Слова Дулепова задели японцев за живое. Когда покушение провалилось, наверху велось служебное расследование, но оно ничем не закончилось. Комиссия признала провал группы случайностью. И все же было очевидно - еще одна такая неудача, и на карьере тех, кто готовил операцию, можно будет поставить крест. Оба полковника понимали: спасти их может только полное разоблачение агентов красных, в том числе и в штабе Квантунской армии. Но без помощи Дулепова, этого прожженного негодяя, как ни крути, было не обойтись. По крайней мере, он разбирался в психологии этих чертовых русских. Поэтому Сасо примирительно сказал:
     - Азалий Алексеевич, забудем старые обиды. Мы ценим ваш опыт и мастерство и знаем, что без них нам не обойтись.
     Однако Дулепов не мог остановиться:
     - Если и дальше так действовать, как вчера у Рагозинского, то ничего путного, господа, не выйдет!
     - Мы обязательно учтем допущенные промахи, - кивнул Сасо.
     - Это само собой, но в первую очередь надо уделить внимание агентурной работе. И она должна быть не топорной, а тонкой, тончайшей. - В Дулепове проснулся профессионал, и тон его сразу изменился, от раздражения, злости не осталось и следа. - Я еще раз повторяю, без хороших агентов мы опять попадем пальцем в небо. И потом, надо бросить все силы на поиски резидента противника! Выйдем на него - считайте, вся шпионская сеть красных окажется в наших руках! Оставьте в покое шестерок, контрразведка должна работать по-крупному.
     Все так, не мог не согласиться Сасо. С Погребком они дали маху. Информация осведомителя о встрече харбинского резидента с курьером из России была свежеиспеченной, как следует не проверенной. Но перспективы были заманчивыми. В управлении жандармерии и в контрразведке Квантунской армии и слышать не хотели об отсрочке. Из штаба постоянно шла утечка информации, но вычислить русского агента им не удавалось. А тут такой шанс... Но результат оказался плачевным. Русское офицерье - завсегдатаи Погребка - устроило грандиозное побоище. Скандал выплеснулся на страницы всех харбинских газет. Получилось, что жандармы прилюдно сели в лужу. Такого унижения он, Сасо, давно уже не переживал.
     - Согласен с вами, Азалий Алексеевич, - поборов гордыню, сказал он. – Без хороших агентов нам такую проблему не решить. Но давайте не будем искать виноватых. Сейчас не время. Как говорят русские, мы должны работать в одной упряжке.
     - Только так, только так! - живо подержал его Такеока, до этого хранивший молчание. - Война в России вступила в решающую стадию, немцы вот-вот возьмут Москву, неудивительно, что большевики засуетились, но мы должны обезвредить их!
     - Вот только давайте без высоких слов, - поморщился Дулепов и зашарил глазами по шкафам.
     Ясновский на лету ухватил мысль начальника, выскочил за дверь и вскоре вернулся с бутылкой коньяка. Вслед за ним вошел адъютант и расставил на столе легкую закуску.
     - Прошу вас, господа, - пригласил Дулепов, открыл бутылку и наполнил рюмки. - Давайте выпьем за успехи в нашей работе.
     - За успехи и... за доверие! - продолжил тост Coco. – Кто старое э... вспомнит...
     - Помянет, - поправил его Ясновский.
     - Благодарю вас, ротмистр! Тому глаз вон.
     - А кто забудет, - оба, - не удержался Дулепов.
     - Слепые никому не нужны, - мягко сказал Такеока, - Господа, выпьем за взаимопонимание!
     По кабинету поплыл мелодичный звон хрусталя. Закусив лимоном, Дулепов пополнил рюмки, но пить не стал, а подошел к сейфу. Возясь с кодовым замком, он бросил через плечо:
     - Доверие, взаимопонимание - это хорошие вещи, господа, я не против. Но доверие надо подтверждать. Не знаю, как вы, а я готов это сделать. Через месяц, может, все агенты красных вот где у меня будут сидеть!
     Из сейфа была извлечена тонкая папка с завязками. Дулепов любовно погладил ее, положил на стол и вытащил сложенный в несколько раз лист плотной бумаги. Присутствующие вытянули головы. На листе была начерчена схема, испещренная загадочными цветными кружочками и стрелами.
