Побег из Клышковец
     Военный разведчик Семен Побережник был секретным сотрудником разведывательного отдела штаба Черноморского флота. Родился Семен 2 февраля 1906 года в деревне Клышковцы Хотинского уезда. Проще – в районе современного города Черновцы. Его отец Яков Степанович был, как в те времена говорили, хлебопашцем. Мать – Мария Григорьевна Тимко, как и другие крестьянки той деревни, занималась домашним хозяйством и, главное, воспитывала сыновей. У нее их было двое. Второй сын – Василий родился в 1910 году и был младше Семена на четыре года. Достаток в той украинской семье был скромным, но денег хватило на то, чтобы Семен поступил в начальную трехгодичную школу. Учился он хорошо и радовал родителей успехами.
     Вырастить двух сыновей в те годы даже в маленькой и уютной деревеньке Клышковцы, располагавшейся вдали от основных дорог цивилизации, было непросто. В 1914 году в Европе началась Первая мировая война. Поводом для начала военных действий послужило убийство австрийского престолонаследника Франца-Фердинанда, которое произошло в Сараеве 28 июня 1914 года. Австро-Венгрия предъявила Сербии неприемлемый ультиматум и 28 августа начала против нее военные действия.
     Война, конечно, началась не из-за убийства австрийского престолонаследника. За австрийским ультиматумом стояла кайзеровская Германия, которая к 1914 году обогнала Англию и Францию по темпам экономического развития, создала мощные вооруженные силы и стала претендовать на особое место в мировом сообществе. Германских промышленников и банкиров давно интересовали новые рынки сбыта и колонии, которые традиционно принадлежали англичанам и французам. В 1914 году немцы решили начать новый передел мира. Для достижения своих целей Германия использовала созданный ранее военно-политический блок – «Тройственный союз», в который также входили Австро-Венгрия и Италия.
     Этому блоку противостояли Англия, Франция и Россия. К ним примкнули Сербия, Черногория и другие страны. Второе военно-политическое объединение, получило название «Антанта», что в переводе с французского означало «согласие». Поскольку в этот союз входили три великие державы – Англия, Франция и Россия, дипломаты в Париже, Лондоне и Москве называли этот блок «Тройственное согласие».
     Антанту поддержали правительства США и Японии. Американцы и японцы не могли остаться в стороне от нового крупного передела сфер влияния в мире.
     Война охватила почти все европейские государства. Политикам и генералам она несла новые сферы влияния, прибыли и награды, солдатам воевавших армий – лишения и смерть, а мирным жителям многочисленных городов и деревень, особенно женщинам и детям, – бесконечные страдания.
     Линия фронта через Клышковцы не проходила. Однако с началом войны жизнь украинских крестьян, являвшихся гражданами Российской империи и проживавших в той деревне, от них уже не зависела. На фронтах шли жестокие бои. Успехов добивались то войска Антанты, то армии Тройственного союза. Движение военного маятника, крайние точки которого «победа – поражение», было непредсказуемым.
     Румыния, в которой правил король Фердинанд, присоединилась к Антанте и объявила войну Германии. Однако вскоре немецкие и болгарские войска оккупировали почти всю Румынию и даже захватили Бухарест. Сильно потрепанные в боях румынские полки отступили в Бессарабию, и местным жителям довелось узнать жестокие нравы солдат чужой армии.
     Когда же Первая мировая война завершилась, а в России началась революция, румыны заключили с немцами перемирие и начали спешно закрепляться на оккупированных территориях. Они захватили Кишинев, другие города. Отряды самообороны из украинских рабочих и крестьян не могли противостоять регулярным румынским войскам. Кровопролитные бои прошли в Измаиле, Вилкове, Аккермане, в северных районах Бессарабии.
     Дольше всех держался городок Бендеры. Его обороняли русские солдаты 5-го и 6-го Заамурских полков. Но силы были не равны, и 7 февраля 1918 года этот городок пал. Румыны согнали к паровозному депо около трех тысяч местных жителей, заставили их снять верхнюю одежду и держали на морозе целый день. Более 500 человек были расстреляны. Местом казни стала площадка около забора паровозного депо. Так были наказаны те, кто помогал русским солдатам.
     Слухи о бесчинствах и жестокостях румынских солдат доходили и до жителей деревни Клышковцы, мужики из которой воевали кто за красных, кто среди белых, а некоторые оказались и среди анархистов батьки Нестора Махно. Землепашцам трудно было понять, кто был прав в той Гражданской войне. Часто люди оказывались под знаменами тех, кто больше обещал. Только обещания были явно невыполнимыми, да кто из крестьянских детей тогда это мог понять?! Переломным моментам в истории поспешили воспользоваться те, кто вероломно решил переделать историю, а также другие авантюристы, которых во все времена и во всех государствах было и есть предостаточно.
     Король Фердинанд к тем, кто формирует историю, вряд ли относился. Тем не менее он тоже не растерялся и решил в полной мере воспользоваться случаем – ослабленная Россия в 1918 году представляла самолюбивому Фердинанду редкий шанс. Он решил воспользоваться предоставленной историей возможностью и создать Великую Румынию.
     Фердинанд начал действовать. Румынские войска оккупировали Бессарабию. В планах Фердинанда были захват Причерноморья и даже оккупация Одессы. Пока румыны обосновывались в Бессарабии, немцы захватывали Украину и 1 марта 1918 года оказались в Киеве.
     Россия в те дни из великой державы временно превратилась в государство, потерявшее сильную централизованную власть. Слабостью бывшей империи в 1918 году воспользовались не только немцы и румыны, но и ее союзники по Антанте – Англия, Франция, США, Япония – и другие государства. Войска иностранных интервентов вторглись в пределы России и захватили значительные ее территории. Для того чтобы изгнать чужеземцев, новой России и ее народу пришлось многим пожертвовать и на Востоке, и на Западе.
     Бессарабия входила в состав Российской империи с 1812 года. Именно тогда ее отвоевали у Турции. В начале 1918 года эта территория оказалась захваченной румынскими войсками. Кроме того, Румыния попутно прихватила Северную Буковину и еще ряд земель соседних государств.
     Советское правительство вынуждено было 26 января 1918 года разорвать отношения с Бухарестом. Клышковцы стали румынской территорией, а члены семьи Пебережников, не желая того, превратились в граждан Румынии.
     В 1923 году Семен Побережник, окончив школу, помогал отцу по хозяйству. В 1925 году он женился. В молодой семье вскоре родилась девочка. Назвали ее Анной. Жизнь под румынами была трудной. Деревенские мужики терпели: худой мир лучше любой войны. Но каждый в глубине души надеялся, что наступят светлые времена, когда румыны уберутся восвояси.
     В 1927 году Семен уже работал в родной деревне помощником кузнеца. А в 1928 году его судьба сделала вынужденный крутой вираж. Летом молодого кузнеца должны были призвать на службу в румынскую армию. Служить солдатом в чужой армии Семен не хотел и в 1928 году, оставив в Клышковцах молодую жену и дочь, ушел в Польшу. Побег этот был не случайным и говорит о многом. В частности, можно безошибочно предположить, что вырос Семен Побережник гордым и свободолюбивым человеком. Он бежал из Бессарабии потому, что не желал чистить сапоги румынским офицерам.
     Откуда в душе деревенского парня появилось столь острое отрицание несправедливости и стремление к свободе? Трудно сказать. Однако известно, что в местах, где он рос, проживали честные люди, для которых труд был главной потребностью души. Они умели ценить свободу, честь, достоинство и не признавали рабства. В таком окружении вырос Семен, и он не мог смириться с тем, что должен стать солдатом румынской армии, которая оккупировала его родной край.
     Одним словом, Семен, избегая призыва в румынскую армию, простился с женой и дочерью и решил поискать удачи в чужих краях, о которых уже был наслышан. Не мог он, правда, предположить, что расставание с родными и близкими растянется не на годы, а на десятилетия. А когда он возвратится в родные Клышковцы, то не встретит отца, от него отвернется мать, он не найдет свою жену и долго будет разыскивать дочь Анну.
     Крещение
     Дорога к счастью только в сказках коротка. В реальной жизни она длинная, извилистая и очень трудная. Не всем удается ее преодолеть, не всем удается найти то, о чем мечталось. Но люди, которые обладают сильным духом, способны преодолевать и трудности, и соблазны и в конце концов находить свою мечту.
     К чему стремился Семен Побережник? О чем мечтал этот человек? Сегодня ответить на эти вопросы невозможно. Однако удалось найти редкие материалы о военном разведчике Семене Побережнике, к которым никто не прикасался около пятидесяти лет. Эти материалы позволяют предельно точно установить, как жил, что делал Семен и чего смог добиться в жизни. А это главное. По делам нашим судят о нас.
