на главную страницу

6 Июня 2009 года

Страна и мир

Суббота

«День Д» адмирала Ивлиева

Владимир ВИНОКУРОВ, доктор исторических наук, профессор,
  руководитель Центра военно-дипломатического
  анализа и оценок Лиги военных дипломатов.



На рассвете 6 июня 1944 года к берегам Франции через Ла-Манш двинулись 6 тысяч боевых кораблей и транспортных судов. Их прикрывали 11 тысяч самолетов. К концу дня около 100 тысяч солдат и офицеров высадились на нормандских пляжах и повели сражение за расширение плацдарма. Так 65 лет назад вооруженные силы США, Великобритании и их союзников начали операцию «Оверлорд», известную еще как «День Д» и ставшую прелюдией к открытию давно обещанного Советскому Союзу второго фронта. Небезынтересно знать, что среди участников Нормандской десантной операции были и наши соотечественники, офицеры аппарата военно-морского атташе и военной миссии СССР в Великобритании. Мы беседуем с одним из них - ныне контр-адмиралом в отставке Николаем Васильевичем ИВЛИЕВЫМ.

     - Прежде чем принять участие в операции, вы попали в Англию. Как это произошло?
     - Я родился и вырос на небольшом хуторе, затерявшемся в бескрайних приволжских степях, на полпути от Камышина к железнодорожной станции Кайсацкой. Был тринадцатым ребенком в простой крестьянской семье, ведущей натуральное хозяйство, и никогда не думал о море, тем более о военно-морской службе за рубежом.
     Когда умерла моя мама, отец женился на женщине с тремя детьми. Жизнь в семье с мачехой осложнилась, особенно для меня, как самого младшего в семье. Узнав об этом, мой дядя, в семье которого была единственная дочь, пригласил меня жить к себе. Таким образом, с первого по десятый класс я рос и учился в нормальных условиях в достаточно образованной и благополучной семье моего дяди Ивана Степановича Ивлиева.
     В 1937 году успешно окончил среднюю школу в Ростове-на-Дону и летом того же года был принят в военно-морское училище. После его окончания в числе небольшой группы своих однокурсников, отобранных представителем Главного штаба ВМФ СССР еще за два года до этого, был направлен в Москву на курсы подготовки командиров штабной службы. По окончании этих курсов осенью 1942 года командирован в Великобританию на работу в составе аппарата военно-морского атташе при посольстве СССР в Лондоне и одновременно советской военной миссии.
     - Об аппаратах военных атташе читатели «Красной звезды» наслышаны. А вот что такое военная миссия, откуда появилась идея их создания?
     - Идея обмена военными миссиями между СССР и Великобританией родилась в 1941 году. Когда фашистская Германия напала на Советский Союз, англичане первыми выразили готовность оказать помощь СССР в борьбе против агрессора. 27 июня 1941 года в Москву прибыла английская военно-экономическая миссия. Возглавлял ее посол С. Криппс, который немало сделал для улучшения советско-британских отношений. Он был принят наркомом иностранных дел В.М. Молотовым. В беседе посол заявил, что правительство Великобритании готово сделать все, чтобы оказать СССР военно-техническую и экономическую помощь. Тогда же и возникло предложение обменяться миссиями, которые взяли бы на себя координацию военного сотрудничества между нашими странами. А 12 июля 1941 года в Москве было подписано «Соглашение о совместных действиях Правительства Советского Союза и Правительства Его Величества в Соединенном Королевстве в войне против Германии», которое и положило начало деятельности военных миссий - советской в Лондоне и английской - в Москве.
     Первоначально деятельностью советской миссии в Лондоне руководил генерал-лейтенант Ф.И. Голиков. В составе миссии было восемь человек. Состав миссии постоянно менялся и рост количественно. В 1944 году в нее уже входили 22 специалиста НКО и НК ВМФ и 18 человек технического персонала.
     После того как Голиков по указанию Сталина покинул Лондон, руководителем был назначен 35-летний контр-адмирал Н.М. Харламов - профессиональный морской офицер и военный дипломат. Одновременно на него были возложены обязанности и военно-морского атташе при посольстве СССР в Великобритании.
