- Владимир Николаевич, если рассматривать события тех лет с сегодняшних позиций, взглянуть на них, уже имея в багаже значительные знания о предпосылках и причинах начала Великой Отечественной, то можно ли предположить, что при определенных условиях все могло сложиться совершенно иначе?
     - С моей точки зрения, предотвратить 22 июня мы никак не могли. Если внимательно проанализировать военно-политическую ситуацию в тогдашней Европе, где немцы уже аннексировали Чехословакию и вошли в Польшу, то иного замысла у фашистской Германии, кроме как нападения на СССР, не было. При этом хочу особо подчеркнуть два момента, обратить внимание, так сказать, на два «ключа», открывших Гитлеру «двери» на восток.
     Первое – Советский Союз существовал в мире не один. В нем, помимо СССР, хватало государств, способных предотвратить пожар мировой войны. Однако ни США, ни европейские государства даже не попытались использовать имевшийся шанс для усмирения фашистской Германии. У Чехословакии в союзниках была Франция, у Польши – Англия, но ни та ни другая ничего не сделали для Праги и соответственно для Варшавы. Второе – именно под давлением союзников Чехословакия отказалась от нашей помощи, которую мы предлагали в соответствии с имеющимся двусторонним договором (наши войска были сосредоточены на границе и готовы к действию), да и Варшава с оглядкой на туманный Альбион категорически возражала против какой бы то ни было помощи ей со стороны СССР. Тем самым Париж и Лондон развязывали руки агрессивным планам Берлина, явно указывая своими действиями желательное направление продвижения вермахта – на восток. Действовать же вопреки Европе мы не могли, так как в противном случае только ускорили бы развитие событий, а соответственно и начало войны. Да и чьими же в этом случае были бы союзниками те же Лондон и Париж – тоже ведь вопрос.
     Не могли мы позволить себе и превентивный удар по войскам Германии, которые оккупировали Польшу и Чехословакию, и даже не готовились к этому, так как опять же надо было бы переходить государственную границу Польши и Чехословакии. Подобные действия потребовали бы согласования с Францией и Англией, на что они вряд ли пошли бы. Да и говорить о превентивном ударе по Германии вообще по тем временам нелепо: средств, позволявших бы осуществить подобный удар (авиации, артиллерии, танков), у нас на тот период времени практически не было. Что же касается наличия у нас каких-то планов нападения на Германию, о чем сегодня часто пишут и говорят в определенных кругах, то могу сказать, что в генеральных штабах армий любых государств непременно рассматриваются и обыгрываются все возможные варианты развития военно-политической ситуации, даже самые невероятные. Вместе с тем это не означает, что все разработанное будет применено на практике. К тому же у нас подобных разработок и не было!
     Необратимость неблагоприятного развития событий для нас подтверждает и тогдашняя личная переписка премьер-министра Великобритании Уинстона Черчилля с президентом США Франклином Рузвельтом. В одном из писем, опубликованных ныне в печати, Черчилль прямо говорит о том, что им наконец удалось «повернуть ход событий» и обратить намерения Гитлера на восток. Если же посмотреть отчетный доклад Маршалла «О победоносной войне в Европе и на Тихом океане», представленный им в декабре 1945-го руководству страны, то в нем прочтете следующее: «Мы до сих пор не осознали, на какой тонкой нитке висела судьба Объединенных Наций! Насколько были близки Германия и Япония к установлению мирового господства! И мы должны признать, что американская позиция в то время не делает нам чести».
     - Значит, нам оставалось единственно возможное – готовиться к отражению нападения?
     - Да, это так. Предчувствую ваш следующий вопрос: знали, но не подготовились? Ответить на него достаточно сложно. Руководство страны искренне верило, что сможет оттянуть время нападения до 1942 года, успеть к этому времени полностью перевооружить Красную Армию, и стремилось к этому всеми возможными способами.
     Однако не все, что было намечено, удалось осуществить. Реорганизация Красной Армии на новой технической основе не была завершена. Политические и военные руководители в целом правильно предвидели характер назревающей войны. Была разработана передовая для того времени теория подготовки и ведения глубокой операции и боя. Однако и в теории, и в практике стратегического планирования не в полной мере учитывался характер начального периода войны, недооценивались возможность внезапного нападения противника, а также организация стратегической обороны. Из-за ошибок в оценке замысла противника и возможных сроков начала войны войска приграничных военных округов не были своевременно приведены в полную боевую готовность.
     Все это 22 июня 1941 года поставило советские войска в тяжелейшее положение и предопределило неудачный для нас ход начального периода войны. Но чрезвычайными мерами руководства страны, самоотверженными усилиями народа и героическими действиями большинства наших солдат и офицеров наступление врага удалось остановить, а затем разгромить его.
     - Владимир Николаевич, так как же для нас все началось? Действительно внезапно, неожиданно?
     - Как для нас началась Великая Отечественная? Неожиданно. Часто пишут – внезапно. Внезапность использовали немцы. Внезапность, образно говоря, готовят, к неожиданности готовятся.
