники.
     Суворовца Коновалова в училище, что называется, «наградили» - может быть, ввиду особой выносливости - ручным пулеметом Дегтярева, который приходилось носить на плече во время длительных многокилометровых походов. Именно в тех дальних пеших маршах Александр Васильевич привык к скорой ходьбе. И даже сейчас, спустя много лет, пешком ходит быстро. И, кстати, работает он столь же стремительно, как ходит.
     Пулемет Дегтярева стал суворовцу Коновалову родным; он мог разбирать и собирать его с закрытыми глазами... Мог научить этому и бойцов своего будущего взвода, однако по окончании в 1966 г. Калининского СВУ выбрал другую дорогу: поступил в Военный институт иностранных языков, чем сильно разочаровал отца.
     - В СВУ я изучал английский язык, и по окончании училища мне, как и почти всем остальным суворовцам, был вручен диплом военного переводчика, - рассказывает Александр Васильевич. - В училище я почувствовал тягу к языкам, что и определило мой выбор.
     Этот выбор понудил Коновалова-старшего приложить немало усилий, чтобы настроить сына Александра на «танковый или мотострелковый лад». Начались многодневные споры, тяжелые разговоры.
     «Только командир - первый человек; все остальное - под ним, и ты всегда будешь на вторых ролях, - говорил отец-генерал сыну-суворовцу. - Неужели ты этого не понимаешь, неужели не хочешь стать генералом, командовать войсками округа, может быть, стать командующим каким-нибудь родом войск, главкомом вида Вооруженных Сил или даже министром обороны? Но это все возможно только при условии, если ты будешь общевойсковым командиром, а не каким-то переводчиком».
     Однако сын остался при своем мнении, и отец лишь заметил, завершая попытку изменить его выбор: «Ты потом об этом пожалеешь».
     Александр Васильевич и вправду не стал командующим, но о своем выборе не пожалел. Ибо в укрепление обороноспособности государства Российского сумел внести достойный вклад в тех ролях и должностях, которые ему обеспечило его профессиональное образование. И, кстати говоря, вносит до сих пор.
     Языковая практика
     Стать переводчиком без практики вряд ли возможно. Институтская программа вкупе с внешнеполитической ситуацией того времени много раз предоставляла курсанту Коновалову возможность проверить себя на профессиональном поприще. Практиковался он и в Военной академии химзащиты, на факультете которой учились иностранцы, и в Туркмении под Красноводском в местечке Янгаджа (Долина змей), где в 1970 г. обучались военнослужащие зенитной ракетной бригады египетской армии. Кроме стажировок курсант Коновалов вместе со своими однокурсниками, которые изучали английский язык, привлекался для выполнения ответственных заданий советского правительства. Речь шла о переброске самолетами ВТА (как правило, Ан-12) на Ближний Восток в дружественные страны, прежде всего в Египет и Сирию, боевой техники, оружия и боеприпасов.
     - Самолет был всегда загружен под завязку, а я был бортпереводчиком в составе экипажа, - вспоминает Александр Васильевич. - И в первый мой полет экипаж проэкзаменовал меня на прочность. Через некоторое время после взлета я спросил, где можно попить воды. «Вот висит бачок, на гвозде - кружка; наливай и пей», - ответил мне один из летчиков. Я налил, отхлебнул и поперхнулся: в кружке оказался чистый спирт. Раздался дружный хохот членов экипажа. «Ничего, годишься», - констатировали летчики...
     Как только самолет выходил из зоны связи с советскими диспетчерами, Коновалов переключался на диспетчерские службы других стран: Венгрии, Италии, затем, после перелета через Средиземное море, - Ближнего Востока. И каждый раз наши самолеты с едва замазанными краской звездами сопровождались американскими истребителями с авианосцев, которые находились в Средиземном море. Они подлетали к нашему борту, покачивали крыльями, поднимали большие пальцы вверх, - словом, никаких угроз с их стороны не обозначалось.
     - Хотя как-то раз один из американских самолетов включил форсаж, и у нас треснуло лобовое стекло, - рассказывает Александр Васильевич. - Возникла опасность разгерметизации, но все обошлось, и пользоваться кислородными масками тогда не пришлось.
     В обязанности проучившегося к тому времени 2,5 года в институте курсанта Коновалова входило, повторюсь, поддержание связи с землей. Это было легко, так как специально к этим полетам переводчиков ВИИЯ готовили, давали им справочники, разговорники, содержавшие специальные термины. Никаких проблем в небе при общении с диспетчерами не возникало. А вот на земле порой случались курьезы.
