на главную страницу

23 Июля 2008 года

Армия и общество

Среда

Махмут Гареев: «ЧЕСТЬ ИМЕЮ!»

Вадим МАРКУШИН, «Красная звезда».



Генералу армии Махмуту Гарееву, видному военному ученому, неутомимому исследователю войн и конфликтов, публицисту, старинному другу «Красной звезды», исполняется 85 лет. От всей души поздравляя ветерана с этой почтенной датой, коллектив газеты желает ему дальнейшей мерной поступи на жизненном пути. Мы ждем от него новых откровений, новых трудов, без чего он не мыслит своего существования.


     - Махмут Ахметович, скажите откровенно, о столетии подумываете?
     - Ну что тут лукавить, не скрою, я бы не прочь дожить до такого фундаментального юбилея. Редко ведь кому удается. Дело в том, что мы по-хорошему-то еще и не жили. Представьте себе, я участвовал в шести войнах. Кроме того, в бессчетном количестве всяких учений, маневров, инспекций, выездов. Личной жизни, по сути, никакой. Было время, стеснялись отдыхать-то, брать отпуск было как-то неловко. Привыкли, понимаете ли, во время войны круглыми сутками работать, так и сохраняли в себе эту инерцию в течение многих послевоенных лет.
     Я как-то лежал в госпитале вместе с одним фронтовиком. Ему уж девяносто было. Заходят в один прекрасный день в палату врачи, ну и заводят такой разговор: дескать, объективными данными о вашем здоровье мы в целом располагаем, но как вы сами-то себя чувствуете? Он отвечает: «Вы знаете, такое ощущение, что начинаю стареть».
     - Любопытный диалог. Что называется, нарисовал перспективу. А вы предпочитаете заглядывать в будущее, размышлять о перспективе? Что вас особенно волнует сейчас, когда уже прожито столь завидное количество лет?
     - Меня волнует судьба страны. Меня очень волнует судьба армии. Мне очень и очень хотелось бы увидеть, узнать, как сложится жизнь российских военных. К сожалению, сделано еще далеко не все, чтобы быть уверенным в завтрашнем дне нашей армии. Хотя надо признать, что в последнее время подвижки есть, и заметные.
     - Скажите, Махмут Ахметович, вам не кажется, что в многочисленных перестройках армейских структур, вообще армейской жизни многовато было в советское время стремления к чисто внешнему эффекту? И что все это соответственно отвлекало от настоящей работы по модернизации армии?
     - Дело в том, что армия не может нормально функционировать, не приводя себя постоянно в соответствие с требованиями времени. Еще в советский период мне часто приходилось соприкасаться с вопросами перестройки наших войск и штабов. Я разбирался с письмами и предложениями, поступающими в адрес военно-политического руководства, анализировал их, обобщал и выходил с выводами наверх. Это была объемная работа, отвечающая вызовам эпохи. И мы ее делали добросовестно.
     К сожалению, не все перспективные начинания завершались полноценными перестроечными делами. Что-то обозначалось, намечалось, декларировалось, но до кардинальных шагов дело не доходило. Очень много было надуманного, не имеющего прямого отношения к повышению боеспособности войск. В то же время часто отсутствовали механизмы по внедрению в жизнь на первый взгляд вполне достойных проектов.
