ГИТЛЕР РВЕТСЯ НА КАВКАЗ
     Первые дни Великой Отечественной войны складывались для войск Красной Армии неудачно. Опьяненные крупными успехами на Восточном фронте, гитлеровские офицеры из штаба верховного главного командования вермахта в первой половине июля 1941 года подготовили записку, которая называлась «Об оккупации и обеспечении русской территории». В этом документе отмечалось, «...что 56 дивизий, включая оперативную группу, предназначенную для операции на направлении Кавказ - Иран, вполне достаточно для выполнения задачи по поддержанию оккупационного режима на Кавказе».
     Оперативная группа, о которой шла речь в записке, действовала на южном фланге советско-германского фронта. Она предназначалась для ведения боевых действий в Иране, Ираке и других странах Ближнего и Среднего Востока после захвата Северного Кавказа и оккупации советского Закавказья.
     В конце июля гитлеровские генералы завершили разработку плана операции по захвату Кавказа и доложили его Гитлеру, который находился в ставке «Вервольф» под Винницей.
     Гитлер, ожидая скорого падения Москвы, 23 июля 1941 года подписал директиву № 45. В ней излагались ближайшие задачи германских войск:
     «...1. Новая задача группы армий «А», - говорилось в директиве Гитлера, - теперь состоит в том, чтобы окружить и уничтожить отступающие вражеские силы в районе южнее и юго-восточнее Ростова. Для этого подвижным соединениям наступать в общем направлении на юго-запад, на Тихорецк с плацдармов, которые создать в районе Константиновская, Цимлянская. Пехотным, егерским и горнострелковым дивизиям переправиться через Дон в районе Ростова».
     Наряду с этим передовым частям ставится задача перерезать железнодорожную линию Тихорецк - Сталинград...
     «2. После уничтожения сил противника южнее Дона главная задача группы армий «А» заключается в овладении всем восточным побережьем Черного моря, чтобы вывести из борьбы вражеский Черноморский флот и черноморские порты... Другой группировке, в которой должны быть собраны остальные горнострелковые полки и егерские дивизии, форсировать Кубань и захватить возвышенность, на которой находится Майкоп и Армавир...»
     Другим подвижным соединениям германских войск предписывалось захватить район Грозного и частью сил перерезать Военно-Осетинскую и Военно-Грузинскую дороги. Затем наступлением вдоль побережья Каспийского моря немецкие генералы планировали захватить Баку. Эти операции группы армий «А» получили в совокупности кодовое наименование «Эдельвейс».
     Перед группой армий «В» была поставлена задача наряду с организацией обороны по берегу Дона, наступая на Сталинград, разгромить формирующиеся там силы, занять город и закрыть перешеек между Волгой и Доном. Операции группы армий «В» получили кодовое наименование «Фишрайтер». Так была спланирована колонизация Кавказа.
     До сражения под Москвой оставалось еще два месяца.
     Директива Гитлера с планом операции «Эдельвейс» в штаб фельдмаршала Листа, который дислоцировался в Сталино (ныне - Донецк, Украина), поступила 25 июля 1941 года.
     Однако Гитлер и его генералы думали не только о захвате Кавказа и Закавказья. Это была важная, но только ближайшая задача фашистской армии. Последующие действия должны были обеспечить немецким войскам выход к границам Ирана и Ирака, захват этих государств, покорение стран Ближнего Востока. В этом замысле битва за Кавказ была ключевым элементом плана фашистской Германии по установлению мирового господства.
     Итак, задачи гитлеровских армий, наступавших в направлении Кавказа, состояли в том, чтобы овладеть кавказскими нефтяными районами и занять к сентябрю 1942 года перевалы на ирано-иракской границе для дальнейшего продвижения на Багдад.
     До конца мая 1942 года планировалось развернуть силы для наступления и летом того же года захватить Кавказ. Немецкое верховное командование стремилось овладеть кавказскими нефтеносными районами - Майкопом, Грозным и Баку, так как это вызывалось необходимостью приобретения дополнительных источников нефтепродуктов, без которых германские бронетанковые войска и авиация действовать не могли.
     Первый этап плана «наступления через Кавказ» к ноябрю 1941 года гитлеровским полководцам реализовать не удалось. Провал блицкрига, последовавший за ним разгром немецких войск под Москвой зимой 1941 - 1942 гг. вызвал шок в высшем эшелоне военно-политического руководства Германии. Гитлер не ожидал такого поворота событий. Он обвинил своих лучших фельдмаршалов в неумении воевать, снял с должности командующего Центральной группой армий фельдмаршала фон Бока. Произвел другие переназначения в высшем эшелоне командного состава германской армии. За этими перетасовками последовало распоряжение тщательно подготовиться к сражениям на советском фронте летом 1942 года.
     НЕ ДАТЬ НЕМЦАМ ПЕРЕДЫШКИ...
     В Москве весной 1942 года происходили неординарные события. Об операции «Эдельвейс» в Ставке Верховного Главнокомандования сведений еще не было. Но после того как отборные немецкие дивизии были отброшены от Москвы, Сталин и его помощники поверили в то, что германские войска можно изгнать с территории Советского Союза и добиться победы в 1942 году. 10 января 1942 года Сталин подписал директивное письмо, адресованное советским военачальникам. Намерения противника и задачи войск Красной Армии в том письме определялись следующим образом: «...После того как Красной Армии удалось достаточно измотать немецко-фашистские войска, она перешла в контрнаступление и погнала на Запад немецких захватчиков.
     Для того чтобы задержать наше продвижение, немцы перешли к обороне и стали строить оборонительные рубежи с окопами, заграждениями, полевыми укреплениями. Немцы рассчитывают задержать, таким образом, наше наступление до весны, чтобы весной, собрав силы, вновь перейти в наступление против Красной Армии. Немцы хотят, следовательно, выиграть время и получить передышку.
     Наша задача состоит в том, чтобы не дать немцам этой передышки, гнать их на запад без остановки, заставить их израсходовать свои резервы еще до весны, когда у нас будут новые большие резервы, а у немцев не будет больше резервов, и обеспечить, таким образом, полный разгром гитлеровских войск в 1942 году».
     «Не дать немцам передышки и гнать их на запад без остановки» было желательным, но практически нереальным делом. Война требовала точных расчетов, достоверных разведсведений и хорошо обоснованных решений. Более того, достаточных резервов в начале 1942 года у Ставки ВГК не было, поэтому «обеспечить полный разгром гитлеровских войск в 1942 году» Красная Армия была просто не в силах. Однако возражать Верховному Главнокомандующему никто не посмел.
     В Генеральном штабе весной 1942 года с особой тревогой воспринимали донесения военной разведки о новых планах Гитлера по ведению войны на Восточном фронте. Эти донесения противоречили директивным указаниям Сталина и говорили о том, что фашистская Германия не намерена обороняться, а, напротив, готовится к новому крупномасштабному наступлению.
     Резиденты советской военной разведки, которые действовали в Анкаре, Лондоне, Женеве, Стокгольме и в Токио, докладывали в Центр о том, что Гитлер готовит войска к новому крупному наступлению. Резиденты Разведуправления Красной Армии докладывали в Центр о материальных и людских резервах фашистской Германии, об усилиях германского министра иностранных дел Риббентропа, который, выполняя указания Гитлера, стремился во что бы то ни стало втянуть в войну против СССР Японию и Турцию. Выступление этих государств на стороне Германии, несомненно, усилило бы германскую коалицию и могло изменить обстановку на советско-германском фронте в пользу Германии. Если бы Советскому Союзу пришлось воевать одновременно на трех фронтах, трудно предположить, чем бы закончилась в 1942 году германо-советская война - победой СССР или реальным триумфом германских армий, поддержанных японскими дивизиями на востоке и турецкой армией на юге.
     Резиденты советской военной разведки в январе-марте 1942 года сообщали в Центр о том, что германское командование планирует остановить наступление войск Красной Армии и перейти в контрнаступление с целью достижения решительного успеха на южном фланге советско-германского фронта.
     В январе - марте 1942 года слова «южный фланг советско-германского фронта» и «Кавказ» в донесениях резидентов военной разведки встречались часто. Новый важнейший элемент стратегического плана Гитлера в войне против СССР раскрывался разведчиками постепенно. Становилось ясно, что Гитлер, потеряв возможность захвата Москвы, решил демонстрировать угрозу нового наступления на советскую столицу, а на самом деле захватить Сталинград, отрезать Красную Армию от кавказской нефти, лишить продовольственных резервов, поступавших из южных районов страны по Волге, и прервать поставки военной помощи Советскому Союзу из США и Англии через территорию Ирана.
