на главную страницу

24 Июня 2009 года

История Отечества

Среда

Генеральная баталия

Владимир АРТАМОНОВ,
кандидат исторических наук.



В первые десятилетия XVIII в. несколько государств Восточной и Центральной Европы вступили в ожесточенный конфликт с великой северной державой – Шведско-финским королевством, которое в XVII в., опираясь на лучшую в Европе армию, превратило Балтийское море в свою вотчину. Завоевав Ингрию с Ивангородом, Копорьем, Ямом, Орешком, карельскую землю к северу от Невы, Швеция наглухо отсекла Россию от Балтики. Северная война 1700 – 1721 гг. России, Дании, Саксонии, Речи Посполитой (с 1704 г.), Пруссии и Ганновера (с 1715 г.) была оправданной. Однако внезапное нападение на Швецию трех северных союзников – Саксонии, Дании и России в 1700 г. было умело отражено 18-летним королем Карлом XII, который делал ставку не на дипломатию и союзников, но на меч и стратегию генеральных сражений.

     К 300-летию победы под Полтавой

     Десант под Копенгагеном в 1700 г. вывел из войны Данию, 19 ноября 1700 г. необученная русская армия была разбита под Нарвой, войска саксонского курфюрста и польского короля Августа II с 1701 г. терпели поражения одно за другим в Польше. На периферийные русские завоевания в Ингрии и Эстляндии шведский король не обращал внимания: поход в центр России должен автоматически освободить Прибалтику. Победная тактика короля опиралась на высокий боевой дух, выучку солдат, маневренность, внезапность нападений и, главным образом, на беспощадность атак холодным оружием.
     В 1706 г. шведская оккупация Саксонии снесла польскую корону с головы Августа II. В конце августа 1707 г. непобедимый король с 35-тысячной армией отправился на Москву, чтобы «задушить московитскую мощь в самом зародыше». Полагая, что реформы Петра I распалили ненависть к властителю, шведы рассчитывали, что «русский поход» вызовет в стране восстание. Карл XII знал в общих чертах русский план опустошения земли перед его воинством, поэтому вслед за главной армией должна была следовать армия генерала Адама Левенгаупта с тысячами фургонов с продовольствием, боеприпасами и стадами скота. Марш на Москву и вспомогательный удар генерал-майора Любекера из Финляндии на Петербург и Псков должен был привести к низвержению Петра I.
     
«Отложенная победа»

     Шведскому наступлению царь противопоставил стратегию «отложенной победы» – уклонение от крупных битв, разорение местности и малую войну с использованием огневых средств, легких земляных укреплений и численного превосходства.
     Подготовку к отражению нашествия Петр I начал за полтора года до шведского вторжения. От Чудского озера до Чернигова создавалась глубиной до 200 верст «линия Петра I» – рубились засеки, в полях отсыпались валы. В отличие от войны 1812 г., когда судьба Москвы решалась за день до сдачи, столицу уже с 25 апреля 1707 г. превращали в неприступную крепость. К октябрю 1708 г. на земляных бастионах и валах Москвы стояли 964 пушки, 114 мортир и 67 других орудий.
     Русская армия выучила «шведские уроки», доказав это победами при Калише в 1706 г., Добром, Раевке и особенно при Лесной в
     1708 г. Отступление 1708 г. проводилось организованнее, чем в 1812 и 1941 гг., – ни на минуту не терялось управление войсками, в тылу заранее готовились переправы, мосты перед наступающим противником разрушались. Армию короля Петр не допустил до государственных границ России и в середине сентября 1708 г. заставил свернуть на Левобережную Украину (Гетманщину), которая составляла в то время не более 1/6 части нынешней Украины. Карл ХII надеялся там дать отдых своим «каролинцам» и получить поддержку от Османской империи, Крымского ханства и казаков гетмана Мазепы (1639-1709), вступивших в тайные контакты с поляками и шведами.
     