     Не могу сказать, что эту плохую привычку, эту болезнь, то есть замену конкретной работы общими разговорами, мы излечили теперь. Хотя, конечно, лечим, и что-то весьма обнадеживающее происходит в последние годы, в последние месяцы.
     Что самое существенное я бы хотел в этой связи подчеркнуть? Проблему с финансированием. Настоящие преобразования требуют настоящих затрат. Когда говорят, что у нас не хватает экономических возможностей для создания самой современной армии, то этими разговорами обнаруживают непонимание сути вопроса. Суть же такова: страна, если она хочет ею реально оставаться и процветать, должна иметь абсолютно надежную оборону. Вот и все.
     Мы часто говорим, что необходимы прорывы в новые технологии, к новым формам и способам, к новому оперативному мышлению. Все верно. И ведь главное, что мы имеем, можно сказать, великолепный опыт в таких прорывах. После войны мы нажали, что называется, на все педали, чтобы ликвидировать монополию американцев на атомное оружие. И ликвидировали. Паритет – это, позволю себе заметить, наше великое достижение, за которым скрыты и стратегический ум Сталина, и талант наших физиков, математиков, ученых иного профиля, и незаурядная организация разведки, и наша российская способность сосредоточиваться на выполнении задач, поставленных самой историей. Разве это не доказательство того, что нам по плечу любые свершения? Увы, сегодня такой концентрации усилий я не вижу.
     - Исторически так сложилось, что за Днем Победы вскорости следует День скорби - 22 июня. Как вы полагаете, нам грозит хотя бы самая отдаленная, гипотетическая угроза повторения тех трагических событий? Вас не посещают иногда такие тревожные мысли?
     - Такие мысли возникают. И не только у меня. Очень часто приходится слышать и читать предостережения фронтовиков, вообще людей старшего поколения, переживших ту страшную войну. Самое тревожное, на мой взгляд, состоит в том, что до конца, до самой глубины уроки сорок первого года нами не учтены. Написано о войне много, снято огромное количество кинофильмов, и это очень хорошо, однако выводы по большому-то счету не сделаны. Мне горько об этом говорить, поскольку и я лично в какой-то мере причастен ко всему, что происходило в нашем военном строительстве, но говорить об этом надо – откровенно, честно, не жалея ни себя, ни других.
     - Мне хочется привести еще один эпизод, который имел место в Одессе, в окружном Доме офицеров. Генерал армии Василий Иванович Петров (Маршалом Советского Союза он стал несколько позже) подводил итоги инспекторской проверки. Говорил размеренным, прекрасным русским языком. Одна его фраза так и застряла пожизненно в моей памяти: «Спортгородок в учебной дивизии в превосходном состоянии, все блестит, снаряды выкрашены в разные цвета – следов того, что к ним кто-то подходит, никаких».
     Что скажете, Махмут Ахметович?

