«Одним из основных показателей боеспособности Военно-воздушных сил служит налет часов у летчиков. Каков он в настоящее время?»
     Средний налет различен в зависимости от рода авиации (например, в Военно-транспортной авиации налет всегда выше). В 2008 г. у истребителей он составил 60 - 65 часов. С одной стороны, хотелось бы, чтобы этот показатель был как минимум вдвое больше - как в советский период. С другой стороны, всего пять-шесть лет назад у летчиков-истребителей он не превышал 30 - 35 часов, причем далеко не весь боевой расчет полков привлекался к летной работе, и многие ждали свей очереди. Сегодня есть части, особенно Дальней авиации, которые осуществляют боевое патрулирование и в разы увеличили количество налета. Обеспечивающие функции при этом выполняет истребительная авиация, которая в связи с этим тоже больше летает.
     Одним словом, благодаря принятым мерам, прежде всего по ресурсному обеспечению, ситуация выровнялась. И в военных вузах, которые готовят кадры для авиации всех силовых структур, и в строевых частях налет часов возрос.
     В то же время надо отметить, что оценивать боеспособность авиации только по налету часов нельзя. Этот показатель важный, но не единственный. Объективная оценка в Военно-воздушных силах возможна только при проверке способности того или иного экипажа или подразделения в целом выполнять поставленные перед ним задачи.
     «Позволило ли увеличение ресурсов на боевую учебу в наших ВВС обеспечить полное господство в воздухе в ходе операции по принуждению Грузии к миру в августе 2008 года? Если да, то чем объяснить потери наших самолетов?»
     Соотношение сил в ходе этой операции на суше, на море и в воздухе было, естественно, в нашу пользу.
     Грузинская сторона обладала группировкой из восьми Су-25, которые в советский период ремонтировались на заводе в Тбилиси. Имелась у Грузии и вертолетная группировка. Однако грузинская сторона не имела истребительной авиации и серьезного противодействия не оказала. Хотя в начале конфликта грузинские Су-25 нанесли удар по лагерю миротворцев и вывели из строя всю подвижную часть, лишив наших миротворцев мобильности.
     С началом боевых действий, уничтожая обозначившего себя агрессора не только в воздухе, но и на земле, мы начали наносить удары по аэродромам, выводя из строя инфраструктуру. Таким образом, за двое суток деятельность грузинской авиации свелась к нулю. Что касается применения нашей Дальней авиации, то действительно Ту-22 привлекались для разведки и одновременного нанесения ударов по выявленным объектам.
     Тут были проблемы. В том числе и потому, что не удалось заранее установить, что в распоряжении грузинской стороны появилась мобильная система ПВО на основе ЗРК «Бук-М1» из Украины, хотя наша разведка в целом четко отслеживала динамику повышения боевого потенциала Грузии. На основании проведенного впоследствии парламентариями Украины расследования можно сделать вывод о том, что и к обслуживанию этой системы привлекались украинские специалисты. Кроме того, на позиции восточнее Гори была развернута система пассивной локации. Таким образом, грузинской стороной при участии украинских специалистов была создана группировка, которая до момента нападения себя никак не проявила: не включалась и не обозначалась. Ведь нашими силами и средствами проводилась разведка радиолокационного излучения. Оно не было выявлено.
     «В период конфликта и сразу после него много говорилось о неожиданности нападения агрессора. Но ведь концентрация грузинских войск на определенных направлениях, их приближение к границам Южной Осетии - все это фиксировалось. О каком же факторе внезапности можно вести речь?»
     Президент Грузии заявил по телевидению накануне конфликта о том, что 8 августа межу Россией и Грузией должны будут начаться переговоры, назначил для этого время и место. Таким образом, перемещение грузинских войск официальный Тбилиси как бы предлагал интерпретировать в качестве способа устрашения, обозначения собственной решимости и т.д., но не более. Ну а в ночь с 7 на 8 августа начался конфликт.
     «Как можно оценить качество проведения операции по принуждению Грузии к миру и уровень боеспособности наших Вооруженных Сил с точки зрения соотношения потерь? Американцы в Ираке достигали успешного результата во многом за счет применения высокоточного оружия...»
     Конфликт в Южной Осетии показал, что окопная война исторически изжила себя. Сегодня войска должны быть мобильными, оснащенными спутниковой навигацией (ГЛОНАСС). У нас ведутся разработки еще по целому ряду направлений, которые позволяют нам шагать в ногу со временем, есть технологические прорывы, которые реализуются в конкретные образцы вооружений и техники.
