Свой рассказ о службе в отделе комсомольской работы Главного политического управления Советской Армии и Военно-морского флота я хотел бы начать несколько издалека, со времени, когда еще служил в комсомольском отделе политуправления Белорусского военного округа. В 1964 году по инициативе комсомола началось большое патриотическое движение к
     20-летию Победы. Зазвучал призыв-лозунг: «Фронтовики! Наденьте ордена!» Задел сделал писатель Сергей Смирнов. Он начал телепередачи о войне и фронтовиках. Следует сказать, что благодаря непредсказуемому в своих фантазиях Никите Сергеевичу Хрущеву патриотическая тема в государстве сошла на нет. Фронтовиков и в целом армию поливали грязью, кто только хотел. Люди стеснялись своих боевых наград. Только с приходом к власти Леонида Ильича Брежнева стали звучать призывы к восстановлению забытых ценностей. Стали восстанавливаться памятники, приводиться в порядок могилы воинов.
     ЦК ВЛКСМ принял решение провести в городе Бресте, около развалин героической крепости, первый слет победителей походов по местам боевой славы. На слет должны были съехаться представители комсомольских организаций со всей страны. Естественно, встали вопросы организации размещения, питания, личной гигиены и т.п. участников слета. Министерство обороны и Главное политическое управление поддержали просьбы ЦК комсомола, а исполнение возложили на Белорусский военный округ (БВО). Начальником штаба округа, на которого мы опирались в решении всех вопросов, был прибывший из ГСВГ генерал Н.В. Огарков.
     Промежуточной исполнительной инстанцией между оперативной группой ЦК ВЛКСМ в Бресте и штабом округа стал комсомольский отдел БВО. Мы все были вовлечены в это большое мероприятие и крутились от зари до зари. В состав оперативного штаба ввели меня, определив местом «дислокации» Брест. Там я познакомился с Виктором Байбиковым, запевалой всех инициатив, с Василием Грищенко, Юрием Перминовым, с которыми продолжаю дружбу до сих пор.
     Николай Васильевич Огарков принимал организаторов слета вне очереди, даже если в приемной были посетители. Понимал, что мы решаем не личные проблемы.
     Первый слет не стал первым «блином комом». Впоследствии были чуть ли не ежегодные слеты. Естественно, приходил опыт. Слеты становились все более массовыми, содержательными, насыщенными по программам.
     А в Бресте все было впервые. Ночевали в палатках. Вечеряли и пели песни под гитары у костров. Рождались ритуалы. Размещали в городской гостинице только почетных гостей слета во главе с Маршалом Советского Союза И.С. Коневым.
     С комсомольского отдела Белоруссии началась моя карьера, которая завершилась должностью помощника начальника Главного политического управления СА и ВМФ по комсомольской работе в 1971 – 1975 годах. Здесь я имел возможность общаться с великолепными организаторами политической работы в Вооруженных Силах, каждого из которых считаю своим учителем. Назову только некоторых: начальник Главного политического управления генерал армии Епишев Алексей Алексеевич, первый заместитель начальника Главпура - генерал-полковник Ефимов Павел Иванович, заместители генерал-полковник Начинкин Николай Александрович, генерал-полковник Калашник Михаил Харитонович, генерал-полковник Средин Геннадий Васильевич, генерал-полковник Бобылев Сергей Андреевич, начальник управления организационно-партийной работы генерал-полковник Соболев Михаил Георгиевич, позднее ставший заместителем начальника Главпура.
     К сожалению, новое поколение командиров и воспитателей Российской армии почти не знает о руководителях и рядовых работниках высшего политического органа Советской Армии и Военно-морского флота. А между тем в свое время это военное учреждение играло очень большую роль в военном строительстве, в руководстве политико-нравственным и патриотическим воспитанием воинов, в укреплении воинской дисциплины и организованности воинских коллективов. Поэтому как бы хотелось, чтобы на примере жизни и самоотверженного служения Отечеству этих и других выдающихся политработников у будущих поколений военных воспитателей прививалось уважение к своей профессии.
     Епишев Алексей Алексеевич.