«Второй иуда»

     Мазепу в Москве ценили как опытного эксперта по делам Восточной Европы и проводника московского влияния на Украине. Правление Мазепы сделали пожизненным. Смыслом его жизни были власть и богатство. Доходы гетмана превышали 200 тыс. рублей в год. Став одним из богатейших феодалов Европы, гетман закреплял крестьян за старшиной и не пользовался симпатиями простого люда, однако доносы, почти ежегодно составлявшиеся на него, игнорировались. Мазепа знал, что при «золотых свободах» в Речи Посполитой каждый магнат был полным господином в своих владениях. Ни пассионарием, ни идейным борцом за свободу Мазепа не был. В отличие от Богдана Хмельницкого и Кондратия Булавина он не только боялся открыто поднять народ, но и страшился отсидеться в своей резиденции в Батурине под защитой большого количества пушек. Страх перед раскрытием его контактов с врагами России толкнул его на бегство из города.
     2 ноября Александр Меншиков после двухчасового штурма взял Батурин, где помимо мазепинцев погибло много гражданского населения. Быстрота захвата объяснялась и тем, что немалая часть казаков не мыслила нарушать царскую присягу и сопротивляться. Идея Мазепы о всеобщем страхе Украины после «батуринской резни», принятая украинскими историками, неверна. Гибель резиденции не придавила ни Малороссию, ни Правобережную Украину, ни Запорожье. Не от испуга большинство казачества (более 10 тыс.) и все крестьянство поднялось на стихийную партизанщину против «еретиков»-захватчиков.
     Движение мазепинцев (не более 3 тыс. чел.) оказалось много слабее, чем прежние антироссийские выступления Ивана Выговского (1658-1659), Ивана Брюховецкого (1668) и Петра Иваненко (1692-1693), среди прочего и из-за пугливости гетмана. Увидев неважное состояние шведской армии, Мазепа уже после церковной анафемы и выдвижения Петром нового гетмана Ивана Скоропадского стал просчитывать вариант возвращения к царю. Через ближайшего сообщника Данилу Апостола в обмен на прощение при гарантиях европейских государств он предложил Петру I план захвата Карла XII. Русское командование пошло на контакт с изменником только для того, чтобы заманить его в западню. Тем не менее отрезать Запорожскую Сечь от шведов не удалось, и в марте 1709 г. 6 – 8 тыс. запорожцев, недовольных, как и донцы, ограничением свободы набегов, присоединились к шведской армии.
     