     Итак, в 1928 году Семен Побережник ушел из родной деревни. Вначале он оказался в Польше, где работал несколько месяцев. Польский период в его жизни оказался непродолжительным. Обстановка в Польше была трудной, полякам самим не хватало рабочих мест и продуктов питания, поэтому к иностранцам они относились плохо.
     Кто-то из новых знакомых посоветовал Побережнику перебраться через Атлантический океан и попытаться найти счастье там. В то время многие европейцы отправлялись за океан. Семен решил рискнуть. Мать рассказывала ему, что в Америке проживает один из ее дальних родственников. Америка – это Соединенные Североамериканские Штаты.
     Когда подвернулся удобный случай, Семен им воспользовался. Он нанялся матросом на какое-то канадское торговое судно и отправился в Монреаль. Переход через Атлантику раздвинул горизонты его представлений о мире и месте в нем деревни Клышковцы.
     Подходящей профессии у двадцатилетнего Побережника не было, поэтому работу в Канаде ему найти было нелегко. На первых порах буковинский кузнец пристроился дворником на какой-то ферме, заработал немного деньжат и перебрался из Канады в США, где и проживал дальний родственник отца. Он нашел этого человека. Была ли их встреча радостной? Вполне возможно. Но в США, где и миллионер, и рабочий дорожат каждым заработанным центом, рассчитывать на беззаботное проживание за чужой счет гость не мог.
     Обосновавшись в Детройте, Побережник устроился разнорабочим в литейный цех автомобильного завода, принадлежавшего компании «Форд». Работа в цеху была грязная, тяжелая и малооплачиваемая. Но другой не было. Впрочем, так выживали все рабочие, прибывшие в США из Европы. Эмигранты были лишены элементарных прав и свобод.
     Трудности всякого рода, с которыми столкнулся Семен, усугублялись еще и тем, что в конце 1928 года американская экономика находилась у края пропасти и катилась к Великому кризису, который основательно подорвет ее устои в 1929 году.
     В американском рабочем коллективе Побережник прошел первый классовый университет, познакомился с членами заводской профсоюзной организации. Один из профсоюзных активистов по фамилии Адамс как-то попросил Семена расклеить в литейном листовки с требованиями к администрации завода ввести восьмичасовой рабочий день, повысить заработную плату и отменить штрафы...
     Семен выполнил поручение, но его задержали охранники, которые отвели его в заводоуправление. Там его усадили в полицейский фургон и отправили в тюрьму. Оказалось, что Побережник нарушил местное законодательство.
     Суд был скорым. Побережнику пришлось несколько месяцев провести в американской тюрьме. Когда срок наказания истек, его без промедления выдворили из США.
     Из американского портового города Балтимор Побережник на бельгийском сухогрузе «Ван» отправился в Европу.
     Опыт проживания и работы в Канаде и США все же оказался ценным приобретением. Во-первых, Побережник, обладавший хорошими способностями к изучению иностранных языков, в достаточной степени овладел разговорным английским. Во-вторых, Семен понял, что никто и никогда не подарит ему дом, в котором он бы мог наслаждаться счастьем со своей женой и дочерью Анной. Понял и то, что за право на достойную жизнь надо бороться.
     Перебираясь через Атлантический океан из США в Европу, Побережник познакомился с членами команды торгового судна. Они тоже были выходцами из разных стран и так же, как и он, по разным причинам покинули родные края. Были среди них греки, итальянцы, немцы, чехи, русские, украинцы. Хорошие отношения у Побережника сложились с выходцем из России Федором Галаганом, который в 1905 году был матросом мятежного броненосца «Потемкин». Когда восставший броненосец оказался в румынском порту, Галаган покинул корабль и, опасаясь репрессий, в Россию не вернулся. Так избежал каторги.
     Федор обучил Семена морскому делу, объяснил устройство судна, назначение различных механизмов, рассказал об обязанностях каждого члена команды. От бывалого матроса Галагана Побережник узнал важные сведения о последовательности действий экипажа в случае возникновения опасной ситуации – пожара, шторма и других непредвиденных обстоятельств.
     Основная мудрость всех рекомендаций бывшего матроса с броненосца «Потемкин» заключалась в том, что, став членом экипажа, Побережник ни при каких обстоятельствах не имел права предавать интересы товарищей, а в случае возникновения опасной ситуации он должен был помогать членам команды спасать судно даже ценой собственной жизни.
     - Без этого нам не выжить ни на море, ни на суше, – говорил Федор Галаган. Семен слушал наставника и думал, что тот правильно рассуждает.
     В конце 1928 года Побережник оказался в Бельгии. Один из членов судовой команды венгр Ян Элен в Антверпене познакомил Семена со своими друзьями. Новые знакомые были членами компартии. В 1932 году Побережник тоже стал членом компартии Бельгии, продолжал плавать на бельгийском сухогрузе и вскоре стал боцманом. На любом судне эта должность – одна из главных.
     Работая боцманом, Побережник продолжал выполнять задания компартии. Он помогал перебрасывать из страны в страну членов партии, за которыми охотилась полиция, перевозил партийную литературу. Маршруты бельгийского сухогруза пролегали через разные моря, поэтому Побережнику удалось побывать в Италии, Испании, Англии, Голландии и других странах. Постепенно он овладел французским, немецким, английским и испанским языками. Знания его были не академическими, но вполне достаточными для свободного общения с представителями разных национальностей.
     Работа Побережника на компартию попала в поле зрения бельгийской полиции. Семена арестовали, около шести месяцев продержали в тюрьме и выслали из страны.
     Побережник направился во Францию. Бельгийские коммунисты рекомендовали ему в Париже обратиться в представительство «Союза за возвращение на родину».
     Оказавшись во французской столице, Семен так и поступил. Новыми знакомыми, которым он был чрезвычайно рад, оказались функционеры французской коммунистической партии. Опыт Побережника, который длительное время выполнял поручения бельгийских коммунистов, в Париже оказался востребованным. Через некоторое время Семен стал членом французской компартии.
     Находясь в Париже, Побережник работал поваром в каком-то ресторане и учился в школе автоводителей. Он успешно прошел курс обучения. В 1935 году Семен стал обладателем удостоверения, которое предоставляло ему право управления легковыми и грузовыми автомашинами.
     17 июля 1937 года в эфире прозвучала фраза: «Над всей Испанией безоблачное небо...». Мало кто знал, что эта фраза – условный сигнал к фашистскому мятежу генерала Франко против республиканского правительства. В Испании началась гражданская война. В основных мятежных гарнизонах восстание франкистов вначале было подавлено. Испанским рабочим большую помощь и поддержку оказали добровольцы из соседних стран, а также из Советского Союза. Опираясь на эту помощь, республиканцы защитили Мадрид и не позволили франкистам овладеть испанской столицей.
     На помощь генералу Франко и его сторонникам пришли фашистская Германия и Италия. Они направили в Испанию около 300 тысяч своих войск, самолеты, танки, артиллерию. Республиканцы оказались в трудном положении.
     В Париже, в штаб-квартире «Союза за возвращение на родину», создалась инициативная группа молодых рабочих, которые изъявили желание отправиться добровольцами в Испанию для оказания помощи республиканским силам. Одним из первых в списки добровольцев записался Семен Побережник. Вскоре он стал бойцом 12-й Интернациональной бригады и числился в ее списках под фамилией Семен Чебан.
     Интербригада формировалась в Альбасете. В ее составе были бойцы 17 национальностей, в основном молодые рабочие из разных стран Европы. Командовал бригадой генерал Лукач. Под этим псевдонимом в Испании сражался венгерский писатель Мате Залка. В годы Первой мировой войны он был подпоручиком австро-венгерской армии, попал в русский плен. Находясь в России, Мате Залка в 1920 году вступил добровольно в ряды Красной Армии, командовал кавалерийским полком. За подвиги в боях против японцев, банд атамана Семенова, войск Колчака, Деникина и Врангеля Мате Залка был награжден советским правительством орденом Красного Знамени и золотым оружием.
     Бойцы 12-й Интербригады в Испании сражались самоотверженно. Многие из них погибли в ходе боев против франкистов, которых всячески поддерживало правительство фашистской Германии. Гитлер оказывал помощь Франко, готовясь к большой войне, в ходе которой планировал установить контроль над всеми европейскими государствами.
     В тех кровопролитных боях в Испании Побережник прошел боевое крещение. В одной из служебных характеристик тех лет записано, что он «...в совершенстве владел винтовкой...».
     В 12-й Интербригаде Побережник был шофером санитарной машины. О том, как он воевал в Испании, можно судить по такому факту. По просьбе республиканского правительства из СССР в Испанию были переброшены десятки советских танков. Они были и в составе 12-й интербригады. Танки – грозное оружие, но их было мало. Поэтому Мате Залка издал приказ: не оставлять на поле боя ни одной поврежденной противником машины. Подбитые танки во что бы то ни стало должны были эвакуироваться и подвергаться ремонту.
