(Продолжение. Начало в № 13.)
     

     В приемной их встретил Поскребышев, человек совершенно незаменимый для Сталина. Особым сектором ЦК (Секретариатом) он заведовал с 1928 г. Работу этого сектора не могло контролировать даже всесильное НКВД. Правда, самого Поскребышева пощипали. В 1939 году за связи с троцкистами посадили его вторую жену Металликову Брониславу Соломоновну. Александр Николаевич хлопотал за нее, но добиться освобождения не удалось. Сталин как бритвой отрезал:
     - Я в дела НКВД не вмешиваюсь. Органы без вины никого не сажают.
     И все же, несмотря на чудовищный удар (на руках у него остались две дочери-малолетки; одна из них, Наташа, родилась за год до ареста матери), Поскребышев надежно оберегал тайны Вождя. Как никто другой, он умел угадывать тайные мысли и желания Сталина, а доведенная до совершенства работа аппарата ни разу не дала сбоев. Вне контроля не оставался никто - ни народный комиссар, ни начальник задрипанного участка в глухой сибирской тайге, все указания Вождя выполнялись беспрекословно и точно в срок.
     В редкие минуты благодушия Хозяин называл своего секретаря «наш самый главный». В этой шутке была доля истины, и поэтому Берия, поздоровавшись, попытался разговорить секретаря, чтобы узнать о настроении Вождя. Но тот скупо кивнул в ответ круглой, как бильярдный шар, головой и коротко сказал:
     - Подождите. У него сейчас Жуков. - После ареста жены Поскребышев старался избегать разговоров с наркомом.
     В дверях приемной появился запыхавшийся офицер и сообщил, что бомба угодила в здание Арсенала на территории Кремля, расположенное между Никольской и Троицкой башнями. Власик чертыхнулся и вместе с офицером кинулся к лифту.
     Дух у наркома окончательно упал. Он суетливо кружил по приемной, бросая время от времени взгляды на закрытую дверь кабинета. Жуков... Опять этот Жуков... Берия с трудом подавлял нарастающую волну раздражения. Впервые они схлестнулись, когда органы разоблачили изменников среди командования Белорусского военного округа. Жуков, тогда заместитель командующего, осмелился встать на защиту предателей из 3-го и 6-го кавалерийских корпусов. Вот мерзавец! Прикрывая своих подельников, пытался обвинить органы в подрыве боеготовности войск, в шельмовании командных кадров... Берия не мог ему этого простить. В тридцать восьмом уже был выписан ордер на арест младшего унтера, но Хозяин, узнав об этом, отправил Жукова в Монголию.
     А в Монголии случился Халхин-Гол, где комкор Жуков сумел проявить свои выдающиеся способности. После этого карьера молодого генерала стремительно пошла вверх. В июне 1940 г. Сталин назначил его командующим войсками Киевского особого военного округа. Затем сделал начальником Генштаба и заместителем наркома обороны СССР. С первых же дней войны Жуков был нужен ему как воздух. Только он один знал, как остановить фашистов, не на Клима же с Семеном надеяться...
     Наконец доклад Жукова подошел к концу. Дверь кабинета распахнулась, и генерал твердым шагом вышел в приемную. На его жестком, волевом лице читались следы усталости. Сухо пожав руку Берии, он попрощался с Поскребышевым, надел фуражку и направился к лифту.
     Берия вопросительно взглянул на секретаря, но тот что-то писал, не поднимая головы. Образовавшаяся пауза еще больше взвинтила наркома. Он зашагал по приемной еще быстрее. В это время ожил телефон, и Берия услышал с характерным акцентом голос:
     -Пусть заходит!
     В кабинете горела зеленая настольная лампа. Сталин нервно попыхивал трубкой, склонившись над картой обороны столицы, исчерканной красными и синими линиями. Берия поежился. Он не видел Хозяина три или четыре дня, но за это короткое время в его облике произошли разительные перемены. Сталин постарел, осунулся и, кажется, даже стал меньше ростом. Рысьи глаза потухли. На нескладной фигуре болтался просторный китель, левая рука двигалась с трудом. Таким он видел Кобу в первые дни войны, когда фашисты, играючи смяли оборону Красной армии и вышли к Минску.
     - Здравствуй, Лаврентий. Ну, что там у тебя? - вяло спросил Сталин.
