- Роланд Михайлович, в первую очередь хотелось бы у вас спросить, какие проблемы в системе ядерного нераспространения являются на сегодняшний день приоритетными и какое они могут найти выражение в рамках подготовки обзорной конференции?
     - Нужно прежде всего сказать, что сам Договор о нераспространении ядерного оружия, 40-летие которого мы отмечали в прошлом году, основан на довольно сложном фундаменте. Известно, что в договоре за частью государств закреплено право на владение ядерным оружием, а остальные лишены этого. И это делает ДНЯО международным соглашением, мало похожим на другие договоры, потому что обычно те или иные соглашения основываются на каких-то равных началах. Специфика же договора о нераспространении заключается в том, что он основан на неравенстве.
     Но данное неравенство все же во благо. Ведь с точки зрения ядерной безопасности ограничить право иметь ядерное оружие пятью государствами, как в случае с ДНЯО, гораздо лучше, чем если бы таких стран было 20 или 25. То есть, безусловно, Договор о нераспространении принес большую пользу. Однако многие страны сегодня выражают недовольство общей ситуацией, сложившейся вокруг ДНЯО, а также «неравенством в правах», касающихся развития ядерных программ и технологий. И не случайно предыдущая конференция по ДНЯО, которая прошла в 2005 году, завершилась неудачей. Тому есть ряд объяснений.
     В первую очередь неядерные страны не удовлетворены, и вполне обоснованно, тем, что ядерные державы не выполняют свои обязательства по статье 6 ДНЯО, которая обязывает их вести переговоры и договариваться о полном ядерном разоружении. Нельзя сказать, что такие переговоры за последние десять – пятнадцать лет совсем не велись. Тем не менее следует признать, что ядерными державами было сделано не очень много для достижения целей ДНЯО. Переговорный процесс по этим проблемам вели в основном США и СССР/Россия, и в результате достигнутых ими договоренностей количество ядерного оружия в мире существенно сократилось (в начале 1980-х годов в мире насчитывалось примерно 70 тысяч единиц этого оружия, а сейчас осталось около 25 тысяч). Что касается других стран – Франции, Великобритании, Китая, – то они отказывались от каких-либо переговоров по ядерному разоружению, ссылаясь на то, что обладают гораздо меньшими объемами вооружений, чем Москва и Вашингтон.
     И здесь мы подходим к главному, на мой взгляд, вопросу повестки дня обзорной конференции по ДНЯО 2010 года. Он состоит в том, что необходимо каким-то образом развивать переговорный процесс по вопросам ядерного разоружения, вовлечь в него все ядерные державы. Кроме того, необходимо найти способы сближения и поэтапного сокращения их уровней ядерных вооружений. На вопрос, как это сделать, ни у кого сегодня ответа нет. Как приблизить уровни ядерных вооружений, если у одной страны их, допустим, тысяча единиц, а у другой – только сто? Где найти ту точку, к которой нужно стремиться? К сожалению, готовые рекомендации на этот счет трудно «изобрести» – нужно по меньшей мере вести соответствующие переговоры, укреплять взаимное доверие.
     Есть и другие вопросы. Помимо проблемы ядерных держав на конференции будут рассматриваться вопросы, связанные с развитием ядерных программ Ирана и Северной Кореи, ядерной политикой Индии, Пакистана, Израиля. Хотелось бы упомянуть в этой связи ряд условий, которые, на мой взгляд, благоприятствовали бы успешному проведению обзорной конференции 2010 года. Во-первых, помочь успеху конференции могло бы определенное продвижение в урегулировании иранской ядерной проблемы. В частности, очень важно, чтобы Иран присоединился к Дополнительному протоколу к Соглашению о гарантиях МАГАТЭ, который позволил бы инспекторам МАГАТЭ добиваться проверки, в том числе необъявленных ядерных материалов. Это не только обеспечило бы полный контроль ядерных объектов Ирана со стороны Международного агентства по атомной энергии, но и стало бы значимым шагом вперед в области нераспространения.
     Во-вторых, что касается перспектив взаимоотношений между США и Россией в ядерной сфере, то важную роль будет иметь то, каким образом удастся решить вопрос о Договоре СНВ-1, срок действия которого закончится в декабре 2009 года. Было бы важно, чтобы к началу 2010 года две державы договорились об определенных рамках будущего договора о сокращении стратегических наступательных вооружений.