     В очередном бою один танк был поврежден. Артиллерийский снаряд противника угодил в гусеницу, и танк застыл на поле боя между линиями обороны противоборствовавших сторон. Боевую машину нужно было перетащить на территорию, занятую войсками республиканцев. Сделать это было трудно: франкисты простреливали всю территорию, прилегавшую к подбитому танку, и подобраться к нему было практически невозможно.
     Экипаж танка находился в осаде около двух суток. Отбивая попытки солдат противника, пытавшегося приблизиться и захватить танк, члены экипажа ждали, что командование бригады найдет способ спасти машину.
     В районе обороны, где был поврежден танк, оказался и шофер Семен Чебан. Увидев, в каком положении находится боевая машина, он, оценив обстановку, предложил план эвакуации танка.
     План был прост. Семен предложил ввести франкистов в заблуждение. На рассвете командиры экипажей танков роты Родригеса должны были поочередно запускать двигатели своих боевых машин, якобы прогревая их с целью подготовки к фронтальной атаке. Гул двигателей должен был убедить противника в том, что республиканцы планируют на рассвете начать наступление. Это должно было заставить франкистов спешно начать подготовку к усиленной обороне. Семен считал, что именно в этот момент наблюдение за подбитым танком будет ослаблено.
     Родригес план утвердил
     Когда забрезжил рассвет, один за другим загудели двигатели танков, находившихся в укрытиях недалеко от линии соприкосновения. Подождав минуту-другую, Побережник выполз из окопа и по-пластунски пополз к поврежденной боевой машине. Противник действительно был обеспокоен нараставшим гулом работавших танковых двигателей и спешно готовился к отражению предстоявшей танковой атаки республиканцев.
     Семен миновал опасные участки поля, незаметно подполз к поврежденному танку, связался с экипажем. Танкисты не сразу поняли, что к ним прибыл гонец из штаба.
     По уже проложенному пути экипаж был благополучно эвакуирован. На следующий день к танку был присоединен аварийный трос, с помощью которого тягач вытащил боевую машину в район расположения позиций танковой роты 12-й Интербригады.
     Командир роты поблагодарил бойца Чебана за смекалку, находчивость и мужество.
     Вскоре Побережника назначили личным водителем советского военного советника, которого звали Пабло Фриц. С этим советником Семен неоднократно бывал в опасных ситуациях, рисковал жизнью, а однажды вынес с поля боя бесстрашного Пабло, который получил тяжелое ранение. Семен доставил Пабло в госпиталь и таким образом спас ему жизнь.
     Пабло Фриц был отправлен на излечение в Советский Союз, а Побережник еще некоторое время воевал в Испании. Он познакомился с другими военными советниками. Был среди них полковник Ксанти. Высокий, стройный советник ничем не отличался от настоящих испанцев, только дело военное знал значительно лучше.
     В числе добровольцев в Испании воевал и другой советский офицер – Леонид Константинович Бекренев. До прибытия в Испанию Бекренев был начальником разведывательного отдела штаба Черноморского флота.
     В Испании Бекренев был советником в штабе республиканского флота. Он активно помогал испанцам, воевавшим против франкистов. Одновременно Бекренев внимательно изучал добровольцев, подбирая среди них кандидатов для зарубежной разведывательной работы в интересах разведывательного отдела Черноморского флота.
     Бекренев хорошо знал военных советников Пабло Фрица и Ксанти. По их рекомендации Леонид Константинович познакомился с Побережником и предложил ему отправиться в Россию для обучения в специальной разведшколе школе и последующей работы за рубежом. Семен Яковлевич предложение принял. 28 сентября он оказался в Севастополе.
     Под псевдонимом «Ксанти» в Испании воевал офицер Красной Армии Хаджи-Умар Мамсуров.
     Псевдоним «Пабло Фриц» принадлежал офицеру Красной Армии Павлу Ивановичу Батову. Спустя много лет, вспоминая своего шофера, П.И. Батов напишет: «В моей жизни профессионального военного, участвовавшего в шести войнах, было много интересных встреч с самыми разными людьми, которые надолго сохранились в памяти. Но особенно запомнился мне человек необычной судьбы, буковинский крестьянин, хлебороб по призванию, горячо любящий землю, Семен Яковлевич Побережник. Он спас мне жизнь, вынеся тяжелораненым из боя...»
     В личном деле Семена Яковлевича Побережника записано:
     «Рекомендован на разведывательную работу П.И. Батовым. Завербован Л.К. Бекреневым».
     Забыть Везувий невозможно...
     Когда военный советник Павел Иванович Батов прибыл в Москву и залечил раны, полученные в боях в Испании, к нему обратился начальник разведывательного отдела штаба Черноморского флота майор Дмитрий Багратович Намгаладзе с просьбой дать характеристику на Семена Побережника.
     Батов характеристику на своего бывшего шофера написал. Вот что в ней говорилось: «...Тов. Побережника Семена лично знаю с ноября 1936 г., будучи в 12-й Интернациональной бригаде, где Побережник был вначале в качестве шофера транспортной, а в последующем санитарной машины.
     В боях на Мадридском фронте в условиях прямой личной опасности для Побережника последний показал себя стойким бойцом и всегда оказывался там, где нужна была срочная помощь в перевозке раненых и в подвозе огнеприпасов, доказательством чего может служить наличие массовых повреждений его машины от огня противника.
     В последние три месяца, будучи использован в качестве личного шофера советника дивизии «Б» и Теруэльского фронта, тов. Побережник также показывал пример личной выдержанности и преданности.
     Со своей стороны считаю возможным принять тов. Побережника в советское гражданство, о чем и ходатайствую.
     Советник Теруэльского фронта полковник Фритц».
     В 1937 году Семена Побережника в советское гражданство не приняли, видимо, потому, что такое ходатайство сам Побережник не возбуждал, хотя мог это сделать.
     В разведывательном отделе штаба флота было решено подготовить Побережника в качестве разведчика-
     осведомителя и направить в Италию для сбора сведений о боевом составе итальянского военно-морского флота. В Севастополе Побережнику присвоили незамысловатый оперативный псевдоним «Семен».
     «Семен» успешно прошел полный курс обучения под присмотром инструкторов из разведотдела штаба Черноморского флота. В его выпускной аттестации отмечалось: «...В ходе подготовки проявил себя очень старательным, добросовестным и достаточно конспиративным...» Далее указывалось, какие специальные дисциплины изучал Побережник, каких достиг результатов и кто конкретно занимался его специальной подготовкой. Вывод был однозначным: секретный сотрудник «Семен» готов к выполнению задания в Италии. Ему была поставлена боевая задача – выехать в Италию и создать в районе Таранто радиофицированную резидентуру, способную освещать деятельность итальянского военно-морского флота.
     13 сентября 1938 года обучение секретного сотрудника «Семена» было полностью завершено, план его деятельности в Италии детально проработан, документы, в соответствии с которыми разведчик превращался в англичанина Альфреда Джозефа Муни, были готовы. Дело оставалось за малым – план операции подлежал согласованию с начальником разведки Главного морского штаба ВМФ капитаном 1 ранга Николаем Ивановичем Зуйковым и утверждению наркомом ВМФ СССР комиссаром 1 ранга Петром Александровичем Смирновым, которого назначили на эту высокую должность в декабре 1937 года.
     Зуйков, опытный разведчик с большим стажем оперативной работы, изучил план, разработанный Намгаладзе, и доложил о нем наркому ВМФ. Смирнов план операции по внедрению разведчика «Семена» в Италию утвердил.
     Вскоре английский инженер-электрик Альфред Муни (Alfred Mooney) прибыл в Италию. Цель его прибытия в эту страну, как он объяснял в консульстве, где получал въездную визу, и в полиции, где фиксировалось его прибытие, состояла в том, чтобы создать прибыльное дело и финансировать его.
     Для того, чтобы создать новую фирму, состоятельный и самоуверенный англичанин посетил несколько итальянских городов, любовался Везувием, который произвел на него сильное впечатление, о чем он всегда рассказывал своим новым знакомым, и остановил выбор на Таранто, где, как он говорил, больше вероятности открыть дело и заработать.
     Альфред приобрел новых друзей, с которыми часто посещал ресторан на берегу моря, любовался видом гавани, где были пришвартованы корабли итальянского флота.
     Никто из его друзей и предположить не мог, что уважаемый англичанин Альфред Муни уже давно посчитал все эти корабли, знал, сколько на базе линкоров, миноносцев и крейсеров, какая флотилия подводных лодок базируется на Таранто и сколько в этой флотилии подводных кораблей.