     Берия растерялся. Он почувствовал, что его доклад не так уж хорош. Как воспримет его Хозяин? Если усомнится в выводах, попасть под горячую руку мало не покажется. Поэтому он решил не спешить и ограничился дежурной фразой:
     - Поступила серьезная разведывательная информация, товарищ Сталин... - Выдержав паузу, он сделал акцент на следующей фразе: - Речь идет о дальневосточном направлении.
     Сталин никак не прореагировал. Мыслями он все еще находился там, на подступах к Москве, где шли ожесточенные бои с фашистами.
     - Но все же, мне кажется, некоторые нюансы нуждаются в дополнительной проверке... - продолжил доклад Берия.
     Сталин и на этот раз промолчал. Трубка погасла, но он не заметил этого.
     Хищные стрелы вермахта нацелились на Истру, а от Истры до столицы было рукой подать, всего каких-то пятьдесят восемь километров. Сплошной линии обороны на этом направлении уже не существовало, 32-я и 316-я стрелковые дивизии рассредоточились у шоссе и ценой огромных потерь пытались остановить наступление моторизованных частей противника.
     Сталин взял карандаш, провел в районе Истры жирную красную черту, поднял трубку телефона и распорядился:
     - Александр Николаевич, срочно свяжитесь с Жуковым и Тимошенко! Дивизии Панфилова и Полосухина надо укрепить резервами, и в первую очередь - противотанковыми средствами. Пусть доложат свои предложения. Срок выполнения - не более двух часов.
     Затем он кивнул Берии:
     - Показывай, Лаврентий.
     Нарком положил раскрытую папку на стол и застыл в напряженном ожидании. Сталин неторопливо выбил о край пепельницы трубку, достал из пачки папиросу, переломил ее и высыпал табак в трубку. Тягостную тишину нарушил сухой треск спички, загоревшийся огонек осветил россыпь глубоких оспин на щеках и старческие складки на шее.
     Читал он внимательно. Многолетний опыт работы в подполье, изнурительная борьба сначала с царской охранкой, а потом и с бывшими соратниками, которые поднаторели в политических интригах, - все это приучило его сверхосторожно относиться к самой, казалось бы, достоверной информации. Он понимал, что враг - любой враг - приложит все усилия, чтобы ввести противника в заблуждение, а значит, привести к сокрушительному поражению. В тайной войне выигрывает тот, кто играет по своим правилам, кто навязывает противнику свою волю, и в этом он не раз убеждался.
     Дочитав разведсводку до конца, Сталин не спешил с оценками. Положив трубку на пепельницу, он встал и, заложив руки за спину, прошелся по кабинету. Берия хорошо знал эту его привычку и пытался по выражению лица определить, чего ему следует ожидать. Но лицо Сталина оставалось беспристрастным.
     Данные Лаврентия выходят за рамки сообщений, поступивших из военной разведки Голикова и НКВД, - думал Вождь. - Но что же является истинным? В памяти всплыло сообщение Зорге от 19 мая: девять армий, которые включают 150 дивизий, будут сконцентрированы для операции против СССР, а спустя три с половиной недели была названа и точная дата - 22 июня... А ведь ему, Сталину, удалось сделать невозможное - заключить с Германией пакт о ненападении. Хорошо, пусть на время, но тогда ему казалось, что он переиграл Гитлера, получил передышку, необходимую для подготовки к неизбежной схватке. А вышло так, что Гитлер обвел его вокруг пальца. В первые недели войны несокрушимая и легендарная была отброшена на восток на сотни километров, а он, Сталин, оказался в круглых дураках.
     Новое сообщение Зорге болезненно напомнило Вождю о самых унизительных часах в его жизни. 22 июня 1941 года он был раздавлен. И свидетелями его слабости стали они - Лаврентий, Вячеслав, Клим, Семен Тимошенко...
     В те короткие дни накануне войны все складывалось против. Гитлер постоянно угрожал, Рузвельт хранил молчание, Черчилль строил интриги, подливая масла в огонь. Чего стоили его предупреждения о том, что он располагает надежными данными о подготовке агрессии Германии против Советского Союза! Сталин никогда не любил этого бульдога, которого раскусил, кстати, еще Ильич, назвав величайшим ненавистником Советской России. Предупреждал об опасности! А сам спал и видел, как бы столкнуть лбами двух медведей - русского и немецкого.
     В запутанном клубке сведений свежая шифровка Зорге, скорее, походит на тонкую, хорошо продуманную дезинформацию немецкой разведки, специально запущенную через японцев. А если нет? Сталин искоса взглянул на Берию и вспомнил, как тот однажды в запале обозвал Зорге просто засранцем, который шляется по борделям. Но последние события жестоко доказали, что засранец оказался во всем прав!