     В-третьих, для укрепления режима нераспространения необходимо также в ближайшее время добиться ратификации Договора о всеобъемлющем запрещении ядерных испытаний (осталось 9 стран, которые должны ратифицировать этот договор для его вступления в силу, включая США и КНР) и возобновить переговоры по договору о запрещении производства расщепляющихся материалов для ядерного оружия (ЗПРМ). Напомню, что в 1993 году по инициативе США была принята резолюция Генеральной ассамблеи ООН о необходимости начала переговоров по договору о расщепляющихся материалах. Но против договора выступает Китай, который, указывая на развитие американских космических программ, настаивает, чтобы одновременно с договором о ЗПРМ было заключено соглашение о неразмещении каких-либо вооружений в космосе.
     - Вы упомянули о Договоре СНВ-1. Какова, на ваш взгляд, вероятность того, что Россия и Соединенные Штаты уже в 2009 году проведут переговоры по стратегическим наступательным вооружениям, и какие вопросы на них могут в первую очередь быть затронуты?
     - Думаю, что эта проблема станет не только важнейшим, но также одним из наиболее острых вопросов взаимоотношений России и США. В чем значение Договора СНВ-1 и какие варианты дальнейшего развития ситуации вокруг этого соглашения существуют? В первую очередь нужно подчеркнуть, что он содержал в себе очень сложную систему мониторинга, проверок и инспекций для наблюдения за процессом сокращения (демонтажа) оговоренных в договоре вооружений. Это была очень сложная и дорогостоящая система, предусматривающая более десяти различных видов проверок и инспекций.
     На сегодняшний день Москва и Вашингтон, демонстрируя заинтересованность в продлении либо заключении нового соглашения по стратегическим наступательным вооружениям, выступают против того, чтобы в нем сохранялась вся целиком система инспекционных мер. Сейчас многие эксперты признают, что особой надобности в таких усиленных проверках нет – при составлении договора, а это были годы «холодной войны», его разработчики явно «перестарались» с перестраховкой. Поэтому необходимо сократить количество проверок и инспекций, учитывая, что это весьма дорогостоящее и обременительное дело. То есть главная задача состоит в том, чтобы прийти к соглашению, которое бы обеспечивало достаточный контроль, но без чрезмерных усилий.
     Пойдет ли новая администрация Обамы на разработку такого соглашения? В этом вопросе довольно трудно прогнозировать, однако многие американские специалисты считают, что возобновление переговоров по СНВ – это вполне реальное дело. Можно вспомнить в этой связи и о том, что сам Барак Обама также неоднократно поднимал в своих выступлениях вопросы, связанные с развитием системы контроля над вооружениями. Интересно отметить и другой момент – помимо Договора СНВ-1 сегодня реализуется Договор о стратегических наступательных потенциалах (или Московский договор) от 2002 года, согласно которому количество оперативно развернутых ракетных комплексов к 2012 году должно быть сокращено до 1.700-2.200 единиц. Однако Договор об СНП не предусматривает практически никакого контроля. Поэтому многие эксперты, в первую очередь российские, выступают за то, чтобы объединить эти два договора в какую-то новую систему.
     Проблема состоит и в том, о каких минимальных уровнях вооружений может идти речь. Совершенно очевидно, что договариваться о сокращении количества таких вооружений вдвое – с 1.700-2.200 до 800-1.000 – трудно. Тем более что для этого потребовалось бы перестраивать стратегию сокращений. Однако специалисты говорят, что если идти на менее заметные сокращения – до 1.300-1.400 единиц – то принципиально в договоре ничего не изменится. Наверное, это количество устроило бы обе стороны.
     Если же у России и США к концу 2009 года не получится договориться о самом договоре, то необходимо определить хотя бы какие-то рамки нового соглашения о стратегических наступательных вооружениях. Например, о сокращении до определенных цифр числа развертываемых ракет, введения определенных мер проверки и контроля и так далее.
     - Одним из весьма острых вопросов в области нераспространения остается политика ядерных стран, не входящих в режим ДНЯО. В свое время эти государства, включая Индию, Пакистан и Израиль, получили ядерные технологии из рук третьих стран, затем в некоторых из них были проведены ядерные испытания, что привело к подрыву режима нераспространения. Недавно в политике некоторых непризнанных держав появились новые значимые тенденции. Так, Индия и США в 2008 году заключили так называемую ядерную сделку. Каково значение этого соглашения для режима нераспространения?
     - Следует сказать, что индийско-американское соглашение по ядерному сотрудничеству подрывает режим нераспространения. Поэтому я выступаю категорически против ядерной сделки между США и Индией. Вместе с группой экспертов по проблемам нераспространения мы в прошлом году подписали и направили соответствующее заявление в конгресс США по этому вопросу, однако, как мы знаем, соглашение с Индией все же было ратифицировано.
