От войны до войны
     Судьба 77-й отдельной гвардейской Московско-Черниговской ордена Ленина, Краснознаменной, ордена Суворова бригады морской пехоты Каспийской флотилии во всех изгибах повторила по-солдатски трудный путь Вооруженных Сил нашей Родины. В 1941 году в огне боев за Москву жители Киевского района столицы влились в поистине народную 21-ю дивизию народного ополчения. Причем боевой дух тех наследников ратников Пожарского и Минина оказался настолько высоким, что уже в сентябре на базе соединения ополченцев оформилась 173-я стрелковая дивизия.
     После успешных боев по уничтожению вражеских войск под Сталинградом 1 марта 1943 года она стала 77-й гвардейской стрелковой дивизией. Чернигов и Ковель, Варшава и Магдебург – боевой путь гвардейцев был славен, но немало их сложили головы на полях сражений. 18 тысяч воинов дивизии были награждены орденами и медалями, 68 удостоены звания Героя Советского Союза. В составе соединения были и «Рота Героев Советского Союза», и «Батальон кавалеров ордена Славы».
     После Великой Отечественной войны соединение по-прежнему с честью стояло на страже Отечества. В 1994 году на его базе была сформирована 163-я отдельная бригада морской пехоты Северного флота. Но в 1996 году ее расформировали...
     В то же время сгущались тучи над седыми вершинами Кавказа. После позорного отступления 1996 года российские военные молча переживали горечь поражения. Но так же, как и предки из Кавказского корпуса, с русским терпением готовились к любым новым испытаниям. О том, что успели, а чего не успели сделать, вскоре судить стало поздно. В начале августа 1999 года поток из тысяч и тысяч разношерстных боевиков, отменно обученных, вооруженных и экипированных, перетек через горные перевалы в Дагестан и беспощадной лавой стал сметать все живое со своего пути.
     А 1 декабря 1999 года была возрождена 77-я отдельная гвардейская Московско-Черниговская ордена Ленина, Краснознаменная, ордена Суворова бригада морской пехоты. Только теперь – Каспийской флотилии. Однако к тому времени «черные береты» уже вели бои в горах, держали там незримую линию обороны...
     Горные кручи для «Ворона»
     Когда в июле 1999 года лейтенант Александр Горин узнал о своем назначении в морскую пехоту Каспийской флотилии, то испытал чувство, будто камень упал с души. Ведь по прежнему месту службы ему больше приходилось заниматься покрасочными да разгрузочными работами. А для выпускника взвода «черных беретов» прославленного «Ленпеха» – Санкт-Петербургского высшего общевойскового командного училища (ВОКУ) – подобная хоздеятельность была настоящей каторгой. «Покупатели» же из существовавшей больше на бумаге, чем в реалии воинской части обещали при хороших бытовых условиях и службу на пределе человеческих возможностей.
     «Вот это-то мне подходит: испытание на пределе!», – подумал тогда Саша и подал рапорт о переводе к новому месту применения своих, как он полагал, достаточных знаний офицера морской пехоты.
     Гвардии майор Вячеслав Андрианов, командир 414-го отдельного гвардейского батальона «черных беретов» Каспийской флотилии, держал своих офицеров, что называется, в ежовых рукавицах, учил на совесть. Вся одиночная подготовка отрабатывалась взводными и ротными наравне с матросами. Только лейтенанты обязаны были делать все значительно лучше подчиненных. Андрианов внушал им: мол, вы пример во всем для подчиненных. Даже ваш внешний вид, ваш способ управления многое значат. Перед подчиненными вы не имеете права появиться в плохом настроении, с кислой миной на лице, с красными от бессонницы глазами. Если плохо чувствуете себя, лучше не показывайтесь перед матросами и сержантами. Командир в их глазах обязан выглядеть уверенным, бодрым и неутомимым, вызывать восхищение: «Взводный-то наш, поди, двужильный!»
     Осенью 1999 года каспийский морской десант пошел в Чечню. Взводный гвардии лейтенант Александр Горин получил под начало два десятка морпехов, связиста с громоздкой рацией и позывной по связи «Ворон». И понеслось, завертелось: Чечен-аул, Шали, Андийский перевал – пресловутые «Андийские ворота», Ца-Ведено, Бено-Ведено, Харачой, Агишбатой...