     Донесения «Семен» направлял в Центр, используя портативный радиопередатчик, который собрал из деталей, закупленных на местном рынке. Он работал осторожно, понимая, чем может для него закончиться знакомство с итальянской полицией или еще хуже – с итальянской контрразведкой.
     В 1938 году итальянские газеты все еще публиковали статьи о заседаниях Туринского суда, на которых рассматривалось дело о шпионской деятельности в Италии предпринимателя Конрада Кертнера. Этот предприниматель, якобы, создал в Милане шпионскую организацию, которая занималась сбором сведений об авиационной промышленности Италии.
     Муни читал в газетах о том, что неизвестный ему Кертнер имел агентов на промышленных предприятиях в Турине, Генуе, Болонье и даже на Сицилии. Альфред завидовал удачливому Кертнеру, полагал, что он работает на советскую разведку, и очень сожалел, что этот смелый и предприимчивый человек попал в руки итальянской контрразведки и был приговорен к 15 годам тюремного заключения.
     

---

     Для СПРАВКИ
     Под именем Конрада Кертнера в Италии в 1934 — 1937 гг. дейстовал советский военный разведчик полковник Лев Ефимович Маневич. Он создал в Милане резидентуру, которая добывала ценные сведения по военно-техническим вопросам. Арестован 12 декабря 1936 года. В январе 1936 года приговорен Туринским судом к 15 годам тюремного заключения. Умер 11 мая 1945 г. Похоронен в Австрии на кладбище Санкт-Мартин. В 1956 году полковнику Л.Е. Маневичу присвоено звание Герой Советского Союза (посмертно).
     

---

     Специальная командировка «Семена» в Италию длилась около года. В начале 1939 года он получил указание Центра возвратиться в Севастополь. Он уже добился хороших результатов в разведывательной деятельности, основательно изучил обстановку в Италии, ее исторические места. Уезжая из Италии, он произнес фразу, которая говорила о его отношении к этой стране: «...Забыть Везувий невозможно, но полюбить его нельзя...»
     В разведывательном отделе штаба Черноморского флота Семена Побережника встретили тепло. Разведчик подготовил полный отчет о проделанной работе, сообщил о том, что, проезжая через Францию, отправил жене в Бессарабию письмо, в котором сообщал о том, что жив и собирается в скором времени возвратиться домой. Но в 1939 году те места все еще находились под румынским контролем и возвратиться домой Семен Побережник никак не мог.
     Начальник разведки Черноморского флота майор Намгаладзе внимательно изучил отчет Побережника. Он остался доволен работой разведчика в Италии. Но был недоволен тем, что Побережник направил из Парижа письмо своей жене, по-прежнему проживавшей в Бессарабии. По мнению Намгаладзе, этого не следовало делать, так как письмо могло попасть в руки румынской контрразведки, которая, как он не без основания полагал, могла заинтересоваться Побережником, проживавшим во Франции. Фашистская Германия уже привлекла на свою строну не только Италию, но и Румынию с Венгрией.
     В разведывательном отделе штаба флота было проведено совещание, на котором обсуждались итоги работы Побережника в Италии, анализировались его действия во Франции и Турции и оценивались перспективы его дальнейшего использования в разведке.
     Кроме Намгаладзе на совещании присутствовали сотрудники разведывательного отдела лейтенант А. Яковенко и старший лейтенант Д. Дмитриев. Было признано, что Побережник, находясь в специальной командировке, успешно выполнил задание. Участники совещания пришли к выводу, что допущенные им нарушения не могут оказать отрицательного влияния на его последующую работу. Вывод был таков: провести новую специальную подготовку секретного сотрудника «Семена» и направить его в Болгарию для сбора сведений о военных кораблях, которые базируются на ее военно-морских базах.
     Подготовка Семена Побережника к новой специальной командировке была поручена Яковенко и Дмитриеву.
     6 августа 1939 года секретный сотрудник «Семен», он же англичанин Альфред Джозеф Муни, инженер-электрик, родившийся в Ливерпуле и некоторое время проживавший в США, убыл в новую спецкомандировку.
     На этот раз он отправился в путь из Москвы. Поезд покинул Ленинградский вокзал в 21 час 30 минут. А менее чем через месяц, 2 сентября 1939 года, началась Вторая мировая война...
     В гостях у царя Бориса
     Первое донесение из Болгарии «Семен» направил в Центр 28 февраля 1940 года. Разведчик сообщал, что он успешно преодолел весь путь, достиг Софии, устроился в болгарской столице и настроил радиопередатчик. «Вас слышу хорошо, – сообщил он Намгаладзе, – приступаю к выполнению ваших указаний...»
     В Центре, несомненно, были рады получить такое известие от разведчика, который был важным звеном плана Разведывательного управления Главного морского штаба ВМФ по внедрению в Болгарию разведчиков для сбора сведений о том, использует ли Германия болгарские морские порты. В начале 1940 года в Европе уже вовсю полыхала Вторая мировая война. В военной разведке не сомневались, что приближается время, когда Гитлер примет решение и начнет войну против Советского Союза. Поэтому командование Разведывательного управления Генерального штаба и разведки Военно-морского флота, которая с 1939 года вышла из состава Наркомата обороны, ускоренными темпами создавало по периметру границ с Германией разведывательные организации. Они должны были своевременно докладывать в Центр обо всех изменениях, которые происходили в Германии и ее вооруженных силах.
     Особое внимание в Центре уделялось созданию резидентур, которые могли бы добывать сведения о том, как поступят правительства соседних государств – Турции, Болгарии, Швеции, Японии в случае нападения фашистской Германии на СССР. Создать такие резидентуры было необходимо, но сделать это оказалось чрезвычайно трудно. Большинство опытных разведчиков в годы репрессий было отозвано из служебных командировок и необоснованно репрессировано. Те силы, которые военной разведке удалось сохранить, были недостаточны для быстрого создания новых секретных организаций. Летом 1940 года, когда начальник Разведывательного управления генерал-лейтенант И.И. Проскуров был снят с должности, положение еще более обострилось. Новый начальник военной разведки Ф.И. Голиков опыта руководства такой сложной структурой, как Разведывательное управление Генерального штаба Красной Армии, не имел. Поэтому вся ответственность за создание новых резидентур легла на плечи тех сотрудников разведки, которые имели опыт зарубежной работы. Таких в центральном аппарате Разведуправления было немного, но хорошо, что они все-таки были.
     В то время менее динамично перемещались и увольнялись со службы специалисты разведки военно-морского флота. Начальником разведуправления флота был капитан 1 ранга Николай Иванович Зуйков. В августе 1941 года его заместителем стал контр-адмирал Михаил Александрович Воронцов. Он возвратился в Москву из Берлина, где был военно-морским атташе. Воронцов тоже предупреждал Центр о том, что Гитлер готовится к войне против СССР.
     Других серьезных изменений в руководстве разведкой флота в предвоенные и военные годы не происходило. Не было их и в разведывательном отделе Черноморского флота, которым руководил полковник Намгаладзе.
     В истории военно-морской разведки Дмитрию Багратовичу Намгаладзе отведена особая страница. Он бессменно руководил разведывательным отделом штаба Черноморского флота с мая 1938-го по ноябрь 1955 года. Намгаладзе разрабатывал план подготовки секретного сотрудника «Семена» к деятельности в Болгарии и курировал его работу в Софии.
     30 июля 1940 года «Семен» неожиданно прислал в Центр тревожное донесение. В нем говорилось следующее: «...Закрепиться в Болгарии трудно. Всех англичан выселяют из страны. Получил отсрочку на 15 дней...»
     Намгаладзе понял, что обстановка, которая сложилась в Болгарии, грозит сорвать реализацию его плана. «Семен» может быть арестован или выслан из страны. Начальник разведки флота хорошо понимал, что подданного английской короны, по документам которого Семен Побережник проживал в Болгарии, после того как Болгария попала под полное влияние фашистской Германии, в Софии терпеть не будут. Англия воевала против Германии, а Болгария оказалась союзником Германии.
     Такого поворота событий Намгаладзе в 1939 году предвидеть не мог. Но произошло то, что произошло. И было необходимо срочно найти выход из создавшегося положения.
     Намгаладзе направил «Семену» короткую радиограмму «...Если не удастся закрепиться в Болгарии, следует выехать в Турцию и обосноваться в Стамбуле...».
     Пятнадцать дней, отведенных софийской полицией господину Альфреду Муни для урегулирования визовых вопросов, быстро истекли. «Семен» выехал в Турцию. В Анкаре или другом турецком городе он смог бы наладить работу. Положение в Турции тоже интересовало Центр. Но разведчик, которому было предоставлено право проявлять инициативу в процессе выполнения задания, все же решил возвратиться в Болгарию. Он добился получения в болгарском консульстве новой визы и вскоре вновь оказался в Софии.
