История Великой Отечественной войны 1941 – 1945 годов, как принято считать, уже не хранит особых тайн, и работа в архивах вряд ли приведет к сенсационным находкам. Возможно, это и так, принимая во внимание, что в бытность Н.С. Хрущева первым секретарем ЦК КПСС (1953 – 1964 гг.) архивные фонды в СССР были основательно «подчищены» и значительное число документов, способных бросить тень на тогдашнего советского лидера, уничтожены.
     Тем не менее некоторые скрупулезные исследователи утверждают, что сенсации все же возможны. И речь идет не об остающихся в Великобритании засекреченными до 2017 года документах, касающихся переговоров британских официальных лиц с прилетевшим на остров заместителем Гитлера по нацистской партии Рудольфом Гессом в мае–июне 1941 года: официальный Лондон вряд ли когда-либо расскажет всю правду о миссии Гесса.
     Не исключено, что по-новому придется посмотреть на действия руководства СССР в последние предвоенные недели. Эта мысль проводится в публикациях отечественных СМИ и исторической литературе.
     Дело в том, что Хрущев, взявший курс на «десталинизацию» СССР, был, естественно, заинтересован в подрыве авторитета своего предшественника. И одним из «коньков» Никиты Сергеевича наряду с темой репрессий стало обвинение Сталина в том, что тот вопреки предостережениям советских разведслужб и военачальников до последнего не верил в возможность нападения Германии на СССР. Потому он только поздним вечером 21 июня разрешил привести войска в полную боевую готовность, когда командование в западных военных округах уже мало что могло сделать для организации отпора агрессору.
     Объективности ради надо признать, что эта же мысль в тех или иных вариациях прослеживается в некоторых мемуарах военачальников. У читателя невольно складывалось мнение, что если что и предпринималось накануне войны для повышения боеготовности войск и флота, то это делалось не по инициативе высшего государственного руководства, «маниакально» стремившегося оттянуть войну до весны–лета 1942 года. В послесталинский период в исторических исследованиях лейтмотивом звучало: в 1941 году военно-политическое руководство СССР лишь в 23 часа 30 минут 21 июня приняло решение, направленное на частичное приведение пяти приграничных военных округов в боевую готовность. Директива № 1 не давала разрешения на ввод в действие плана прикрытия в полном объеме, в ней предписывалось «не поддаваться ни на какие провокационные действия, могущие вызвать крупные осложнения».
     В июне 1956 года первый секретарь ЦК КПСС Н.С. Хрущев вознамерился провести пленум ЦК, на котором намечалось рассмотреть задачи по улучшению идеологической работы в свете решений XX съезда партии, положившего начало кампании разоблачения «культа личности». На пленуме предполагалось выступление министра обороны Г.К. Жукова на тему «Состояние и задачи военно-идеологической работы», который в соответствии с тогдашней практикой заранее представил Хрущеву проект выступления с просьбой дать свои замечания. Пленум не состоялся, видимо, из-за сопротивления части членов Президиума ЦК курсу на «десталинизацию», но проект выступления полководца сохранился в архиве.
     И для историков, пытающихся разобраться в загадках 22 июня, несомненно, интересна оценка военачальником причин проигрыша начального периода войны (конечно, при анализе надо делать поправку на то, что министр обороны обязан был размышлять в рамках «генеральной линии», определявшейся Хрущевым и его единомышленниками). «Вследствие игнорирования со стороны Сталина явной угрозы нападения фашистской Германии на Советский Союз наши Вооруженные Силы не были своевременно приведены в боевую готовность, к моменту удара противника не были развернуты и им не ставилась задача быть готовыми отразить готовящийся удар противника, чтобы, как говорил Сталин, «не спровоцировать немцев на войну», – указывалось в проекте выступления.