     На Андийском перевале Горин испытал наравне со всеми голод. Ведь с собой-то взяли сухпая всего на трое суток, больше не унести, а просидели на промозглом ветру со снегом месяц. Вертолетчики подниматься на уровень 2.500 метров отказывались: у экипажей просто не было необходимых допусков к полетам на таких высотах. Вначале «черные береты» растапливали снег с горных круч. Вода получалась дистиллированная, такая, что ее невозможно было пить, приходилось подсаливать. На привольных летом пастбищах не росло ни одно деревце, не выживал даже такой «горный житель», как можжевельник. Лишь кое-где рос шиповник. Для профилактики цинги пили его отвар. Надо отдать должное медикам: морпехов они снабдили драже с витаминами. Топливом служил сухой кизяк. Внизу, в аулах, немного его удалось купить. Потом, когда желудок начал прилипать к позвоночнику, решились начать поиски продуктов.
     В горных кошарах по обычаю местные пастухи на всякий случай оставляли небольшие запасы продовольствия для случайных путников. К таким выходам морпехи готовились, как к боевой операции. На поиск отправлялись один командир взвода и десять «черных беретов» с полной выкладкой. Выпадет удача – два взвода несколько дней продержатся на подобном «подножном» корме. Потом на «охоту» отправлялась следующая группа «горно-морской» пехоты. Так перебивались месяц. Потом вскрылись от снега перевалы, подвезли продукты.
     Грязь, пот, антисанитария. Такова обратная и, похоже, самая настоящая сторона любой войны. Вечные солдатские спутники – вши – появились у всех почти одновременно. Позже, когда начали обустраивать быт в ротном хозяйстве, из снарядных ящиков начали «ваять» легкие сборные бани. Старшина роты гвардии старший сержант, контрактник с легко запоминающейся фамилией Крымский, деревенский житель откуда-то из сибирской глубинки, обзавелся даже подворьем с индюками и баранами. Впрочем, характером ротный старшина обладал боевым: весьма уверенно чувствовал себя и в разведывательном поиске. А обедами и помывками в бане своих сослуживцев занимался добросовестно. Александр Горин пробыл со своими парнями почти год в двух командировках на войну.
     Перестрелки, скоротечные стычки. Такая вот неромантичная война досталась гвардии лейтенанту. Да и к лешему романтику, задачу выполнить бы да людей не потерять. А о славе и орденах вспомним, когда вернемся. Главное, за год войны ни один морской десантник из подчиненных гвардии лейтенанта Горина не был убит или тяжело ранен. Командирская удача ни разу не изменила Александру...
     В один из дней после очередной «непрезентабельной» перестрелки морпехи наткнулись в кустах на тело боевика. Потом немало попотели, когда под огнем да по склизкой от недавних дождей земле тащили «находку» до взводного опорного пункта. Обыскали, как положено, нашли удостоверение народного избранника да два блокнота. В первом – телефоны и адреса представительниц прекрасного пола по всей России. Во втором – стихи на английском языке. Кто это был, откуда и как оказался на пути морпехов, остается только догадываться. «Добычей» затем занялись профи из разведки.
     Лейтенант на войне – та самая рабочая офицерская лошадка, тянущая на себе всю неприглядную тяжесть ратной работы. И Саша не задавал там лишних вопросов. Вокруг же происходили малопонятные события. Еще вчера он стрелял по противнику, а сегодня им уже объявлена первая амнистия: колонна бородатых «борцов за свободу Ичкерии» проезжала мимо блокпоста гвардии лейтенанта Горина. Александр заглянул в уазик и увидел командира боевиков в сопровождении сотрудника ФСБ. До конца жизни останется в памяти холодно-вежливая улыбка чеченца, который вполне реально мог убить тебя вчера. Потом кого-то из амнистированных морпехи видели в селах и уже в милицейской форме.
     Политика... Видимо, и впрямь не солдату о ней судить...
     Словом, воюй и дальше, как укажут тебе, товарищ гвардии лейтенант...
     У кромки каспийских болот
     Август 1999 года. Дагестан в огне. На окраине Каспийска, где начинались болота, проходила линия обороны тоненькой цепочки роты «черных беретов». Гвардии старший лейтенант Игорь Сидоров был недавно назначен офицером-воспитателем подразделения морской пехоты Каспийской флотилии.