     Сведения, поступавшие от резидентов военной разведки в Центр, свидетельствовали о том, что Гитлер планировал использовать на Восточном фронте новое оружие и военную технику, применить новые способы ведения боевых действий, а также направить на Восточный фронт воинские формирования, скомплектованные немецкой разведкой из советских военнопленных различных национальностей. Разобраться в этом потоке многочисленных разведдонесений было непросто. Но в Разведуправлении уже умели квалифицированно обрабатывать добытые сведения.
     Резидент военной разведки майор А. Сизов, действовавший в Лондоне, в начале 1942 года сообщал в Центр о том, что получил достоверные сведения от проверенного источника, по данным которого «...план немецкого наступления на Восток предвидит два направления:
     1. Удар на Ленинград для подкрепления Финляндии и разрыва сообщения с Белым морем;
     2. Наступление на Кавказ, где главное усилие предвидится в направлении Сталинграда и второстепенное на Ростов, и, кроме того, через Крым на Майкоп...
     Главной целью наступления является захват Волги на всем ее протяжении...»
     Далее Сизов, числившийся в Центре под псевдонимом Эдуард, докладывал, что, по данным источника, немцы имеют «...на Восточном фронте 80 дивизий, из них 25 танковых. Эти дивизии не принимали участия в зимнем наступлении».
     По данным агента, который был связан с авторитетными кругами в Германии, имел конфиденциальные связи в генеральном штабе вермахта, немецкое командование планировало начать наступление 10 - 15 апреля.
     Другой источник военной разведки, действовавший в Софии, сообщал в Центр 11 февраля 1942 года: «...Министр иностранных дел Болгарии сообщил, что немцы просили Болгарию занять юго-восточную часть Югославии, так как у немцев недостаточно сил, чтобы иметь гарнизоны по всей стране. Он считает, что русское наступление будет истощено к весне и что немецкое контрнаступление весной будет успешным...»
     Советской военной разведке стало известно содержание донесения болгарского военного атташе, аккредитованного в Анкаре. Болгарский военный представитель в Анкаре 2 марта 1942 года докладывал в Софию:
     «...а) Германия начнет свое наступление на Восточном фронте против СССР между 15 апреля и 1 мая.
     б) Наступление не будет иметь характер молниеносного, а будет проводиться медленно, с целью достижения успеха.
     в) Турки опасаются, что советский флот попробует спастись через Босфор. Против этого будут приняты следующие меры:
     1. Как только начнется германское наступление, турки начнут перегруппировку сил, концентрируя их на Кавказе и на Черном море.
     2. С этого же момента начнется ориентировка политики Турции в сторону Германии...»
     Донесение резидента военной разведки, поступившее в Центр 5 марта 1942 года, по указанию начальника ГРУ было направлено членам Государственного Комитета Обороны. В первую очередь И.В. Сталину, В.М. Молотову, Л.П. Берия, А.И. Микояну, а также начальнику Генерального штаба.
     Главным в донесениях военной разведки в январе - марте 1942 года было обоснованное утверждение о том, что Гитлер определил направление главного удара летней кампании 1942 года, который будет нанесен германскими войсками на южном фланге фронта и направлен на завоевание Кавказа.
     О существовании плана операции «Эдельвейс» советская военная разведка в начале 1942 года сведений еще не имела, но данные о том, что Гитлер летом 1942 года планирует нанести главный удар в направлении Кавказа, подтверждались донесениями многих источников. Эти данные дополнялись сведениями оперативной разведки, которая стала фиксировать усиленное сосредоточение немецких войск на южном фланге советско-германского фронта.
     В Генеральном штабе, который в то время уже возглавлял генерал армии А.М. Василевский, понимали, что противник не сломлен, он стабилизировал линию фронта, а период относительного затишья в боевых действиях стремится использовать для пополнения войск личным составом и новой боевой техникой.
     Вспоминая те напряженные дни, генерал армии С.М. Штеменко писал: «...Должен сказать, что советское стратегическое руководство во главе с И.В. Сталиным было убеждено, что рано или поздно враг снова обрушит удар на Москву. Это убеждение Верховного Главнокомандующего основывалось не только на опасности, угрожавшей с Ржевского выступа. Поступали данные из-за рубежа о том, что гитлеровское командование пока не отказалось от своего замысла захватить нашу столицу. И.В. Сталин допускал различные варианты действий противника, но полагал, что во всех случаях целью операций вермахта и общим направлением его наступления будет Москва... Исходя из этого, считалось, что судьба летней кампании 1942 года, от которой зависел последующий ход войны, будет решаться под Москвой. Следовательно, центральное - московское - направление станет главным, а другие стратегические направления будут на этом этапе войны играть второстепенную роль.
     Как выяснилось впоследствии, прогноз Ставки и Генштаба был ошибочным...»
     Видимо, донесениям военной разведки в январе-марте 1942 года в Ставке ВГК и в Генеральном штабе не уделялось должного внимания, что и привело к серьезной ошибке в прогнозе действий германских войск на советском фронте летом 1942 года. Получалось, что военная разведка докладывала о противнике сведения, которые не принимались в расчет в Оперативном управлении Генерального штаба.
     Сталин продолжал укреплять оборону Москвы и готовить войска к активной стратегической обороне. Генеральный штаб, учитывая рекомендации Сталина, готовился к активным оборонительным действиям.
     Гитлер тайно готовил нанести свой главный удар в направлении Кавказа.
     Планы советского Генерального штаба, предусматривавшие проведение в 1942 году частных наступательных операций под Ленинградом, в районе Демянска, на смоленском и льговско-курском направлениях, в районе Харькова и в Крыму, в 1942 году успеха не принесли.
     СТАВКА НА ХИМИЮ
     Советские войска теряли силы, инициативу, оставили Крым и главную базу Черноморского флота город Севастополь.
     Потеря Крыма резко изменила обстановку на Черном море и на южном фланге советско-германского фронта. Перед немецкими войсками открылся кратчайший путь на Кавказ через Керченский пролив. Турция беспрепятственно пропускала через проливы в Черном море корабли и суда стран фашистского блока с вооружением, боевой техникой и боеприпасами. Об этом в Центр сообщал резидент советской военной разведки в Турции полковник Николай Ляхтеров.
     Над советским Кавказом нависла серьезная угроза с моря.
     Советские войска летом 1942 года потерпели серьезную неудачу под Харьковом, что также создало дополнительные предпосылки для завершения гитлеровским командованием подготовки своей главной операции 1942 года - операции по захвату Кавказа. Для осуществления намеченных задач Гитлер приказал выделить около 900 тысяч солдат и офицеров, 1.200 танков, более 17 тысяч орудий и минометов и 1.640 боевых самолетов. В целях улучшения системы управления наступающими войсками гитлеровское командование разделило группу армий «Юг» на две - «Б» и «А».
     В начале января 1942 года резиденты военной разведки доложили в Центр о том, что Гитлер приказал применить на Восточном фронте химические отравляющие вещества. О переброске к линии советско-германского фронта специальных подразделений и техники для ведения войны с применением боевых отравляющих химических веществ сообщил резидент военной разведки в Швейцарии Шандор Радо.
     Сведения о подготовке германского командования к применению химических отравляющих веществ на Восточном фронте поступали и от других резидентов военной разведки.
     24 января 1942 года Шандор Радо докладывал в Центр: «От шефа противохимической защиты в швейцарском военном министерстве.
     1. Немцы в больших количествах изготовляют следующие ОВ: иприт, фосген, дифосген, дифениларсинцианид...
     Против всех этих ОВ, за исключением иприта, в немецкой армии защитой служит только трехслойный фильтрующий противогаз. Фильтр состоит из абсорбирующих веществ, две части кокса с 3 частями уротропина или другие абсорбирующие вещества. Против люизита и иприта защитой служит только противоипритный костюм».
     Источник Доры, проходивший службу в управлении противохимической защиты швейцарского военного министерства, видимо, был хорошо осведомленным специалистом. Он знал об опытах с новыми отравляющими веществами, которые проводились в Германии.
     На основе данных, поступивших в Центр от резидентов, начальник военной разведки подготовил и направил 30 января 1942 года членам Государственного Комитета Обороны специальное сообщение: «Подготовка германской армии к применению химических средств».
     Одновременно Центр направил всем своим резидентам, действовавшим в европейских странах, задание собирать сведения о состоянии химической промышленности Германии, дислокации заводов, на которых производятся боевые отравляющие химические вещества, просил добыть формулы и образцы этих ОВ.