Шведский натиск

     1 мая 1709 г. шведы начали осаду Полтавы по совету Мазепы, который убеждал, что на Полтавщине можно дождаться подкреплений из Польши и орды из Крыма.
     Русская армия, чтобы спасти город, начала пробивать «коридор» через все протоки Ворсклы и на фашинно-земляной дамбе создала укрепленную линию с валами в рост человека. Сверху из Полтавы другой «коридор» вел храбрый комендант Полтавы полковник Алексей Келин. Шведы, стремясь не допустить русских в город, вдоль правого берега Ворсклы соорудили свою оборонительную линию.
     16 июня Карл XII в результате отвлекающей русской атаки был ранен в левую стопу, что на несколько дней сковало шведских военачальников. В ночь на 20 июня вся русская армия поднялась «искать над неприятелем счастия» и перешла Ворсклу. 25 июня она придвинулась на расстояние
     3 – 4 км к шведскому лагерю, прикрыв пехоту и конницу земляными укреплениями. В каждом из 10 редутов, построенных по середине лесной прогалины, по которой могли хлынуть шведы, Петр I оставил по 400 – 500 солдат. Система редутов была уникальной для данной местности и больше никогда не применялась.
     Перед битвой Карл XII готовился к двум прыжкам – через редуты и через укрепления русского лагеря. Судьбу сражения он вручил фельдмаршалу Карлу Реншельду, оставив себе роль советника. Количество шведов в сражении должно было составлять около 14 тысяч пехоты, 8 тысяч кавалерии и
     4 пушки. Численное превосходство русской армии (в бою приняло участие 41.860 чел.) не снижает значимости Полтавской победы. Армия короля еще обладала той ударной силой, которой русские достигли лишь к концу XVIII в. Раненых, больных, мазепинцев и запорожцев отправили в обоз к
     д. Пушкаревке.
     В ночь на 27 июня шведский лагерь затих, в русском раздавались команды, и при свете сотен костров спешно крепилась оборона. Около 23 часов шведы поднялись с разных стоянок. Батальоны в темноте натыкались друг на друга и путались, эскадроны генерал-майора Карла Крейца сбивались в разные стороны. Пройдя часть пути, подали сигнал «Стой», после чего пехота пошла медленнее, почти крадучись. В шестистах метрах от редутов, когда чуть-чуть развиднелось, пехоте было позволено сесть, чтобы подождать кавалерию, которая ушла на 2 км севернее.
     Кавалерия Крейца прибыла, когда рассвело, и тут же по редутам прокатилась волна барабанной тревоги и крика. Рикошетя от земли, солдат стали валить ядра. «Русские обретали мужество, которое у наших очень начало падать, когда они узнали, что не будут поддержаны никакими пушками», – писал уже в плену Левенгаупт.
     Бурный шведский натиск смял защитников двух недостроенных редутов. Битва шла насмерть, жестокость должна была гнать ужас от редута к редуту и вызвать повальное бегство. Вперед и только вперед, не давать русским опомниться! Шесть шведских батальонов (2.600 чел.) со всех сторон окружили 8-й редут, но пятикратное превосходство не напугало его защитников. При огневой поддержке остальных редутов они совершили подвиг: отбили треть пехоты врага в ближний лес. 1-2 тыс. мертвых тел распростерлось вокруг. «Мы были так измотаны, что невозможно себе представить, и сочли разумным уйти, оставив зря перебитых людей», – жаловался пленный генерал-майор Руус.
     К этому времени Меншиков вывел конницу в зону редутов. Драгуны должны были сдержать наступающих, пока русская пехота выйдет на стороны ретраншемента. Шведские пехотинцы гибли под палашами и сбивались назад. Эскадроны Крейца, пытавшиеся по одиночке прийти на помощь, тоже опрокидывались и заворачивали обратно. Вдохновленный Меншиков счел, что сдержит всю шведскую армию, если его подкрепят пехотой.
     Однако Петр приказал коннице отойти к ретраншементу. Всадники галопом с трудом оторвались от шведской кавалерии и проскакали на 2 км к северу от лагеря. Это был самый острый для русских момент сражения. Правое крыло шведской кавалерии пронеслось мимо стрелявших орудий и остановилось только перед балкой Побыванкой, на другой стороне которой выстроилось верховое соединение теперь уже под командой Родиона Боура. Левое крыло кавалерии Крейца в это время с трудом продиралось через хатки и плетни у Малых Будищ. Вслед за этим на поле стала выкатываться пехота, подгоняемая в спину пальбой из редутов.
     Шесть шведских батальонов вышли к южной стороне русского лагеря. Левенгаупт прокричал Реншельду, что надо дождаться левого крыла пехоты, но тот был категоричен: «Нет, нет, нельзя давать врагу передышки!» – и батальоны двинулись на штурм ретраншемента.
     87 полковых и полевых русских орудий ядрами и картечью отбросили на запад Левенгаупта. Пускать в дело пехоту, стоявшую по бокам ретраншемента, не пришлось. Разрозненные части левого крыла шведской пехоты, вырвавшись из зоны редутов, скрылись в «логовине»; туда же с трудом добралось левое крыло конницы Крейца. Русское командование не только раздробило войско короля на пять осколков, но и било его по частям. Отставшую колонну Рууса добил Меншиков. В промежутке с 6 до 8 часов утра инициатива стала переходить к русским.
     Шведская армия очутилась в котле: на востоке – русская армия, на юге – редуты, на севере – конница Боура, на западе – казаки Скоропадского. «Мы начали сомневаться, что делать дальше... В конце концов мы застряли на месте, перемещаясь то туда, то сюда, и все проявляли растерянность», – отмечал Левенгаупт. Первый шведский министр Карл Пипер предложил было отказаться от сражения, но фельдмаршал приказал вызвать от обоза из Пушкаревки подкрепления и пушки. Однако никто не пробился через редуты.
     