     В кружочки были вписаны фамилии и имена.
     - Подойдите, господа, поближе, не стесняйтесь, - довольно усмехнулся Дулепов.
     Полковники, забыв о коньяке, склонились над схемой. Среди множества фамилий они обнаружили и свои собственные.
     - Что это значит, Азалий Алексеевич? - спросил Такеока.
     - Что это значит? А это значит, что мы тоже не лаптем сделаны. Здесь находится ключ к разгадке провала нашей группы боевиков в Грузии и утечки секретных сведений из штаба Квантунской армии! И жандармерии, - добавил Дулепов, посмотрев на Сасо.
     - Вы что же, подозреваете нас? - возмутился тот
     «Старый идиот! - подумал Ясновский. - Кусать руку, которая тебя кормит? Совсем тронулся умом...»
     - Господин Сасо, а вы не наблюдательны, - засмеялся Дулепов. - Посмотрите, я ведь тоже здесь значусь. – Его длинный костистый палец ткнулся в розовый кружок.
     Полковники переглянулись, смысл схемы до них не доходил, не доходил он и до Ясновского.
     - Давайте, господа, будем следовать железной логике, - продолжил Дулепов. - Мне не давал покоя провал покушения на Сталина. Что говорят нам факты? А они говорят следующее. Подробности операции: время, место перехода через границу, маршрут выдвижения на лечебницу под Мацестой знали только я, вы, господин Сасо, господин Такеока, ротмистр Ясновский и еще шесть человек. - Палец Дулепова поочередно ткнул в каждый из десяти розовых кружков.
     Такеока с сомнением заметил:
     - Разведку и контрразведку невозможно уложить в жесткие схемы. Это искусство, а в искусстве всегда присутствует что-то от высших сил.
     - Согласен, - кивнул Дулепов. - Но давайте рассмотрим ситуацию в иной плоскости. Сегодня мы уже говорили о том, что агенты красных есть и в штабе армии, и в полиции, и даже в контрразведке.
     - Это наша головная боль... - с грустью сказал Такеока. - Вычислить их мы пока не можем.
     - Это понятно. А теперь посмотрите сюда. - Дулепов достал из папки следующую схему. - Здесь значатся те, кто имеет отношение к информации, ушедшей к большевикам.
     Лист пестрел еще большим числом фамилий.
     - Азалий Алексеевич, все это очень интересно, но вряд ли быстро приведет к цели, - скептически отозвался Сасо.
     - А я думаю, нет! У нас есть хороший компас. – Лицо Дулепова озарилось улыбкой.
     - Компас? Какой?!
     - Большевистский резидент.
     - Так вы знаете, кто он? - изумился Сасо.
     - Пока нет, но это вопрос времени.
     - Когда оно наступит, война уже закончится, - пессимистично произнес Такеока.
     «Чертов позер, корчит из себя полковника Зубатова, - снова с неприязнью подумал Ясновский. - Забыл, что это варварский Восток. Сидел, схемы чертил, ну и что выгадал? Уж лучше бы сдать японцам парочку подпольщиков. И им будет чем заняться, и нам лишняя копейка перепадет».
     А Дулепов продолжал священнодействовать. На стол легла следующая, третья, схема. Она была совсем короткая, в ней значилось не больше десяти фамилий.
     - Так вот, господа, сопоставив факты, я выделил тех, кто мел отношение и к подготовке покушения на Сталина, и к утечке секретной информации по другим вопросам. Как видите, круг подозреваемых не такой уж большой.
     Сасо склонился над схемой, пробежался глазами по ярко-красным кружкам и с уважением заметил:
     - А ведь это весьма перспективное направление!
     В первую очередь его внимание привлекли два офицера из оперативного отдела штаба Квантунской армии и один из жандармского управления. Он вспомнил, что штабисты не так давно проходили по сводкам наружного наблюдения, но в связи с чем восстановить в памяти не мог. Собственно, сейчас это существенного значения не имело, в архиве все материалы сохранились, можно приехать и посмотреть.
     - Но и это еще не все! - торжествовал Дулепов. - У четверых из моего списка среди связей проходит один и тот же русский!
     - Вы полагаете, что это и есть большевистский резидент? - спросил Такеока.
     - Скорее всего, да. Или он сам, или его помощник. В любом случае ниточка ведет к шпионскому клубку красных.