     - Выходит, он еще жив? - прервал молчание Вождь.
     Берия сразу догадался, о ком идет речь, и с трудом выдавил:
     - Товарищ Сталин, с началом войны вывод нашей агентуры из Японии оказался крайне затрудненным. Я знаю, что он арестован японской полицией.
     Хозяин никак не отреагировал. Берия напрягся, ощутив состояние дежа вю. Полгода назад его вместе с Голиковым вызвали в Кремль для доклада о положении на западной границе. Тогда они ознакомили Сталина с донесениями разных агентов о подготовке нападения на СССР. Сталин обозвал их паникерами, а агентов - международными провокаторами. К счастью, дальше угроз дело не пошло, но все же пришлось подстраховаться. Он, Берия, дал команду отозвать из-за границы тех, кто прислал эти сообщения, в том числе и Зорге, и на всякий случай отправить их в лагерь - пусть посидят, пока Хозяин примет окончательное решение. Выполнить этот приказ помешала война. Его резолюция на разведсводке от 21 июня: секретных сотрудников за систематическую дезинформацию стереть в лагерную пыль как пособников международных провокаторов, желающих поссорить нас с Германией, так и осталась грозным росчерком пера.
     Что имел в виду Коба, спросив о Зорге? Чем это может грозить лично мне, когда немцы стоят в десятке километров от Москвы? Зачем я вообще высунулся с этим докладом? - клял себя в душе Берия.
     Сталин продолжал мерить шагами кабинет. Скрип его сапог казался Берии невыносимо громким. Но вот скрип стал стихать, судя по всему, решение было принято. Сталин подошел к столу, взял в руки сводку, еще раз перечитал ее, затем поднял голову и сказал:
     - Положение под Москвой очень тяжелое, Лаврентий. Немцы прорвали фронт на Можайском и Волоколамском направлениях, не исключено, что они займут Истру. Мы бросили против них последние резервы. Сейчас туда выехал Жуков. Войска находятся на пределе, но Москву мы не отдадим! - Сталин говорил уверенно, и, как всегда в минуты высшего напряжения душевных сил, в его голосе явственно звучал кавказский акцент. - Похоже, немцы выдыхаются. Надо продержаться еще неделю-другую, чтобы подтянуть две свежие армии... - Последовала непродолжительная пауза - Например, мы можем снять с восточных границ сибирские дивизии, как ты думаешь, Лаврентий?
     Берия перевел дыхание и сделал для себя вывод: похоже, информация Зорге сработала... Но Коба в очередной раз прощупывает меня. Проклятый горец! Сколько можно выворачиваться наизнанку, чтобы угодить тебе?! Минутное облегчение снова сменилось раздражением.
     - Чего молчишь, Лаврентий? Ударят японцы нам в спину или нет? - спросил Сталин.
     Подавив в себе злость, Берия поправил пенсне и, стараясь придать голосу твердость, сказал:
     - Донесению Рамзая можно доверять! То же самое следует и из других источников. По данным харбинской резидентуры в частности, командование Квантунской армии отправило в Японию из Маньчжурии три группы летчиков. Это было бы неразумным шагом, готовься нападение...
     Сталин уже с интересом слушал доклад. Нарком напряг память, чтобы восстановить содержание свежих спецдонесений и подкрепить свою позицию новыми фактами.
     - По данным нашего управления, японская военная миссия в Харбине, 3-е отделение Управления политической службы жандармерии, 2-й отдел штаба Квантунской армии, а также белоэмигрантская организация «Российский фашистский союз» со второй половины октября значительно снизили разведывательную активность в приграничной полосе. Приостановлена заброска агентов-маршрутников в глубокий тыл частей 1-й и 2-й Отдельных краснознаменных армий. За прошлую неделю ими не совершено ни одного диверсионного или террористического акта. Это подтверждает, что японцы меняют направление основного удара. Вполне возможно, их целью являются западные и южные районы Китая, - сделал он окончательный вывод.
     В усах Сталина промелькнула тень улыбки, однако следующий вопрос был задан не без сарказма:
     - Так кому все-таки верить, Лаврентий, тебе или Абакумову? Он докладывает, что японцы вот-вот ударят нам в спину!
     Берия болезненно поморщился:
     - Если вы имеете в виду показания разоблаченного резидента Каймадо, то...