Решающая атака

     Между 7 и 8 часами Петр без помех от противника начал построение к решающей атаке. Русская артиллерия, пешие и конные полки выравнивались в две боевые линии. Полки окроплялись святой водой. 18 батальонов второй линии ставились в 200 – 300 шагах от 24 батальонов первой. Третья линия из 7 резервных полков (5.500 – 6.000 чел.) осталась в ретраншементе.
     Между 8 и 9 часами обе русские линии – 22 тысячи пехоты и 10 тысяч кавалерии – двинулись на противника. Кавалерийские полки шли шагом, как и пехота. Во многих записках каролинцев отмечается неожиданность выхода русских. «Конница Крейца на правом фланге была в большой конфузии и в такой большой сутолоке, что не могла никуда двинуться. Передние были в беспорядке и давили на соседей, а те на задние ряды», – писал родственник первого министра
     Г. Пипер.
     Когда русские прошли несколько десятков метров, Реншельд послал в контратаку почти дугой свою армию. «Противник двинулся на нас, а мы головой против стены» – отметил Левенгаупт. Как только шведы пошли вперед, 68 русских полковых пушек загремели, стреляя ядрами, потом шведов начала косить «виноградная дробь» – картечь. Когда шведы приблизились на 60-70 шагов, на них обрушился свинцовый шквал из ружей.
     Левый фланг шведов стал откатываться от русской гвардейской бригады, но на правом фланге они пробили первую линию. Два гвардейских батальона, Кальмарский и Вестготский полки после принятого в лицо удара свинцом и железом рванулись вперед и погнали первый батальон новгородцев, которые, бросая пики и ружья, отхлынули назад. Поведение короля, как всегда, было геройским. Раненый и беспомощный, он приказывал нести себя в самое пекло битвы.
     Прорыв ликвидировал Петр I. Царь вырвался навстречу шведам, одна пуля прошила поле шляпы в дюйме от правого виска, вторая впилась в седло. Это значит, что несколько солдат с дистанции в
     3 – 5 м пытались сразить атакующего офицера. Контратака Петра предрешила успех битвы, развалив шведскую армию надвое. «Среди наших людей ужас был слишком большим... Та часть противника, которую мы сначала погнали, увидев, что наше левое крыло бежит, снова вернулась и так глубоко врезалась между нашим правым и левым крылом, что я был совершенно отсечен от правого фланга», – вспоминал в Москве Левенгаупт.
     «Грудной бой» длился всего полчаса. Вся армия короля была снесена только первой линией. Паника перешла в безумие, шведов «гнали стадами». Офицеры сдавались с оружием, не пытаясь ускакать на лошадях. Никто из начальства – Реншельд, Стакельберг, Шлиппенбах, Руус, Гамильтон, Крейц, Левенгаупт – не получил даже царапины. Больше пяти часов Петр I бился при д. Лесной, а здесь, под Полтавой, свершилась скорая, с «легким трудом» и малой кровью победа!
     В обоз в Пушкаревку после полудня вернулось около 10 тысяч шведов. 9.234 чел. было убито и 2.977 пленено. Такого погрома армия победоносного короля не испытывала никогда и не испытает вплоть до конца Северной войны. Русские потери составили (по уточненным ныне подсчетам) не менее 1.507 чел. убитыми и 3.290 ранеными. Перестраивать армию в походный, потом снова в боевой порядок, начинать штурм обозного вагенбурга без предварительной рекогносцировки и пополнения боезапасов пехоты и артиллерии было невозможно.
     
Закат «Северного солнца»

     На закате, около 19 часов, шведский обоз, артиллерия с боеприпасами и кавалерия выступили к Днепру. В погоню снарядили «летучий отряд» из посаженной на коней пехотной гвардейской бригады Голицына и 6 драгунских полков Боура.
     29 июня шведы вошли в сожженную Переволочну – перед глазами открылся широкой преградой Днепр. Беда стала очевидной. По приказу короля топили полковые ведомости и документы полевой канцелярии. Погиб весь архив шведской армии и дипломатической службы за несколько лет. В ночь на 30 июня Карл XII в карете на двух связанных лодках перебрался на западный берег Днепра. По списку для его сопровождения было отобрано около 1.300 шведов. С ним переправились Мазепа и большинство мазепинцев и запорожцев.
     30 июня остатки армии настигла 9-тысячная погоня. Паника при бегстве, потеря артиллерии и обоза, суматоха на переправе парализовали волю к сопротивлению. Примчавшийся Меншиков пригрозил полным уничтожением, и Левенгаупт капитулировал. Так у Днепра произошла вторая «в свете неслыханная виктория». Всего вместе с нестроевыми у Переволочны были захвачены 16.264 человека и 142 знамени и штандарта. По пути было подобрано 28 пушек, гаубиц и мортир. Первая полевая армия Швеции перестала существовать.
     Полтавская битва была одной из тех, что определяют ход европейской истории. Она совершила переворот в политических отношениях Восточной, Северной и части Центральной Европы. Русская армия, казачество Скоропадского при массовой поддержке украинского населения освободили Левобережье Днепра от шведов. Битва прославила русское оружие так же, как Донское побоище, Бородинское и Прохоровское поле, как Сталинградская битва. Полтавская победа и Ништадтский мир 1721 г. обрушили шведское великодержавие, подняли авторитет Романовской империи в мире и определили ее будущность до 1917 г. Связывать Полтавскую победу с ликвидацией Гетманщины во второй половине XVIII в. в результате наступления российского абсолютизма неверно. Под Полтавой потерпела катастрофу не Украина, а план мазепинцев перевести Малую Русь под польское господство.


Назад

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства

Rambler TOP 100 Яndex