     Для того чтобы получить разрешение на длительное проживание в Болгарии, а это было необходимо для выполнения разведывательного задания, «Семену» предстояло придумать нестандартный ход, который в соответствии с местным законодательством предоставлял бы ему право остаться в стране.
     Побережник вспомнил всех своих новых знакомых, их возможности. Друзей было немного, но один из них – Марин Желю Маринов, представитель немецкой фирмы по продаже и ремонту пишущих машинок, мог оказаться полезным. Побережник рассчитывал получить работу в представительстве немецкой фирмы и надеялся, что Маринов ему поможет, так как в начале 1940 года англичанин Муни обучал сына коммерсанта языку. Тогда они и подружились.
     Марин Маринов действительно помог Альфреду Муни, но не так, как планировал Семен Побережник.
     На очередной встрече с Мариновым жена бизнесмена познакомила Альфреда Муни со своей хорошенькой подругой Славкой, которая была кузиной одного из друзей ее сына. Молодой, холостой и богатый англичанин Альфред, который к тому же еще был человеком достаточно приятной внешности и обладал атлетическим телосложением, приглянулся болгарской девушке. Славка тоже понравилась Семену Побережнику. Вскоре они зарегистрировали брак. Супруга Побережника была внучкой влиятельного болгарского священника Тодора Панджарова. В гостях у этого священника иногда бывали члены царской фамилии и даже сам царь Борис.
     Проблема получения права на проживание в Болгарии решилась сама собой. Полиция перестала беспокоить Альфреда Муни, который уже активно занимался созданием фабрики по пошиву военной одежды для нужд болгарской армии. Для активизации этой работы он подобрал достойного компаньона и внес свою часть уставного капитала. Положение Муни в болгарской столице укрепилось.
     В Центр продолжали поступать донесения «Семена» о переброске по Дунаю немецких войск, боевой техники, боеприпасов и личного состава. Разведчик не прекращал свою деятельность. В Центре не знали о том, какие трудности ему приходилось преодолевать, чтобы собирать необходимые сведения, шифровать их и в строго обусловленное время отправлять в Центр радиограммами.
     У «Семена» было много проблем. В частности, к середине 1940 года его финансовые запасы основательно уменьшились. Для того, чтобы он мог продолжать выдавать себя за обеспеченного иностранца, который создавал в Болгарии свою пошивочную фабрику, Побережнику нужны были деньги.
     Разведчик сообщил в Центр о своих финансовых затруднениях и направил короткий отчет о расходах. В Центре с пониманием отнеслись к просьбе «Семена», но время уже было предвоенным и каждый рубль в Советском Союзе был на счету. Начальник разведки флота потребовал от Намгаладзе представить ему подробный отчет о работе, которую выполнил «Семен».
     Намгаладзе подготовил справку о количестве и качестве добытых «Семеном» сведений и сделал вывод: «сведения, получаемые от «Семена», имеют большую ценность».
     Сведения «Семена» позволяли Центру видеть, как немцы используют Дунай для переброски военных грузов.
     Начальник разведотдела Черноморского флота просил удовлетворить заявку «Семена» и выделить ему новую сумму, необходимую для обеспечения дальнейшей работы в Болгарии. Намгаладзе верил, что «Семен» оправдает его доверие.
     Операцию по передаче «Семену» крупной денежной суммы в Болгарии проводил разведчик капитан-лейтенант Константин Николаевич Сухоручкин. Он находился на дипломатической работе в Софии и одновременно руководил резидентурой разведки военно-морского флота.
     Операция по передаче денег прошла успешно. Сухоручкин передал «Семену» указания Центра по добыванию новых сведений.
     Выполняя новые указания, «Семен» вместе с молодой женой выезжал на болгарские курорты, посещал порты, где базировался флот, в том числе и германские корабли. В Центр отправлялись ценные сведения.
     В июне 1941 года Германия напала на Советский Союз. С этого момента деятельность разведчика «Семена» оказалась под контролем Разведывательного управления Главного морского штаба ВМФ. Ряд заданий для Побережника майор Намгаладзе получал из Москвы.
     Когда немецкое командование начало широкомасштабное наступление на южном фланге советско-германского фронта и под угрозой оказались не только силы Черноморского флота, но и весь Северный Кавказ, Семену Побережнику удалось выполнить несколько важных заданий Центра.
     Разведывательный отдел штаба Черноморского флота в то время беспокоили сведения о появлении в районах прохождения караванов с грузами германских подводных лодок. Откуда они появлялись и где базировались, в штабе флота никто не знал.
     С 26 сентября 1942 года «Семен» был нацелен на добывание сведений о германских подводных лодках.
     Побережник выполнил это задание. Он сообщил в Центр о том, как немецкие подводные лодки проникают в зоны, охраняемые кораблями флота и закрытые минными полями. Сведения эти он получил от одного из министров болгарского правительства, который присутствовал на обеде в доме священника Панджарова. Министр на обеде сказал, что в Русе бывают германские подводные лодки, которые уходят на охоту к советским берегам. Министр сообщил и о том, как немецким подлодкам удается проходить минные заграждения.
     29 сентября 1942 года «Семен» докладывал в Центр: «...В Варну 15 сентября прибыло 26 гидросамолетов. Из Констанцы в Варну прибыли 4 подводные лодки. Одна подводная лодка 17 сентября ушла в Севастополь...»
     24 октября 1942 года: «...В Русе опять отмечены три подводные лодки...»
     Побережник продолжал передавать в Центр важные сведения о перебросках сил и техники из Румынии и Болгарии в направлении южного крыла советско-германского фронта. Он сообщил и о том, как немецкие подводные лодки оказываются в охраняемых кораблями Черноморского флота водах. По данным Побережника, которые ему во время обеда у священника Панджарова сообщил министр болгарского правительства, немецкие подводники пристраивались в кильватер к советским эсминцам и сторожевым кораблям и таким образом на их «хвосте» беспрепятственно проходили через минные поля.
     Командование Черноморского флота высоко оценило эти сведения. Данные Побережника о тактике действий немецких подводников были учтены, что спасло от гибели немало кораблей и судов.
     В Москве сведения, полученные от «Семена», тоже высоко оценили. Более того, они стали известны членам Ставки Верховного Главнокомандования. Болгария не находилась в состоянии войны против Советского Союза. Поэтому предоставление болгарских портов для базирования германских подводных лодок, которые действовали против кораблей Черноморского флота, являлось нарушением международного права. Наркомат иностранных дел направил в Софию ноту протеста. Об этой ноте стало известно болгарским журналистам. В газетах появились сообщения на эту тему. В результате немецкие подводные лодки ушли из Варны и Бургаса в румынские порты.
     Гитлер потерял в Болгарии опорные пункты для своего подводного флота. Он был разгневан и пригласил царя Бориса в Берлин для очередных объяснений. В результате болгарское правительство в полном составе вынуждено было уйти в отставку.
     В 1942 году Центр стал требовать от «Семена» сведений и военно-политического характера. Москва в то время крайне была заинтересована в получении достоверных данных об отношении к войне правительств Японии, Турции, Швеции и Болгарии. Они могли выступить на стороне Германии.
     В Болгарии в годы Великой Отечественной войны действовало несколько резидентур и разведывательных групп Разведывательного управления Генерального штаба Красной Армии. Но только один разведчик Семен Побережник смог изредка бывать в окружении болгарского царя Бориса III и его министров. Благодаря этому он смог получить важные сведения об отношении болгарского руководства к войне на восточном фронте.
     Если считать, что деятельность разведчика – это череда напряженных будней, успехов и неудач, то можно сказать, что в 1942 году Побережнику везло. Однажды его супруга Славка сообщила, что они приглашены на обед к деду – священнику Тодору Панджарову. Она была очень рада тому, что на обеде будет присутствовать сам царь Борис, который не так давно возвратился из Берлина.
     Целый день Альфред Муни и его жена Славка готовились к торжественному обеду. Оказаться рядом с болгарским царем, который, как стало известно Семену Побережнику, в Берлине встречался с Гитлером, было исключительно важно. Разведчик полагал, что он сможет кое-что узнать о содержании и результатах переговоров в Берлине.
     Пока Славка примеряла свои наряды, Семен Побережник думал о том, как воспользоваться редкой возможностью.
     Альфред Муни и его жена прибыли на званый обед одними из первых. Священник Тодор Панджаров был рад увидеть внучку, которая светилась от счастья. После приветствий и небольшого разговора хозяин дома занялся другими гостями. Вскоре прибыли царь Борис и несколько новых членов правительства.