     Главными задачами военной миссии были: ведение переговоров с союзниками об открытии второго фронта в Европе, организация британских поставок Советскому Союзу, а также содействие британским морякам в проводке конвоев с грузами из Англии в советские северные порты.
     - И как же ее сотрудники стали участниками Нормандской десантной операции?
     - За пять дней до начала операции Харламов был приглашен на заседание комитета начальников штабов, где ему была сообщена «новость чрезвычайной важности» - решение союзников осуществить вторжение во Францию. Сотрудникам военной миссии было предложено принять участие в операции «День Д». О цели отъезда из английской столицы запрещалось говорить даже семье. Исключение было сделано лишь для сообщения в Москву, в Ставку Верховного Главнокомандования.
     Высадка войск союзников впечатляла своей масштабностью. Это была самая крупная морская десантная операция Второй мировой войны. В состав сил вторжения входили 39 дивизий и 12 бригад общей численностью 2.800 тысяч человек. Но, несмотря на абсолютное превосходство в силах, создать на побережье стратегический плацдарм для наступательной операции союзникам удалось лишь к 25 июля.
     Мое же участие в этих событиях было скромным. На группу наших офицеров (Шишаев, Борисенко, Зиновьев, Бондарюк и я) была возложена задача по изучению береговых фортификационных сооружений немцев в Нормандии. Для этого мы высадились на берег на следующий день после начала десантной операции.
     Переправившись из Англии в Шербур, мы оказались в Нормандии. Часть побережья все еще находилась в руках фашистов. И хотя наше передвижение обеспечивали французские военные моряки, по дороге в Лилль ночью, сбившись с маршрута, мы едва не угодили в расположение штаба немецких войск. Примерно в 20 километрах от него нам повстречался местный житель, который и спас нас от нелепого пленения. Мне было поручено фотографирование. Эти укрепления включали в себя крупнокалиберные артиллерийские батареи и установки, обстреливавшие английское побережье через Ла-Манш, толстостенные железобетонные укрытия в скалах для подводных лодок, подводные противодесантные ежи и многое другое. Я носился со своей «лейкой» всюду. Каково же было узнать потом, что подходы ко многим из казематов и бункеров были в свое время заминированы!
     - Чем еще запомнилось пребывание в Англии в годы войны, Николай Васильевич?
     - В соответствии с достигнутой договоренностью в четыре основных порта подготовки и формирования союзных конвоев - Ньюкасл, Эдинбург, Глазго и Халл (Гулль) от военной миссии были направлены постоянные наблюдатели. Я был командирован в порт Халл, который расположен в устье реки Хамбер на восточном побережье Англии.
     Помимо наблюдения за правильной и своевременной погрузкой судов, а также за качеством проводимого ремонта и устанавливаемого корабельного вооружения на советских коммерческих судах, я решал и другие задачи. В частности, мне удалось получить от английских властей официальное разрешение самостоятельно готовить советские орудийные расчеты к обслуживанию устанавливаемого на этих судах корабельного вооружения. Для этого я по собственной инициативе сдал соответствующий экзамен британским специалистам, перевел на русский язык инструкции по использованию полученного от англичан оружия. Эта практика была положительно оценена командованием и позже распространена на другие подобные случаи.
     В перерывах между выполнением обязанностей так называемой береговой службы неоднократно принимал непосредственное участие в качестве офицера связи между флотами союзников в переходах конвоев из портов Исландии и Англии в Мурманск и Архангельск, находясь на борту английских и канадских боевых кораблей. На эскадренном миноносце королевского флота «Онслот» в Норвежском море участвовал в потоплении немецкого минного заградителя «Ульм» и допросе его спасенного командира, а по пути к Исландии даже командовал британским корветом.