     - Абакумов ссылается и на другие источники.
     - Я эти источники знаю, товарищ Сталин, они дальше своего носа не видят!
     - Наверное, завидуешь, Лаврентий? - усмехнулся Сталин.
     Ну вот, опять... В душе Берия уже сто раз пожалел, что в свое время не дал хода жалобе Гречухина, обвинявшего ретивого инспектора Абакумова в шельмовании преданных партии работников. Непонятно зачем он пустил Абакумова в рост и даже взял его себе в заместители - как сейчас оказалось, пригрел змею на груди.
     Не скрывая своей неприязни к подчиненному, Берия прямо заявил:
     - Чему завидовать? Гляжу, широко шагает, как бы штаны не порвал!
     Сталин оставил его выпад без внимания и вернулся к прежней теме:
     - А может, хитрят японцы?
     - Скорее, ждут, что получится у Гитлера под Москвой.
     - Долго ждать придется. Блицкриг провалился, и не за горами тот день, когда мы погоним их в шею. Так как тебе мысль про свежие сибирские дивизии?
     - Смелое и важное решение, товарищ Сталин, - воспрял нарком: все-таки его доклад принят. - НКВД сделает все, чтобы обеспечить тайную переброску войск под Москву.
     - Это хорошо, но недостаточно, - кивнул Сталин. - Рано или поздно японцы узнают, что их провели, и тогда Квантунская армия ударит нам в спину. Нет, Лаврентий, ждать до весны, как утверждает твой Зорге, японцы не станут.
     - Но к тому времени сибирские дивизии уже решат судьбу битвы за Москву!
     - К сожалению, над временем мы не властны, - философски произнес Вождь и после очередной паузы продолжил: - А вот над людьми - да! Поэтому незачем ждать весны. Раз хотят японцы воевать, то пусть воюют. Им надо только помочь.
     - Помочь?! - Берия едва успел подхватить пенсне, свалившееся с его вспотевшего носа.
     Сталин рассмеялся:
     - Да, Лаврентий, шуток ты никогда не понимал...
     - Но я... Я и в самом деле не понял.
     От благодушия Хозяина не осталось и следа. На стол обрушился тяжелый кулак.
     - Империалистические торгаши! Ростовщики! Мы тут перемалываем фашистские дивизии, а они откупаются дерьмовыми самолетами и еще дерут проценты! Сволочи! Грядущую победу хотят купить кровью русских!
     Берия перевел дух. До него дошло, что речь идет о союзниках.
     - Черчилль начнет воевать, когда наши танки выйдут к Ла-Маншу, - кивнув, сказал он.
     - Нет, Лаврентий! Мы их заставим сражаться уже сегодня! Американцы с японцами балансируют на грани открытой войны, остается только подтолкнуть.
     - Японцев! - с ходу ухватил мысль нарком.
     - Правильно, Лаврентий! Но решать эту задачу требуется архиосторожно. Надеюсь, тебе не надо объяснять деликатность положения?
     - Я все понимаю, Иосиф Виссарионович.
     - Сегодня американцы хоть и хреновые, но союзники.
     - Союзники до тех пор, пока Гитлер не подох! - криво усмехнулся Берия.
     - Ничего, придется потерпеть до его похорон. Вот что, Лаврентий, за операцию будешь отвечать головой. Подбери самых надежных! О конечной цели никто не должен знать! Работу начнешь одновременно через американцев и японцев! К декабрю все должно быть завершено. Ты меня понял, Лаврентий?
     Берия замялся:
     - К декабрю? В Японии выполнить эту задачу до конца года проблематично. Там нет агентов такого уровня, чтобы повлиять на принятие политических и военных решений. В Америке возможности.... - Посмотрев на Хозяина, он осекся.
     - Стареешь, Лаврентий! Теряешь былую хватку...
     Это было сказано таким тоном, что у Берии душа ушла в пятки, и он поспешил заверить:
     - Товарищ Сталин, брошу все силы, но задачу выполню в срок!
     - Не суетись, сам знаешь, поспешность нужна только при ловле блох. А здесь, Лаврентий, требуется другой подход. На Рузвельта надо найти выход через людей, которым он доверяет, и, главное, чтобы он крючок без сомнений заглотил.
     - Найдем, товарищ Сталин! Но о сроках... Думаю, к весне задачу выполним.