     Схема Дулепова была составлена безукоризненно. Логике русского оставалось только позавидовать.
     - Азалий Алексеевич, я просто не нахожу слов... Вы провели блестящий анализ, тут есть над чем поработать. Впереди нас ждет... - рассыпался в благодарностях Сасо, но, случайно бросив взгляд на Ясновского, замолчал.
     Дулепов понял его.
     - Вадим Петрович, оставьте нас одних - глухо буркнул он. Ротмистр недовольно дернул плечами и вышел из кабинета.
     Дулепов позволил себе выразить недовольство:
     - Господин Сасо, вы хотите сказать, что мой заместитель не заслуживает доверия? Но это абсурд! Если подсчитать, столько он красной сволочи перевешал, во всем Харбине фонарных столбов не хватит!
     - Азалий Алексеевич, Азалий Алексеевич, вы меня не так поняли, - засуетился жандарм. - Ротмистру мы полностью доверяем, но, видите ли, речь пойдет о деле государственной важности. Я бы даже сказал, особой государственной важности...
     - Да-да, господин Дулепов, - подтвердил Такеока, подошел к двери, проверил, плотно ли она закрыта, и только после этого разговор продолжился.
     - Азалий Алексеевич, при всем уважении к вашим руководителям, господам Семенову и Каппелю, даже они не должны знать...
     - Я в контрразведке не первый день, и не надо меня учить, - перебил Такеоку Дулепов.
     - В этом нет необходимости, - жестко усмехнулся полковник. - Но... на днях японская армия начнет боевые действия, - понизив голос, сообщил он.
     Дулепов замер, а через мгновение радостно воскликнул:
     - Дожил! Господи, наконец-то свершилось! –Дрожащей рукой он потянулся к бутылке. Горлышко замолотило по краям рюмки. Коньяк лился через край, но Дулепов не замечал этого. По морщинистым щекам катились крупные, как горошины, слезы. - За победу, господа! За матушку Россию! - Голос его дрожал от волнения.
     - Извините, Азалий Алексеевич, возможно, я раньше времени вас обнадежил, но первый удар будет нанесен по Америке. - Эти слова подействовали на Дулепова как ушат холодной воды.
     - Ка-ак? А... большевики? - растерянно произнес он.
     - Большевики будут следующими, - заверил Такеока.
     - Следующими? Твою мать! - выругался Дулепов, пошатываясь, подошел к столу и стал собирать документы в папку.
     Это насторожило японцев. Они уже успели изучить крутой нрав старика. Такому ничего не стоит отказаться от сотрудничества, а заменить его было некем, Ясновский явно не тянул. Без помощи Дулепова, который только что продемонстрировал им блестящий план выхода на советского резидента, им не обойтись.
     - Азалий Алексеевич, а как вы посмотрите на то, чтобы в игру с красными ввести энкавэдэшника Люшкова - в качестве живца? - осторожно предложил Сасо, пытаясь заинтересовать старика.
     - Нам надоели его бесконечные россказни про Сталина, - подыграл Такеока.
     - Мне все равно. Что хотите, то и делайте, - отмахнулся Дулепов. - Одно скажу, у нас в охранном отделении на такой крючок ловились и эсеры, и большевики.
     - И как результат? - не давал ему замкнуться в себе Сасо.
     - По-разному... Только смотрите, чтобы вашу подсадную утку раньше времени не шлепнули.
     - А вы нам помогите, Азалий Алексеевич. Что же касается нас - поможем...
     - Знаю я вашу заботу, перебил полковника Дулепов. - Девять граммов у вас всегда заготовлено.
     - Ну зачем так! - бурно запротестовал Сасо. - Ваша помощь, Азалий Алексеевич, просто неоценима. Да, забыл сказать, наверху принято решение выделить дополнительно на нужды вышей контрразведки тридцать тысяч...
     В глазах Дулепова вспыхнул алчный огонек.
     - Однако дешево вы меня оценили, - произнес он совершенно другим голосом. - Я не Иуда, чтобы размениваться на тридцать сребреников!
     - Ну, это мы уладим. Думаю, вы можете рассчитывать и на сорок тысяч! - поспешил заверить Сасо. - А если до начала наступления решится проблема с советским резидентом, лично вас, Азалий Алексеевич, ждет дополнительная щедрая награда.
