«Проскуров, - писал в своих воспоминаниях, опубликованных в 1990 году в журнале «Знамя», полковник В.А. Новобранец, - в прошлом летчик-истребитель, служил в авиаполку, начальником штаба которого был Пугачев (начальник отдела Разведуправления, в который попал Новобранец. - В.Б.). В полку они дружили, продолжали дружить и в Разведупре. После войны в Испании старший лейтенант Проскуров стал сразу Героем Советского Союза и генерал-лейтенантом и был назначен начальником Разведупра. А разве мог молодой летчик, хотя и отличившийся в небе Испании, со средним, по существу, авиационно-техническим образованием, возглавлять Разведывательное управление Генштаба?! Человек он был скромный, общительный, честный, принципиальный, смелый и прямолинейный в суждениях. Мы его очень любили и помогали ему в работе как могли. Возможно, со временем, обладая хорошими личными способностями, он освоил бы новое для него дело, но случилась беда.
     На одном из заседаний Политбюро и Военного совета обсуждались итоги советско-финской войны 1939 - 1940 годов (видимо, речь идет о совещании высшего командного состава РККА, на котором 14 апреля 1940 г. выступил Сталин. - В.Б.). Неподготовленность нашей армии, огромные потери, двухмесячное позорное топтание перед «линией Маннергейма» и многое другое стали известны всему народу. Об этом в полный голос заговорили за рубежом... После бурных прений решили, что причина всех наших бед в советско-финской войне - плохая работа разведки. Это мнение всяческими способами внедрялось и в армии. Сваливать все на разведку - не очень оригинальный прием. Никогда еще ни одно правительство, ни один министр обороны или командующий не признавали за собой вины за поражение. Ищут виновных среди «стрелочников», в первую очередь валят на разведку, потом на всякие климатические и географические причины, но отнюдь не на бездарность и невежество правительства и его полководцев. Сталин и в этом не был оригинален. Он тоже решил отыграться на разведке и лично на Проскурове.
     Проскуров не стерпел возведенной на разведку напраслины. Он знал, что все необходимые данные о «линии Маннергейма» в войсках имелись, что причина неудач в другом, и смело вступил в пререкания со Сталиным. Назвал все действительные причины неудач. За это поплатился жизнью...
     Новый начальник Разведупра генерал Голиков был за два года четвертым (военной разведкой после Гражданской войны руководили: Берзин Ян Карлович - 1924 - 1935 гг., июнь - август 1937 г.; Урицкий Семен Петрович - 1935 - 1937 гг.; Гендин Семен Григорьевич - 1937 - 1938 гг.; Орлов Александр Григорьевич - 1938 - 1939 гг.; Проскуров Иван Иосифович - 1939 - 1940 гг.; Голиков Филипп Иванович - 1940 - 1941 гг. - В.Б.). Уже одна такая частая смена руководителей разведки абсолютно недопустима и вредна для государства. Грамотные в военном отношении люди знают, например, что для подготовки нового командира дивизии нужно не менее шести - восьми лет. А подготовка нового начальника разведки еще более сложна. Частые смены даже рядовых работников разведки не могут не нанести ущерб делу.
     Характер службы в центральных разведывательных органах требует скрупулезного накапливания разведданных, их систематизации и запоминания в логической последовательности. Поэтому умный государственный деятель любовно выращивает кадры разведчиков, создает им все условия для плодотворной и длительной работы. Часто меняя начальников Разведуправления, Сталин парализовал работу разведки. Разгромив собственную разведку, Сталин подрубил сук, на котором сам сидел, и стал жертвой дезинформации немецкой разведки.
     Вновь назначенный начальник Разведупра генерал-лейтенант Голиков прибыл к нам из Львова, где он командовал 6-й армией. Как командовал - не знаю, но начальником Разведупра он был плохим. В Разведупре это был единственный человек, который попал в сети дезинформации немецкой разведки и до самого начала войны верил, что войны с Германией не будет...»