     В тексте далее отмечалось: «Неудачи первого периода войны Сталин объяснял тем, что фашистская Германия напала на Советский Союз внезапно. Это исторически неверно. Никакой внезапности нападения гитлеровских войск не было. О готовящемся нападении было известно, а внезапность была придумана Сталиным, чтобы оправдать свои просчеты в подготовке страны к обороне. <...>
     Я не сомневаюсь в том, что, если бы наши войска в западной приграничной зоне были бы приведены в полную боевую готовность, имели бы правильное построение и четкие задачи по отражению удара противника немедленно с началом его нападения, – характер борьбы в первые часы и дни войны был бы иным, и это сказалось бы на всем ее последующем ходе. Соотношение сил на театре военных действий при надлежащей организации действий наших войск позволяло по меньшей мере надежно сдерживать наступление противника».
     Соотношение сил на Западном ТВД действительно было достаточно благоприятным для ведения Красной Армией оборонительных действий. В проекте документа «Соображения по плану стратегического развертывания сил Советского Союза на случай войны с Германией и ее союзниками» от 15 мая 1941 года приводятся данные о численности РККА. Генштаб полагал целесообразным иметь на Северо-Западном фронте (Прибалтийского особого военного округа) – 17 стрелковых, 4 танковые, 2 моторизованные дивизии; на Западном фронте (Западный ОВО) – 31 стрелковую, 8 танковых, 4 моторизованные и 2 кавалерийских дивизии; на Юго-Западном (Киевский ОВО и Одесский ВО) – 74 стрелковые, 28 танковых, 15 моторизованных, 5 кавалерийских дивизий.
     В современной исторической литературе можно встретить и такие данные о реальном соотношении сил (по состоянию на июнь 1941 г., приводятся без учета кавалерийских дивизий). Войскам Прибалтийского особого военного округа (31 дивизия) противостояло 29 немецких. Против 42 дивизий Западного особого военного округа немцы двинули 50 дивизий – именно на белорусском направл0ении вермахт нанес главный удар (вопреки нашим ожиданиям, что нацисты прежде всего устремятся на Украину). Киевский особый военный округ имел 56 дивизий, а немцы – 33; Одесский военный округ – 22, противник – 12. На стороне Германии были, правда, еще Венгрия (4 бригады) и Румыния (13 дивизий и 9 бригад). Но боевые качества венгров и особенно румын в комментариях не нуждаются. Вместе с тем надо учитывать, что вермахт имел в резерве против РККА еще 24 дивизии, да и штатная численность немецкой пехотной дивизии составляла почти 17 тыс. человек, а стрелковой дивизии РККА – 14,5 тыс. (к тому же значительная часть наших дивизий была укомплектована только наполовину).
     В 1970-е годы маршал А.М. Василевский передал в Военно-научное управление Генерального штаба записку с оценками событий накануне и в начале Великой Отечественной войны. В частности, по вопросу внезапности он (перед войной – первый заместитель начальника Оперативного управления Генштаба) писал: «Главное в том, что мы не смогли определить точно дату нападения врага, привести в полную боевую готовность войска приграничных военных округов. Получилось так, что хотя мы и знали, что гитлеровцы готовятся напасть на нашу Родину, но поскольку просчитались с определением его сроков, война для нас стала неожиданной...»
     Что касается даты начала войны, то маршал, бесспорно, прав. В редакции «Красной звезды» в июне 2001 года проводился «круглый стол», посвященный 60-летию начала войны, в ходе которого сотрудник пресс-бюро Службы внешней разведки РФ В.Н. Карпов, к сожалению, уже ушедший из жизни, признал: «Благодаря утечке информации распространялись слухи, они доходили до руководства в виде донесений о том, что Германия нападет на Советский Союз 15 апреля, 1, 15, 20 мая, 15 июня... Эти дни наступали, а война не начиналась. Ведь и Рихард Зорге называл несколько сроков, которые не подтвердились». Редактор отдела «Красной звезды» А.Ю. Бондаренко бросил реплику: «Разве так? Еще в 1960-е годы опубликована телеграмма «Рамзая» с предупреждением: война начнется 22 июня... После этого и писали: «Зорге точно назвал дату». Карпов парировал: «К сожалению, это фальшивка, появившаяся в хрущевские времена. Разведка не назвала точной даты, не сказали однозначно, что война начнется 22 июня»...