     Дулепов молча налил в рюмку коньяк, одним махом выпил и, переведя дыхание, сказал:
     - Просто так, как куклой, крутить Люшковым перед носом большевистских агентов малоэффективно. Чека за двадцать лет насобачилось такие фокусы быстро разгадывать, их на мякине уже не проведешь, тут надо придумать что-то по-заковыристее.
     - Вот мы и рассчитываем на ваш опыт, - подхватил Сасо. - Конечно, мы не на одного Люшкова ставку сделаем, есть еще одно предложение...
     - Какое? - В Дулепове проснулось профессиональное любопытство.
     - Хотим запустить в штаб армии, где засели агенты красных, мощную, хорошо подготовленную дезу.
     - Думаете, заглотят? Вряд ли, это вам не окопные офицеры. Один агент или несколько, но штанов в кабинетах они протерли немерено.
     - Заглотят, не сомневайтесь. Есть такой вариант: через наши возможности в Токио отправить на начальника штаба армии особо важный документ, например дополнение к плану Кантокуэн.
     - Это уже интересно, а дальше что? - загорелся Дулепов.
     - Проведем совещание, на которое пригласим тех, кто отмечен в вашей схеме. Азалий Алексеевич, соглашайтесь, ради такой операции можно забыть все наши разногласия и обиды!
     - Хорошо, господа, я согласен! - кивнул Дулепов.
     - Вот и отлично! Детали операции согласуем в рабочем порядке. Японцы попрощались и ушли.
     - Азалий Алексеевич, можно? - В приоткрытую дверь просунулась унылая физиономия Ясновского.
     - А, Вадим, заходи, - махнул рукой Дулепов. - Давай наливай, а то с этими желтомордыми обезьянами толком и не выпьешь.
     - Нет, за что?! Тоже шестерку нашли, сволочи! Опустили меня, как последнего... - бубнил ротмистр.
     - Плюнь и разотри! Одно слово - азиаты! - презрительно бросил Дулепов. - Ты пей, пей.
     - Не могу, Азалий Алексеевич, у меня явка с Тихим, - помотал головой Ясновский, отодвигая рюмку.
     - Ну, это святое! - кивнул Дулепов. - Погоди, Вадим, - остановил он подчиненного уже в дверях. - Тут у меня одна мысль мелькнула... Федорова кто брал?
     - Жандармы.
     - Полицейские участвовали?
     - Только на подхвате.
     - А где сидят Бандура и Козлов?
     - В центральной, у Тихого.
     - Очень даже неплохо! - потер руки Дулепов.
     Ясновский терялся в догадках, пытаясь понять, куда клонит шеф, но тот не спешил делиться своими соображениями. Попыхивая папиросой, он продолжил задавать вопросы:
     - После Федорова что-нибудь осталось?
     - Почти ничего. Успел, гад, все уничтожить.
     - А кто знал о его поимке?
     - Сасо, Такеока, вероятно, Ниумура с Дейсаном, майоришкой этим, ну, и мы с вами.
     - А может, все-таки есть зацепки? - Глаза Дулепова сузились.
     - Вы полагаете, японцы что-то не договаривают? - предположил ротмистр.
     - А что они могут недоговаривать? Хотя... Черт их знает... Я вот что, Вадим, подумал. А не развернуть ли нам ситуацию с Федоровым против красного резидента?
     - Каким образом? - удивился Ясновский. - С покойника ничего не возьмешь. Козлов с Бандурой скорее языки проглотят, чем своих сдадут, мы уж пробовали разговорить, но...
     - А твой Тихий зачем?
     - Тихий? Он-то тут с какого боку?
     - Через него мы хотим запустить информацию, что Федоров не успел уничтожить все коды. Что ты на это скажешь?
     - Идея, конечно, хорошая, но Тихий... Он же не имел никакого отношения к делу Федорова! И потом...
     - Потом будет суп с котом! Без тебя знаю, что не имел! Он у тебя где служит? - с раздражением перебил Дулепов.
     - В полиции! А что?
     - А то. Он ведь там не последняя сошка. При желании мог бы узнать.
     - Ясно... Но как на это посмотрят японцы?