     Босиком в Египет
     Однажды, находясь в Венгрии в городке Тёкель (под Будапештом), из-за непогоды наши самолеты, загруженные боеприпасами и техникой, не могли взлететь и продолжить полет на Ближний Восток. Экипажи ожидали, когда «небесная канцелярия» наведет порядок. Время коротали в казарме, разбитой на несколько комнат (в Тёкеле дислоцировалась советская авиадивизия). Обогревались «буржуйками».
     Как-то раз, придя после ужина в свою комнату, курсант Коновалов решил просушить свои промокшие насквозь туфли, прислонив их подметками к печке. Дело в том, что вылетел из Москвы он налегке, рассчитывая на теплую ближневосточную погоду, и вовсе не предполагал, что Венгрия встретит его залпом мокрого снега... Туфли сохли у «буржуйки» всю ночь. Когда утром курсант Коновалов проснулся, то с ужасом обнаружил, что подметки отклеились. А тут прояснилось небо, поступила команда на взлет, так что времени на поиск новой обуви не оказалось.
     Коновалов летел первым бортом, и на него возлагалась задача организовать по прилете в Египет проставление штампов о пересечении границы в паспортах членов всех экипажей и открытие виз (и в этот раз из Тёкеля в Египет летели четыре или пять советских самолетов).
     - Мы приземлились на аэродром Каир Западный, а выходить-то мне не в чем, обуви нет, - улыбаясь, вспоминает Александр Васильевич. - По трапу я спустился в носках, и что было бы дальше - не знаю. К счастью, нас приехал встречать переводчик главного военного советника СССР в Египте Александр Дивочкин, с которым я учился в институте и который по окончании ВИИЯ уже служил там. Увидев мое незавидное положение, он, усадив меня в свою машину, выполнил мои обязанности по сбору и предоставлению египтянам наших паспортов. Затем мы сразу поехали в магазин и купили туфли. Больше я никогда свою обувь к печке не прислонял.
     «Враг израильского народа»
     Об этих полетах Александру Васильевичу спустя десятилетия напомнили... израильтяне.
     Несколько лет назад журналист из «Коммерсанта» - трагически погибший в прошлом году Иван Сафронов - предложил Александру Васильевичу, который к тому времени уже уволился из Вооруженных Сил и работал журналистом в ИТАР-ТАСС, где вел военную тему, слетать вместе с ним в командировку в Израиль.
     «Я все организую, - обещал Сафронов, - военный атташе Израиля в Москве - мой хороший знакомый. Можно будет побывать всюду, за исключением ядерных объектов, то есть посмотреть и обычные подразделения, и спецназ».
     Александр Васильевич согласился, и Иван обещал ему в тот же день ближе к вечеру позвонить. Проходит день, два - звонка от Сафронова нет. Тогда Коновалов позвонил ему сам.
     «Понимаешь, - начал объяснять Сафронов, - военный атташе мне сказал: «Твой друг Александр не может лететь в Израиль, поскольку он у нас значится в «черных» списках и является врагом израильского народа, потому что когда-то, 30 с лишним лет назад, он возил оружие на Ближний Восток арабам».
     - Мало ли кто тогда чем занимался! - удивляется и сейчас Александр Васильевич. - Тогда была война, Советский Союз был на стороне арабов, США поддерживали Израиль. Потом это все прекратилось, и сейчас мы партнеры с Соединенными Штатами. Да и с Израилем у нас тоже хорошие отношения. И вдруг такие слова: я - враг израильского народа. За что? Я же был военнослужащим, принял присягу, выполнял задание советского правительства... Так что, судя по всему, никогда мне не доведется покупаться в Мертвом море, - улыбается Александр Васильевич. - Хотя, может, что-то изменится. Пора бы израильтянам избавиться от старых стереотипов.
     Лейтенант, полковник, журналист...
     ВИИЯ Александр Коновалов окончил в 1973 году. Сразу же его назначили на майорскую должность в одно из управлений Генштаба, где и прошла служба Александра Васильевича. Естественно, не только на майорской должности - было определенное продвижение. А в 1998 г. полковник Коновалов был уволен в запас приказом министра обороны маршала Игоря Сергеева, с которым буквально через несколько месяцев стал работать как журналист в качестве корреспондента РИА «Новости» в составе пула главы военного ведомства. В 2002 г. Коновалов перешел в ИТАР-ТАСС, где и по сей день продолжат трудиться в пуле министра обороны.