     Вспоминая этого большого и талантливого политработника, мне не надо особенно напрягать память. Все стоит перед глазами, как будто было вчера. Многое осталось в сердце, в памяти. К тому же сохранились кое-какие наброски дневникового характера, записи бесед, которые позволяют с достоверной точностью восстановить даже детали.
     Можно понять мое состояние, когда я, вновь назначенный начальник отдела комсомольской работы Главпура, входил первый раз в кабинет к своему непосредственному начальнику генералу армии Алексею Алексеевичу Епишеву. Робость не робость, но какая-то противная дрожь не отпускала меня до того, пока не начался разговор. Я перед этим прошел «инструктаж» у генерала Соболева. В числе других вопросов задал нелепый:
     - А как мне обращаться к начальнику Главпура в ходе беседы? По воинскому званию или по имени-отчеству?
     Михаил Георгиевич, мудрейший из мудрейших, как о нем отзывались, не рассмеялся, а спокойно пояснил:
     - Представишься, как положено по Уставу. А потом, в разговоре, назови по имени-отчеству. Если не «щелкнет», дальше называй по имени-отчеству. У нас в Главпуре принят язык партийного общения.
     Хорошо помню это - если «не щелкнет». А если бы поставил на место?
     В дальнейшем все время, что мне приходилось общаться с Епишевым, я пользовался только «языком партийного общения». В этом на первый взгляд мелком эпизоде кроется большой смысл. Генерал армии Епишев обладал огромной властью. И партийной, и служебной. Но вместе с тем он поощрял такую обстановку в коллективе, когда люди не занимаются чинопочитанием, а спокойно, не боясь начальства, работают. Товарищеская атмосфера во многом способствовала творчеству, инициативе работников. Не помню случая, чтобы Епишев кричал, оскорблял, угрожал. Под стать ему были и заместители. Это все создавало особый микроклимат делового товарищества в главпуровском коллективе.
     К Епишеву можно было прийти с предложением, если оно достаточно хорошо продумано, просчитано, согласовано с заместителями. Просто зайти поболтать, рассказать о мелочевках в комсомоле - можешь добиться того, что долго придется ждать очередной возможности прийти с докладом.
     Помню, как-то пришел к Алексею Алексеевичу с подготовленным текстом Письма Центральному Комитету КПСС от комсомола и молодежи Вооруженных Сил в связи с памятной датой, где молодые воины заверяли старшее поколение в верности боевым и революционным традициям партии, народа, армии. К моему удивлению, Епишев не поддержал эту, на мой взгляд, прекрасную идею. Минут пять объяснял мне, почему это нецелесообразно:
     - А почему только от комсомола? А командиры, другие офицеры? Это очень серьезный политический документ, и нельзя здесь выделять только комсомол.
     Я был обескуражен: такая вроде бы хорошая мысль пришла, и вот надо же, оказалась «мелкой». Было обидно, но расставаться с этой идеей было жалко - задумывалось-то выступить с комсомольской инициативой, поднять активность молодежи.
     Я робко пытался что-то доказывать, но аргументов явно не хватало. Убедительные слова как-то не шли на ум, ибо логика у Епишева была железная. Расстроенный таким оборотом, я попросил разрешения выйти. Он кивнул головой. Доложил Соболеву о полном фиаско. Но на следующий день, где-то около 10 часов утра, в кабинете раздался звонок прямого телефона Епишева! Поднял трубку:
     - Слушаю, Алексей Алексеевич.
     - Товарищ Махов! Я вчера с министром (обороны) говорил. Он сначала отказывался от вашего предложения, потом мы все же решили, что письмо будет. Давайте сделаем его от личного состава авиационной дивизии. Свяжитесь с Морозом (Иван Михайлович, член военного совета - начальник политуправления ВВС) и подработайте текст.
     Звоню Ивану Михайловичу. Тот уже получил необходимые указания и разъяснения от Епишева.
     Таким образом, хоть начальник Главпура меня поначалу и разубеждал, а за идею ухватился. В данной ситуации я был благодарен своему учителю, что он не отбросил окончательно предложение, увидел в нем рациональное зерно, поразмышлял сам с собой, посоветовался с министром. Тем самым поддержал меня, отдел комсомольской работы, поддержал в целом армейский комсомол.