     * * *
     Надо отметить, генерала Голикова Новобранец рисует в своих воспоминаниях исключительно черной краской, между тем как этот начальник Разведуправления, судя по подписанным им документам, выглядит весьма здравомыслящим и профессионально подготовленным руководителем, что бы о нем ни писали после его смерти историки. Он оправданно опасался дезинформации немцев и англичан: первые были заинтересованы в том, чтобы скрыть свои военные приготовления против СССР, вторые - втянуть нашу страну в мировую войну. Когда 21 февраля 1941 года резидент советской военной разведки в Швейцарии Шандор Радо («Дора») доложил из Цюриха о том, что «по сообщению начальника разведслужбы швейцарского Генштаба Германия имеет сейчас на Востоке 150 дивизий», Голиков наложил на доставленное ему донесение резолюцию: «Это, вероятно... «деза». Надо указать «Доре». И действительно, немцы имели тогда на границах с СССР всего 35 дивизий!
     Генерал Голиков часто подвергается критике за доклад, направленный им 20 марта 1941 года в Наркомат обороны Совета Народных Комиссаров (правительства) и ЦК ВКП(б). В нем сделано два вывода:
     «1. На основании всех приведенных выше высказываний и возможных вариантов действий весною этого года считаю, что наиболее возможным сроком начала действий против СССР являться будет момент после победы над Англией или после заключения с ней почетного для Германии мира.
     2. Слухи и документы, говорящие о неизбежности весною этого года войны против СССР, необходимо расценивать как дезинформацию, исходящую от английской и даже, быть может, германской разведки».
     Если оценивать эти выводы с позиции нашего времени и имеющейся сегодня исторической информации, то надо признать, что начальник Разведуправления Генштаба по существу оказался прав. Весной - 15 мая, как планировал первоначально Гитлер, - нападения на СССР не последовало.
     Что касается первого вывода, то и здесь в прогнозе Голикова есть доля истины. Окончательное решение о нападении Гитлер принял после перелета его «правой руки» Рудольфа Гесса 10 мая 1941 года в Великобританию, где наци № 2 вел сложные переговоры с высокопоставленными британскими политиками. Почетного для Германии мира британцы заключать не стали, но, видимо, дали понять Берлину, что препятствовать против «похода на Восток» они особо не будут. Во всяком случае остается фактом, что Лондон всячески оттягивал открытие второго фронта в Европе, фактически оставив Советский Союз один на один с нацистской Германией в 1941 - 1943 годах. Не исключено, что некие гарантии британцев о «нейтралитете» и позволили Гитлеру надеяться, что Германия избежит фатальной для нее войны на два фронта, как в Первую мировую.
     Один из признанных профессионалов в военной разведке генерал-лейтенант в отставке М.А. Миль-штейн оценивал доклад Голикова положительно: «20 марта 1941 года начальник Разведывательного управления генерал Ф.И. Голиков представил руководству доклад, содержащий сведения исключительной важности. В этом документе излагались возможные направления ударов немецко-фашистских войск при нападении на Советский Союз. Как потом выяснилось, они последовательно отражали разработку гитлеровским командованием плана «Барбаросса», а в одном из вариантов практически отражена была суть этого плана» (Новое время, 1990, № 26).
     Но вернемся к «Воспоминаниям разведчика».
     * * *
     «Близко соприкасаясь по работе, почти ежедневно бывая на докладе, я изучал нового начальника Развед-упра. Среднего роста круглолицый блондин, вернее, лысый блондин со светлыми глазами. На лице всегда дежурная улыбка, и не знаешь, чем она вызвана - то ли ты хорошо доложил, то ли плохо. Я не заметил, чтобы он определенно высказывал свое мнение. Давая указания, говорил: «Сделайте так или так...» И я не знал, как же все-таки надо. Если я поступал по своей инициативе или по его указанию, но неудачно, он всегда подчеркивал: «Я вам таких указаний не давал» или «Вы меня неправильно поняли». Он просто не знал, какие дать указания. Мы его не уважали. Голиков часто ходил на доклад к Сталину, после чего вызывал меня и ориентировал в том, что думает Хозяин; очень боялся, чтобы наша информация не разошлась с мнением Сталина.