     В первую командировку в новом для себя журналистском качестве Александр Коновалов полетел буквально через неделю после увольнения из Вооруженных Сил. Нужно было посетить Украину с одним из ближайших помощников Ельцина. Там, в Киеве, акулы пера информационных агентств преподали своему новому коллеге урок. После того как он отлучился минут на пять по естественной надобности, один из коллег по цеху ему говорит: «Тут имярек (он назвал по имени-отчеству помощника Ельцина) только что сделал заявление. Тебя не было, мы уже передали сообщения в редакции, не могли ждать. Давай, записывай: Россия и Украина намерены и дальше развивать сотрудничество во всех областях...» В общем, продиктовали Коновалову несколько общих фраз. Он их записал, позвонил по телефону в редакцию и начал диктовать.
     «Мы пошутили, не было никакого заявления, - вдруг говорят коллеги, - но ты впредь будь поаккуратнее. Это тебе не в армии служить». Так началась работа в журналистике.
     ...и мир узнал о гибели «Курска»
     - Самое важное мое сообщение было, к сожалению, трагическим, - вспоминает Александр Васильевич. - Оно вызвало большой общественный резонанс во всем мире. Речь идет о гибели атомной подводной лодки «Курск». Я был первым в мире журналистом, который со ссылкой на официальный источник сообщил о гибели подводной лодки и всего экипажа. Мне же об этом сообщил тогдашний начальник штаба Северного флота вице-адмирал Михаил Моцак, которому я позвонил из Мурманска.
     Трагизм ситуации заключался в том, что, передав это сообщение, я среди прочих журналистов поехал на вокзал, куда приходили поезда с родственниками членов экипажа, еще надеявшимися, что их родные и близкие - сыновья, мужья, внуки - живы, что кто-то, может быть, уцелел, - с болью говорит Александр Васильевич. - А я уже сообщил миру, что погибли все.
     Максимы спецкора Коновалова
     У журналиста Коновалова можно многому поучиться в профессиональном плане. Во-первых, для него работа - прежде всего, и все его существо подчинено делу, которому он нынче служит. Все остальное - потом (в том числе сон, еда и прочие человеческие потребности).
     В процессе работы над сообщением он с поразительной быстротой добивается четкости формулировок. Только недюжинная выдержка заставляет его терпеть пустословие иных собеседников. Лично он, зная цену слова, словами не бросается и никогда не станет растекаться мыслью по древу. Несколько лет назад ему нередко приходилось, работая с одним из военачальников, выражать мысль говорившего яснее, чем тот высокопоставленный чин, который ее пытался высказать. И у Александра Васильевича мастерски получался перевод с русского запутанного на русский понятный. При этом он ни тогда, ни сейчас не позволял себе что-то придумывать и при подготовке информационных сообщений использует исключительно то, что ему сказали собеседники.
     - Я не имею права подставлять свои источники информации, - подчеркивает Александр Васильевич. - Если ко мне обратились с просьбой «на меня не ссылаться», я не имею права назвать человека, который мне сообщил какие-то сведения, ни при каких обстоятельствах. Я могу назвать его фамилию только в суде, но до этого ни разу не доходило.
     Журналист Коновалов и сейчас способен поправить переводчика, если тот не силен в военной тематике. Александр Васильевич может быть жестким, если видит помехи в организации своей работы. Но когда вспоминает о своем внуке Косте - он самый добрый на свете человек. Из каждой командировки дед привозит ему какой-нибудь подарок. Пока у внука нет сувениров из Антарктиды, Австралии и Южной Америки...
     Главное кредо журналиста Коновалова хорошо известно врачам: не навреди. Работать так, чтобы не навредить нашей стране и нашей армии. Это программа минимум. А максимум - принести стране и армии пользу. В том числе и публикацией каких-то (обязательно объективных!) материалов, которые, может, и не по нутру нашим так называемым партнерам, но укрепляют российскую позицию, защищают интересы России. К примеру, все, что писал Коновалов о планах развертывания Соединенными Штатами третьего позиционного района в Европе и расширения НАТО, было изложено с позиции защитника интересов нашего Отечества.
     - Естественно, я стремился быть первым в освещении всех этих вопросов, но каждый раз в моих материалах звучала российская государственная позиция, - подчеркивает Александр Васильевич. - Уйдя со службы, сняв китель и надев цивильный пиджак, я остался тем же, кем и был - защитником своей страны, ее интересов. И то, что в «приказе по семье» написал когда-то отец, по большому счету мною исполнено.