Так получилось, что март нынешнего года я провел в пути. Отпуск получился очень насыщенным - неделя в Кемеровской области, неделя в Красноярском крае. Путешествовать на поезде - хоть и довольно утомительное занятие, но в то же время и весьма интересное. Пусть дорога занимает двое с лишним суток, но за это время мимо тебя проносится полстраны с ее неповторимыми пейзажами, несколько десятков городов и деревень, и еще больше людей. Предыдущий раз на поезде Москва - Новокузнецк мне приходилось ехать семь лет назад. Помнится, тогда врезалось в память, что уже после Новосибирска купейный вагон, в котором я ехал, был практически пустым. Такое я замечал и раньше, на других направлениях. Многих цены на железнодорожные билеты били по карману, поэтому и ходили составы полупустыми, заполняясь только в летний период, во время сезона отпусков. На этот раз пассажиров было гораздо больше - едва ли не полный вагон. Можно много говорить об экономическом росте и других показателях, понятных лишь ограниченному кругу людей, но, пожалуй, об истинном положении дел в масштабах страны чаще говорят именно такие, казалось бы, ничего не значащие детали. А ведь все просто: если люди больше ездят, то жизнь как никак, но улучшилась.
     Да и соседи по купе рассказывали о позитивных изменениях. Мужчина, севший в Муроме, ехал до Прокопьевска и всю дорогу рассказывал об отличных дорогах, построенных в Кузбассе, о том, что наконец-то в городе в ночное время освещены все улицы. Мне, приезжающему в эти края не так уж часто, слышать об этом было поначалу удивительно, но очень скоро я сам все увидел собственными глазами. Даже Киселевск - шахтерский город, в котором зимой снег, как правило, черного цвета от копоти, и тот преобразился и уже не напоминает прежнего спрута со своими шахтами, разрезами, терриконами, лунным ландшафтом и обогатительными фабриками, даже несмотря на то что уголь здесь по-прежнему добывают и будут добывать еще по крайней мере лет 100. Он и чище стал, и ярче, да и люди, хоть и занимаются по большей части тяжелым физическим трудом, все равно не так озлобленны жизнью, как порой в столице...
     В Омске поезд стоял около часа. Перед поездкой я позвонил двоюродному брату Владу, который там живет, и он обещал приехать на вокзал. После теплых слов приветствия и вопросов про житье-бытье Влад неожиданно очень серьезно спросил:
     - Знаешь, о чем я жалею?
     - О чем?
     - О том, что надо было тогда, в 1988 году, послушать твоего отца и поступать в военное училище...
     Владу в этом году исполнится 40 лет. После школы он служил в армии - в Воздушно-десантных войсках. Затем пробовал поступить в Рязанское училище, но ничего не вышло. Мой отец, брат матери Влада, посоветовал ему подать документы в любое другое училище: общевойсковое, авиационное или техническое. Но Влад грезил ВДВ и ни в какое другое поступать не собирался. Он окончил инженерный институт, работал в шахте, одно время зарабатывал на жизнь «челноком», перепродавая турецкий ширпотреб. А когда этот бизнес закончился фиаско, ушел в милицию, но служба там не задалась. Брат уехал в Омск и теперь работает охранником в энергосети.
     - Я уже столько на этот счет передумал, - продолжал Влад. - Действительно, можно же было в любое училище поступить. Служил бы и служил сейчас, каким-нибудь полком уже командовал бы, - он невесело улыбнулся. - А главное - стабильность была бы хоть какая-то и уверенность в завтрашнем дне. А кто я сейчас? Ну лежит у меня диплом горного инженера. Кому он здесь, в Омске, нужен? Никому. Эх, знать бы, где упасть, соломки подстелил бы.
     - Да не бери в голову, Влад, - попытался я изменить ход разговора, хотя на душе было скверно после услышанного. - У тебя же здесь семья, дочь вот недавно родилась. Радоваться надо.
     - Я понимаю. И все же меня не покидает желание, которому никогда не суждено сбыться, - отмотать счетчик времени на 20 лет назад. И сделать все так, как советовал твой отец.
     Стоянка поезда подходила к концу. Проводники попросили занять места в купе. Я поднялся в вагон, прошел по коридору до окна, расположенного напротив купе, раздвинул шторки: Влад стоял на перроне. Поезд начал движение, Влад помахал рукой и зашагал в сторону надземного перехода. Состав уже набрал приличную скорость, оставил позади Омск и ворвался в заснеженную западно-сибирскую степь, а я все стоял у окна и обдумывал разговор с близким мне человеком.
