(Окончание. Начало в № 62,67.)
     В ночь с пятого на шестое сентября выяснилось, что в аппарате советского атташе произошло чрезвычайное происшествие - пропал шифровальщик лейтенант Игорь Гузенко. Если бы он пропал один, посол мог бы предположить, что произошел несчастный случай и сотрудник аппарата военного атташе будет найден живым или мертвым, но Гузенко исчез вместе с семьей - беременной женой и маленьким сыном. Эти факты говорили о том, что семья Гузенко исчезла не случайно.
     Исчезновение шифровальщика могло произойти в двух случаях. Семью шифровальщика могла задержать канадская полиция или местная контрразведка. Это не сулило ничего хорошего - шифровальщик занимает в посольстве особое положение и, несмотря на свою скромную должность, посвящен во многие секретные дела. Гузенко знал, о чем его начальник полковник Н. Заботин докладывал в Москву и какие получал указания. Посол прекрасно понимал, что у Заботина было немало секретов, о которых даже он ничего не знал.
     Гузенко мог и сам решиться на предательство. И в первом, и во втором случае без большого дипломатического скандала уже было не обойтись. Зарубину также стало известно, что в аппарате военного атташе пропали секретные документы. Забрать их мог только Гузенко.
     Представитель английской короны к началу приема уже имел сведения о побеге лейтенанта Гузенко. Ему сообщили, что шифровальщик советского военного атташе попросил вместе с семьей убежища у канадских властей. На дипломатическом приеме Макдональд ничего не сказал советскому послу. Верховный комиссар ожидал указаний из Лондона.
     Советско-канадские отношения в 1945 году еще не имели большого запаса прочности и опыта разрешения сложных конфликтных ситуаций. Отношения между двумя государствами были установлены после подписания в 1942 году в Лондоне соглашения об обмене дипломатическими представительствами. В июне 1943 года в Оттаву прибыл полковник Заботин, который возглавил представительство военного атташе в Канаде. Заботин возглавил и разведывательную организацию ГРУ в Канаде.
     В том же 1943 году в соответствии с англо-американским соглашением, подписанным в Квебеке, Канада была подключена к процессу создания первой атомной бомбы. Об этом из Лондона сообщила в Центр разведчица Урсула Кучински. В соответствии с секретной договоренностью в Квебеке, Канада становилась третьим участником тайного атомного проекта, и это меняло отношение к ней со стороны СССР. Нужно было знать, чем занимаются в Канаде английские ученые. В этом советской военной разведке мог оказать содействие Алан Нанн Мэй.
     В августе для работы в Канаде прибыли офицеры ГРУ П. Мотинов, А. Рогов и П. Ангелов. Шифровальщиком у полковника Н. Заботина был лейтенант И. Гузенко, который в Центре именовался «Кларк». Этот «Кларк» и исчез 6 сентября 1945 года.
     Когда украденные Гузенко документы попали в руки канадских властей, премьер-министр Макензи Кинг запретил на некоторое время давать какую-либо информацию о перебежчике в прессу. После изучения основных документов, украденных Гузенко, Кинг вылетел в Лондон для того чтобы подробно проинформировать английского премьер-министра о том, что произошло в Оттаве. Он также посетил Вашингтон, встретился с президентом Г. Трумэном, который, несомненно, уже знал о советском перебежчике.
     Для расследования дела о «советском шпионаже» была создана Королевская следственная комиссия, в которую вошли верховный судья Канады, опытные следователи и юристы. Результатом ее работы стал отчет, содержащий 733 страницы. Он тщательно изучался не только канадским руководством, но и Комитетом по расследованию антиамериканской деятельности палаты представителей Конгресса США.
     В Москве понимали, что побег Гузенко может привести к большим политическим неприятностям. Нужно было вырабатывать срочные и эффективные меры по локализации провала, сохранению государственных и военных секретов. Важно было предупредить возможные осложнения в отношениях с Канадой. По указанию И.В. Сталина была создана специальная комиссия под председательством Г. Маленкова. В ее состав вошли Л. Берия, В. Абакумов, Ф. Кузнецов и В. Меркулов.
     Колесо истории катилось по ухабистой дороге международных отношений, и советское руководство не могло ничего исправить. Последующие события руководство СССР не могло контролировать. Однако командование советской военной разведки успело предпринять меры, которые позволили частично локализовать провал. Центр сообщил Черняку о том, что он должен свернуть все дела в Англии и подготовиться покинуть эту страну....
     В Канаде события развивались иначе. 13 февраля 1946 года в Оттаве канадская контрразведка начала проводить аресты агентов советской военной разведки. Были захвачены 16 человек. Позже девять из них будут приговорены к длительным срокам тюремного заключения. В канадской прессе были опубликованы сенсационные материалы о разоблачении советской шпионской сети и ее деятельности. Началась мощная антисоветская кампания. Кто-то ее основательно подготовил.
     По документам, переданным Гузенко канадской контрразведке, следователям удалось установить, что резидентура получала сведения об американском атомном проекте от агента «Алек». Кто скрывался за этим псевдонимом, канадской контрразведке сразу установить не удалось.