     Никто из наших воинов в те дни, когда на изнуряющей каспийской жаре, казалось, еще немного – и расплавятся стальные шлемы и бронежилеты, а на броне боевых машин можно будет выпекать лепешки, не задавался вопросом, сколько «их» и сколько нас? На войне надо воевать. Причем риторика в стиле, мол, кому нужны эти жертвы, уходит в небытие с первыми же выстрелами.
     Пока же командный пункт генерала Владимира Шаманова находился от морпехов всего в километре. За болотом кучковались боевики, обученные, опытные и вооруженные до зубов. Вскоре именно там попадут в засаду наши разведчики и погибнет первый морской десантник.
     Словом, все, как в песне у Трофима: велика Россия, а на узкой полоске земли от края болота до песчаного каспийского берега «мы ее последние солдаты». А если, не дай бог, придется отступать? Сердце морских пехотинцев так и обливается кровью: со времен Петра Великого враг не ступал на эту часть России. Гитлера, рвавшегося к нефти Каспия, деды и прадеды не пустили. И не мы заварили кровавую кашу на Кавказе. Да только нам ее расхлебывать. Ведь «где мы, там победа»!
     Опытный боевой генерал лично обходил позиции морских пехотинцев, придирчиво осматривал каждую траншею, каждый окоп и делал замечания:
     - Если пойдут танки, их не выдержит ваша оборона. Если судить по первой чеченской кампании, бронетехники у «духов» было до двух сотен единиц. Повыбивали тогда вроде все, но кто их знает: могли еще прикупить где-нибудь. И чему тебя только в училище учили, старлей?
     - Подводные лодки противника учили искать с помощью гидроакустической станции, товарищ генерал, – объяснялся Игорь.
     По выпуске из Тихоокеанского высшего военно-морского училища – за три года до начала войны – лейтенанта Сидорова распределили в еще не обустроенную на новом месте бригаду кораблей. В принципе Махачкала при всех ее проблемах – не самое худшее место службы. Но близость войны здесь всегда чувствовалась. А как наступил срок, то пришлось-таки вспоминать опыт Великой Отечественной: доукомплектовывать корабелами подразделения морской пехоты.
     Боль морпеха Ляховского
     Батальон гвардейской отдельной бригады морской пехоты Каспийской флотилии надежно оседлал свой участок Кавказских гор. Константин Ляховский уже целый год был взводным «черных беретов». Сейчас начиналась его первая командировка на войну. Наша опорная база с расположенными по периметру танковыми и артиллерийскими позициями, минно-инженерные заграждения. Впереди – враг. Он невидим, но изощренно использует разного рода «сюрпризы».
     - Нет людей, кто не испытывает на войне страха. Или же у «героя» не все в порядке с психикой. Я прежде всего опасался за жизни своих бойцов. Думал: случись непоправимое, смогу ли смотреть в глаза их матерям? Не хотелось умирать и самому. Жизнь – самый драгоценный дар человеку. Со временем становится все больней вспоминать погибших. В сотый раз спрашиваю себя: «Все ли сделал для их спасения?» – Константин говорил выстраданными словами.
     Но есть и та боль – гвардии капитан Ляховский познал ее, как никто другой, – которую, не дай бог, испытать еще раз. 9 мая 2002 года взрыв унес из жизни десятки морских пехотинцев на параде в Каспийске в честь Великой Победы. Он вскоре вернулся в свою роту и не увидел ни одного офицера: кто уже похоронен, кто еще на госпитальной койке. И от чувства страшного одиночества, от боли потерь невозможно было избавиться ни на миг. А в пустых комнатах, казалось, еще слышались голоса друзей, которых уже не вернуть...
     Вокруг полно... случайностей
     Кавалер ордена Мужества гвардии старший прапорщик Юрий Окорочков провел семь месяцев в составе Каспийского батальона морской пехоты в самый ожесточенный период чеченских боев. 20 ноября 1999-го – морпехи на всю жизнь запомнили эту дату – батальон «черных беретов» гвардии майора Вячеслава Андрианова перешел через бурный, воспетый в казачьих песнях Терек. Техник роты Окорочков в тяжелейших условиях ремонтировал боевые машины.