     - К весне будет поздно. Гитлера можно понять. Ему сейчас как воздух нужна крупная победа, чтобы поднять дух своей армии. И... подтолкнуть союзников к активным действиям. Поэтому надо торопиться. Ты же чекист, а чекист не может плохо работать, у него только два пути - на выдвижение или в тюрьму.
     Берия вздрогнул, а Вождь с сарказмом продолжил:
     - Говорят, у тебя в лагерях с местами плоховато стало, но одно, наверное, найдется?
     - Товарищ Сталин, для чекиста не существует невыполнимых задач! - боднув головой воздух, выпалил нарком. При этом его голос едва не сбился на фальцет. - Если потребуется, я готов отдать за вас жизнь!
     - Вот как? - засмеялся Сталин. - Вчера здесь то же самое говорил Устинов, нарком вооружения. Он отдаст, ты отдашь - так что же мне, одному работать? Умереть ты, Лаврентий, всегда успеешь. Подумай лучше, как выполнить задачу. Коминтерн задействуй. Там полно евреев, хватает их и в окружении Рузвельта. Задача твоих агентов - добыть информацию у японцев, обработать ее и запустить по надежному каналу.
     - Слушаюсь, товарищ Сталин! - с чувством сказал нарком и, помявшись, спросил: - А решение Политбюро по данному вопросу будет?
     От удивления брови у Хозяина поползли вверх.
     - А зачем? - с усмешкой спросил он. - Партия тебе и так доверяет. Желаю успеха!
     Берия суетливо сложил документы в папку и направился к выходу. Вслед ему полетела фраза:
     - Доверяет, Лаврентий, но и спросит по всей строгости!
     Всю дорогу до наркомата он думал о последних словах Сталина.
     Партия тебе доверяет! Какая, к е... матери, партия! Сказка для дураков! Вон Ягода и Ежов поплатились за это доверие шкурами! Что, теперь моя очередь? Дьявол сухорукий! Опять всех перехитрил! - Перспектива разделить участь предшественников его не вдохновляла. - Упаси бог попасть в лапы Абакумова! - поежился он, вспомнив военного контрразведчика. - Покаешься даже в том, чего и близко не было! Не оправдаю доверия - эта трусливая свора из Политбюро повесит на меня всех собак. Сволочи! Это еще разобраться, у кого руки по локоть в крови. Под расстрельными списками стоит не только моя подпись. Холуи сраные! На дворе сорок первый год. Гитлер в двух шагах от Кремля, на Востоке самураи к прыжку изготовились, и кто вам тогда жопу прикроет? Рокоссовский? Мерецков? Да эти молокососы у меня в кабинете соплями гремели, моля о пощаде! В мае похерили оперативный план этого выскочки Жукова, а к октябрю просрали пол-России... Да пошли вы все!
     Когда злость немного улеглась, Берия стал размышлять о том, как выполнить поставленную Сталиным сверхзадачу и при этом не поплатиться головой. Из того, что приходило на ум, наиболее приемлемым показался вариант свой-чужой. Он не раз обкатывалась им еще во времена работы в Закавказской ЧК и зарекомендовал себя отменно.
     Да, это безопаснее всего, укреплялся он в своих рассуждениях. Если добьемся успеха, буду почивать на лаврах, если нет - провал можно будет свалить на другого, и все закончится очередным разоблачением: в органы пробрался крупный японский агент. Но на кого можно сделать ставку? Рядовому оперу или даже начальнику среднего звена такое дело не поручишь, не тот уровень. Тут нужен минимум кто-то из замов. Кобулов? А может, Гоглидзе? Возглавляет целое управление и под боком у японцев. Оба преданы мне, как псы. Нет... Не годятся, слишком много знают!
     А если Фитин? - внезапно всплыла фамилия. Почему бы и нет? Молод, в интригах не искушен, управлением руководит всего полгода. С высшим образованием - не то что костоломы Кольки Ежова: пять классов да коридор, годятся только, чтобы пятки дубьем чесать. А Фитин и головастый, и язык за зубами держать умеет, за все время ни разу не попал под прослушку. Пожалуй, слишком умен и может раньше времени догадаться, ну, тогда сам себе подпишет приговор... Берия сделал свой выбор.
     К себе он возвратился в твердой уверенности поручить это архиважное и архитонкое дело именно Фитину. Несмотря на поздний час, работа в наркомате кипела вовсю. Войдя в приемную, Берия распорядился:
     - Дело Фитина на стол, а самого на связь! - И на ходу бросил начальнику личной охраны полковнику Саркисову: - Ужин в комнату отдыха. Шашлык из молодого барашка, мое вино, фрукты. Побольше гранатов и винограда!