     Когда прозвучали первые тосты, начались разговоры о положении на фронте. Панджаров рассказал пару анекдотов про Сталина. Кто-то заметил, что большевики воюют плохо и Германия все равно добьется победы. В этот момент Альфред Муни высказался в том духе, что неплохо бы и Болгарии, как это сделали Румыния и Венгрия, определиться и помочь Германии завершить победоносную войну на Востоке.
     Царь Борис, как и ожидал Семен Побережник, обратил внимание на это замечание и сказал:
     - Фюрер этого от меня давно требует. Я ему объясняю, что наши солдаты в России воевать не будут. Более того, на восточном фронте они могут попасть под влияние большевистской пропаганды и перейти на сторону противника. Фюрер вроде бы соглашается со мной, но во время каждой встречи настаивает на своем. Так было и на прошлой неделе, когда мы встречались в Берлине. Я ему вновь сказал, что болгарские войска не смогут воевать против России. Наши войска помогут Германии в Греции и на других участках фронта...
     Побережник сообщил в Центр о том, что болгарское руководство ведет с Гитлером трудные переговоры по вопросу отправки болгарских войск на советский фронт. О колебаниях царя Бориса, который не хочет направлять свои войска на Восточный фронт, тоже стало известно Москве.
     В те дни Побережник сообщал в Центр: «...среди болгарских солдат не наблюдается желания ехать на восточный фронт и все чаще встречаются разговоры о том, что немцы несут громадные потери, а русские дерутся храбро...»
     Это донесение Побережник направил в Центр 24 октября 1942 года. В это время под Сталинградом шли упорные бои, немцы действительно несли громадные потери, что заставляло правительства Японии, Турции и Болгарии более трезво оценивать особенности обстановки на советско-германском фронте и осторожно относиться к настойчивым просьбам, а порой и требованиям Гитлера вступить в войну против Советского Союза. О том, что Япония не вступит в войну против СССР, докладывал в Центр в 1941 году военный разведчик Рихард Зорге. О выжидательной позиции, которой придерживалось японское правительство, в 1942-1943 годах сообщал в Центр Лев Сергеев из США, где он создал резидентуру «Омега» и успешно руководил ее работой в 1941-1945 годах. О планах болгарского царя Бориса информировал Центр Семен Побережник.
     11 декабря «Семен» докладывал в Центр: «...Под давлением царя Бориса в Софии проходит много совещаний. В Русе созывается совещание бывших членов правительства и бывших министров. Тема совещания – положение в Болгарии».
     20 декабря 1942 года Центр направил секретному сотруднику «Семену» радиограмму следующего содержания: «...Благодарю за отличную работу. Управляющий».
     Управляющим был контр-адмирал М.А. Воронцов, начальник разведывательного управления Главного морского штаба Военно-морского флота.
     Гитлер продолжал оказывать давление на царя Бориса и в 1943 году. Болгары по-прежнему не хотели воевать против русских.
     После разгрома немцев под Сталинградом царь Борис, стремясь предотвратить падение монархического режима в Болгарии, попытался весной 1943 года войти в контакт с представителями США и Великобритании. Он хотел предварительно обсудить вопрос о возможной оккупации Болгарии англо-американскими войсками. О попытках доверенных лиц царя установить контакты с представителями американской или английской разведки стало известно Гитлеру. Фюрер пригласил Бориса в Берлин для очередных консультаций. Произошло это в августе 1943 года. Во время встречи с Гитлером болгарский царь по-прежнему не принял предложения Гитлера о направлении болгарских войск на восточный фронт и отказался направить свои войска даже в Албанию.
     Гитлер был разгневан
     Консультации в Берлине Гитлера и болгарского царя проходили в то время, когда на восточном фронте шло грандиозное танковое сражение под Курском. Отборные немецкие танковые дивизии потерпели сокрушительное поражение. Сражение под Курском завершилось 18 августа.
     После длительных и неприятных бесед с Гитлером Борис III вылетел в Софию. Когда самолет прибыл в
     аэропорт болгарской столицы, Бориса вынесли из лайнера на носилках в бессознательном состоянии.
     Несмотря на усилия квалифицированных врачей, 25 августа 1943 года царь умер, так и не приходя в сознание.
     «Семен» докладывал в Центр: «Царь на последней встрече с Гитлером не договорился ни о каких военных мерах против СССР. Гитлер сделал царю предупреждение и обещал поддержать болгарскую армию, если англо-американцы нападут на Болгарию...»
     1 сентября 1943 года резидент советской военной разведки «Кай» на основании данных, добытых Побережником, докладывал в Центр из Софии: «...1. Царь вернулся от Гитлера 18 августа и был вынесен из самолета на носилках. Народ верит, что царь был убит немцами. Заявление Филова, что царь перед смертью был в Чамкории, рассчитано на убеждение народа, что царь не отравлен немцами. С этой же целью всем областным управлениям разослано предписание – широко ознакомить население, что последние дни перед болезнью царь был в обществе Кирилла и других приближенных.
     2. В Чамкории сейчас находятся Риббентроп и Геринг, которые прибыли с заданием Гитлера по организации управления страной. Под их давлением 3 сентября созывается парламент с целью внесения изменений в конституцию по вопросу регентства. Предполагается, что в состав регентского собрания войдут князь Кирилл, Филов и Мушанов.
     3. Все мероприятия правительства проводятся под руководством Бекерле через Грабовского.
     4. Служащий царя Груф, который сообщил о возвращении царя от Гитлера, сомневается, что царь не оставил регентов. Он считает, что, очевидно, это завещание (далее какое-то слово искажено) немцами и поэтому скрывается...»
     5 сентября 1943 года «Кай» докладывал в Центр следующее: «...Гитлер потребовала от него (Бориса) оккупации болгарскими войсками Албании, оставленной итальянцами, но царь отказался и был каким-то образом или отравлен, или смертельно ранен. Камердинер царя и один из сопровождавших его к Гитлеру адъютантов исчезли. Передают, что они умерли с теми же симптомами, что и царь, и бесшумно похоронены...»
     Ни одна болгарская дивизия, между тем, на стороне Германии на восточном фронте не сражалась. Сведения, полученные военным разведчиком Семеном Побережником во время встречи с болгарским царем Борисом III и из других источников, оказались более чем достоверными...
     Паутина
     28 декабря 1942 года секретный сотрудник «Семен» получил из Центра указание, в котором ему предлагалось встретиться в обусловленном месте с человеком, который будет передавать ему важные сведения военного и военно-политического характера.
     В коротком указании Центра сообщалось, где должна была произойти встреча и как «Семен» мог бы безошибочно узнать своего нового партнера по разведывательной деятельности. В задачу «Семена» входило получение от нового знакомого разведывательных сведений, их шифрование и передача в Центр по радио в установленное время. С одной стороны, разведывательная деятельность «Семена» как бы сокращалась, что повышало его безопасность, а с другой, наоборот, – появление в его окружении нового знакомого, о навыках разведывательной работы которого «Семен» не имел ни малейшего представления, усложняло и без того его трудное положение.
     Выполняя указание Центра, «Семен» встретился с незнакомцем на одной из улиц болгарской столицы. Встреча прошла без каких-либо настораживающих моментов. Новый знакомый оказался болгарином, журналистом одной из центральных газет. Он придерживался левых политических взглядов, ненавидел фашистов и всячески хотел помочь Красной Армии. Он назвал свое имя и фамилию – Мянков Димитр Христов. Сведения, которые передал на первой встрече Мянков, «Семен» без задержки отправил в Центр. Центр рекомендовал подписывать сведения, получаемые от Мянкова, оперативным псевдонимом «Дима».
     В первом квартале 1943 года «Семен» и «Дима» встречались часто. Каждый раз источник передавал важные сведения, которые «Семен» шифровал и по своему каналу радиосвязи докладывал Центру. Намгаладзе сообщал, что сведения ценные и предупреждал «Семена»: «При встречах с «Димой» соблюдайте строжайшую конспирацию. Старайтесь встречаться реже. Каждый раз подбирайте для встреч новые места...»
     Обстановка в Софии в начале 1943 года была сложной. На улицах столицы происходили нападения на немецких офицеров и солдат. Несколько германских военнослужащих были убиты. В Софии участились обыски, облавы, на улицах появилось больше военных патрулей. Они проверяли документы практически у всех и на каждом шагу. В болгарскую столицу из Румынии даже были переброшены 280 сотрудников гестапо. Об этом Альфред Муни узнал от деда Славки, который был в курсе многих политических событий, происходивших в верхних эшелонах болгарской власти. «Семен» сообщил в Центр о том, какая обстановка создалась в Софии.
     «Семен» помнил указания Центра. Во время встреч с «Димой» он не называл новому знакомому своей реальной фамилии, не сообщал, где проживает и чем занимается. «Семен» сообщал в Центр: «...В последнее время «Дима» дает мало сведений и настаивает на личных встречах. На улицах Софии немецкие патрули ищут дезертиров и тщательно проверяют документы, проводятся облавы и обыски в домах...»