     Тут есть один момент, который нельзя не учитывать. Цель, которую преследовали США при разработке этого соглашения, состояла в укреплении американо-индийского альянса против Китая. При этом Вашингтон сознательно пошел на то, что соглашение будет иметь негативные последствия в первую очередь в области нераспространения.
     - А что вы думаете о перспективах ядерной политики Израиля, формально не признающего наличие у страны ядерного оружия? Будет ли Тель-Авив продолжать придерживаться такой линии или все же пойдет на признание своего ядерного статуса?
     - По моему мнению, Израиль в ближайшем будущем не будет признавать свой ядерный статус. Почему я так считаю? Дело в том, что еще в 1969 году была выработана та стратегия ядерной политики еврейского государства, которая действует по сегодняшний день, и состоит она в непризнании того, что Израиль является ядерной державой.
     Тут очень важно учитывать известные принципы ядерного сдерживания. Потенциальный противник должен знать, что у вас есть оружие сдерживания. Но как этого добиться? Израильтяне, несмотря на то что формально они не признают наличие у них ядерного оружия, тем не менее постоянно подпитывают международное сообщество «новостями» о своей ядерной программе. Всему миру, например, хорошо известна история с Мордехаем Вануну, раскрывшим в 1986 году израильские ядерные секреты. Лично я полагаю, что израильтяне специально его выпустили, чтобы он рассказал все подробности об израильском ядерном потенциале и ядерных носителях. Затем его судили, приговорили к 18 годам тюрьмы, но при этом Вануну построили прекрасный коттедж, и он там жил и продолжает жить по сей день.
     - Известно, что европейские ядерные страны предпринимают усилия по совершенствованию своих ядерных потенциалов. Хотя в той же Великобритании эти планы наталкиваются на протесты широкой общественности. Что вы можете сказать по этому поводу?
     - Действительно, в Великобритании есть общественное движение, хотя и не очень массовое, за то, чтобы ракеты «Трайдент», которые сегодня составляют основу ядерного потенциала страны, не менялись на новые после того, как они отслужат свой срок (это произойдет в 2015-2017 гг.). Огромную роль в укреплении этого движения сыграл тот факт, что лейбористы на последних выборах потерпели поражение в Шотландии, где большинство населения и местные власти выступают против программы модернизации «Трайдентов» и где находятся все базы британских подводных лодок.
     Думаю, что британское правительство будет проводить курс на модернизацию ядерного потенциала страны, а сопротивление Шотландии в этом вопросе в конечном счете, увы, будет сломлено. Но в целом «Трайденты» являются далеко не ключевой проблемой ядерной безопасности в Европе. У Великобритании имеется всего 160 единиц ядерных вооружений и 4 подлодки – не слишком большое количество. Гораздо большее значение для европейской безопасности будет иметь, на мой взгляд, принятие в 2009 или 2010 году новой ядерной концепции НАТО, которая определит стратегию альянса по ядерным вооружениям на ближайшие годы.
     А взять другие страны. Например, Японию, которая может стать ядерной державой буквально за пару месяцев. И об этом уже не раз шла речь в Стране восходящего солнца. Япония недавно завершила строительство в городе Рокашю-мура завода, где сможет получать весьма значительные объемы плутония ежегодно. Индия, Пакистан и Израиль уже сегодня активно развивают ядерную энергетику и параллельно военные составляющие своих ядерных программ, оставаясь при этом за рамками Договора о нераспространении.
     Каким образом мы можем учесть различные угрозы и риски в области развития ядерной энергетики и их преодолеть? Как мне представляется, необходимо разработать всеобъемлющую программу развития ядерной политики и ядерной энергетики в современном мире. А иначе получается, что мы обсуждаем множество вопросов – о политике пяти ядерных держав, об Индии и Пакистане, Иране и Северной Корее, а рассмотрением всей проблематики в комплексе не занимаемся. А необходимо все эти вопросы систематизировать, выработать единую систему. Это должна быть, наверное, не столько система нераспространения, а именно система развития атомной энергетики. В эту систему должны войти в качестве элементов и ДНЯО, и Группа ядерных поставщиков, и Совет Безопасности ООН – то есть необходимо создать механизм, с помощью которого можно было бы эффективно регулировать различные проблемы в ядерной сфере. Но при этом он не должен отменять ничего из того, что уже было создано.