     Вспоминаю случай, когда, находясь на борту английского головного корабля конвоя, получил информацию о нашем самолете, потерпевшем аварию в конце конвоя, растянувшегося на десятки миль. Я лично передал ее фонарем Ратьера на советский корабль, оказавшийся на траверзе английского корабля. Командир советского эсминца принял необходимые меры для спасения летчика, а затем сердечно поблагодарил радиограммой английского коллегу за морское взаимодействие. Позже в кают-компании радиограмма была встречена английскими офицерами бурной овацией в мой адрес. Как выяснилось, в английском военно-морском колледже, во всяком случае в те годы, таким «мелочам», как владение ремеслом сигнальной службы, будущих офицеров не обучали, полагая, что не их это дело.
     - А что было дальше, как сложилась ваша военно-дипломатическая карьера?
     - Я еще дважды выезжал в длительные зарубежные командировки. И обе они, как и первая, совпали с периодами обострения обстановки в мире. Вторая командировка была опять связана с Великобританией, где я пробыл в самый разгар «холодной войны» - с 1952 по 1958 год. Третья командировка, в Египет, проходила в 1970 - 1976 годы, когда бушевала арабо-израильская война.
     Надо сказать, что во время второй командировки в Англии произошло много событий, и одним из них явилась коронация королевы Елизаветы II в 1953 году. По этому случаю морские державы были приглашены прислать по одному боевому кораблю для участия в морском параде. От Советского Союза на Спитхейдский рейд прибыл новейший по тому времени крейсер «Свердлов» под командованием капитана 1 ранга О.И. Рудакова - высокого, стройного, симпатичного (под стать его кораблю) офицера. На приеме у королевы на борту королевской яхты даже чопорные фрейлины самой королевы, заговаривавшие с ним через меня, как переводчика, и пытавшиеся передать свое восхищение кораблем (читай его командиром), еле могли скрыть свои симпатии. «Устроители» банкета, завидев наш оживленный разговор с одной из фрейлин, вежливо и под благовидным предлогом прервали его во избежание недовольства самой королевы, заодно исключив возможный повод для ревности со стороны других иностранных офицеров.
     «Свердлов» на Спитхейдском рейде произвел настоящую сенсацию, прежде всего высокой морской выучкой советских моряков. Несмотря на сбитый кем-то накануне прихода нашего корабля буек в точке, отведенной ему для стоянки на открытом рейде, Рудаков, основываясь на расчетах своего штурмана, принял решение отдать якорь у всех на виду. Позднее выяснилось, что расчеты оказались безукоризненно точны, несмотря на отсутствие буя, о чем пресса не преминула объявить на весь мир. Более того, в отличие от других командир «Свердлова» при постановке своего корабля на якорь использовал редко применяющуюся теперь систему «фертоинг», сложную по исполнению, но обеспечивающую удержание корабля в заданном положении в ограниченной акватории практически при любой погоде.
     Пребывание крейсера «Свердлов» на Спитхейдском рейде и его моряков на берегу вылилось в яркую демонстрацию народной дипломатии. Вероятно, это натолкнуло наше руководство на организацию целой серии визитов вежливости наших кораблей в Великобританию в целях улучшения дипломатических отношений с этой страной.
     - Николай Васильевич, совсем недавно мы чествовали вас в Лиге военных дипломатов по случаю 90-летия. Как чувствуете себя, какими мыслями хотели бы поделиться с читателями «Красной звезды»?
     - Спасибо, чувствую себя превосходно. Стараюсь больше трудиться, как делал это всю свою сознательную жизнь. 9 мая на Красной площади я вместе со всеми радостно и восторженно воспринимал каждый залп в честь великой Победы! Поистине, это была «радость со слезами на глазах», меня обуревали и горечь потери друзей и родных, не доживших до этого дня, и гордость за свой народ, за свое поколение. Мы пережили страшную трагедию, поэтому я желаю россиянам, в том числе читателям «Красной звезды», мирного неба над головой!


Назад

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства

Rambler TOP 100 Яndex