     Был один эпизод, когда я думал, что моя работа в Главпуре может для меня печально закончиться. Как говорится, я оказался на «лезвии ножа». А суть вопроса состояла в следующем.
     Однажды я пришел к Епишеву с предложением об издании книги, в которой авторами были бы все руководители молодежных организаций политорганов стран - участниц Варшавского договора. Это диктовалось политическими соображениями, книга должна была стать своего рода демонстрацией единства молодежных союзов наших армий. К докладу я подготовился хорошо. На все предполагаемые вопросы был готов ответить, ибо до этого провел согласование со всеми, с кем было необходимо, и заручился их поддержкой.
     Проблема братства армий Варшавского договора и общности идеологических установок была в то время наиболее актуальной. Но со своей «особой точкой зрения» часто выступали румыны и пускали под откос немало хороших договоренностей. За год до упомянутого моего предложения не вышла из печати книга с выступлениями начальников Главных политических управлений государств - стран–участниц Варшавского договора. Как мне рассказал один из организаторов издания, буквально при визировании сигнального экземпляра (а это обязательный элемент) румыны отказались это делать и отозвали свою статью. Возмущению Епишева и министра обороны СССР А.А. Гречко не было предела. Я лично слышал разговор Епишева с министром по этому поводу, находясь в это время в кабинете начальника. Мало, что затрачены огромные средства на подготовку издания. Главное - нанесен политический ущерб. Румыны показали, что ни о каком идеологическом единстве в Варшавском договоре речи нет.
     И вот я опять «вылез» с этой проблемой. Глаза Епишева стали жесткими и холодными. Мне стоило огромных усилий, во-первых, не испугаться, а во-вторых, убедить начальника Главпура, что это реально. У меня состоялись личные встречи не только с молодежными руководителями, но и с представителями всех Главпуров (пишу по-нашему, ибо каждая армия имела свое название этого политического органа). Я уже имел на руках статьи от всех авторов, включая румын, завизированные их руководителями.
     Даже этот аргумент не совсем убедил Епишева:
     - Но они (румыны) поступят так же, как и с прежним изданием. Вы хотите второго скандала?
     Тогда я понял, в какую ситуацию загнал сам себя. Но солидную поддержку мне оказал начальник 7-го управления Главпура (отвечало в том числе за международные контакты по линии политорганов) генерал Александр Митрофанович Шевченко. Этот умнейший человек и подготовленный дипломат всегда имел свою (а она была просчитана до мелочей) точку зрения и совершенно не боялся ни министра обороны, ни начальника Главного политического управления, потому что это был профессионал высокого класса в своем деле. Здесь он с необыкновенной напористостью (не зря я пригласил его) пошел с аргументами на Епишева. Я понимал, что Шевченко хотел реванша за тот провал с выпуском книги. Тем более он хорошо знал проработанность вопроса. Предпринятые наши с ним усилия должны были нейтрализовать возможные выверты румын.
     Епишев все-таки до конца выслушал все наши доводы и оставил бумагу у себя. Это означало, что его мы убедили. Но ему необходимо, видимо, было посоветоваться с министром обороны, ибо вопрос был очень щекотливым. Второго прокола не должно было быть. И когда я обратно получил бумаги с резолюцией: «Согласен. А. Епишев», то пришел в неописуемый восторг!
     Возможно, румыны вновь захотели сорвать издание, ибо они снова запросили выслать материал для визирования в Бухарест, но мы сделали хитрее, заранее зная, что никакой визы обратно не получим. На одном из приемов в румынском посольстве я «подмахнул» у кого-то из ответственных сотрудников посольства Румынии в СССР согласие на издание книги, показав решение, полученное ранее из политсовета румынской армии. Получив визу, я лично отвез материалы книги в Военное издательство и передал в руки начальнику издательства Василию Сергеевичу Рябову. В результате книга вышла с полным комплектом авторов, в том числе со статьей представителя Румынии. Два экземпляра книги «Наш союз боевой» в подарочном исполнении я принес сразу же Алексею Алексеевичу Епишеву (второй - для министра обороны). Глаза у него, конечно, в этот раз уже были не такие «холодные», как при начале разговора по проблеме.