     Офицеры разведывательного отдела Западного фронта добыли сведения о том, что в лагере для военнопленных, который располагался в Варварово, что в 26 км юго-восточнее населенного пункта Холм Журковский, немцы произвели испытания какого-то отравляющего вещества нового типа. Испытания проводились на советских военнопленных, снабженных гестаповцами русскими противогазами. Варварский эксперимент закончился трагически: все военнопленные, которых заставили принять участие в эксперименте, погибли. Вполне вероятно, что в других местах, на других полигонах проводились и другие опыты, в ходе которых на советских военнопленных проверялась эффективность воздействия новых ОВ и новых средств защиты от них.
     Сведения о подготовке Германии к применению на Восточном фронте химических отравляющих веществ поступили в Центр и от резидента, который имел псевдоним «Конрад». 2 февраля 1942 года «Конрад» сообщал в Центр о том, что «...немцы подготовили для отправки на Восточный фронт большое количество тары для перевозки химических отравляющих веществ. Сведения получены из инструкции, поступившей в Дирекцию железных дорог...».
     По данным Шандора Радо, поступившим в Центр 12 февраля 1942 года, «...в немецких противотанковых войсках усиленно ведется химическая подготовка. В каждой роте имеется унтер-офицер в качестве химинструктора».
     22 апреля Радо доложил в Центр: «...немцы готовят в качестве последнего средства для срыва русского сопротивления массовое применение химических бомб, начиненных слезоточивыми газами...»
     Угроза применения немецкими войсками на Восточном фронте химических отравляющих веществ была в Главном разведывательном управлении выделена в самостоятельное направление работы офицеров-аналитиков. Они имели специальное образование, до службы в военной разведке окончили Академию химической защиты. Им хорошо были известны свойства таких опасных ОВ, как иприт, люизит, фосген и других. Эти специалисты должны были отслеживать малейшие признаки подготовки немцев к применению против войск Красной Армии боевых химических отравляющих веществ.
     В разведывательные отделы штабов фронтов, действовавших на советско-германском фронте, было направлено указание добыть «...немецкое наставление по обращению со специальным немецким фильтром Беркенфельда, предназначенным для дегазации воды от боевых ОВ».
     Разведчики добыли не только наставление, но и новейший немецкий противогаз «FE-41». В Центре его тщательно изучили и передали в Главное управление химических войск Красной Армии.
     Специалисты Главхимуправления НКО СССР так оценили новый тип немецкого противогаза:
     «...Исследования нового немецкого противогаза «FE-41» показали, что этот противогаз представляет для нас большой интерес, так как он в конструктивном отношении, в особенности по защитной мощности значительно отличается от старых образцов «FE-37». К настоящему времени противогаз «FE-41» является первым иностранным образцом, обладающим универсальной защитной мощностью ...
     Весьма важно установить, какой процент германских войск снабжен этими противогазами. Кроме того, для дальнейшего изучения противогазов «FE-41» необходимо добыть их максимально большое количество...».
     Изучая донесения резидентов «Дора», «Конрад», «Эдуард», доклады начальников разведывательных отделов штабов западных фронтов, специалисты Центра пришли к выводу, что угроза применения германским командованием на Восточном фронте различных типов отравляющих веществ и ядовитых газов продолжает нарастать.
     22 февраля 1942 года начальник военной разведки генерал А.Панфилов направил И.В. Сталину специальное сообщение «О продолжающейся подготовке германской армии к применению химических средств».
     В этом специальном сообщении говорилось следующее:
     «... Полученные Главразведуправлением данные за февраль 1942 года подтверждают продолжающуюся ускоренную подготовку противника к применению химических средств против Красной Армии.
     Мероприятия германского командования направлены на подготовку к химической войне не только на фронте, но и в глубоком тылу.
     На Восточном фронте отмечено прибытие химических войск на брянском и харьковском направлениях...
     По данным целого ряда источников, начало химической войны приурочивается к весне этого года в связи с предполагаемым наступлением.
     Существенным подтверждением подготовки противника к химической войне является перехваченное задание германского командования своей разведке, требующее установить степень готовности Красной Армии к ведению химической войны...».
     Завершая это специальное сообщение, начальник военной разведки сделал однозначный вывод: «...Ускоренная подготовка германской армии к применению отравляющих веществ является бесспорным фактом».
     Очередное специальное сообщение о подготовке Германии к нанесению по войскам Красной Армии удара с использованием химического оружия ГРУ подготовило 11 марта 1942 года. Оно было озаглавлено «О продолжающейся подготовке немецко-фашистских войск к химическому нападению». В этом сообщении, также направленном членам Государственного Комитета Обороны, начальник ГРУ докладывал: «...германское командование продолжает подготовку к химической войне. Установлено, что химическая подготовка германских войск проводится по всему фронту. Части противника, расположенные в гг. Красногвардейск, Прилуки, Нежин, Харьков, Таганрог, усиленно обучаются применению химических отравляющих веществ и мерам противохимической защиты. Части СС в Варшаве получили приказ в спешном порядке приступить к противогазовой подготовке. Отмечены случаи выдачи войскам противогазов образца 1941 года.
     Продолжается переброска на Восточный фронт отравляющих веществ и химических боеприпасов, главным образом химических снарядов и авиабомб...
     Вывод:
     Противник продолжает интенсивную подготовку к химическому нападению...».
     Донесения военной разведки, поступавшие Верховному Главнокомандующему, проходили экспертную оценку в Главном управлении химических войск Наркомата обороны. Данные, добытые резидентами военной разведки, там были признаны достоверными и заслуживающими особого внимания со стороны высшего политического руководства СССР.
     ОТВЕТ СТАЛИНА И ЧЕРЧИЛЛЯ
     У Сталина и командования Красной Армии было несколько вариантов предотвращения химического удара Германии на Восточном фронте. Главнокомандующий мог приказать усилить противохимическую защиту войск. Но из докладов военной разведки в Кремле уже было известно, что немцы создали новые ОВ, от воздействия которых советские противогазы не в состоянии защитить личный состав Красной Армии.
     Сталин мог бы выступить с официальным заявлением и сказать, что в случае применения Германией отравляющих веществ против советских войск Советское правительство оставляет за собой право тоже использовать против Германии собственный арсенал химического оружия. Однако вряд ли такое заявление Сталина испугало бы Гитлера. Тот уже принял решение и готов был его реализовать во имя победы над СССР.
     В Москве нашли третий путь. В строго секретном порядке Сталин через советского посла в Лондоне И. Майского информировал премьер-министра Великобритании У.Черчилля о том, что Германия планирует применить на Восточном фронте боевые отравляющие вещества.
     Черчилль, видимо, хорошо понимал: если Гитлеру удастся безнаказанно использовать химические отравляющие вещества на Восточном фронте, то Германия может применить химическое оружие и против населения Британских островов.
     21 марта 1942 года британский премьер-министр направил Сталину личное секретное послание, в котором сообщал: «...Посол Майский был у меня на завтраке на прошлой неделе и упоминал о некоторых признаках того, что немцы при попытке своего весеннего наступления могут использовать газы против Вашей страны. Посоветовавшись с моими коллегами и начальниками штабов, я хочу заверить Вас в том, что Правительство Его Величества будет рассматривать всякое использование ядовитых газов как оружия против России точно так же, как если бы это оружие было направлено против нас самих. Я создал колоссальные запасы газовых бомб для сбрасывания с самолетов, и мы не преминем использовать эти бомбы для сбрасывания на все подходящие объекты в Западной Германии, начиная с того момента, когда Ваши армии и народ подвергнутся нападению подобными средствами...».
     Далее Черчилль продолжал: «...Представляется необходимым рассмотреть вопрос о том, следовало ли бы нам в соответствующий момент выступить с публичным предупреждением о том, что таково наше решение. Подобное предупреждение могло бы удержать немцев от добавления нового ужаса к тем многим, в которые они уже ввергли мир. Прошу Вас сообщить мне, что Вы думаете по этому поводу, а также оправдывают ли признаки подготовки немцами газовой войны это предупреждение...»
     Из послания Черчилля Сталин узнал, что правительство Великобритании встревожено подготовкой Гитлера к широкомасштабному применению химического оружия на Восточном фронте, англичане готовы предпринять меры против Германии. Из письма Черчилля было понятно, что Великобритания может пойти на применение химического оружия только против городов Западной Германии. Объекты на территории Восточной Германии должны были поражаться соответствующими средствами Красной Армии. Черчилль, видимо, таким образом хотел разделить со Сталиным историческую ответственность за возможное применение химического оружия против Германии.
     Главное в послании Черчилля все же состояло в том, что он разделяет тревогу Сталина по поводу возможности возникновения химической войны и готов поддержать СССР в такой войне в случае ее возникновения.