     - Не беспокойся, Вадим, я их беру на себя. Ты только втолкуй Тихому, пусть язык попридержит. Знаю, любит мерзавец пыль в глаза пустить.
     - Не волнуйтесь, подрежем! - заверил Ясновский.
     - Тогда давай действуй! - распорядился Дулепов.
     Ротмистр переоделся и отправился в город. Явка с Тихим была назначена в фотостудии Замойского. Место бойкое, да и сам хозяин подозрений не вызывал. Марк Соломонович Замойский появился в Харбине в середине двадцатых годов после какой-то темной истории, случившейся в Гирине. Вытащил его из полиции Дулепов, который знал Замойского еще по Москве.
     В далеком 1906 году молоденький фотограф Марик Замойский по глупости путался с большевиками, но вскоре попался на хранении марксистской литературы. На допросе он лил перед жандармами крокодиловы слезы, клялся в любви к государю императору и, разумеется, сдал всех своих подельников. Таких, как он, после первой русской революции были сотни, но Дулепов, уже тогда разглядев в нем большую сволочь, взял его на работу тайным осведомителем.
     После трех месяцев отсидки Замойский, которому слепили образ сочувствующего, вышел на волю и стал работать на два фронта. На выделенные ему деньги он открыл в Замоскворечье небольшую фотостудию. Дела Марика быстро шли в гору. К месту сказать, фотографом он был от бога. За два с небольшим года тщедушный Марик превратился в респектабельного Марка Соломоновича, а его студия стала бойким местом. Большевики назначали в ней явки и хранили нелегальную литературу, в подвале студии даже стоял небольшой гектограф для изготовления листовок. Не внакладе оказалась и охранка - осведомитель Портретист отрабатывал свои деньги на совесть. К тому же он снабжал хозяев первоклассными фотографиями, на большевиков была заведена целая картотека.
     Так продолжалось до февраля семнадцатого, а потом все пошло кувырком. Замойский вовремя почувствовал, что запахло жареным, и, бросив все, бежал в Сибирь. На время его следы потерялись, но в ноябре восемнадцатого он объявился в правительстве Колчака. В девятнадцатом, когда Колчак бежал из Омска в Иркутск, где был взят под охрану чехословацкими войсками, а позже расстрелян, Замойский снова залег на дно. В Сибири он не остался, скитался по Монголии и Китаю, пока судьба не свела его с Дулеповым. Все возвратилось на круги своя.
     В студии было немноголюдно. Помощник Замойского любезничал с двумя молоденькими барышням-китаянками, в углу пожилая русская пара листала фотоальбомы. Марк Соломонович встретил Ясновского дежурной улыбкой и предложил подождать в задней комнате. Ясновский охотно согласился. Для доверенных клиентов там держалась особая коллекция фотографий - порнографическая. Идея создания такой коллекции принадлежала Дулепову, который считал, что на греховных страстях можно хорошо сыграть в случае необходимости.
     Ротмистр сбросил пальто и первым делом залез в шкаф. Марк Соломонович знал свое дело - в шкафу стояли бутылка водки и тарелка с нарезанной крупными кусками вяленой ветчиной. К приему Тихого все было готово.
     Разговор предстоял нелегкий, в случае провала Тихий рисковал поплатиться головой, большевики беспощадно расправлялась с предателями и провокаторами. За последнее время контрразведка потеряла двух опытных агентов, чьи обезображенные тела были выловлены в Сунгари, поэтому Ясновский прокручивал в уме возможные аргументы, способные склонить Тихого к выполнению задания.
     Награда? Ну уж нет! Тихий не в том возрасте, когда подобные побрякушки могут прельстить.
     Повышение по службе? Может быть... Но на карьеру он, похоже, давно наплевал.
     Деньги? Деньги - хорошая вещь, но Тихий их спустит очень быстро и потребует еще. На такого бабника не напасешься...
     Надежный паспорт и билет в Америку, чтобы выбраться из этой китайской помойки?
     Что же еще?
     Ясновский потянулся к пухлому альбому. Ага, есть свеженькие карточки... Замойский знает, чем зацепить мужика. На седьмой странице просто роскошная блондинка. Пышная грудь, крепкие округлые бедра и многообещающая родинка над пупком... Не хуже и эта, на двенадцатой... И эта, на тридцать шестой... Ротмистр все больше распалялся. Из ступора его вывел скрип двери. В комнату вошел Тихий.