     Факты, как принято говорить, упрямая вещь. Поэтому не вступая в полемику с противниками и сторонниками Хрущева, постараемся максимально объективно изложить хронологию событий мая–июня 1941 года. Каждый читатель пусть сам делает умозаключения, когда и какие решения принимались высшим государственным руководством СССР и на фоне каких военно-политических событий в мире.
     4 мая Политбюро ЦК ВКП(б) приняло постановление об освобождении члена Политбюро В.М. Молотова от обязанностей председателя Совета народных комиссаров. На этот пост назначался член Политбюро, секретарь ЦК И.В. Сталин. Конечно, после чисток 1930-х годов Сталин обладал достаточной властью, чтобы самому решать, кому возглавлять правительство, и поэтому решение Политбюро было достаточно формальным, придававшим легитимность волеизъявлению вождя.
     Тогда секретариат ЦК состоял из четырех человек: членов Политбюро Сталина, А.А. Андреева (одновременно являвшегося председателем Комиссии партийного контроля при ЦК) и А.А. Жданова (по совместительству первого секретаря Ленинградского обкома и горкома партии), а также кандидата в члены Политбюро Г.М. Маленкова (курировавшего в аппарате ЦК подбор кадров). Сталин вел заседания Политбюро и являлся де-факто лидером страны, но де-юре не был ни руководителем партии, ни главой правительства. Теперь же, в обстановке возрастания военной угрозы для СССР, он официально брал на себя всю полноту ответственности за деятельность государственного руководства СССР.
     Сегодня в распоряжении историков имеется немало рассекреченных документов советских разведслужб, из которых следует, что в Кремль в 1940–1941 годах поступали донесения о подготовке Германии к войне против СССР. Чтобы не быть голословными, сошлемся на два документа. Но предварительно заметим, что в центральный аппарат внешней разведки Наркомата госбезопасности (НКГБ) и Разведуправление Генштаба РККА поступали самые противоречивые сведения из многих десятков источников, нередко это была дезинформация, распространяемая спецслужбами Германии и Великобритании (первая пыталась скрыть информацию о подготовке нападения на СССР, а вторая – предотвратить новые мирные договоренности Москвы и Берлина, подобные достигнутым между ними в 1939 году).
     Все донесения от разведывательных источников поступали непосредственно Сталину. Во внешней разведке органов госбезопасности до 1943 года не было отдельной информационно-аналитической службы, предназначенной для критического анализа и обобщения поступающей в Москву информации. Вследствие этого Сталин сам, несмотря на огромную занятость и интенсивные интеллектуальные и психические нагрузки, анализировал огромный массив противоречивой информации...
     Итак, документы советских разведслужб того периода. Во-первых, для исследователей доступен календарь сообщений агентов берлинской резидентуры внешней разведки НКГБ «Корсиканца» (Арвида Харнака, сотрудника министерства сельского хозяйства) и «Старшины» (обер-лейтента Харро Шульце-Бойзена, офицера Генштаба ВВС) о подготовке Германии к войне за период с 6 сентября 1940 года по 16 июня 1941 года. Данный документ был подготовлен руководством внешней разведки 20 июня для докладу Сталину.
     Вот некоторые сообщения советских агентов в 1941 году:
     7 января – «В штабе авиации Германии дано распоряжение начать в широком масштабе разведывательные полеты над советской территорией с целью фотосъемки всей пограничной полосы. В сферу разведывательных полетов включается также и Ленинград» («Корсиканец»).
     2 апреля – «Штаб германской авиации полностью разработал и подготовил план нападения на Советский Союз... Геринг на последней встрече с Антонеску потребовал 20 дивизий для участия в антисоветской акции. В Румынии немецкие войска сконцентрированы на советской границе» («Корсиканец»).