     Начальник Главного разведывательного управления в марте 1942 года продолжал докладывать Сталину новые факты подготовки Германии к химической войне. Поэтому 29 марта 1942 года Сталин уже лично обратился
     «...Выражаю Вам признательность Советского Правительства за заверение, что Правительство Великобритании будет рассматривать всякое использование немцами ядовитых газов против СССР так же, как если бы это оружие было направлено против Великобритании, и что британские военно-воздушные силы не преминут немедленно использовать имеющиеся в Англии большие запасы газовых бомб для сбрасывания на подходящие объекты Германии...»
     «Я думаю, - писал Сталин Черчиллю, - что было бы вполне целесообразно, если бы Британское Правительство выступило в ближайшее время с публичным предупреждением о том, что Англия будет рассматривать применение ядовитых газов против СССР со стороны Германии или Финляндии так же, как если бы это нападение было произведено против самой Англии, и что Англия ответила бы на это применением газов против Германии...».
     Важным в послании Сталина было и предложение Черчиллю, из которого следовало, что: «...если Британское правительство пожелает, СССР готов в свою очередь сделать аналогичное предупреждение Германии, имея ввиду возможное газовое нападение Германии на Англию».
     Черчилль принял предложения Сталина. 10 апреля 1942 года британский премьер-министр писал советскому лидеру: «...В начале мая я сделаю заявление, в котором нацисты будут предупреждены о применении нами ядовитых газов в ответ на аналогичные атаки на Вашу страну. Предупреждение, конечно, будет в одинаковой степени касаться и Финляндии, и она также будет упомянута, хотя я не вижу, как мы до нее доберемся».
     Британский премьер-министр согласился принять в Лондоне советского специалиста по вопросам противохимической обороны и контрнападения с целью реализации просьбы Сталина о передаче Советскому Союзу некоторых химических средств обороны, а также средств ответного химического удара.
     Завершая свое послание, Черчилль сообщал: «...Конечно, если необходимо, то мы до получения сообщения этого специалиста сможем предоставить Вам первым ближайшим пароходом, по крайней мере, тысячу тонн иприта и тысячу тонн хлора. Опрыскивание ипритом представляет большую опасность для войск в открытом поле, чем для жителей в городах...»
     Сталин выразил готовность направить в Лондон в качестве своего эксперта по вопросам химической защиты заместителя Народного комиссара химической промышленности Андрея Касаткина.
     11 мая 1942 года Черчилль сообщил Сталину: «...Когда я завтра вечером (в воскресенье) буду выступать по радио, я намерен сделать заявление, предупреждающее немцев о том, что, если они начнут химическую войну против русских армий, мы, конечно, сразу же отплатим Германии тем же...»
     Черчилль выполнил свое обещание.
     14 мая 1942 года один из резидентов советской разведки, имевший источников в Германии, сообщал в Центр: «...Огромное впечатление на гражданское население Германии произвела речь Черчилля по поводу применения газов против Германии в том случае, если немцы будут применять отравляющие вещества на Восточном фронте. В городах Германии очень мало надежных газоубежищ, которые могут охватить не больше чем 40% населения...»
     По оценке этого резидента военной разведки «...в случае применения Гитлером химического оружия на Восточном фронте в ходе вполне реального ответного удара погибло бы около 60 процентов населения Германии от британских газовых бомб».
     Благодаря своевременно добытым советской военной разведкой замысел Гитлера об использовании химических отравляющих веществ в ходе начального этапа битвы за Кавказ был сорван.
     ГЛАЗАМИ ГЕНЕРАЛА ОСИМЫ
     В первой половине 1942 года военная разведка докладывала в Генеральный штаб о том, что Германия, готовясь к походу на Кавказ, настойчиво стремится расширить свою коалицию и планирует втянуть в войну против СССР Японию и Турцию.
     О выжидательной позиции, занятой правительством Японии во второй половине 1941 года, докладывал в Центр военный разведчик Рихард Зорге. После того как Зорге был арестован японской контразведкой, сведения о военно-политических планах японского правительства докладывали в Центр из Лондона генерал-майор Иван Скляров, из Вашингтона - капитал Лев Сергеев, из Женевы - Шандор Радо. Сведения, поступавшие от этих резидентов, отражали стремление японского руководства утвердиться прежде всего на просторах Китая и Юго-Восточной Азии. Вместе с тем разведчики сообщали в Центр о том, что в случае достижения успеха германскими войсками на Восточном фронте, японцы могут вступить в войну против СССР на стороне Германии.
     Благодаря достоверным сведениям, своевременно добытым военной разведкой, руководство СССР сдержанно реагировало на многие явно провокационные действия Японии, что не позволило японцам найти предлог для вступления в войну на стороне Германии.
     Гитлер 23 июля утвердил директиву № 45, в соответствии с которой группа армий «Б» должна была стремительно захватить Сталинград, Астрахань и закрепиться на Волге. Вскоре немецкими войсками был захвачен город Ростов-на-Дону. Ворота на Кавказ были открыты. Войска Красной Армии продолжали с боями отходить к Волге.
     В реализации плана захвата Кавказа немцам должны были оказать помощь венгерские, итальянские горно-стрелковые и румынские войска. Об этом в Москву докладывали резиденты военной разведки полковник А. Яковлев из Болгарии, полковник Н. Ляхтеров из Турции и Шандор Радо из Швейцарии.
     27 июля 1942 года германские войска начали наступление. Прорвав оборону Брянского и Юго-Западного фронтов, 6-я полевая армия развила наступление и к середине июля вышла в большую излучину Дона.
     Наступление на Кавказ развивалось быстро. Для полной уверенности в победе Гитлеру, видимо, надо было, чтобы Япония начала военные действия против СССР на Дальнем Востоке. Добиваясь этой цели, Гитлер поручил министру иностранных дел Германии И.Риббентропу в начале августа организовать поездку японского посла генерала Осима на южный фланг Восточного фронта. Немцы хотели убедить японцев в том, что в 1942 году они добьются победы, и старались подтолкнуть Японию к вступлению в войну против СССР.
     Риббентроп указание Гитлера выполнил. Генерал Осима посетил южный фланг советско-германского фронта, где мог убедиться в том, что германские войска уже захватили Ростов-на-Дону и рвутся к Сталинграду и Кавказу.
     После поездки на фронт, Осима подготовил подробный отчет о поездке на фронт и своих впечатлениях. Опытный дипломат и военный разведчик, Осима сообщал в Токио, что немецкие войска хорошо обучены и прекрасно вооружены, в армиях на южном фланге высокий боевой дух и что офицеры и солдаты не сомневаются в скорой победе над Советским Союзом. Донесение в целом соответствовало действительному положению дел в войсках германской армии. Но что происходило по другую сторону фронта, Осима не знал.
     О поездке японского посла на южный фланг Восточного фронта стало известно советской военной разведке. Был добыт отчет Осимы, который он направил в Токио. На основе этого документа в ГРУ подготовили специальное сообщение, которое было направлено всем членам Ставки Верховного Главнокомандования. «...По агентурным данным, заслуживающим доверия, - докладывал И.В. Сталину начальник военной разведки, - японский посол в Берлине генерал Осима донес в Токио о своем посещении по приглашению германского командования южного сектора Восточного фронта. Поездка была совершена с 1 по 7 августа 1942 года на самолете по маршруту: Берлин - главная ставка, Одесса, Николаев, Симферополь, Ростов-на-Дону, Батайск, Киев, Краков, Берлин...»
     Осима хотел, чтобы японское правительство приняло решение и начало военные действия против СССР на Дальнем Востоке. Однако Япония выжидала. Японское руководство имело определенные обязательства перед Гитлером, но стремилось в 1942 году решить свои проблемы в Юго-Восточной Азии. В войну против СССР японцы могли бы вступить лишь в случае достижения Германией на Восточном фронте крупного военного успеха. Битва за Кавказ только начиналась. Основные сражения еще были впереди.
     На южном фланге советско-германского фронта создалась критическая ситуация. Оперативная и войсковая разведки отступавших советских войск не были готовы к действиям в таких условиях. Офицеры военной разведки не думали, что когда-то им придется воевать на собственной территории, поэтому своих резидентур у разведчиков в Ростове-на-Дону, Таганроге, Сальске и других городах не было. Но сведения о противнике требовались каждый день, поэтому за линию фронта, четкой границы которого не существовало, посылались рядовые бойцы, чаще - парни и девушки из казацких хуторов и деревень. Надежда была на их находчивость, ловкость и знание родного края. Возвращаясь в разведотделы штабов, молодые разведчики сообщали о том, где находится противник, какой населенный пункт занял и в каком направлении продвигаются его танки. Однако обстановка менялась быстро. Также быстро устаревали многие разведсведения. Тем не менее эти сведения представляли значительную ценность, так как помогали командирам избегать столкновений с превосходящими силами противника.
     Бои шли упорные, танки противника, преодолев донские степи, устремились к Волге.