     Бывший штабс-капитан, несмотря на годы, сохранил отличную выправку. Костюм сидел на нем как влитой. Ухоженная бородка, тонкая ниточка усов - все выдавало в нем потомственного аристократа. Поздоровавшись, он бросил взгляд на альбом и, снисходительно улыбаясь, спросил:
     - Может, я не вовремя, Вадим Петрович?
     Тот раздраженно буркнул:
     - Все шутите, капитан.
     - Нет, не шучу. Вы бы лучше хоть раз закатились к мадам Нарусовой. У нее такие девочки сладкие, а какие исполнительные - любая ваша фантазия будет исполнена незамедлительно!
     - Кончайте ерничать, капитан, в вашем возрасте пора думать о высоком.
     - О высоком, говорите? А где оно, высокое? - отмахнулся Тихий. - Я вас понимаю, Вадим. Здесь, на китайской помойке, любоваться красивыми женщинами - это последнее, что нам остается.
     - Ну зачем так трагически? Жизнь продолжается! - попытался прекратить неприятный разговор Ясновский. - Давайте-ка выпьем!
     Тихий сам налил себе водку, выпил ее и, не закусывая, потянулся за папиросами. Закурив, он сказал:
     - Какая жизнь, Вадим? Проклятый семнадцатый год превратил в ничто все наши идеалы. Дворянская честь, офицерский долг на поверку оказались пустым звуком. Сначала мы предали царя, затем предали самих себя и превратились в обыкновенных бандитов. Бог?! Отечество?! Государь, помазанник Божий?! Чушь собачья! Где мы были в восемнадцатом, когда расстреливали государя? Где мы были раньше, в семнадцатом, когда приняли его отречение? Ура Керенскому кричали? Грызлись за власть, как за сахарную кость? Догрызлись, господа! Сиволапый мужик, скот, вышвырнул нас из России, как мусор. Как дерьмо! Как...
     - Перестаньте, капитан, зачем ворошить прошлое, это пустое, - попытался остановить его Ясновский. - Наше будущее зависит от нас, вот о чем надо подумать...
     - Будущее? Какое будущее, ротмистр? О чем вы говорите, у нас его просто нет! - голос Тихого дрогнул. - Вспомните Владивосток! Красные только показались на сопках, а эти желтомордые обезьяны вместе с нашими вождями, прихватив золотишко, первыми рванули в порт. До сих пор перед глазами стоит, как они пулеметами прокладывали себе дорогу. А потом.. Лагеря для интернированных, грошовые номера в завшивленных гостиницах, предательство друзей и беспробудное пьянство. Нет, нам никогда не вырваться из этого дерьма!
     - Вырвемся! И тогда... - лицо ротмистра исказила злобная гримаса, голос завибрировал: - И тогда мы загоним в стойло большевистское быдло! Мы им все припомним! Краснопузые комиссары и их партийные шлюхи, заводская рвань и сиволапое мужичье расплатятся за то, что сотворили с нами и Россией!
     - Оставьте этот бред для газетчиков из «Нашего пути», истеричных дам и квасных патриотов, - усмехнулся Тихий. - Давайте смотреть правде в глаза. Нашим японским друзьям глубоко наплевать на вас, на меня и на Россию. Все до банальности просто - они платят деньги, а мы их отрабатываем.
     - Ну вы и циник, капитан, - поразился Ясновский. - Признаться, не ожидал,
     - Но и вы не лучше меня, - парировал Тихий. - Мы оба давно продались дьяволу. Покупаем и растлеваем души своих соотечественников, заставляем их доносить друг на друга, совращаем жен и вынуждаем их следить за собственными мужьями. Презренный металл - вот наш единственный бог! Или, может быть, вы бросите все это и пойдете грузчиком на пристань? Нет, дорогой, не пойдете! Сдавать японцам своих же, русских, какими бы они ни были, гораздо прибыльнее, не так ли?
     Ротмистр полоснул его взглядом, но ничего не сказал. Вместо ответа он полез в карман пиджака. На стол шлепнулась туго перевязанная пачка денег.
     - Вот это совсем другой разговор! - оживился Тихий. -
     Каким будет следующее задание?