     И так было не раз. С первого раза отклонит предложение (я понял позже, что это, видимо, было от недостаточной проработки мной вопроса), а потом сам подскажет выход.
     Поддержал Алексей Алексеевич и предложение отдела комсомольской работы о фотографировании 1.600 лучших комсомольцев Вооруженных Сил у Знамени Победы в честь 30-летия Победы в Великой Отечественной войне. Сфотографировалось на 200 человек больше. Это было памятным событием в жизни не только комсомола, но и ветеранов Вооруженных Сил.
     Хотел бы вспомнить добрым словом своих ближайших помощников - работников отдела комсомольской работы Главного политического управления Советской Армии и Военно-морского флота. Я никого не «убрал» из отдела, как это иногда бывает с приходом нового начальника. Более того, с сожалением расставался, если ребятам предлагали хорошие места, и потом мы коллективно обсуждали новую кандидатуру в отдел. При мне в отдел пришел Владимир Сидорик. Он был моим заместителем, хорошим помощником, и мы до сих пор остаемся друзьями. Его деловой авторитет был высок, не случайно он после меня возглавил отдел комсомольской работы.
     Заранее прошу прощения у читателей, но в данном повествовании буду частенько говорить «я». Хотелось, чтобы меня правильно поняли. Я буду говорить о себе, но в заслугах того, о чем пойдет речь ниже, приложены интеллектуальные и организаторские усилия не только мои, но главным образом всего отдела комсомольской работы. Все вопросы, проблемы, идеи, с которыми я выходил на руководство Главпура, прорабатывались соответствующими направленцами в отделе. Меня готовили порой всем отделом, и все переживали за каждый мой поход к руководству. К примеру, когда готовили материалы министру обороны маршалу Гречко и Епишеву о проведении Всеармейского совещания комсомольских работников (1974 г.), то «на ушах» стояли все. От меня зависело только внятно и убедительно доложить высокому начальству наши предложения, не потерять дар речи.
     Никого не хочу выделять в лучшую сторону. Все были на своем месте. Убедительным аргументом высокого достоинства коллег может служить хотя бы то, что более половины из них стали генералами, а Демин Геннадий Иванович - доктором наук, профессором.
     Приняв должность помощника начальника Главного политического управления Советской Армии и Военно-морского флота по комсомольской работе от моего предшественника Олега Зинченко, я принял не только кабинет, но и обязанность не терять лучшие традиции отдела. Об одной из них мне сразу же напомнил старший инструктор отдела, летчик по профессии Валентин Стебленко. Даже помню тот разговор. Он сказал:
     - Евгений Николаевич! У отдела есть хорошая традиция - ежегодно встречаться с космонавтами. Заложили эту традицию в 1965 году, когда во встрече участвовал Юрий Алексеевич Гагарин, и тогда решили такие встречи проводить ежегодно в один из воскресных дней.
     Кстати, вопрос о работе с космонавтами тоже был решен в Главпуре. Инициировал его генерал Соболев. На одной из встреч с начальником Главпура, на которой я присутствовал, коснулись и этой темы. Епишев сказал:
     - Космонавтов мы тоже должны как-то «вести». Не только Главкомат ВВС должен заниматься ими.
     Затем добавил, что космонавты – гордость и достояние всего народа, и мы должны знать об их жизни, о них самих больше, чем из формальных докладов.
     Я это воспринял как почетное поручение, причем в самом начале моей работы в Главпуре.
     Отдел комсомольской работы Главпура был тесно связан с ЦК ВЛКСМ, его отделами. Мы чувствовали себя неразрывной структурой в системе комсомольской жизни страны. А какую громадную работу проводили комсомольские отделы Главпура и видов ВС по направлению армейской молодежи на ударные комсомольские стройки, прежде всего на строительство Байкало-Амурской магистрали (БАМ)!
     На совещании в ЦК ВЛКСМ я докладывал о выполнении разнарядки 1974 года: при плане 22.000 человек комсомольские организации Вооруженных Сил СССР направили на комсомольские ударные стройки более 25.000 добровольцев (более 130 процентов)!
     Да, интересными и прекрасными были те годы! Сейчас вспоминаешь и гордишься тем, что был не на обочине, а в центре больших и малых свершений страны.