     - Швырнув китель на стул, он долго плескался в туалетной комнате, смывая вместе с потом остатки страха. В это время в кабинете зазвонил телефон. В дверях появилась физиономия Саркисова.
     - Ужин готов, Лаврентий Павлович! Звонит Фитин, вас соединить? - спросил он.
     Нарком кивнул, бросил полотенце на спинку стула, подошел к телефону и дружески поздоровался:
     - Здравствуй, Павел Михайлович!
     Из трубки донеслось учащенное дыхание. Молодой начальник управления смутился, подобное обращение было ему непривычно, и он ответил строго по уставу:
     - Здравия желаю, товарищ народный комиссар внутренних дел!
     - Павел Михайлович, подготовь доклад по нашим оперативным возможностям в США, имеющим выход на самый верх. Я имею в виду ближайшее окружение президента Рузвельта.
     - В... письменной или устной форме? - перехватило дыхание у Фитина.
     - В устной. Полутора часов, надеюсь, тебе хватит?
     - Так точно!
     - Хорошо, заходи без звонка.
     Берия положил трубку и подошел к накрытому столу.
     В хрустальной вазе лежали разрезанные гранаты и виноград. В пузатом графине искрилось красное вино. Рядом на фарфоровом блюде лоснились аппетитные куски мяса. Сочная зелень: кинза и петрушка напоминали о лете и теплом море. Саркисов до краев наполнил бокал. Смакуя каждый глоток, Берия выпил до дна Нервные спазмы ослабли, колкая сухость в горле исчезла, по телу стала разливаться приятная истома. Саркисов, стараясь не скрипеть сапогами, вышел и плотно прикрыл за собой дверь.
     Какое-то время в кабинете царила тишина. По лицу Берии блуждала блаженная улыбка. О чувстве голода напомнило громкое урчание в животе. Берия открыл глаза, пробежался по блюдам и нацелился на мясо. Крепкие, острые зубы впивались в истекающую соком мякоть, по подбородку потек жир. Пучки зелени приятно щекотали губы.
     Насытившись, нарком, обтерев пальцы крахмальной салфеткой, надавил на кнопку звонка. Не успела стихнуть трель, как в дверях возник дежурный и проворно принялся за уборку.
     Берия поднялся и, разминая затекшие ноги, прошелся по кабинету. Ему надо было подготовиться к предстоящему разговору с Фитиным. Непривычно тонкое личное дело сотрудника лежало на столе.
     Быстро же ты вырос! - подивился нарком и принялся листать страницы.
     С фотографии на него смотрело слегка скуластое, открытое лицо. Нос картошкой, русые волосы.
     Типичный русак. Всего тридцать четыре, совсем еще зеленый. Но это и к лучшему! Значит, не искушен в интригах, заключил Берия.
     Послужной список Фитина занимал всего несколько строчек. В августе тридцать восьмого окончил Центральную школу НКВД. Проработав в Главном управлении Государственной безопасности всего три месяца, был назначен заместителем начальника 5-го отдела, а спустя полгода стал начальником. Перед самой войной возглавил одно из основных управлений наркомата - первое.
     А все Ежов, сволочь, - продолжал размышлять Берия. - Наплодил в наркомате врагов, еле к войне успели разгрести эту кучу говна. Понятно, что кадровики засуетились - народу-то нет никого. Ну и ладно, опыта у парня маловато, зато голова светлая. С его приходом управление заработало результативно. Характера и гибкости тоже не занимать.
     Из приемной раздался звонок:
     - Товарищ нарком, по вашему распоряжению товарищ Фитин.
     - Пусть заходит! - коротко сказал Берия.
     В тамбуре хлопнула дверь, и на пороге возник Фитин. При слабом электрическом освещении он выглядел моложе своих лет. Задорный светлый хохол и рано прорезавшиеся складки у губ говорили о твердом, задиристом характере. Не новая, но тщательно отутюженная форма ладно сидела на спортивной молодцеватой фигуре.
     Служака и педант, - отметил про себя нарком и пригласил к столу.
     Фитин подождал, пока Берия займет кресло, и только потом присел на крайний стул.
     - Перебирайся ближе, - махнул рукой нарком, - и давай сразу по существу дела!
     Фитин послушно пересел, раскрыл папку и, не заглядывая в документы, приступил к докладу.