     Назначенный зимой 1940 года вместо Пугачева начальником Информотдела генерал-майор Дубинин по ряду причин, среди которых не последнее место занимали военные приготовления на границе отнюдь не в духе мирного договора, заболел и попал в психиатрическую лечебницу. Голиков назначил врио начальника Информотдела меня. К тому времени я закончил «Мобилизационные записки» по восточным странам. Все их Голиков утвердил и отправил в Генштаб.
     Новая работа в таких огромных масштабах, как Информотдел, меня пугала. Заместителем по Западу был полковник Онянов, и я пытался вместо себя выдвинуть его, тем более что он был выше меня по званию. Однако Голикову почему-то захотелось на должность начальника Информотдела посадить именно меня, и он настоял на своем.
     Первым делом я стал изучать материалы по Западу. Немецкая армия совершала свой триумфальный марш по странам Европы. Главным событием в то время стала недавно закончившаяся франко-германская война. Нам было очень важно изучить ее опыт. Всех удивляли легкие победы фашистов. Все разведки, естественно, и наша, стремились разгадать секрет немецких успехов, выявить новое в военном искусстве. Были даны задания всей нашей агентуре. Вскоре поступил на редкость ценный документ из Франции - «Официальный отчет французского Генерального штаба о франко-германской войне 1939 - 1940 гг.». Отчет этот лично вручил нашему военному атташе начальник Генштаба французской армии генерал Гамелен. При этом он сказал: «Возьмите, изучайте и смотрите, чтобы и вас не постигла такая же судьба».
     Ознакомившись с отчетом, я пришел в восторг. В нем была показана вся немецкая армия до каждой дивизии и части (больше сотни дивизий) - их состав, вооружение, нумерация и группировка. На схеме был изображен весь ход боевых действий с первого до последнего дня войны.
     Естественно, мы накинулись на этот документ, как голодные на пищу. Все указанные дивизии поставили на учет, это давало возможность легко следить за их переброской к нашим границам. Ход боевых действий, а также группировки сил и средств на каждой стороне мы нанесли на карту. Начали изучать соотношение сил в ходе боя по направлениям и искали, что же нового в оперативном искусстве дали немцы, где и в чем секрет их молниеносной победы. Почему такая крупная страна как Франция была разгромлена в течение одного месяца?
     Над изучением опыта этой войны работала целая группа офицеров, и вскоре был готов доклад начальнику Генерального штаба генералу Жукову «О франко-германской войне 1939 - 1940 гг.».
     Что же нового и поучительного мы нашли у немцев?
     В оперативном искусстве - ничего нового. Наше оперативное искусство стояло тогда выше немецкого. Метод ведения армейских и фронтовых операций с концентрическими ударами и последующим окружением у нас изучали еще в 1937 году и даже раньше. Средством развития тактического прорыва в оперативный у нас была конно-механизированная группа (КМГ), а у них - танковая армия (4 - 5 танковых дивизий и 3 - 4 мотодивизии).
     Новым было появление танковой армии - большого оперативно-стратегического танкового объединения. У нас же высшей единицей был механизированный корпус (две танковые бригады и одна стрелково-пулеметная), но накануне войны эти корпуса расформировали. Это была крупная ошибка. Именно немецкие танковые армии пронзили Францию на всю ее глубину от границы до границы. Им не было оказано никакого сопротивления (В.А. Новобранца, видимо, подвела память: механизированные корпуса, расформированные по итогам гражданской войны в Испании, в 1940 году было решено возродить; они стали формироваться в спешном порядке, но из-за большой недоукомплектованности личным составом и техникой, а также слабой подготовки военнослужащих боеспособность большинства из них к 22 июня 1941 года оказалась невысокой. - В.Б.).