     В одной из радиограмм, украденных предателем Гузенко, говорилось: «...Явку и пароль Алека с нашим человеком в Лондоне разработайте и телеграфируйте. Постарайтесь получить от него до отъезда подробную информацию о ходе работ по урану. Переговорите с ним, считает ли он целесообразным для нашего дела оставаться на месте (в Канаде) или ему полезнее и необходимо выехать в Лондон».
     По содержанию текста этого документа следователи из английской и американской контрразведок поняли, что «Алек» - реальный человек, который имеет доступ к атомным секретам США, и, самое главное, он собирается вылететь или уже вылетел в Лондон. Описание условий встречи в Лондоне этого агента с советским разведчиком тоже попало в руки агентов ФБР и английской контрразведки. Стало известно, что «Алек» должен встретиться со свои связником в 23 часа по местному времени 7, 17 или 27 октября 1945 года или в те же дни следующего месяца. Место встречи - перед зданием Британского музея на перекрестке улиц Грейт Рассел и Музеум-стрит. За эти местом было установлено круглосуточное наблюдение двух десятков специальных агентов английской контрразведки. Но на месте встречи человек с опознавательными признаками не появился. Контрразведчики наблюдали за перекрестком около шести месяцев. «Алек» тоже там не появлялся. Тайный пароль: «Как пройти до Странда?» не прозвучал ни в октябре, ни в ноябре.
     Агенты английской контрразведки не знали, что начальник ГРУ генерал-полковник Ф. Кузнецов уже дал указание советскому разведчику-нелегалу, который должен был встретиться в Лондоне с агентом «Алек», на эту встречу не выходить. Не знали они и то, что разведчиком был Ян Петрович Черняк, который в 1942 году завербовал Мэя и присвоил ему псевдоним «Алек». Впрочем, с сентябре – декабре 1945 года никто ни в Вашингтоне, ни в Лондоне, ни в Оттаве на знал, что «Алек» - это физик Алан Нанн Мэй.
     Американские, английские и канадские средства массовой информации были заполнены материалами о советском атомном шпионаже. Кому-то эта шумиха была очень нужна. Для придания этой антисоветской кампании еще большего размаха необходимо было выявить и арестовать «Алека» во время его встречи с советским разведчиком. Но никто в контакт с ученым не вступал.
     Английская контрразведка внимательно изучила дела всех британских физиков, которые работали в Монреальской лаборатории. Среди них только один человек мог реально иметь доступ к образцам урана-238 и урана-235, о которых упоминалось в одной из радиограмм, направленных полковником Заботиным в Центр. Этим физиком был Алан Нан Мэй. Его и пригласили посетить Управление по атомной энергии.
     Когда Мэй прибыл по вызову, с ним встретился сотрудник службы безопасности подполковник Леонард Барт. На первой же встрече он проинформировал Мэя о том, что в Канаде выявлена крупная утечка секретных сведений по атомной бомбе. Кто-то из ученых передавал эти сведения русским. Произнося эти слова, Барт внимательно смотрел в глаза Мэя. Первая встреча сыщикам ничего не дала. За ней последовали другие, такие же безрезультатные. Барт получил разрешение на обыск квартиры и кабинета Мэя на его работе. Обыски ничего не дали - компромата выявлено не было, доказательства связи Мэя с советской разведкой отсутствовали.
     За Мэем велось тайное наружное наблюдение, но и оно ничего не дало. Время шло. Заканчивался февраль 1946 года. Новых данных по делу агента «Алек» у английской контрразведки не было. Тем не менее последовал приказ арестовать физика Алана Нана Мэя.
     4 марта 1946 года в понедельник в 15 часов 30 минут в Королевский колледж в Лондоне прибыл инспектор-детектив Специального отдела Скотланд-Ярда Вильгельм Уайтхэд. Мэй читал лекцию в одной из аудиторий. Когда ученый вышел из аудитории, Уайтхэд пригласил его пройти к выходу из учебного заведения. Уайтхэд сказал, что он имеет ордер на его арест. Мэй был доставлен в полицейский участок, где ему было предъявлено обвинение в нарушении Акта о государственных секретах. Во время допросов контрразведчикам удалось вытащить из Мэя признание.
     Позже Мэй сделает заявление, в котором объяснит, почему он пошел на передачу атомных секретов:
     - Я тщательно обдумал вопрос, чтобы быть уверенным, что развитие атомной энергии не будет ограничено только территорией США. И я принял очень болезненное решение, что необходимо сообщить общую информацию об атомной энергии и удостовериться в том, что она будет воспринята серьезно. По этой причине я решил принять предложение, сделанное навестившим меня человеком...
     1 мая 1946 года в Лондоне состоялся суд над доктором Мэем. Он был осужден на 10 лет тюремного заключения за «передачу между 1 января и 30 сентября 1945 года неизвестному человеку информации, которая предназначалась для прямого или косвенного использования врагом». А. Мэй никого не выдал, не назвал ни одной фамилии, не признал себя виновным.