     По меркам мирного времени титанический труд ремонтников был запредельным. На Андийском перевале «чернобереточная» пехота поддерживала своих боевых собратьев с высокогорной заставы. Бронетранспортеры были выпущены в 70 – 80-х годах прошлого столетия. По невероятному стечению обстоятельств они пришли на Каспий после расформирования родного для Юрия соединения береговой обороны Черноморского флота.
     Понятное дело, бэтээры, изрядно набегавшись уже до этого, часто ломались. Ночь-полночь, снег либо ветер, пронизывающий до костей, не брались в расчет, когда следовало вводить в строй единственную свою надежду на жизнь и победу – БТР. Нормативы, технология, всевозможные правила и критерии ремонта как бы забывались до «лучших времен». Понятие «техника в строю» гласило одно: боевая машина обязана вести бой.
     Война без потерь невозможна...
     Имена каспийцев хранят скорбные списки, погибших в той кампании. Как-то на мине подорвался «Урал». Погиб водитель, еще двое морпехов получили тяжелые ранения. Боевики опасались встречаться с «черной пехотой» лицом к лицу. Местные жители, когда морские десантники несли службу на блокпосту недалеко от Сержень-Юрта, так и говорили: «Боевики не хотят с вами связываться!» Мол, они сейчас ждут, когда морпехов заменят Внутренние войска. И называли даже точную дату замены. Разведка-то у них работала как швейцарские часы. Позже, уже на новом месте дислокации, гвардии старший прапорщик Юрий Окорочков случайно прочитал оперативную сводку. Тот блок-пост подвергся нападению. Несколько наших солдат и офицеров были убиты и ранены.
     Людей, больно вспомнить, подчас теряли до нелепости глупо. Кто-то из моряков-призывников, забыв об элементарной осторожности, в «спокойном» лагере напоролся на «растяжку». Боевики ведь мастера на такого рода сюрпризы. Ранней весной, до того как начнет расти трава, такой вот «дока» и поставил «растяжечку» в лесочке. А чуть позже разнотравье укрыло ее естественным образом. И не было малейшего намека на присутствие затаенной смерти.
     Еще одна гибель до сих пор за гранью понимания Юрия. В апреле (или в мае) 2000 года в батальон пришел приказ об увольнении в запас нескольких матросов. Один из увольняемых уже затемно решил сходить в соседнюю роту: мол, надо попрощаться с друзьями-земляками. На радостях забыл о строжайшем приказе «За линию позиции не заходить!», так как боевое охранение стреляет на поражение без предупреждения. И, естественно, часовой, услышав шаги в темноте, дал в том направлении очередь из «калашникова». А утром, на рассвете, все увидели, в кого попали пули...
     Стрелять в те несколько месяцев войны морпехи научились отменно, навскидку, почти не целясь. Военная прокуратура провела расследование по факту гибели бойца и определила: «Оружие часовой применил правильно». Он благополучно дослужил в подразделении положенный срок. Переживал, понятное дело. Но каких-либо конфликтов с сослуживцами из-за гибели того парня не возникло. Каждый понимал: любой из них точно так же действовал бы на месте часового...
     Война ведь полна и случайностей...
     Будем жить, морпехота!
     У каждого поколения солдат России свои перевалы, поля битв и высоты. Нынешние лейтенанты мало напоминают внешне своих предшественников: тех, кто прошел дорогами поражений и побед в Великую Отечественную войну, кто с честью выполнял свой долг в Афганистане и других «горячих точках» современности. Сохраняется главное: незыблемы тот российский дух и невероятный стержень мужества и отваги, та военная наука побеждать, благодаря которым сказано врагом: «Русского морского пехотинца мало убить, его надо еще пригвоздить штыком к земле. Тогда есть вероятность, что он не поднимется».
     В новой истории легендарной «московской» гвардии есть свой Герой России – гвардии полковник Владимир Белявский, сотни и сотни воинов «черноберетной пехоты» удостоены высоких государственных наград. Гвардия вновь, уже в нынешнем веке, с честью справилась с боевой задачей на Северном Кавказе. Но не советовал бы какому-нибудь недругу еще раз проверять ее боевые качества.