     За сообщениями информационных агентств с Восточного фронта следил весь мир. Особый интерес к событиям в районе Сталинграда проявляли правительства Японии и Турции.
     Военный разведчик Лев Сергеев, действовавший в Вашингтоне, смог добыть достоверные сведения о том, что в 1942 году японское правительство не планирует начать военные действия против СССР. Донесение Сергеева представляло исключительную ценность, но требовало подтверждения. Данные, подтверждавшие сообщение Сергеева, поступили из резидентуры ГРУ в Токио, которой руководил подполковник К.Сонин, а также от начальников разведывательных отделов штабов дальневосточных округов, которые вели непрестанное наблюдение за действиями частей и подразделений японской Квантунской армии, дислоцированной в Маньчжурии. Видимо, победа Красной Армии в битве под Москвой несколько охладила пыл японских генералов и адмиралов и заставила их более трезво оценивать обстановку на советско-германском фронте. Призывы генерала Осимы были в Токио учтены, но японцы предпочли ограничить свои действия Юго-Восточной Азией. Там победы давались быстрее и легче.
     В НЕЙТРАЛЬНОЙ ТУРЦИИ
     За ходом боевых действий на просторах Ростовской области, Ставропольского края, в районе Сталинграда и в предгорьях Северного Кавказа внимательно следило политическое руководство Турции. Турки тоже были бы не прочь захватить кавказские территории, богатые нефтью и другими природными ресурсами. Однако позиция Анкары зависела от многих факторов: и от обстановки на советско-германском фронте, и от действий англо-американцев, и от активной деятельности влиятельных германских дипломатов, аккредитованных в Анкаре. Большую активность в 1942 году проявляли в Турции и агенты германских специальных служб, которые любыми способами добивались ухудшения советско-турецких отношений. Агенты германской разведки проявляли в Анкаре исключительную изобретательность.
     Действиями германских дипломатов в Турции руководил посол Германии в Анкаре Франц фон Папен, личность незаурядная, искусный дипломат и амбициозный политик.
     Имя Папена связано со многими политическими событиями, которые происходили в Турции в годы Второй мировой войны и имели отношение к наступлению немецких войск в направлении Кавказа. Во-первых, Папен был главным действующим лицом, которому Берлин поручал втянуть Турцию в войну против СССР. Во-вторых, Папен на словах был сторонником Гитлера, а на деле скорее был тайным, но ловким оппозиционером. В-третьих, он чуть было не стал жертвой тайной войны специальных служб, одна из которых пыталась его уничтожить в феврале 1942 года.
     Главная задача посла Папена в Анкаре, как ее определил Гитлер в 1942 году, состояла в том, чтобы втянуть Турцию в войну против СССР. Задача была сложной. Турки в те годы хотели бы владеть большей частью Кавказа и хозяйничать на Черном море. Но в турецком правительстве все же понимали, что запах кавказской нефти приятен и американцам, и англичанам, поэтому вряд ли они согласились бы на расширение влияния Турции в этом регионе. К тому же войска советского Закавказского фронта, которым командовал генерал армии И.В. Тюленев, были достаточно сильны, чтобы надежно прикрывать Советское Закавказье. Турки уже имели исторический опыт войны против России и не торопились развязывать против СССР военные действия, хотя и готовились к этому, тайно сосредоточивая в Восточной Анатолии крупные военные силы.
     Одним словом, в Анкаре и Стамбуле, где существовали резидентуры германской, английской, американской и советской разведок, с первых же дней Великой Отечественной войны началась тайная бескомпромиссная война. Первой особенностью этой войны было то, что разведслужбы США, Англии, Германии, СССР и других государств не признавали союзов и коалиций и действовали по своим задачам и планам, стремясь прагматично выполнять то, что от них требовали Вашингтон, Лондон, Москва и Берлин. Вторая особенность противоборства разведок в Турции состояла в том, что турецкая контрразведка не мешала германским разведчикам, присматривала за американцами и англичанами и с особым усердием следила за всеми советскими дипломатическими представительствами, под прикрытием которых, как считали турки, действовала русская военная разведка.
     Резидентом советской военной разведки в Турции в октябре 1941 года был назначен полковник Николай Ляхтеров. До назначения на эту должность он был советским военным атташе в Будапеште. Венгрия входила в число союзников Германии. Поэтому, когда Германия вероломно напала на Советский Союз, Ляхтеров, как и другие сотрудники советских официальных представительств, вынужден был покинуть Будапешт.
     В Москве Ляхтеров пробыл недолго. Вскоре он оказался в Анкаре, где и занялся организацией деятельности советской разведки. Задачи Ляхтерова были сложными. Центр хотел бы получать от советских разведчиков из Турции точные сведения о действиях германских войск на Балканах, знать о деятельности агентов немецкой разведки в Турции, о динамике развития германо-турецких отношений, об отношении нейтрального турецкого руководства к войне Германии против СССР и многое другое.
     Наиболее важным среди «много другого» было в первую очередь состояние вооруженных сил Турции, боеготовность армии, флота и военно-воздушных сил, а также сведения о дислокации основных сухопутных сил Турции. За турецким флотом внимательно вели наблюдение разведывательный отдел штаба Черноморского флота, которым командовал опытный военный разведчик полковник Дмитрий Намгаладзе, и советский военно-морской атташе в Анкаре капитан 1 ранга Константин Родионов.
     В Москве не исключали, что Турция под давлением фашистской Германии может вступить на стороне Гитлера в войну против СССР. Ляхтеров и его помощники должны были в Анкаре и Стамбуле, где находилось советское консульство, добыть ответы на вопросы, которые беспокоили Центр.
     Полковник Николай Ляхтеров, который имел в Центре оперативный псевдоним «Зиф», и его помощники приложили немало усилий, чтобы решить непростые разведывательные задачи.
     После прибытия в Анкару Ляхтеров был представлен турецкому военному министру, начальнику генерального штаба турецких вооруженных сил, познакомился с начальником военной разведки, с другими высокими военными чинами, с которыми начал налаживать полезные контакты.
     Во второй половине 1941 года резидентура Ляхтерова направила в Центр 120 материалов, многие из которых были важны для правильного понимания реальных целей внешнеполитического курса турецкого правительства.
     16 января 1942 года Ляхтерова пригласил к себе начальник турецкой военной разведки полковник Хельми Орай. Во время встречи он сообщил Ляхтерову о том, что военный министр просит советский Генеральный штаб поделиться опытом борьбы против немцев. Видимо, в турецких военных кругах не исключали, что фашистская Германия может начать военные действия и против Турции, если ее правительство будет противодействовать расширению германского влияния в балканских странах. Поэтому турецкий военный министр просил советский Генеральный штаб изыскать возможность передать турецкому генштабу советские оценки тактики германской армии, приемов ее действий, особенно в зимнее время, сообщить тактико-технические характеристики немецких танков, самолетов, артиллерийских систем, организацию частей германской армии. Турки также попросили передать им, если есть возможность, несколько немецких трофеев.
     Просьба оказалась неожиданной. Тем не менее Ляхтеров доложил в Центр о «заявке» турецкого военного министра и попросил «выработать решение по этому вопросу».
     По мнению Ляхтерова, туркам следовало бы передать материалы по германской армии, которые они просили, что могло бы способствовать улучшению советско-турецких отношений.
     В Москве просьба турецкого военного министра была рассмотрена, и по ней было принято положительное решение. Военная дипломатия - искусство сложное и трудное. Ляхтеров был опытным военным дипломатом. Он хорошо понимал, что, выполняя просьбу военного министра Турции, он создает благоприятные условия для своей последующей работы.
     Выполняя важные военно-дипломатические обязанности, Ляхтеров одновременно руководил и деятельностью резидентуры советской военной разведки в Турции. 19 января 1942 года он докладывал в Москву: «...По данным источника «Замея», немцы в Анкаре через завербованных выходцев из Кавказа передали в Карс партию взрывчатых веществ. Цель - организация диверсионных актов на пути транспортировки военных грузов союзников через Иран в СССР. Поставлена задача - установить дислокацию диверсионного центра немцев в Иране, его руководителей и состав».
     В начале 1942 года Ляхтеров сообщал в Центр о том, что германская военная разведка проводит в Анкаре и других турецких городах активные антисоветские мероприятия, направленные на подрыв авторитета СССР и ухудшение советско-турецких отношений.
     Вскоре после этого в Анкаре произошли события, о которых до сих пор вспоминают и политики, и историки. 24 февраля 1942 года в 10 часов утра на бульваре Ататюрка в Анкаре в том месте, где прогуливался германский посол Папен со своей женой, в руках неизвестного молодого человека сработало самодельное взрывное устройство. От места взрыва до германского посла было всего 17 метров, но Папен получил лишь незначительные ранения. Жена германского посла не пострадала.