     С 25 апреля по 9 мая 1943 года приемный радиоцентр разведывательного отдела штаба Черноморского флота не принял ни одной радиограммы от «Семена». Начальник разведки флота подполковник Намгаладзе был чрезвычайно обеспокоен тем, что впервые за несколько лет связь с «Семеном» оборвалась. Опытный разведчик Намгаладзе предчувствовал: в Софии что-то произошло.
     10 мая 1943 года в разведывательный отдел штаба флота из Москвы поступило важное сообщение. Начальник разведки Главного морского штаба сообщал: «...«Семена» арестовали. Сейчас он будет работать под диктовку немцев. Продолжайте работать с ним, как обычно. Воронцов».
     21 мая 1943 года Воронцов еще раз сообщал Намгаладзе: «...О провале «Семена» имею подтверждение. Нами продолжается радиоигра по важным оперативным направлениям. Информацию, которую получаете от «Семена», не используйте...»
     Какие донесения поступали в разведотдел штаба Черноморского флота от «Семена»? Болгарская контрразведка от имени арестованного разведчика сообщала неправдоподобные сведения о перебросках немецких войск, о подготовке вторжения в Турцию, о больших финансовых затруднениях «Семена» и в связи с этим направляла бесконечные просьбы о встрече с представителем Центра.
     Намгаладзе приказал одному из офицеров разведотдела разработать детальный план радиоигры, в котором были предусмотрены вполне правдоподобные мероприятия, которые могли сбить с толку болгарскую контрразведку. Цель – убедить болгарских сыщиков в том, что на территории Болгарии больше нет ни одного советского разведчика.
     По указанию Центра в один из тайников в Софии была заложена небольшая, но вполне достаточная сумма денег. Контрразведка изъяла эти средства, но связника арестовать ей не удалось.
     Игра продолжалась. Она была похожа на паутину, которую умело плели с разных сторон болгарские контрразведчики и советские разведчики. С самого начала, когда в Москве стало известно об аресте «Семена», болгарская контрразведка действовала вслепую, а советская военная разведка делала то, что и должна была делать – вводить противника в заблуждение. В Москве не сомневались, что болгары согласовывают свои действия с германской военной контрразведкой.
     Руководство болгарской контрразведки было удовлетворено тем, как развивалась радиоигра и ослабила контроль за господином Альфредом Муни. Куда он и его жена денутся! Бежать им было некуда.
     14 октября 1943 года Намгаладзе получил от «Семена» радиограмму следующего содержания: «Работаю под контролем. Диктует предатель «Дима». Связь держите, нужна встреча, средства...»
     Для того, чтобы дешифровать это сообщение «Семена», в Центре пришлось использовать специальную технологию. Оказалось, что «Семен» для шифрования этого донесения использовал свой секретный запасный код, который имел право применить только в чрезвычайных обстоятельствах.
     В Центре поняли, что секретный сотрудник «Семен» действительно попал в чрезвычайные обстоятельства, о чем и сообщил, найдя подходящий момент.
     7 ноября 1943 года «Семен» еще раз доложил в Центр: «Нахожусь под арестом, работаю под контролем...»
     Из паутины, в которую попал Семен Побережник, он смог выбраться только 9 сентября 1944 года. Войска Красной Армии подходили к границам Болгарии. В Софии вспыхнуло восстание. Сотрудники болгарской полиции, охранявшие англичанина Альфреда Муни, рабежались, бросив «подопечного» на произвол судьбы.
     Оказавшись на свободе, Альфред возвратился домой к жене Славке. А когда советские войска вошли в Болгарию и оказались в Софии, Семен Побережник обратился к командиру советской воинской части и сообщил о том, что он разведчик и выполнял в Болгарии специальное задание. Просьба Побережника была проста – связать его с офицером военной разведки. Его задержали и передали под покровительство офицера военной контрразведки Смерш.
     Далее с Семеном Яковлевичем произошло то, чего он никак не ожидал. Побережника доставили в Севастополь, бросили в камеру предварительного заключения, в которой он оказался один, изолированный от родственников, друзей и командиров, непростые задания которых он выполнял и в Италии, и в Болгарии.
     Следствие длилось около года. Побережника обвинили в сотрудничестве с иностранной разведкой. Он такое обвинение категорически отрицал и виновным себя не признавал. Он просил предоставить ему возможность встречи с майором Намгаладзе, единственным офицером военно-морской разведки, которого он знал лично. Но в просьбе ему отказали.
     Следователи подготовили обвинительное заключение. Особым совещанием при НКВД СССР 8 сентября 1945 года Семен Яковлевич Побережник был осужден на 10 лет лагерей и 2 года проживания в спецпоселении.
     9 сентября С.Я. Побережника отправили по этапу, содержали на островах ГУЛАГа, направляли на строительство дороги в районе Братска. Он принимал участие в строительстве байкало-амурской магистрали в районе Тайшета, возводил нефтепергонный завод под Омском, два года работал на шахте в районе Караганды.
     Выжил Семен. Поседел, постарел, но не сломался.
     В 1957 году он был освобожден и возвратился в родную деревню Клышковцы. Возвратился не один – с женой, которую встретил в Караганде, и с малым ребенком.
     Жизнь продолжалась. Линия судьбы Семена Побережника сделала полный круг – прошла через Польшу, Англию, Канаду США, Бельгию, Италию, Болгарию и безграничный Советский Союз. Началась эта линия в деревне Клышковцы и этой же деревне должна была завершиться. Так думал Семен Яковлевич, но так не думали другие люди, которые в Клышковцах помнили молодого помощника кузнеца и не захотели в 1957 году разговаривать с бывшим зэком, который мотал срок за сотрудничество с иностранной разведкой. Даже родная мать и брат Василий отказались его принять. Горькую слезу вытер Семен со своей уже морщинистой щеки и ушел к чужим людям, которые предоставили ему угол и возможность осмотреться.
     Попытки устроиться на работу шофером в родной колхоз завершились ничем. Пришлось, как когда-то в Канаде, начинать все сначала – работать чернорабочим в садоводческой бригаде подсобным рабочим, что означало «принеси, отнеси, убери и т.д.». Труд не из приятных. Да и за плечами у Семена было не двадцать, а уже пятьдесят лет. Но другой возможности заработать на жизнь не было, а жене и маленькому ребенку нужна была и крыша над головой, и одежда, и еда каждый день, и что-то еще.
     Родная деревня, которую он тоже защищал от фашистов на своем секретном фронте, все же не стала для него чужой. Появились новые знакомые. Одному из новых друзей рассказал Семен о том, что воевал в Испании и рассказал о военном советнике Пабло, которому когда-то спас жизнь. Тракторист, с которым подружился Семен, посоветовал ему написать в газету «Правда», рассказать свою испанскую историю и попросить найти военного советника Пабло Фрица.
     Написал Семен Яковлевич письмо, отправил его в Москву, не надеясь получить скорый ответ. Но прошла неделя, другая, и однажды в деревню Клышковцы из Москвы пришло письмо, в котором сообщалось, что под псевдонимом Пабло Фриц в Испании воевал Павел Иванович Батов. Редактор газеты «Правда», к которому попало письмо Побережника, сообщал, что генерал армии П.И. Батов – командующий войсками Прибалтийского военного округа, депутат Верховного совета СССР, дважды Герой Советского Союза и сообщил его домашний адрес. Батов тогда проживал в Риге.
     Не преступление,
     а подвиг
     Побережник не сразу решился написать письмо Батову. Неожиданно для себя он понял, какая широкая и непреодолимая полоса разделила их судьбы. Он, Побережник, бывший зэк, а Пабло Фриц – дважды Герой Советского Союза, генерал армии. Что подумает Пабло, получив его письмо? И о чем он, Побережник, собирается писать своему бывшему командиру, с которым колесил в 1937 году по фронтовым дорогам Испании? Вот если бы они воевали вместе на одном фронте против фашистской Германии, тогда бы им было о чем поговорить. Тяжелая служба в разведке не принесла ему славы, не было у него ни одного ордена, ни одной медали, его даже не считали участником Великой Отечественной войны. От таких итогов минувшей жизни, которые сам подвел Семен Побережник, душа его сжималась от боли и несправедливости. Пожалуй, понимание, что с ним в 1945 году поступили не по справедливости, только и заставило Семена Яковлевича сесть за стол в чужом доме и написать письмо Павлу Ивановичу Батову. Глубоко в душе у Побережника теплилась надежда, что не все потеряно и что-то в его жизни все еще можно исправить. Он думал уже не о себе, а о своем маленьком сыне, который рос и должен был знать правду. Он думал о дочери Анне, которую пытался найти. Очень хотел Семен, чтобы его мать и брат Василий тоже изменили к нему отношение. Да как докажешь, что ты ни в чем не виноват?