     ...Осенью 1940 года наша разведка зафиксировала тщательно скрытые перевозки немецких войск в Чехословакию, Польшу и Восточную Пруссию. Военнослужащие были в гражданской одежде, а военные грузы маскировались под сельскохозяйственные. Уже одно это говорило о многом. Однако высказывать какие-либо подозрения и опасения было рискованно, так как начал действовать заключенный c Германией в августе 1939 года пакт о ненападении и договор о дружбе. Для его подписания Риббентроп прилетел в Москву, и ему под ноги постелили ковровую дорожку от самолета до аэровокзала. Что и как говорили дипломаты, нам неизвестно, но совершенно очевидно, что Гитлеру удалось убедить Сталина и Молотова в своих «честных» намерениях по отношению к Советскому Союзу. Штатные докладчики и все газетные обозреватели на все лады расхваливали пакт и гениальную мудрость Сталина.
     ...Стремясь дезинформировать Советское правительство, Гитлер заявил, что немецкая армия перебрасывается в Восточную Германию и Польшу с целью улучшения условий расквартирования и отдыха после войны во Франции. Однако сосредоточение войск в непосредственной близости от наших границ в густонаселенных местах только ухудшало условия расквартирования.
     Наша агентура все время докладывала о нарастании численности войск у наших границ. Открытых перевозок как будто нет, едут только «туристы», а количество дивизий растет и растет. Они вылезают из земли как грибы. Мы заметили также, что много «туристов» из Германии едет в Финляндию. А вот обратно не возвращаются. Направили под видом железнодорожного кондуктора нашего офицера-разведчика. После нескольких рейсов он доложил, что это не туристы, а немецкие солдаты и офицеры, и они сосредоточиваются в северной части Финляндии. Было установлено, что там уже около 35 тысяч человек.
     Это было примерно в декабре 1940 года. Мы фиксировали все данные, брали на учет каждую дивизию. Делали это очень тщательно. Регистрировали номер дивизии, ее организацию, вооруженный состав; знали, кто ею командует. Знали старших офицеров дивизий, их характеры, вкусы. Знали, кто любит вино, кто карты, кто женщин, а кто и весь «букет» офицерских развлечений. Так что наши данные были вполне достоверны. Все накопленные сведения мы включали в разведывательные сводки.
     Система информации в нашем отделе была такая. Регулярно раз в месяц выпускали разведсводки, которые составлял и подписывал начальник Информотдела, а утверждал начальник Разведупра. Разведсводки рассылали правительству, всем членам Политбюро, Генштабу, центральным военным учреждениям, штабам военных округов и войскам - до штаба корпуса включительно.
     Кроме сводок, мы выпускали различные справочники, описания, наставления. По моей инициативе начали составлять доклады о военно-экономическом потенциале страны и о возможном масштабе развертывания армий. Эти доклады, как я уже упоминал, назывались «Мобилизационные записки».
     Был у нас еще один вид информации под грифом «Совершенно секретно» - «спецсообщения». В них включали особо важные данные и за подписью начальника Разведупра направляли по особому списку, установленному самим Сталиным. В списке этом были Сталин, Молотов, Маленков, Берия, Ворошилов, Тимошенко, Мерецков и Жуков.
     ...В результате анализа всех данных разведки мне стало ясно, что Германия готовится напасть на СССР. Я стал спешно готовить «мобзаписку» по Германии. Данных для этого было вполне достаточно.
     О положении дел на наших границах я регулярно докладывал генералу Голикову. Он внимательно меня выслушивал, но первое время своего мнения не высказывал. Я объяснял это тем, что он в разведке человек новый, не успел еще во всем разобраться. Правда, однажды он проявил особый интерес к группировке немецких войск в Румынии - мы называли ее тогда «группой Бласковица». Наличие этой группировки в Румынии также красноречиво свидетельствовало о намерениях Германии.
     Знаменательные сообщения приходили из Болгарии. В одном из них рассказывалось, как на государственном совете царь Борис с отчаянием и страхом кричал: «Боже мой, Боже мой! Что же нам делать? С Запада Гитлер, с Востока Сталин! Куда же нам податься? Пожалуй, лучше все же к Гитлеру, чем к большевикам».
     И вскоре наша разведка зафиксировала прибытие в Болгарию немецких «инструкторов» и «туристов».

     (Продолжение следует.)