     - Скажу вот что: когда люди не способны делать дело, они начинают устраивать пиар, выражаясь по-нынешнему. Они придумывают для себя некую защиту, чтобы обмануть окружающих, чтобы отвести их взоры от собственной несостоятельности. В 1930-е годы этим грешил Ворошилов, вводя в заблуждение публику своими «тройными ударами» и «прорывами в логово врага». Потом, уже по итогам финской кампании, Сталин и Тимошенко стремились исправить положение. Я тогда начинал службу и помню, в каком напряжении работали штабы и войска. Кроссы, марш-броски, учения, стрельбы - никакого отдыха. Однако времени все равно не хватило, чтобы перестроиться и подготовиться к боевым действиям совершенно иного качества. Об этом много уже сказано, повторять нет особого смысла.
     - Вы много знаете о современных военных конфликтах, были их участником. Насколько, по-вашему, необходимо использовать этот боевой опыт? Все ли в этом плане делается у нас?
     - Вопрос весьма принципиальный. Дело в том, что нет смысла готовиться к прошлой войне. Вообще к любой войне в прошлом. Каждая война, каждое сражение и каждый бой уникальны, неповторимы. В то же время каждая война оставляет след, ценную информацию для обобщения. Выстраивать ультрасовременные сценарии боевых действий без учета прошлого опыта – значит вести себя легкомысленно. Современные построения операций, если они выполнены на пустом месте, неминуемо рушатся. У них нет фундамента. Опыт обязательно следует учитывать, положительный и отрицательный.
     Что мы имеем в плане изучения опыта в
     се того же сорок первого года? Немного имеем. До конца ли мы изучили опыт сражения под Курском и Орлом? Не думаю. Вот, к примеру, у нас завели моду писать, что обороняться можно меньшими силами. Где конкретные факты? Не знаю таких фактов. Когда речь идет об оперативном искусстве, о стратегических операциях, говорить о возможности остановить противника меньшими силами – значит не понимать сути вещей. В нынешних условиях, кода оперативная динамика совершенно иная, тем более.
     Текущие войны и конфликты многому учат. Но учимся ли мы? Мне не раз приходилось наблюдать, как на учениях группы офицеров на виду у «противника» начинают привязываться к местности, вести рекогносцировку, рассуждают, жестикулируют. Разве это серьезно? Упрощенчество – вреднейшая привычка, ее не искоренишь с четверга на пятницу. Дойдет дело до войны, и тогда придется платить кровью, досадными промахами и поражениями за такую безалаберность.
     Кстати, я с подобным встречался на фронте. Помню, как в 1943 году на Витебском направлении, где наступала наша бригада, был такой печальный случай. Командир бригады, прибывший с должности преподавателя академии, проводил рекогносцировку с большой группой офицеров на открытом месте. Внезапно на опушке появился немецкий «Фердинанд» и пальнул два раза. В итоге половина офицеров была убита, другая половина получила ранения.
     Формализм в обучении командного состава – вот причина многих неудач. Приезжает, помню, проверяющий из высокого штаба и требует от командира письменный приказ о наступлении. Тот ему: дескать, погодите с приказом, дайте разъяснить людям, что и как им делать, а приказ я потом напишу, когда минутка свободная выдастся.
     - В суворовском училище от старшего сержанта сверхсрочной службы Москвина, кавалера пяти или шести боевых орденов, я слышал, что самое тяжелое на войне – это учения...
     - Прав был сержант. Многие операции проигрывались многократно и со всей тщательностью. Только благодаря такого рода репетициям удавалось преодолевать мощное сопротивление немцев. Путь от армии 1941 года к армии 1945 года лежал именно через тяжелые учения, изнуряющие повторы, штабные тренировки. Солдаты армии-победительницы на завершающем этапе войны (это даже можно заметить в кадрах хроники) действовали как истинные профессионалы. У них и выучка, и сноровка, и взаимопомощь были на высшем уровне.
     Особо замечу, что распространению
     боевого опыта огромное значение придавал Верховный главнокомандующий. В том числе через посредство военной печати. Характерный пример. Весной 1945 года, когда вроде бы не до газет и журналов было, Сталин, тщательно изучив эту тему, собрал редакторов военных изданий, включая, разумеется, главного редактора «Красной звезды», и около полутора часов с ними беседовал о том, как бы не растерять полученный в ходе войны боевой опыт.
     Нашел вот ведь время, сочтя вопрос актуальным, важным! Разговаривая с редакторами, Верховный подчеркнул, что главнейшим итогом войны стало то, что мы обрели боеспособную, закаленную на фронтах армию.