     Турецкая полиция окружила место взрыва, задержала всех подозрительных, среди которых оказались сотрудник торгпредства СССР Леонид Корнилов и советский вице-консул в Стамбуле Георгий Павлов. Они были опрошены, а спустя сутки арестованы и обвинены в подготовке покушения на германского посла.
     Правительство Турции, которое в 1942 году все еще прикрывалось своим нейтралитетом и опасалось нападения Германии, придало покушению на Папена особое значение. Воевать туркам против фашистской Германии, покорившей практически всю Европу, не хотелось. Нападение со стороны СССР на Турцию в 1942 году было из области фантастики. Поэтому турки, арестовав советских подданных Павлова и Корнилова, вскоре отдали их под суд, не обращая внимания на протесты со стороны советского посольства. Суд состоялся 1 апреля 1942 года. Обвиняемые своей причастности к покушению на германского посла не признали. Тем не менее судьи объявили Павлова и Корнилова виновными и приговорили к 20 годам тюремного заключения каждого.
     Как покушение, так и связанный с этим судебный процесс в Анкаре были превращены в шумную антисоветскую пропагандистскую кампанию. Турки, несомненно, хотели показать Гитлеру, что они строго придерживаются объявленного нейтралитета и так же строго карают тех, кто мешает им это делать.
     Покушение на Папена - инцидент, который до сих пор привлекает к себе внимание. Интерес этот можно объяснить и тем, что мир все чаще стал сталкиваться с террористическими актами более изощренными и более масштабными. Возможно, покушение на Папена привлекает и тем, что в этом деле осталось множество вопросов, на которые не было и все еще нет ответа.
     Основной версией взрыва на бульваре Ататюрка остается утверждение, что это была неудавшаяся операция агентов НКВД, которые по указанию Сталина хотели устранить Папена. Согласно этой версии операцию по уничтожению Папена разрабатывала и готовила группа, которой руководил опытный разведчик НКВД Наум Эйтингтон.
     Взрыв на бульваре Ататюрка, который произошел в 1942 году, вызвал в турецкой столице много шума, испортил советско-турецкие отношения, в значительной мере осложнил обстановку в Анкаре, Стамбуле и других городах, активизировал в Турции деятельность профашистских организаций и групп. Если именно таких результатов хотели добиться Эйтингтон и его руководители, готовя «покушение на Папена», то, можно сказать, они своей цели достигли. После взрыва на бульваре Ататюрка Турция стала ближе к фашистской Германии, увеличила в Восточной Анатолии группировку своих войск, которые были серьезной угрозой безопасности СССР в этом районе.
     Однако вряд ли можно полагать, что руководство разведки НКВД не понимало, что покушение на Папена приведет к резкому ухудшению советско-турецких отношений.
     В связи с этим вопросы о том, было ли покушение на Папена и кто отвечал за организацию этого акта, до сих пор открыты. Мне остается предложить еще одну версию, основанную на рассекреченных документах военной разведки.
     Покушение на Папена в феврале 1942 года могло быть специальной операцией, подготовленной одной из специальных служб той страны, которой устранение германского посла в нейтральной стране было наиболее выгодно. Если американцам и англичанам это было ни к чему, то покушение могли организовать спецслужбы СССР и Германии. Для советского руководства уничтожение Папена, противника Гитлера, было делом немыслимым, потому что такая акция неизбежно привела бы к ухудшению советско-турецких отношений. В Москве в 1942 году опасались любых действий, которые могли бы обострить отношения СССР как с Японией, так и с Турцией. Поэтому Сталин никогда бы не санкционировал проведение операции, в результате которой Турция стала бы ближе к Германии, что могло привести к созданию нового фронта в Закавказье или к переброске немецких войск через территорию Турции к южным границам СССР.
     В таком случае остается предположить, что покушение на Папена было искусной инсценировкой, подготовленной и ловко исполненной сотрудниками немецкой разведки. Если бы в ходе этой инсценировки погиб Папен, Гитлер немного бы потерял. Но Папена берлинские заговорщики, как представляется, и не собирались уничтожать. Попугать - да. И главное - всю ответственность за этот акт они, несомненно, хотели возложить на советскую разведку. Сотрудники немецкой разведки, готовившие акцию, не могли предвидеть, что в зоне ее проведения окажутся советские подданные. А когда это случайно произошло, факт был использован на все сто процентов для обоснования версии причастности советской разведки к покушению на германского посла.
     Такой вывод подтверждается донесением Шандора Радо из Швейцарии. Он был значительно ближе к Берлину, где разрабатывались многие провокационные планы. Для достижения своих целей Гитлер мог пожертвовать не только Папеном. В Берлине, в кругах, близких к Гитлеру, у Шандора Радо были надежные источники.
     Что же удалось узнать Шандору Радо о покушении на Папена? 6 мая 1942 года Радо сообщил в Центр: «...Покушение на Папена в Анкаре, по данным швейцарского посольства в Берлине, было организовано Гиммлером с помощью представителя СС в Белграде Grosbera, который является начальником охраны полиции в Сербии. Он для организации этого акта связался с югославской группой. Бомба была изготовлена в Белграде, и на ней были поставлены русские штампы».
     В ста метрах от места покушения на Папена находилась служебная автомашина германского военного атташе генерала Ганса Роде, руководителя немецкой военной разведки в Турции. Вероятно, генерал Роде наблюдал за тем, что должно было произойти на бульваре Ататюрка. Когда же все закончилось гибелью самого террориста, генерал предложил Папену помощь и доставил перепуганного руководителя германского дипломатического представительства в посольство.
     Взрыв на бульваре Ататюрка и антисоветская кампания, разразившаяся после этого, настроили турецкую общественность и турецких обывателей против СССР. Никто не обратил внимания на то, что человек, который должен был «уничтожить» Папена, подорвался на мине, которая была в его руках и сработала значительно раньше, чем это должно было произойти. Болгарин-террорист, как признали турецкие полицейские, погиб. Для турок погиб виновник, а для организаторов покушения - основной свидетель акции. Мавр сделал свое дело...
     Время для покушения на Папена было выбрано точно: германское командование готовилось к реализации плана операции «Эдельвейс». Если бы Папен погиб, то Гитлер бы избавился от своего политического оппонента. Но Папен не погиб. Уже после Второй мировой войны и Нюрнбергского процесса, на котором он был осужден как военный преступник, Папен в своих мемуарах отмечал, что теракт в феврале 1942 года в Анкаре был подготовлен гестаповцами или англичанами. О советских разведчиках он не сказал ни слова.
     Действовать в годы войны в нейтральной Турции советским разведчикам было исключительно трудно. После того как утихли пропагандистские вихри вокруг происшествия на бульваре Ататюрка, в резидентуре, которой командовал полковник Н. Ляхтеров, произошло чрезвычайное происшествие: сотрудник резидентуры Измаил Ахмедов (Николаев) попросил у турок политического убежища. Попытки сотрудников советского посольства возвратить беглеца окончились безрезультатно. Турки Ахмедова не выдали. Он же выдал туркам своих бывших товарищей - разведчиков, которые вынуждены были покинуть Турцию.
     Несмотря на трудности, резидентура ГРУ в Турции продолжала действовать. В 1942 - 1943 годах, то есть в период битвы за Кавказ, от Ляхтерова в Центр постоянно поступали материалы, которые раскрывали состав, группировку, нумерацию и дислокацию частей турецкой армии. В Центр поступали также сообщения о политической обстановке в Турции, о турецко-германских контактах, о положении на Балканах.
     Летом 1942 года, когда положение на советско-германском фронте складывалось для Красной Армии особенно неблагополучно, среди правящей элиты Анкары росло число сторонников войны против большевиков. Правительство Турции, проводившее в то время враждебную по отношению к СССР политику, сосредоточило на границе с Советским Союзом 26 своих дивизий. О концентрации турецких войск в этом районе своевременно докладывал в Центр полковник Н. Ляхтеров. Учитывая этот факт, в самый напряженный период битвы за Кавказ Ставка Верховного Главнокомандования была вынуждена держать крупные силы на кавказской границе с Турцией.
     Советские военные разведчики, действовавшие в Турции, ближе всех были к тем турецким правительственным учреждениям, за стенами которых формировались секретные планы турецкого руководства в отношении СССР. Учреждения эти и их секреты усиленно охранялись. Однако благодаря искусно организованной деятельности военных разведчиков и их источников многие важные секреты турецких генералов становились известны Москве.