     - Фашистская Германия делала ставку на внезапность?
     - В плане «Барбаросса» указывалось на необходимость обратить особое внимание на то, чтобы не было разгадано намерение напасть на СССР. В соответствии с этим штабу верховного главнокомандования вермахта (ОКВ) был дан ряд распоряжений о проведении мероприятий по скрытности подготовки к войне и введению противостоящей стороны в заблуждение. В феврале 1941 года штаб издал директиву, в которой (а также в последующих дополнениях к ней) были определены цели, такого рода мероприятия и последовательность их проведения.
     Оперативно-стратегическую хитрость германского командования условно можно подразделить на две фазы. Первая началась в июле 1940 года перегруппировкой с запада на восток войск группы армий «Б» (штаба группы, трех управлений армий, двенадцати штабов корпусов и тридцати дивизий). Вторая фаза охватила время с февраля по июнь 1941 года, когда проходила передислокация к границам СССР групп армий «А» и «Ц». В этот период гитлеровское командование уделяло самое пристальное внимание вопросам скрытности. А для введения советской стороны в заблуждение были специально разработаны крупные мероприятия, среди которых обращают на себя внимание ложные операции немецко-фашистских войск, например операции «Изабелла» (захват Гибралтара), «Аттила» (оккупация Южной Франции), «Гарпун» (вторжение в Англию с территории Норвегии).
     Так и оставшись на бумаге, эти операции предназначались для дезинформации и демонстрации якобы необычайного интереса фашистской Германии к юго-западной и западной частям Европы, а в действительности для отвлечения внимания от переброски немецко-фашистских войск на восток.
     - В какой мере для нас нападение Германии было неожиданным?
     - Фактор внезапности сыграл для немцев значительную роль. Но, оценивая события тех лет, необходимо учитывать все факторы, раскрывающие готовность государства к подобным событиям. Здесь и экономика, здесь и людской ресурс с его морально-психологической составляющей.
     Меры, принятые советским руководством, позволили быстро провести мобилизацию, перестроить экономику страны на военный лад. Если бы наша страна была не готова к испытаниям, то вряд ли за полгода наша армия смогла бы оправиться от удара и начать давать агрессору не только отпор, но и переходить в контрнаступления. Возросшее сопротивление советских войск, выдвижение из внутренних районов страны стратегических резервов, создание резервных фронтов и армий на направлении ударов немецких войск постепенно свели на нет преимущества, которых гитлеровцы достигли. Гитлеровский план молниеносной войны был сорван, и фашистскому командованию пришлось перестраиваться и вести, по существу, новые, непредвиденные ими отступательные боевые действия.
     - Знаем ли мы сегодня всю правду о 1941-м?
     - К великому сожалению, события того года нами до конца так и не изучены. На первоначальном этапе войны в боевых действиях участвовали три фронта. Опыт какого из них обобщен и проанализирован? Нет такого, нигде не найдете. Десять армий участвовали в боях первых месяцев, десять! И боевой опыт только трех из них в послевоенный период более-менее подвергнут анализу! Это уже наше с вами отношение к событиям тех дней. Если бы мы попытались это сделать, то обладали бы сегодня по крайней мере объективной информацией о первоначальном периоде войны, о самом трагическом ее периоде.
     Да и по многим другим фактам войны в различных научных исторических кругах идут если и не ожесточенные, то определенно горячие споры. Одни подсчитывают количество танков, участвовавших в битве под Прохоровкой, и не могут прийти к общему знаменателю. Другие рассуждают о целесообразности обороны Ленинграда и о несоразмерности потерь Красной Армии при достижении успеха в оборонительных и наступательных операциях. Одни отстаивают то, что писалось о войне в предыдущие десятилетия в условиях тотальной загрифованности документов о войне. Другие настаивают на пересмотре ныне существующих положений во взглядах на этот период нашей истории. До сих пор историки не могут ответить на основной вопрос: почему советский строй не уберег страну от трагедии 1941 года? Неясны все причины крупнейшего окружения наших войск под Киевом, взятия немецкими войсками Минска на шестой день войны, вниманием ученых обойдены крупнейшие операции первых двух лет войны – под Вязьмой, под Харьковом, Ржевско-Сычевская операция.
     - Владимир Николаевич, на ваш взгляд, какой период войны был для нас самым трудным?
     - Однозначно, что это 1941 – 1942 годы. 1942-й сложился даже труднее. Народ к тому моменту еще окончательно не осознал, что же происходит на самом деле, почему все это началось, почему мы так долго отступаем, почему по врагу до сих пор не нанесен сокрушительный удар... Именно в 1942-м на плечи советского народа легла основная тяжесть перевода народного хозяйства на, как говорится, «военные рельсы». При этом хочу заметить: на плечи женщин, стариков и детей. Фигурирует такая цифра – к началу 1945 года в нашем тылу оставалось всего 37 процентов трудоспособного взрослого населения страны.