     С другой стороны, с момента распада Советского Союза мы пережили множество реформирований военной составляющей государства, которые фактически сводились к сокращению численности Вооруженных Сил. Давно посчитано, что сокращение - достаточно затратная вещь, как и утилизация многих припасов. Но так называемого синергетического эффекта, то есть позитива, увеличения боеспособности частей и соединений от проведенных сокращений не наступало. В результате, когда у наших границ начался конфликт малой интенсивности, пришлось привлекать к действиям целую общевойсковую армию. Нам противостояли по численности две бригады, но мобильные, вышколенные по натовским стандартам, оснащенные современными техническими средствами. Например, нами было захвачено 34 танка, выпущенных в 2007 года на Украине. Оснастка в них отличается в позитивном плане от оснастки наших танков.
     В то же время самый лучший образец оружия или техники без человека не работает. Нужен высокоподготовленный личный состав. Именно поэтому грузинские танки стали нашими трофеями.
     «Предполагается, что наши Вооруженные Силы с приобретением нового облика проблему непрофессионализма, некомпетентности, отсутствия воинского мастерства оставят в прошлом. Вопрос только в том, что понимать под новым обликом.
     Какова конечная цель трансформации, какой она представляется руководству Минобороны, каковы пути ее достижения?»
     Здесь четко сформулированы пять направлений. На первом месте стоит социальный блок, достойное денежное содержание, чтобы армия стала с этой стороны привлекательной. Ясно ведь, что, выбирая этот особый вид государственной службы, посвящая себя вооруженным силам, люди добровольно идут на ограничения целого ряда своих прав. Принятие такого решения должно материально стимулироваться.
     Второе направление - это, безусловно, жилье. У нас на сегодня нет достаточного количества жилья - ни служебного, ни личного.
     Третье направление - качественная подготовка новых специалистов для высокотехнологических, сложных образцов техники и армии в целом. Для этого реформируются научно-исследовательские организации и вузы.
     Четвертое направление касается форм и способов применения войск. Нужно готовиться не к позиционной войне, не к масштабным операциям, а к совсем иным, динамичным во всех сферах действиям войск. С четкой системой разведки и возможностью адаптированных действий, что позволяет реагировать на возникшие ситуации сиюминутно. Запланированные инертные операции, когда важно лишь боекомплект израсходовать, а уже затем определять, как он сработал, сегодня не нужны.
     И последнее - это, разумеется, достойные, передовые образцы вооружения.
     «После Афганистана изучали афганский боевой опыт, после Чечни - чеченский. Сейчас вот наверняка в боевой подготовке будет использован опыт операции по принуждению Грузии к миру. Но ведь готовиться противостоять нужно в первую очередь тем, кто может попытаться нанести удар по России в будущем.
     Каковы основные угрозы в адрес России (из тех, на которые должны отвечать Вооруженные Силы), откуда они сегодня исходят? Кто наш союзник, кто противник? Раньше все было понятно - США и НАТО...»
     Единого понимания самого термина «угрозы» долгое время не было. Поэтому сейчас отрабатывается соответствующая база документов, и к угрозам добавилось еще понятие «вызовы», когда субъект международного права защищает и реализует свои национальные интересы в ущерб интересам другого государства или группы государств. При этом нет еще той стадии угрозы, которая уже связана с применением вооруженных сил или с демонстрацией военной силы.
     Теперь о союзниках. С Республикой Беларусь, в частности, мы работаем в рамках союзного государства. Это непростой процесс, не получается быстрым, но он весьма позитивен. Главное, что есть явное желание глав государств найти путь решения имеющихся проблем. И работа идет.
     В частности, в рамках развития объединенной системы ПВО мы прошли стадию обмена информацией о движении воздушных судов, полученной радиолокационными средствами. Сейчас мы хотим, чтобы эта система была под единым управлением. Это принципиально важно. Потому что любое объединение управлением - это безусловный плюс в вопросах выигрыша и по времени, и по самой системе.
     Что касается противника, то есть три понятия: виртуальный, вероятный и непосредственный, как говорится, глаза в глаза.