     Ясновский коротко изложил ему план Дулепова. Тихий слушал внимательно, ни разу не перебив ротмистра. По его глазам было трудно догадаться, как он относится ко всему этому. В конце концов Ясновский не удержался и спросил:
     - Капитан, что вы молчите?
     - А что тут говорить, хорошая мышеловка! Небось лично Дулепов придумал?
     - Коллективное творчество, - не стал уточнять Ясновский.
     - Ну-ну, а мне, выходит, отводится роль сыра?
     - А что вас смущает? Обычная оперативная комбинация, такие и раньше разыгрывали.
     - Если смотреть из кабинета - обычная. Но башку-то придется подставлять свою собственную!
     - Риск, конечно, есть, но такова наша работа.
     Тихий задумался. Ротмистр не торопил с ответом, так как хорошо представлял всю серьезность предстоящего задания. Оно действительно было опасным. В случае провала затея Дулепова могла обернуться горой трупов и штабс-капитан был первым кандидатом в покойники.
     Наконец Тихий сказал:
     - Смерти я не боюсь, мы давно у нее в долгу. Но, если честно, не хочется помирать, как паршивой собаке, которой камень на шею - и на дно. Ведь все к тому идет. Комбинация хитрая, но, согласитесь, дутая, слишком много ходов, предполагающих блеф.
     Ротмистр попытался рассеять его опасения:
     - Капитан, мне кажется, вы рисуете слишком мрачную картину. Такого профессионала, как вы, не так-то просто раскрыть, тем более мы вас подстрахуем. Противник не может не клюнуть на такой козырь - ключ к шифрам Федорова.
     Прикиньте, чем это ему грозит. Допустим, Федоров не смог уничтожить все шифровки, ключ у нас. Специалисты над ним работают, не сегодня завтра мы сможем прочесть то, что осталось. Даже этого хватит, чтобы советский резидент завертелся как уж на сковородке.
     - Но я-то откуда об этом узнал?
     - Очень просто. У вас ведь есть знакомые в японской жандармерии, не так ли? Детали, конечно, вам неизвестны, но и этой информации достаточно. Подкиньте ее Смирнову, мы ведь не случайно не разоблачаем этого агента, а он передаст дальше по назначению. Лично я считаю, что такая неполная информация только подстегнет интерес красных и они попытаются выяснить, что нам известно еще.
     - Допустим, но вдруг не поверят? - все еще сомневался Тихий. - К тому же мне кажется, что Смирнов относится ко мне с недоверием. Однажды я пытался подсунуть ему дезу, но он на нее никак не прореагировал.
     - У вас слишком богатое воображение, капитан, - продолжал обрабатывать Тихого ротмистр. - Против вас у них ничего нет! Вы вне подозрений. Не хотите действовать через Смирнова, подберите другую кандидатуру, вам видней. Главное, чтобы сработало.
     Тихий разжег потухшую папиросу, глубоко затянулся, потом сгреб лежавшие на столе деньги в карман и решительно заявил:
     - Хорошо, я берусь за это задание, но при одном условии.
     - Каком? - Ясновский почувствовал, как гора свалилась у него с плеч.
     - Дулепов гарантирует мне американский паспорт и спокойное место подальше от этих узкоглазых морд. За двадцать лет они мне так осточертели, что без стакана водки я уже на них смотреть не могу.
     «А я угадал», - подумал ротмистр и вслух произнес:
     - Считайте, что вопрос решен. Как говорится, баш на баш: вы запускаете дезу, нащупываете резидента, мы вам документы.
     - Плюс десять тысяч долларов, а не эти копейки. - Тихий скосился на туго набитый карман. - Тут на один заход к мадам Нарусовой не хватит.
     - Само собой, капитан.
     Ясновский встал, прошел к двери, ведущей во двор, она скрывалась за тяжелой портьерой, проверил, нет ли кого на улице, затем позвал:
     - Можете выходить, чисто!
     Тихий пригладил пальцем ниточку усов и, нахально подмигнув, сказал:
     - Вадим Петрович, а альбомчиком в вашем возрасте опасно пользоваться. Рано или поздно на натуру потянет, а там можно и облажаться.
     - Ну, капитан... - открыл рот Ясновский, но за спиной агента уже захлопнулась дверь.

     (Продолжение следует.)