     В 1943 году в Анкару прибыл полковник Макар Митрофанович Волосюк. Центр направил его в Турцию в качестве заместителя резидента военной разведки. Волосюк работал успешно. Ему удалось завербовать шифровальщика посольства одной из стран, входивших в блок фашистских государств. Этому агенту, который согласился продать шифры и секретную почту своего военного атташе, в Центре был присвоен псевдоним «Карл». В 1943 - 1944 годах от «Карла» было получено значительное количество секретных материалов, многие из которых представляли несомненный интерес для советской военной разведки.
     Через некоторое время Волосюку, который числился в Центре под псевдонимом «Доксан», вновь крупно повезло. Он завербовал еще одного ценного агента, который имел доступ к важным военным и военно-политическим сведениям. В период битвы за Кавказ и особенно на завершающем этапе Великой Отечественной войны от этого агента поступали в Центр ценнейшие материалы. Только в 1944 году от источников резидентуры, которой руководил полковник Н.Г. Ляхтеров, в Центр поступило 586 информационных материалов и сообщений. Наиболее значимые материалы поступали от нелегальных разведывательных групп «Дилен» и «Догу», а также от источников «Балык», «Даммар», «Дишат» и «Дервиш». Они имели своих информаторов в германском посольстве, в аппарате германского военного атташе, в военном министерстве Турции, в турецком генеральном штабе и министерстве иностранных дел.
     Ляхтеров и его соратники также сообщали в Центр о том, что США и Англия проводят в отношении Турции собственную политику, которая не согласуется с общими задачами войны союзных государств против фашистской Германии и ее сателлитов. Судя по данным, которые Ляхтеров направлял в Центр, Черчилль рассчитывал использовать Турцию для реализации своих планов на Балканах. Американцы и англичане снабжали Турцию оружием, несмотря на то, что она могла вступить в войну против СССР.
     ВОКРУГ ИРАНСКОГО КОРИДОРА
     Полковник Н. Ляхтеров часто направлял в Центр сведения и о том, что германские агенты готовятся к проведению диверсионных акций на трассах доставки военных грузов союзников через Иран в СССР. Эти сведения вызывали в Центре беспокойство - под угрозой мог оказаться важный канал, по которому поступала военно-техническая помощь союзников. Резидентуре Ляхтерова и его агентам не удалось установить точное месторасположение германского диверсионного центра и выявить его сотрудников, но тем не менее предупреждение из Анкары было направлено руководству НКВД, а также руководителю резидентуры ГРУ в Тегеране, который должен был своими силами предотвратить диверсионные акты немецкой агентуры на путях следования военных грузов по территории Ирана.
     В Москве знали, что гитлеровцы с помощью Реза-шаха превратили Иран в антисоветский плацдарм. Резидентуры военной разведки, действовавшие на территории Ирана, а также руководители разведывательных отделов штабов Среднеазиатского и Закавказского военных округов докладывали в Центр о том, что в приграничных с СССР районах немецкие агенты формируют диверсионные группы и создают склады оружия. После нападения фашистской Германии на СССР эти группы немецкой агентуры активизировали свою деятельность и стали проводить диверсионные акты в советских приграничных районах. Советское правительство неоднократно предупреждало руководство Ирана об опасности такой деятельности немецкой агентуры как для СССР, так и для самого Ирана. В августе 1941 года, действуя на основании статьи VI советско-персидского договора 1921 года, СССР ввел свои войска в северные районы Ирана. Советские войска, в состав которых входили соединения Закавказского фронта и Среднеазиатского военного округа, а также силы Каспийской флотилии, вошли в Иран. Возможно, иранское правительство было недовольно этой акцией, но ввод войск соответствовал договору, который был подписан в Москве 26 февраля 1921 года уполномоченными представителями РСФСР и Персии.
     Советский Союз никогда не стремился установить в Иране свое влияние и не пытался воспользоваться иранскими природными богатствами. Добрососедские отношения с Ираном были всегда важным условием отношений Москвы с Тегераном.
     Несмотря на то, что ввод советских войск в Иран был осуществлен в соответствии с договором, появление советских войск на иранской территории было встречено населением неоднозначно. В некоторых районах возникли
     стихийные митинги протеста, о которых в Центр сообщал резидент военной разведки. Доклады, которые поступали в Центр о положении в Иране, были скупы, слабо аргументированы и не позволяли в полной мере понять позицию иранского руководства, а также определить перспективы развития обстановки в этом важном для безопасности СССР регионе. В Центре стало ясно, что в связи с новыми обстоятельствами в Иран необходимо направить более опытного резидента, который бы хорошо знал обстановку в стране и действующие в ней основные политические силы. Выбор пал на полковника Бориса Григорьевича Разина. Этот офицер был сравнительно молод, энергичен, окончил специальные курсы при Разведывательном управлении, работал помощником начальника пограничного разведпункта в Средней Азии, в 1937 году окончил Военную академию Красной Армии и проходил службу в должности начальника разведывательного отдела Среднеазиатского военного округа. В июле 1942 года Борис Григорьевич был назначен советским военным атташе в Иране и возглавил деятельность резидентуры советской разведки в этой стране. С первых же дней пребывания в Тегеране ему пришлось налаживать взаимодействие с англичанами, уже обосновавшимися в Иране.
     Англичане поддержали ввод советских войск в северные районы Ирана. По указанию Черчилля в южные районы этой страны были введены английские войска. Англичане, естественно, защищали свои интересы в Иране, в частности нефтепромыслы, которые могли быть уничтожены германскими диверсантами. Так или иначе, ввод советских и английских войск в Иран был произведен, и 29 января 1942 года в Тегеране был подписан договор между СССР, Великобританией и Ираном, который оформлял порядок и сроки пребывания советских и английских войск в Иране, предусматривал сотрудничество между Ираном, СССР и Великобританией и использование иранских коммуникаций в целях ведения войны против фашистской Германии.
     В конце 1942 года на помощь англичанам прибыли американские строительные войска, численность которых к концу войны составила 35 тысяч человек. В 1943 году они приняли на себя всю ответственность за перевозку грузов через территорию Ирана, которую вначале контролировали англичане. В то время как англичане реконструировали порт Бендер-шах, где начиналась тегеранская железная дорога, практически заново построили порт Хорремшахерр с семью причалами, эстакадами и подъездными путями, площадками и складами. Затем достаточно быстро соединили порт 180-километровой железной дорогой с основной транспортной магистралью Ирана.
     В то же время большой объем работ выполнялся советскими строителями. Они реконструировали каспийские порты.
     Видимо, американцы нашли поддержку в иранском руководстве, так как сравнительно быстро им удалось внедрить своих советников в иранскую армию, жандармерию, полицию и ряд важных министерств.
     Полковник Б. Разин регулярно направлял в Центр донесения о крепнущем влиянии американцев в Иране. Англичане делали то же самое. И те и другие создавали для себя благоприятные условия для деятельности в Иране после окончания войны. Иранские нефтяные богатства могли стать дорогим приобретением для тех и других.
     На основе донесений полковника Разина аналитики ГРУ сделали следующее заключение: «...Англичане стремятся создать в Иране проанглийское правительство и за его спиной обеспечить условия по превращению Ирана в плацдарм для будущих военных действий на Ближнем и Среднем Востоке, а также по ограничению влияния СССР в этом регионе...»
     Несмотря на то, что интересы СССР, США и Великобритании в Иране не совпадали, союзники решали общие ближайшие задачи вполне согласованно. Это содействовало их эффективной борьбе по противодействию германской агентуре в Иране. Общим в деятельности советских, английских и американских генералов, командовавших контингентами войск своих стран в Иране, было обеспечение безопасного транзита военных грузов. С этой задачей они вполне справились.
     В 1942 году командование военной разведки направило в Иран под прикрытие «Ирансовтранса», организации, отвечавшей за перевозку военных грузов по территории Ирана, группу военных разведчиков. В ее состав входили девять офицеров военной разведки. Начальником группы был назначен генерал-майор Леонид Зорин. Группа получила в Центре оперативный псевдоним «Ожеро» и должна была вести разведку против германской агентуры, а также собирать сведения о расширявшемся влиянии в Иране англичан и американцев. Задачи свои группа «Ожеро» выполнила и была расформирована в конце 1944 года.
     Полковник Б. Разин смог организовать работу своей резидентуры таким образом, что ее ценные источники «Григорий», «Геркулес», «Тане», «Иране», «Кум» и другие смогли добывать важные сведения, которые обеспечивали безопасность транспортировки военных грузов, отражали политические колебания в иранском обществе, раскрывали основные цели связей иранского военного руководства с американцами и англичанами.
     Для борьбы с германской агентурой и для обеспечения безопасности транспортировки военных грузов через северную часть территории Ирана разведывательные отделы штабов Среднеазиатского военного округа и Закавказского фронта в 1942 - 1944 годах ввели в Иран для работы против немецкой агентуры 30 хорошо подготовленных военных разведчиков.