     Грузинскую сторону накануне 8 августа в России не считали непосредственным противником. Стояли подписи Грузии под документами, определяющими порядок выполнения миротворческих миссий в Абхазии и Южной Осетии, были совместные миротворческие посты на Югоосетинской территории... Грузинская сторона несла дежурство, патрулирование вместе с российскими миротворцами. За сутки до 7 августа грузинские военнослужащие были отозваны, за ними прислали транспорт, и они уехали, сославшись на указание руководства. Это коварство.
     «Недавно было заявлено о возможном перебазировании Ф-16 из Италии в Польшу. Это угроза для России?»
     В Генеральном штабе Вооруженных Сил РФ всегда оценивают подобные вещи. Российская сторона по дипломатическим каналам уточнит, с какой целью это делается.
     Тем более что по нашим договорам на европейском ТВД все перемещения обязательно носят уведомительный характер. Россия в этой связи выполняет свои обязательства и вправе рассчитывать на выполнение таких обязательств западными партнерами. Все должно быть прозрачно.
     «Великий изобретатель Никола Тесла как-то заметил, что «война - это разница потенциалов». Наш ядерный потенциал еще долго будет обеспечивать такую разницу потенциалов, при которой война маловероятна? Почему мы опасаемся новых средств ПРО, разве они могут нейтрализовать сдерживающий фактор нашего оружия возмездия?»
     Что касается наших потенциалов по ядерному вооружению, то здесь существуют подкрепленные договорными отношениями позиции России и США. Другие государства, имеющие ядерное оружие, в этом вопросе пока занимают сдержанную позицию. В декабре истекает срок договора между двумя государствами, и, конечно, вопрос о достижении новых договоренностей интенсивно прорабатывается с участием Минобороны. Между тем сегодня потенциал блока НАТО превосходит наш, российский. Так что здесь необходимо все хорошенько посчитать, потому что некое снижение порогов в двустороннем формате приводит к выравниванию потенциалов других членов ядерного клуба. Кроме того, на планете есть члены ядерного клуба, которые официально о себе не заявили. Мы хорошо знаем, что это оружие есть у некоторых государств, которые по разным причинам об этом не сообщают.
     «Россия уже заявляла о необходимости участия в договоре о ракетах средней и малой дальности других стран, которые расположены вокруг РФ. Каким образом это сделать? Насколько ощущается угроза России из близлежащих стран от такого рода ракет?»
     Вопрос, по сути, касается третьего позиционного района. Конечно, США были вправе создавать на своей территории два позиционных района, что они и сделали. Эти районы - Аляска и континентальная часть США, основная их территория. Когда речь пошла о третьем позиционном районе, российская сторона внятного объяснения о его развитии не получила. Естественно, военная наука не стоит на месте, и у нас просчитали последствия подобного рода действий.
     Допустим, ставится некое средство, чтобы нейтрализовать, как было заявлено, иранскую баллистическую угрозу. Но, во-первых, в ближайшие 8 - 10 лет у Ирана вряд ли появится что-то, способное всерьез угрожать Европе. Во-вторых, в Чехии планируется установить средства разведки, а в Польше - огневые средства. Как известно, американцы поставили и дополнительные условия, планируя к системам поставить еще 96 комплексов «Пэтриот». Значит, эту систему прикрывают от ударов с воздуха, ведь «Пэтриот» не может выявить баллистическую цель. Получается, что Иран тут ни при чем.
     Россию пытаются убедить: мол, не волнуйтесь, это не против вас. Но фактически американский локатор в Европе позволяет контролировать всю европейскую часть, в том числе баллистическую траекторию наших ракетных средств. Естественно, Россия не может согласиться с подобным подходом.
     «Американцы, в частности администрация президента Буша, возвращались к идее размещения оружия в космосе. Реален ли уже сейчас перенос противостояния нескольких государств или групп государств в космос?»
     В этом вопросе юридическая база достаточно несовершенна. Применительно к космической сфере действительно нет четкого представления, что именно является признаком начала агрессии, поэтому здесь тоже надо договариваться, и в Минобороны РФ готовятся соответствующие предложения. Российской стороной прорабатывается четкая формулировка тех признаков, появление которых позволит считать, что на Россию началось воздействие из космоса (в космосе) и она переходит в особое состояние, именуемое войной. В этом вопросе очень важно четкое представление государственной позиции.
     
По материалам выступления заместителя начальника Генерального штаба ВС РФ генерал-полковника Анатолия НОГОВИЦЫНА в программе «Военный совет» - совместного проекта телеканала «Звезда» и радиостанции «Эхо Москвы».