     - Первая категория - лица из ближайшего окружения Рузвельта. На основании имеющейся в управлении информации можно сделать предварительный вывод, что они не только пользуются доверием, но и в определенной степени влияют на принятие некоторых решений.
     Даже так? Ну, ты молодец! - похвалил про себя Берия молодого сотрудника. - Не ограничился узкой проработкой вопроса, а пошел дальше, мыслит на перспективу. Благосклонно кивая в такт четким фразам, он продолжал слушать. Фитин приободрился, его голос приобрел уверенность. - Внимания заслуживает Гарри Гопкинс. Близок к президенту, несомненно, пользуется его доверием. В июле текущего года в качестве специального представителя возглавлял делегацию США на переговорах с товарищем Сталиным. По нашим данным, беседы с товарищем Сталиным произвели на него сильное впечатление. С симпатией относится к СССР. В агентурном аппарате не состоит, но находится в дружеских отношениях с резидентом Ицхаком Ахмеровым. Тот втемную добывает через него важную информацию.
     - Это я знаю! - остановил его Берия и поинтересовался: - А что известно о связях Гопкинса с американскими коммунистами и функционерами Коминтерна?
     Фитин сверился со справкой:
     - Данных о прямых контактах нет. Интереса к коммунистическим идеям не проявляет. Вместе с тем в круг его знакомых входит наш агент Ховард. До конца двадцатых годов Ховард был заметным функционером в компартии США, затем работал в Коминтерне, в этот период мы привлекли его к сотрудничеству. Прошел специальную подготовку на курсах в Москве, затем был направлен в Америку. В соответствии с заданием отошел от компартии, в настоящее время занимает пост начальника отдела в Министерстве экономики. С 1938 года находится в дружеских отношениях с другим нашим агентом, Гордоном.
     Пожалуй, тут просматривается цепочка, - отметил про себя Берия и прервал доклад:
     - Достаточно! Кто следующий?
     - Лочлин Карри, помощник президента по административным вопросам. Мы используем его для получения материалов по общеполитическим проблемам.
     - Дальше, - махнул рукой нарком, и Фитин перешел к следующему кандидату: - На мой взгляд, перспективен адвокат фирмы Уильям Д. Донаван Дункан Ли. По достоверной информации, в ближайшее время он займет важный правительственный пост. С учетом этого...
     

---

     Из личного дела Фитина
     Фитин, Павел Михайлович, 1907, с. Ожогино Ялуторовского уезда Тобольской губернии, 1971, Москва). Родился в семье крестьянина, русский. Прослушав курсы подготовки в вуз при Тюменском окружном отделе народного образования, в августе 1928 г. поступил в московский Институт механизации и электрификации сельского хозяйства (окончил в июле 1932 г.). В марте 1927 г. вступил в ВКП (б). С 20 марта по 5 мая 1927 г. - член сельскохозяйственной артели «Звезда», с Ожогино; с мая 1927 г. по июнь 1928 г. - председатель Бюро юных пионеров, исполняющий должность ответственною секретаря Шатровского райкома ВЛКСМ; с июля по октябрь 1932 г. - инженер лаборатории сельскохозяйственных машин Института механизации и электрификации сельского хозяйства; с октября 1932 г. по октябрь 1934 г. - руководитель редакции индустриальной литературы в Сельхозгизе; с ноября 1935 г. по ноябрь 1936 г. - редактор в редакции механизации сельского хозяйства в Сельхозгизе; с ноября 1936 г. по март
     1938 г. - заместитель главного редактора Сельхозгиза.
     Служба в РККА: с октября 1934 по ноябрь 1935 г. - рядовой в/ч № 1266 Московского военного округа.
     Работа в органах НКВД - НКГБ - МТБ - МВД: с марта по август 1938 г. - курсант Центральной школы НКВД СССР; с августа по ноябрь 1938 г. - сотрудник ГуТБ НКВД СССР; с 1 ноября 1938 г. по 13 мая 1939 г. - заместитель начальника 5-го отдела ГуТБ НКВД СССР; с 13 мая 1939 г. по 26 февраля 1941 г. - начальник 5-го отдела ГуТБ НКВД СССР; с 26 февраля по 31 июля 1941 г. - начальник I Управления НКГБ СССР; с 31 июля 1941 г. по 12 мая 1943 г. - начальник I Управления НКВД СССР; с 12 мая 1943 г. по 15 июня 1946 г. - начальник I Управления НКГБ - МГБ СССР; с 15 июня по сентябрь 1946 г. - в распоряжении Управления кадров МГБ СССР; с сентября 1946 г. по апрель 1947 г. - уполномоченный МГБ в восточном секторе Германии; с 1 апреля 1947 г. по 27 сентября 1951 г. - заместитель начальника УМГБ Свердловской области; с 27 сентября 1951 г. по 16 марта 1953 г. - министр ГБ Казахской ССР; с 16 марта по 16 июля 1953 г. - начальник УМВД Свердловской области.