     Успешно добывала разведывательные сведения резидентура «Жорес», которой руководил полковник Б. Разин, активно действовали и периферийные резидентуры, созданные Центром на территории Ирана. Важные сведения поступали в Центр от нелегальных резидентур «Зангуль», «Демавенд» и «Султан». Отлично работал источник «Зариф».
     На основе сведений, поступивших в Центр от военных разведчиков из Ирана, в Центре было подготовлено 10 специальных сообщений, направленных членам Ставки Верховного Главнокомандования, созданы новые справочники по вооруженным силам Ирана, подготовлено много других ценных информационных материалов.
     Тегеранская резидентура полковника Б. Разина имела ценные источники в военном министерстве Ирана, в генеральном штабе и министерстве внутренних дел. Благодаря усилиям Тегеранской, мешхедской и керманшахской резидентур ГРУ военная разведка в 1942 - 1943 годах задачи по добыванию важных военно-политических и военных разведсведений полностью выполнила.
     В 1943 году Иран формально объявил войну Германии. Деятельность всех германских представительств на территории Ирана была прекращена.
     В ГОРАХ, ДОЛИНАХ И У МОРЯ
     В начале 1943 года в системе Главного разведывательного управления была проведена очередная реорганизация. По настоятельной просьбе командующих ряда фронтов в апреле 1943 года И.В. Сталин подписал распоряжение, в соответствии с которым наряду с Главным разведывательным управлением было создано Разведывательное управление Генерального штаба. Основные цели нового управления состояли в «...руководстве войсковой и агентурной разведкой фронтов, регулярной информации о действиях и намерениях врага и проведении дезинформации противника».
     Согласно директиве Ставки ВГК от 3 апреля 1943 года перед военной разведкой были поставлены широкие задачи по добыванию сведений о противнике. В частности, постоянно следить за всеми изменениями в группировке войск противника, своевременно определять направления, на которых он производит скрытое сосредоточение войск, и особенно танковых частей, добывать сведения о состоянии военной промышленности Германии и ее сателлитов, не допустить появления на советско-германском фронте новых видов оружия в войсках противника...
     Летом 1943 года войска Красной Армии разгромили отборные немецкие танковые дивизии на Курской дуге. Военная разведка приняла активное участие в добывании сведений о замыслах германского командования в районе Курска и Белгорода. Эти сведения позволили советскому командованию упредить противника и нанести ему сокрушительный удар.
     Созданное в апреле 1943 года Разведывательное управление Генерального штаба Красной Армии возглавил генерал-лейтенант Ф.Ф. Кузнецов. Разведуправление руководило действиями разведывательных отделов Северо-Кавказского и Закавказского фронтов, координировало взаимодействие разведывательного отдела Северо-Кавказского фронта с разведкой Черноморского флота.
     Военные разведчики, которые по заданию командования фронта действовали на территории, временно оккупированной противником, провели множество дерзких операций в тылу противника. В боях за Кавказ отличились командир взвода разведчиков узбек лейтенант Сироджетдин Валиев, его подчиненный разведчик рядовой М. Бурдженадзе, разведчик разведроты 74-й стрелковой дивизии 12-й армии казах рядовой Тулеген Кошкинбаев, командир диверсионного отряда 56-й армии старший лейтенант Ф.Е. Штуль, рядовой разведроты 395-й стрелковой дивизии 56-й армии С.Г. Медведев, разведчик 395-й дивизии старший лейтенант В.Д Пономарев и многие другие. Они проводили операции, в ходе которых добывали ценные сведения о противнике, захватывали в плен немецких офицеров, взрывали мосты через горные речки, уничтожали командные пункты противника, его узлы связи, склады и боевую технику.
     Подводя итоги битвы за Кавказ Маршал Советского Союза А.А. Гречко писал уже после войны: «...Боевые действия на Кавказе подтвердили важность создания специально подготовленных и вооруженных отрядов для действий в высокогорной зоне. Поэтому в ходе боев в горно-лесистой местности серьезное внимание уделялось смелым и дерзким действиям мелких подразделений. Важную роль играли небольшие диверсионно-истребительные отряды, которые засылались в тыл противника...»
     Подготовкой личного состава к действиям в тылу противника руководили опытные военные разведчики, которые часто действовали вместе с этими группами. Одним из таких отважных командиров был военный разведчик, командир разведывательной роты одной из дивизий 56-й армии Северо-Кавказского фронта капитан Степан Перминов. После войны Степан Иванович Перминов был избран Почетным гражданином города Абинска Краснодарского края.
     Во время битвы за Кавказ храбро сражались разведчики Черноморского флота. Один из них - мичман Ф.Ф. Волончук. Вместе со своими боевыми товарищами Волончук принимал участие в обороне Севастополя, выполнял боевые задания в тылу врага в Крыму, на Керченском полуострове, на Тамани, в Центральной части Главного Кавказского хребта.
     Разведчики под командованием мичмана Федора Волончука разгромили в оккупированной гитлеровцами Евпатории полицейское управление, осуществили во вражеском тылу ряд диверсий на Ялтинском шоссе, ходили за «языком» на Умпирский перевал Главного Кавказского хребта. Один из соратников мичмана Волончука мичман Николай Андреевич Земцов в 1944 году за мужество и героизм, проявленные при выполнении задания в тылу противника, был удостоен звания Героя Советского Союза.
     Звание Героя Советского Союза было присвоено и военному разведчику капитану Дмитрию Семеновичу Калинину, который погиб в апреле 1943 года, выполняя задание в тылу противника.
     Отважно сражался за свободу Кавказа и сын осетинского народа полковник Хаджи-Умар Джиорович Мамсуров, который в 1942-1943 гг. был начальником оперативного отдела и помощником начальника Центрального штаба партизанского движения. В 1945 году Х. Мамсуров был удостоен звания Героя Советского Союза. В 1957-1968 годах генерал-полковник Хаджи-Умар Джиорович Мамсуров был заместителем начальника Главного разведывательного управления.
     Последний этап битвы за Кавказ был завершен 9 октября 1943 года. Командующий Северо-Кавказским фронтом генерал-полковник И.Е. Петров издал приказ, в котором говорилось: «...Сегодня, 9 октября 1943 года, войска 56-й армии стремительной атакой сломили последнее сопротивление врага и в 7.00 утра вышли на берег Керченского пролива. Разрозненные остатки врага были отрезаны от переправы и истреблены. Кубань и Таманский полуостров были полностью очищены от врага. Последний этап битвы за Кавказ, начавшийся осенью 1943 года на Тереке, под Новороссийском, Туапсе, на перевалах Главного Кавказского хребта, окончен. Ворота на Кавказ наглухо закрылись для врагов нашей Родины...»
     Один из ветеранов военной разведки полковник в отставке Павел Иванович Сухов, с которым я хорошо знаком, рассказывая о личном участии в битве за Кавказ, как-то сказал:
     «Эдельвейс» мы срывали сообща, плечом к плечу...
     Сообща - значит усилиями всех тех солдат, офицеров и генералов, которые сражались под Майкопом, в Новороссийске, Туапсе, на подступах к Ростову-на-Дону, у Малгобека, Грозного и Орджоникидзе.
     Россия всегда была гарантом мира и спокойствия на Кавказе. В период битвы за Кавказ Красная Армия, в рядах которой сражались и лучшие представители всех кавказских народов, взаимодействуя с Черноморским флотом и партизанскими отрядами, защитила этот древний, красивый и богатый край от разорения, неизбежно грозившему ему в случае захвата его войсками фашистской Германии.
     Подвиги, совершенные солдатами и офицерами Красной Армии, среди которых были и военные разведчики, не забыты. Сохраняя светлую память о тех, кто в годы Великой Отечественной войны самоотверженно защищал Кавказ, современная Россия в 2007-2008 годах присвоила Владикавказу, Малгобеку, Ростову-на-Дону и Туапсе почетное звание городов воинской славы.

     На иллюстрациях: Военные разведчики в горах Кавказа. Командир взвода разведчиков лейтенант С. Валиев. Разведчик 395-й дивизии старший лейтенант В.Д. Пономарев. Полковник С.И. Перминов, заместитель начальника разведки 56-й армии. Полковник М.М. Волощук, помощник военно-воздушного атташе в Турции (1943-1946 гг.). Генерал-майор Н.Г. ЛЯхтеров, военный атташе в Турции (1941-1945 гг.). Разведчик 74-й дивизии рядовой Т. Кошкинбаев. Герой Советского Союза мичман Н.А. Земцов. Расположения гарнизонов советских и британских войск в Иране
     в 1941 - 1945 гг.