     Вы понимаете, за три с лишним года мы полностью, до неузнаваемости преобразовали армию! Спрашивается, почему сейчас, вот уже в течение почти двух десятков лет, не можем этого сделать? Значит, мы попросту забываем уроки войны. Мы не хотим использовать добытую кровью мудрость. И не только в той войне, но и в Афганистане, в других местах.
     Недавно опубликованы воспоминания нашего разведчика Новобранцева. Он, в частности, пишет, что в начале 1920-х годов, когда он учился в военном училище в Киеве, к ним из тюрьмы под конвоем приводили одного из заместителей Махно, и тот читал лекции по тактике партизанской войны.
     Это не единственный пример. Из заграницы вывезли врангельского генерала Слащева, все ему простили, послали на офицерские курсы «Выстрел» преподавать тактику. Делали это, считая очень важным получать опыт из первых рук.
     Сейчас вот министр обороны принимает весьма необходимые меры в этом плане. Он требует использовать опыт ветеранов. Тем более что под конвоем их приводить не придется. Они сами готовы делиться своей мудростью. Правильно. Хорошо бы это понять всему нашему военному начальству, командирам частей.
     - Как идет подготовка издания 12-томника о Великой Отечественной войне?
     - Пять лет назад Владимир Владимирович Путин благословил эту работу, поставив задачи правительству, министерству финансов, нашему ведомству. В общем, сделал все в своем стиле. К стыду нашему, потом пошли всякие проволочки и нестыковки.
     Я вот думаю, на кинофильм «Сволочи» Швыдкой, как говорят, выделил 30 миллионов. На правдивую книгу о войне денег не хотели найти. Речь здесь, мне кажется, надо вести не только о позиции государства, но и о настроениях в общественных кругах.
     Надо отдать должное нынешнему руководству Министерства обороны - оно в короткие сроки решило все организационные вопросы. Работа пошла. Но полагаю, что ей будут мешать те, кому не нравится правда о войне. И уже кое-где раздаются вопли: мол, писать в многотомном труде собираются только о победах и триумфах. Так что еще предстоит упорная борьба. Предстоят дополнительные исследования целого ряда вопросов, чтобы достойно ответить на фальсификации. К примеру, связанные с тем, что СССР и Англия якобы втайне собирались напасть на Германию. Разве это не актуально – расставить все по местам?
     А ведь на Западе и обсуждать такие темы не желают. Задаешь там вопросы, а они их не слышат, с олимпийским спокойствием читают свои отшлифованные тексты о роли НАТО в миротворчестве.
     - Престиж военной службы. О нем много пишут и говорят. Однако он остается невысоким. В чем причина? Что делать?
     - Главная причина, на мой взгляд, состоит том, что мы пока еще не определились, куда идем, что строим и что при случае будем защищать. Может быть, у кого-то в голове и есть ясные соображения на сей счет, но народ о них не знает.
     Далее. Наше прошлое. Когда его опошляют и говорят, что оно состоит из одних неудач и провалов, что в нем одни только мрачные страницы, кто будет уважать страну с таким прошлым? Чего ее, спрашивается, защищать?
     Ну и материальная сторона вопроса. Ни в одной армии развитых государств военнослужащие не обеспечены столь скудно. Особый акцент при этом хочу сделать на социальном статусе военных пенсионеров. У нас никак не желают понять, что в этом корень проблемы. Молодой офицер должен четко видеть, чем его многотрудная служба закончится, как его семью обеспечат в старости.
     О чем думает такой офицер, когда видит, что его бывший командир полка работает в своей же части охранником? Командир полка – в роли сторожа! Человек, отдавший службе все, не знавший ни сладкого сна, ни покоя, ни выходных, не жалевший ни сил, ни нервов. О каком престиже военной службы мы говорим?
     Сейчас много рассуждают о перспективе, о стратегии социального обеспечения. Слова, лозунги, заклинания, обещания на будущее. А четких механизмов исполнения нет. Стратегия – это, конечно, хорошо. Но как сегодняшнему военному пенсионеру попасть в госпиталь? Как ему достойно прожить, не пускаясь в поиски места работы, которое унижает его офицерское достоинство?
     - Позвольте возвратиться к вашей почтенной дате. Скажите, пожалуйста, были ли в вашей большой жизни эпизоды, факты, поступки, которые теперь вызывают у вас душевный дискомфорт, угрызения совести?
     - Жить и служить я старался честно. Но не всегда все получалось. Был момент, кода я не отпустил на учебу в академию трех лучших командиров батальонов. Отпустил тех, что послабее. В итоге поломал службу достойным офицерам, поскольку существовал возрастной ценз. Конечно, совесть мучает до сих пор. Но в жизни вернуться назад и что-то исправить нельзя.
     - Спасибо, Махмут Ахметович, за беседу.


Назад

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства

Rambler TOP 100 Яndex