     Примечание. 29 ноября 1953 г. уволен из МВД по служебному несоответствию.
     Работа в государственных учреждениях: с апреля 1954 г. по апрель 1958 г. - главный контролер Министерства госконтроля СССР; с апреля 1958 г. по август 1959 г. - старший контролер Комиссии советского контроля СМ СССР; с августа 1959 г. - директор фотокомбината Союза советских обществ дружбы и культурных связей с зарубежными странами.
     Присвоение воинских званий: 1 февраля 1939 г. - майор ГБ; 14 марта 1940 г. - старший майор ГБ; 14 февраля 1943 г. - комиссар ГБ 3 ранга; 9 июля 1945 г. - генерал-лейтенант.
     Награды: орден Красного Знамени (26 апреля 1940 г.); знак «Заслуженный работник НКВД» (4 февраля 1942 г.); орден Республики (Тува) (18 августа 1943 г.); орден Красной Звезды (20 сентября 1943 г.); орден Красного Знамени; 6 медалей.
     

---

     Фитин называл все новые и новые фамилии, но Берия уже думал о другом. В его голове зрели контуры будущей операции.
     В центре ее должен стоять именно Гопкинс. Вне всякого сомнения, эту кандидатуру поддержит и Сталин. Подбор остальных исполнителей - вопрос чисто технический. Остается добыть убойную информацию, на которую должен клюнуть Рузвельт. В этом можно рассчитывать на Гоглидзе. Можно не сомневаться, он вывернет наизнанку весь Дальний Восток вместе с Японией в придачу, но добудет то, что надо. Хотя нет, его одного, пожалуй, маловато... Придется подключить харбинскую и шанхайскую резидентуры...
     Он остановил Фитина:
     - Достаточно, Павел Михайлович. Подготовь подробнейшую справку на Гопкинса, вплоть до того, как он в сортир ходит, как с бабами спит и каким воздухом дышит. Самое серьезное внимание удели его связям с агентами Гордоном, Ховардом и бывшими функционерами Коминтерна, которые отошли от дел. Обязательно учти еврейский фактор, через евреев можно добраться до самого Бога. Три дня тебе хватит?
     - Вполне, товарищ народный комиссар! - подтвердил Фитин.
     - Вопросы еще есть?
     - Нет!
     - Тогда за работу!
     После ухода Фитина в кабинет зашел дежурный и доложил сводку о положении на фронтах. Наиболее тяжелая ситуация по-прежнему оставалась под Москвой. На подступах к Истре немцы были остановлены, но какой ценой! Дивизии Панфилова и Полосухина сократились до численности полков, потеряв восемьдесят процентов командиров. Остальные войска тоже находились на пределе. Резервы заканчивались, и Сталин все-таки решился перебросить на защиту столицы дальневосточные и сибирские войска. Первыми, скрытно от японской разведки, покинули места постоянной дислокации 82-я мотострелковая, 50-я, 78-я, 108-я и 144-я стрелковые дивизии.
     А 28 октября в поселке Барбыш Куйбышевской области по прямому указанию Берии были расстреляны изменники народа - герои Гражданской войны, участники боев в Испании и на Халхин-Голе, лучшие командиры Красной армии: помощник начальника Генерального штаба, дважды Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Яков Смушкевич, начальник управления ПВО Герой Советского Союза генерал-полковник Григорий Штерн, заместитель наркома обороны Герой Советского Союза генерал-лейтенант авиации Павел Рычагов, заместитель наркома обороны, командующий войсками Прибалтийского особого военного округа генерал-полковник Александр Лактионов и еще семнадцать человек. Среди них были и женщины. Одна их них - известная военная летчица майор Мария Нестеренко, жена Павла Рычагова, вся вина которой состояла в том, что она не могла не знать об изменнической деятельности своего мужа.... В роли палачей выступили майор госбезопасности Родос, старший майор госбезопасности Баштаков и старший лейтенант госбезопасности Семенихин. Свои расстреляли своих...
     (Продолжение следует.)