     Вот же, как происходит, думал я. - прошло уже 20 лет, а брата не покидает мысль о том, что выбрал не ту дорогу. Но почему тогда у него не было сомнений в правильности своего поступка? Молодость и отсутствие жизненного опыта? Возможно. Нежелание идти на компромисс? Тоже вероятно. Подвела интуиция? Да. А эмоции из-за того, что мечта стать офицером-десантником не осуществится, затмили разум? Можно до бесконечности повторять: да, да и да. Однако уже ничего не изменить - дорога выбрана не та. Конечно, сейчас на ум приходит: мол, личная жизнь-то устроена, есть дом, жена, ребенок. А все равно понимаешь: должна быть гармония - не только семья, близкие друзья, но и любимое дело. И когда хотя бы один из этих «китов», на котором зиждется наша жизнь, не настоящий, никакой гармонии не будет, и с возрастом начнутся душевные искания: а все ли правильно сделал в этой жизни? И как все-таки важно в самый ответственный момент принять единственно верное решение, выбрать правильную дорогу.
     Я до сих пор вспоминаю 2001 год. Не поехал бы я из Волгограда в Москву поступать в Военный университет. Поступил бы в Волгоградский государственный университет на факультет журналистики (в течение последнего года в школе занимался там на подготовительных курсах). И что? У меня была бы другая жизнь, другие друзья, все другое. Но я поступал не в ВолГУ, поэтому могу только предполагать, как все сложилось бы. И наверняка у всех моих ровесников, кто в июле 2001-го оказался абитуриентом в подмосковном учебном центре Военного университета, а 26 августа того года принимал присягу, были похожие мысли.
     ...Дорога от Киселевска до Ачинска заняла 15 часов. Я впервые в своей жизни ехал в последнем вагоне. Каждый раз, выходя в тамбур, ловил себя на противоречивых ощущениях - восхищении удивительной красотой природы и подсознательном опасении: все-таки вагон последний, за ним только шпалы и заснеженный лес.
     Киселевск - это папины родственники, а Ачинск - мамины. Но в Ачинске я родился, тут в военном училище учился мой отец, здесь познакомились, а потом поженились мои родители, поэтому этот сибирский город занимает особое место в моей жизни.
     Авиационно-техническое училище существовало в городе до 1999 года. После расформирования на его территории открыли кадетский корпус и женскую гимназию. Отец окончил АВАТУ почти 30 лет назад. Незадолго до моего отъезда в отпуск, как раз в День защитника Отечества, 23 февраля, он ездил на встречу выпускников - в тот день АВАТУ исполнилось 60 лет. «Аватушников», ныне живущих в московском регионе, набралось около полутысячи.
     Уже в Ачинске вместе с маминым братом я впервые оказался на территории училища. Сейчас для прохода не нужно никаких пропусков - от КПП не осталось и следа, а в здании комендатуры расположился офис частной автошколы. Казарма 2-го батальона, в котором учился отец, представляла жалкое зрелище: с выбитыми стеклами, раскуроченными и захламленными помещениями, она напоминала здание, подвергнутое ракетной бомбардировке. Но казарму никто не бомбил: когда она стала никому не нужной после расформирования училища, из нее вытащили все что можно для строительства квартир, гаражей, дач.
     Учебный корпус, столовая, новая казарма стоят на месте - это сегодняшний кадетский корпус. Но эти ребята, шагающие по заснеженному плацу, даже не представляют, что это место значит для 25 с лишним тысяч выпускников АВАТУ, которые в разное время сознательно выбирали для себя нелегкую дорогу авиационных техников. Даже у меня, побывавшего здесь первый раз в жизни, сердцебиение учащалось каждый раз, когда лицезрел заброшенный аэродром с останками самолетов, разрушенные старые казармы из красного кирпича (судя по всему еще дореволюционной постройки), заколоченный досками клуб.
     Я не мог реагировать по-другому, потому что нечто подобное началось и с моим университетом: на
     4-м этаже нашего учебного корпуса на Садовой-Кудринской уже нет кафедры журналистики. Офицеры теперь ютятся в курсовых канцеляриях. А что же будет дальше, когда дойдет очередь до других этажей?
     В Москву по иронии судьбы я возвращался снова в последнем вагоне. Те же шпалы, тот же лес...