     Как же дальше сложилась судьба Алана Мэя? Шесть лет он отсидел в тюрьме Вейкфилд в графстве Йоркшир, 29 декабря 1952 года вышел на свободу. В марте 1953 года английский журнал «Атомик сайентист ньюз» сообщил о выходе доктора Алана Мэя из тюрьмы и опубликовал сделанное им заявление: «...Я не хочу обсуждать детали моего поведения, которые привели к моему осуждению. Я считаю, что я поступил правильно, и я полагаю, что многие другие думают так же. Тем, кто думает иначе, я хотел бы сказать, что я отбыл наказание, положенное по закону, и я надеюсь, что в настоящее время я буду иметь право, по крайней мере на то, что имеют все отбывшие наказание: возможность начать мою жизнь заново.
     Из множества неправильно освещавшихся обо мне фактов имеется один, в который я хотел бы внести ясность: я был осужден не за измену - это слово не употреблялось во время суда ни прокурором, ни судьей, и я, конечно, не имею изменнических наклонностей. Я искренне хотел обеспечения победы над нацистской Германией и Японией и дальнейшего использования атомной энергии в Англии в мирных целях...»
     В Англии Мэю не разрешили заниматься исследованиями в области мирного использования атомной энергии. Ему больше не доверяли. Одна промышленная фирма предложила ему работу при условии, что он возьмет другую фамилию. Мэй отказался. Потом он нашел какую-то работу, не связанную с атомными исследованиями, занимался вопросами теории усталости металлов. В журнале «Нэйчер» ему даже удалось опубликовать несколько статей, но все это не удовлетворяло ученого, обладавшего большими возможностями. В 1962 году он был вынужден эмигрировать в Гану. В той африканской стране он стал профессором физики столичного университета, в котором советскими специалистами был построен атомный реактор. Длительное время Мэй занимался исследованиями по использованию атомной энергии в мирных целях.
     Однажды в Лондоне научный корреспондент газеты «Daily Express» Гарри Пинчер встретился с Аланом Мэем и сообщил читателям газеты следующее: «...Он сумел вернуться в научный мир и получить признание, не дав ни малейшего повода заподозрить его в раскаянии или компромиссе с обществом, чьей безопасности он угрожал, когда передавал секреты атомной бомбы русским, политическому делу которых он был предан».
     Да, Алан Мэй действительно не был шпионом, предававшим секреты своей страны и преследовавшим корыстные цели. Он был гуманистом, борцом за торжество высшего права всего человечества - права на жизнь.
     Павел Ангелов, который встречался с Аланом Мэем в Монреале, покинул Канаду. Разведчик был награжден орденом Красной Звезды. Как сложилась его дальнейшая жизнь, установить не удалось. Вероятнее всего, он был переведен на новое место работы, не связанное с Главным разведывательным управлением.
     После ареста Алана Мэя прекратил свою работу в Англии и разведчик-нелегал Ян Петрович Черняк. Его путь на Родину был труден, как и выезд на нелегальную зарубежную работу. Его вывозили морем на одном из советских морских пассажирских лайнеров.
     Черняк просил разрешить ему перебраться в Москву вместе с женой, которая числилась в Центре под псевдонимом Хеллен и была ценным источником военной разведки. Генерал-полковник Ф. Кузнецов, который возглавил ГРУ после окончания Великой Отечественной войны, доложил И.В. Сталину о просьбе Яна Черняка. Но Сталин запретил вывозить из Англии «агента Хеллен».
     В коне 1945 года начальник ГРУ доложил Сталину об успешном завершении операции по выводу разведчика Яна Черняка на территорию СССР и предложил наградить разведчика за высокие результаты, достигнутые при выполнении разведывательного задания. Однако после провала, который произошел в резидентуре военной разведки в Канаде, Сталин предложение Кузнецова отверг. Так генералиссимус отказался от своего «бриллианта», который от этого нисколько не потускнел.
     Звание Героя России за выдающиеся заслуги перед Отечеством Яну Петровичу Черняку было присвоено
     14 декабря 1994 года. Россия с большим опозданием, но все-таки по достоинству оценила заслуги своего великого нелегала.
     Ян Петрович умер в феврале 1995 года. Последнее время он тяжело болел и находился в одной из московских больниц. Эту больницу посетили начальник Генерального штаба и начальник ГРУ. Они и вручили Яну Черняку высокую награду.
     Алан Мэй умер 12 января 2003 года. 27 января о смерти этого ученого, на долю которого выпало много испытаний, сообщила английская газета «The Guardian». В газете в тот день был опубликован не обычный, как принято в таких случаях, некролог, а небольшая статья журналиста Дж. Васагара, которая называлась «Пред-смертное признание шпиона». Сообщая о том, что Алан Мэй умер на 91-м году жизни, журналист писал о том, что «английский физик, осужденный за передачу атомных секретов Советскому Союзу, сделал сенсационное заявление перед смертью...»
     Сенсацией, видимо, было то, что даже перед смертью Алан Мэй не сожалел о том, что в 1942 и в 1945 годах сотрудничал с советской разведкой.
     На снимке: Американская атомная бомба, сброшенная на Нагасаки