     Надежда была только на одного человека – Пабло Фрица. И не потому, что Семен в 1937 году спас ему жизнь, а потому, что Павел Батов был единственным в мире человеком, который который мог и должен был выслушать его горькую исповедь.
     Вскоре Семен Побережник получил ответное письмо из Риги. Вместе с письмом почтальон вручил ему извещение на денежный перевод. Генерал армии Павел Батов пригласил Побережника в Ригу и прислал необходимую для приобретения билета сумму.
     Вот как Семен Побережник описывал встречу с генералом армии П.И. Батовым в Риге: «...Не успел я снять полушубок и вытереть с мокрых валенок грязь, как в дверях появился в полной генеральской форме военный. С трудом узнал в нем испанского Пабло. Прямо в передней мы бросились в объятия друг другу. Троекратно расцеловались. И тут к горлу у меня что-то подступило, сдавило как клещами – ни откашляться, ни проглотить. По моему лицу потекли слезы. «Ну что ты, Семен! Успокойся, друг, не нужно!» – говорит Батов, а я никак не могу взять себя в руки. Внутри словно что-то порвалось...»
     В Риге Семен Побережник гостил около месяца. Узнав о его трудном положении, генерал армии П.И. Батов позвонил Герою Советского Союза генерал-полковнику Х.У. Мамсурову, который был первым заместителем начальника Главного разведывательного управления. Мамсуров тоже воевал в Испании. Был военным советником и звали его тогда Ксанти.
     Оказалось, что Хаджи-Умар Джиорович тоже не забыл шофера Семена Чебана, который вытаскивал подбитый танк, спас Пабло Фрица и совершил немало других полезных дел на фронтах гражданской войны в Испании.
     О том, что Семен Побережник в годы Великой Отечественной войны выполнял специальные задания разведки, Мамсуров не знал, но обещал изучить все дела, связанные с работой Побережника в Италии и Болгарии. Свое решение Мамсуров обещал сообщить Батову.
     По указанию генерал-полковника Мамсурова специалисты управления кадров военной разведки нашли все дела, связанные с привлечением Семена Побережника к работе в военно-морской разведке, его донесения из Италии, все дела, связанные с его деятельностью в Болгарии, десятки справок разных лет, характеристики, заключения, радиограммы и многое другое.
     Специалисты провели тщательный анализ обстоятельств ареста Семена Побережника в Софии, нашли показания агентов болгарской полиции, которые допрашивали его после ареста, причины, которые вынудили Семена Побережника начать радиоигру с Центром. Были найдены и радиограммы, в которых разведчик сообщал о том, что он арестован и работает под контролем болгарской контрразведки. Предал его агент «Дима», который был задержан болгарской полицией и выдал человека, которому передавал сведения. После очередной встречи с агентом Побережник попал в поле зрения болгарских сыщиков, которые и арестовали его в Софии в конце апреля 1943 года.
     Генерал-полковник Мамсуров внимательно изучил не только заключение специалистов военной разведки, но и сам тщательно просмотрел все оперативные дела, связанные с деятельностью Семена Побережника в военно-морской разведке.
     Многоопытный Хаджи-Умар Джиорович Мамсуров принял ответственное решение, о котором и сообщил генералу армии Павлу Ивановичу Батову.
     Содержание телефонного разговора двух генералов, двух военных советников, воевавших в Испании, двух Героев Советского Союза, оборонявших Кавказ и командовавших войсками в других битвах Великой Отечественной войны, восстановить никогда не удастся. Но что такой разговор состоялся, сомнений нет. Мамсуров, как теперь принято говорить, взял под личный контроль дело Побережника, потому что понял: в 1945 году была допущена судебная ошибка, в результате которой пострадал человек, самоотверженно выполнявший задания нашей страны. Видимо, это и сказал генерал-полковник Мамсуров генералу армии Батову.
     Павел Иванович Батов, как депутат Верховного Совета, сделал соответствующий запрос на имя Главного военного прокурора и попросил пересмотреть дело Побережника.
     Новое разбирательство длилось не день и не месяц. Но оно шло своими прокурорскими путями и завершилось 24 сентября 1959 года «Определением военного трибунала Московского военного округа». В этом Определении указывалось, что военный трибунал «рассмотрел в заседании от 24 сентября 1959 года надзорный протест Главного военного прокурора на постановление Особого совещания при НКВД СССР от 8 сентября 1945 года, по которому «за принадлежность к иностранной разведке» заключен на 10 лет Побережник Семен Яковлевич...»
     Далее излагались уже известные читателю обстоятельства по делу Побережника.
     В конце этого объемного документа указывалось: «... Проверив материалы дела и находя протест обоснованным, военный трибунал Московского военного округа определил:
     Постановление Особого совещания при НКВД СССР от 8 сентября 1945 года в отношении Побережника Семена Яковлевича отменить и дело о нем за отсутствием состава преступления производством прекратить...»
     Что было потом? Семен Побережник получил новый «чистый» паспорт. Генерал-полковник Х.У.Д. Мамсуров дал указание, чтобы Семену Яковлевичу в соответствии с существовавшим в те годы законодательством выплатили два оклада денежного содержания. В торжественной обстановке С.Я. Побережнику вручили медали: «Участник национально-революционной войны в Испании 1936-1939 гг.», польскую медаль «За нашу и вашу свободу», итальянскую медаль имени Джузеппе Гарибальди, орден Отечественной войны II степени.
     В августе 1981 года командование военной разведки направило военному комиссару Хотинского района Черновицкой области справку, на основании которой Семену Яковлевичу Побережнику выдали удостоверение участника Великой Отечественной войны.
     Правление колхоза выделило Побережнику участок для строительства дома. Камень для стройки из карьера помогли доставить офицеры соседней воинской части. Кто-то подарил бывшему военному разведчику несколько машин со стройматериалами. Строители возвели дом.
     Вскоре у семьи Семена Побережника появилась собственная крыша над головой. В гости к Семену Яковлевичу на новоселье пришла престарелая мать, брат Василий и генерал-майор Дмитрий Багратович Намгаладзе, бывший начальник разведывательного отдела штаба Черноморского флота. Он никогда не сомневался в том, что военный разведчик Семен Побережник – честный человек.
     Вместо послесловия
     В этой истории есть незавершенная страница. Она тоже связана с судьбой Семена Побережника. Теперь мы знаем, что 10 мая 1943 года начальник разведывательного управления Главного морского штаба ВМФ СССР контр-адмирал М.А. Воронцов направил начальнику разведки Черноморского флота в то время уже полковнику Д.Б. Намгаладзе радиограмму, в которой сообщал: «Семена» арестовали. Сейчас он работает под диктовку немцев. Продолжайте работать с ним».
     Это сообщение предписывало начальнику разведки Черноморского флота особый порядок отношений с разведчиком, который оказался в руках вражеской контрразведки. Намгаладзе учел рекомендации из Москвы. Но откуда контр-адмирал М. Воронцов узнал об аресте секретного сотрудника «Семен»?
     Ответ на это вопрос дает письмо начальника одного из управлений ГРУ генерал-майора И.А. Большакова контр-адмиралу М.А. Воронцову, направленное в Главный морской штаб 5 мая 1943 года.
     Большаков информировал Воронцова: «...Наш достоверный источник из Англии сообщает, что:
     «1... Болгары арестовали двух агентов: Poperechnik, имевшего английский паспорт на имя Alfred Joseph Mooney, и Piankoff ...
     Прошу сообщить ваши ли это люди?»
     Сообщение об аресте Семена Побережника и его агента передал по радио из Софии резидент германской военной разведки в Болгарии. Но информация германского разведчика, предназначенная только для сведения адмирала Канариса, одновременно стала известна не только в Берлине, но в Лондоне, а затем и в Москве. Благодаря «достоверным источникам ГРУ» Москва часто своевременно узнавала важные сведения.
     В годы Великой Отечественной войны многие военные разведчики сложили свои головы за линией фронта, выполняя задания по добыванию сведений о противнике. Многие прошли сквозь огонь и воду и остались живы. Семен Побережник – один из них.
     Такая у них была работа – трудная и опасная. И они, как свидетельствует История, справились с этой работой успешно...
     На сниках: МАМСУРОВ Хаджи Умар Джиорович, 1938 г. Генерал майор НАМГАЛАДЗЕ Дмитрий Багратович, начальник разведывательного отдела штаба Черноморского флота. ПОБЕРЕЖНИК Семен Яковлевич. Контрадмирал ВОРОНЦОВ Михаил Александрович, начальник разведывательного управления ГМШ ВМФ СССР.