     30 апреля – «Вопрос о выступлении Германии против Советского Союза решен окончательно, и начало его следует ожидать со дня на день. Риббентроп, который до сих пор не являлся сторонником выступления против СССР, зная решимость Гитлера в этом вопросе, занял позицию сторонников нападения на СССР» («Старшина» со слов офицера связи при Геринге).
     11 июня – «В руководящих кругах германского министерства авиации и в штабе авиации утверждают, что вопрос о нападении на Советский Союз окончательно решен. Главная штаб-квартира Геринга переносится из Берлина предположительно в Румынию. 18 июня Геринг должен выехать на новую штаб-квартиру» («Старшина»).
     В архиве хранится также перечень донесений о подготовке Германии к войне, составленный Разведуправлением Генштаба. Донесения военных разведчиков не менее конкретны, чем донесения «Корсиканца» и «Старшины», однако точной даты нападения, тщательно скрываемой немцами, они также не назвали.
     9 марта – «От министра двора в Белграде известно, что германский генеральный штаб отказался от атаки английских островов. Ближайшей задачей поставлено – захват Украины и Баку» («Софокл» – военный атташе при посольстве СССР в Югославии А.Г. Самохин).
     24 марта – «По непроверенным сведениям срок выступления против СССР 15 апреля» («Савва» – резидент военной разведки в Праге А.В. Яковлев).
     25 марта – «Для обеспечения своей продовольственной базы и поддержания своего авторитета Гитлер выступит против СССР. Факты, подтверждающее это:
     1. В Польше сконцентрировано 120 дивизий.
     2. Западные аэродромы в Польше занимаются бомбардировочными эскадрильями...» («Альта» – журналистка Ильзе Штёбе).
     5 апреля – «Советник правительства Тоде из немецкого министерства хозяйства заявил, что в Берлине самые ответственные круги убеждены в предстоящей войне против СССР. Называются сроки 15 мая 1941 г., но в связи с событиями на Балканах срок выступления перенесен на 15 июня 1941 г.» (агент «Х»).
     26 апреля – «На прошлой неделе в Праге был полковник немецкой разведки Berchtold, который своим друзьям сообщил:
     а) Действия против нас начнутся 15 мая.
     б) В середине июня немецкие войска должны быть в Москве» («Савва»).
     7 мая – «Верховное командование отдало приказ закончить подготовку театра войны и сосредоточение войск к 2 июня» («Х»).
     30 мая – «Берлин информировал своего посла в Японии Отт, что немецкое наступление против СССР начнется во второй половине июня. Наиболее сильный удар будет нанесен левым флангом германской армии» («Рамзай» – Рихард Зорге).
     1 июня – «Ожидание начала германо-советской войны около 15 июня базируется исключительно на информации, которую подполковник Шолл привез с собой из Берлина...» («Рамзай»).
     Итак, имеются десятки донесений советских разведчиков, предупреждавших руководство СССР о предстоящей агрессии Германии. Среди них и агент «Альта», позднее арестованная и казненная нацистами. Сошлемся еще на одно ее донесение, свидетельствующее о том, что Сталин уже в конце 1940 года был информирован о решении Гитлера напасть на СССР. 29 декабря 1940 года «Метеор» (помощник военного атташе по авиации в Берлине Н.Д. Скорняков) сообщал начальнику Разведуправления Генштаба: «Альта» сообщил, что «Ариец» (сотрудник МИД Германии Рудольф фон Шелия. – Ред.) от высокоинформированных военных кругов узнал о том, что Гитлер отдал приказ о подготовке к войне против СССР. Война будет объявлена в марте 1941 года». Гитлер, напомним, подписал директиву Верховного главного командования вооруженных сил Германии № 21 (план «Барбаросса») 18 декабря 1940 года, а уже через 11 дней о планах немцев знала советская разведка.
     (Продолжение следует.)