     Кстати, до середины 90-х годов прошлого века операции под Ржевом официальная историческая наука рассматривала как бои местного значения. Участники тех событий, фронтовики выдвинули свое понятие: «Ржевская битва». Один из главных аргументов: все операции имели общую цель – разгром группы армий «Центр», ликвидация плацдарма, освобождение Ржева. И не вина участников операций в том, что эти операции оказались незавершенными.
     О масштабах и напряженности боевых действий говорят цифры потерь. Как отмечается в официальных источниках, общие потери Красной Армии в операциях под Ржевом составили 1.325.823 человека. Здесь, под Ржевом, происходили уникальные события. В ходе сражения зимой 1942 года был выброшен крупнейший за всю войну парашютный десант – свыше 10 тысяч человек; в августе 1942 года состоялось одно из крупнейших танковых сражений начального периода войны, в котором участвовали с обеих сторон 1.500 танков. В течение нескольких месяцев Ржев был городом-фронтом. Летнее наступление под Ржевом в 1942 году было единственным успехом советских войск в тот период.
     - Да, Победа досталась нам дорогой ценой...
     - Не то слово... Неисчислимые людские потери, перекореженные человеческие судьбы, колоссальные разрушения. Вы только представьте себе, что наша страна, особенно ее европейская часть, за четыре года войны была «перепахана» четыре раза! Немцы наступали и уничтожали на своем пути все возможное. Мы отступали и не желали оставлять врагу ничего, что могло бы быть им использовано против нас. Мы стали наступать и волей-неволей, преодолевая сопротивление врага, наносили ущерб собственной территории: война есть война, а немцы, отступая, прибегали к тактике «выжженной земли».
     Сейчас при оценке итогов Великой Отечественной войны особенно остро поднимается вопрос о цене Победы, о наших жертвах. Из-за наших больших потерь ставится под сомнение значимость достигнутой Победы. Но результаты войны, цена Победы – это прежде всего разгром врага, защита Родины, избавление своего и других народов от фашистского порабощения. Нет слов, безмерно тяжелы утраты. И нет, наверное, ничего более недостойного и кощунственного, как злорадствовать по поводу людских потерь, использовать эту чрезвычайно болезненную тему в неблаговидных целях.
     Несмотря на то что после окончания войны прошло более 60 лет, мы до сих пор не имеем ее полной и объективной истории. Воссоздать же достоверную картину событий тех лет – чрезвычайно трудная, но актуальная и благородная задача. Очень важно правдиво показать, из чего на самом деле складывалась наша Победа. А рождалась она, как известно, не только в выигранных сражениях, но и в поражениях. Вместе с тем существует и острейшая необходимость противостоять попыткам фальсификации итогов Великой Отечественной и Второй мировой войн, исходящим, к сожалению, и от иных наших деятелей, не говоря уже о представителях некоторых кругов бывших братских республик.
     - А что можно сказать о подходе западных специалистов к оценке итогов Второй мировой?
     - Здесь достаточно вспомнить наши же российские учебники истории середины 1990-х годов, писавшиеся, по-видимому, под влиянием представителей различных научных и благотворительных заокеанских фондов. Эти учебники ущербны. Кстати, в
     80-х годах прошлого века знаменитый документальный фильм «Неизвестная война» стал настоящим откровением для народов Запада, приоткрывшим им занавес «тайны» над Великой Отечественной войной.
     Впрочем, этот фильм был, наверное, исключением. На Западе всячески замалчивают неблаговидные для них исторические факты. Генерал Эйзенхауэр в своих воспоминаниях все-таки признает, что второго фронта уже в конце февраля 1945-го практически не существовало: немцы откатывались к востоку без сопротивления. Черчилль в это время в переписке, телефонных разговорах с Рузвельтом пытается убедить его во что бы то ни стало остановить русских, не пускать их в Центральную Европу. Англичане подивизионно брали под свое покровительство немецкие войска, которые сдавались без сопротивления, отправляли их в Южную Данию и Шлезвиг-Гольштейн. Всего там было размещено около 15 немецких дивизий. Оружие складировали, а личный состав тренировали для будущих схваток. В начале апреля Черчилль отдает своим штабам приказ: готовить операцию «Немыслимое», то есть боевые действия против СССР с участием США, Англии, Канады, польских корпусов и 10 – 12 немецких дивизий. Третья мировая война могла начаться 1 июля 1945 года.
     Чем дальше уходят события той страшной войны, тем выше наша общая ответственность за дела на планете. История мировых войн предупреждает: вооруженные конфликты не рождаются сами по себе, их поджигают те, чьи безответственные амбиции берут верх над интересами стран и целых континентов, над интересами миллионов людей. И потому мы должны помнить уроки той войны. Каждый день предпринимать меры, чтобы такие трагедии не повторялись.
     В заключение хотелось бы от всей души поздравить всех читателей «Звездочки» с замечательным праздником – Днем Победы. А ветеранам Великой Отечественной войны пожелать доброго здоровья. Спасибо им за их Подвиг!