В заседании заочного «круглого стола» «Красной звезды», напомним, участвуют авторы биографических книг, выпущенных издательством «Молодая гвардия» в серии «Жизнь замечательных людей», «Петр I» - Николай Иванович ПАВЛЕНКО, «Карл XII» - Борис Николаевич ГРИГОРЬЕВ, «Мазепа» - Татьяна Геннадьевна ТАИРОВА-ЯКОВЛЕВА, «Иван Грозный» - Борис Николаевич ФЛОРЯ, «Алексей Михайлович» - Игорь Львович АНДРЕЕВ.
- Продолжения войны не последовало: 21 июня 1661 года был подписан Кардисский мир - тяжелый и унизительный для России. Все завоевания, сделанные в 1650-х годах, были нами возвращены противникам...
И. Андреев: Все усилия и жертвы шли прахом. Такой мир со смертельной обидой одной из сторон таил в себе зародыш новой войны. Пускай не сейчас, а десятилетия спустя.
Н. Павленко: Огромная территория России в XVII веке фактически была отрезана от морских берегов, от возможности широкого использования дешевых путей сообщения. Моря, омывавшие страну с севера и востока, несмотря на колоссальную протяженность береговой линии, практически не могли быть использованы для хозяйственных нужд, ибо ресурсы Сибири, Дальнего Востока находились лишь в начальной стадии освоения. Роль единственных морских ворот выполнял Архангельск - порт на Белом море, но он замерзал на девять месяцев в году. Кроме того, морской путь в страны Западной Европы из Белого моря был в два раза длиннее, чем из Балтики. Наконец сам Архангельск стоял вдали от экономических центров России, и доставка в порт русских товаров, как и вывоз оттуда иноземных грузов, обходились очень дорого - путь от Вологды до центра страны преодолевали гужом.
Два моря - Балтийское на западе и Черное на юге - были закрыты для внешней торговли России. Между тем стране был необходим выход к морю, без которого она обрекала себя на изоляцию, застой в экономическом и культурном развитии, зависимость внешней торговли от иностранных купцов.
Б. Григорьев: В июле 1699 года в Москву прибыло большое шведское посольство (150 человек)... Шведы явились, чтобы известить царя о вступлении на престол Карла XII, и привезли с собой богатые дары - серебряные изделия германских и шведских мастеров весом 8 пудов 9 фунтов 88 золотников и на сумму 3.245 рублей 26 алтын и 1 деньгу. Таких богатых подарков шведы русским никогда не преподносили, и это красноречиво свидетельствовало о намерениях стокгольмского двора с Россией не ссориться.
С прибытием в Москву шведы несколько запоздали, они должны были появиться там до отъезда царя Петра в Воронеж, поэтому их попытались завернуть обратно еще в Новгороде. Но послы были настроены решительно и настояли на продолжении посольства вопреки прежней договоренности. Посольство согласилось продолжить свой маршрут в Москву, невзирая на то, что Посольский приказ не гарантировал им «кормление» за счет российской казны. Сидеть и ждать царя из Воронежа пришлось за собственный счет долго, и шведы основательно поистратились и даже пообносились.
- Почему так? Ведь шведы были победителями, а Швеция тогда еще считалась первоклассной европейской державой?
Б. Григорьев: По тогдашним законам при заступлении нового монарха на престол требовалось подтверждение основных договоров, существовавших между обеими странами. В данном случае речь шла о подтверждении Кардисского мира. Карлу XII был необходим мир с Москвой во что бы то ни стало, потому что Европа наперегонки состязалась в привлечении Швеции на свою сторону в борьбе за испанское наследство. Шведам надо было своевременно сориентироваться и стать на нужную сторону. Царю же Петру Кардисский мир был как нож в сердце, но расторгать его сейчас было бы неразумно. Отсутствие мира означало войну, а воевать со Швецией Россия была еще не готова. Поэтому нужно было делать хорошую мину при плохой игре и собирать силы.
Шведов принимали с подобающей московской пышностью. На русско-шведских переговорах 1699 года произошло шесть встреч, или съездов. Переговоры прошли в целом гладко, если не считать одного пункта. Разногласия проявились, казалось бы, из-за непринципиальной статьи номер 27, определяющей порядок ратификации текста мирного договора: русские предлагали ратифицировать договор посылкой спецпосла с грамотами в Стокгольм, шведы же требовали, чтобы царь в их присутствии принес присягу на Евангелии и совершил обряд крестоцелования. Ввиду предстоящего объявления войны шведские условия «христианскому царю Петру» явно не подходили, и дьяку П. Возницыну с канцлером Ф. Головиным пришлось основательно потрудиться, прежде чем им удалось доказать шведам «несостоятельность» их аргументов. Русские представители не забыли при этом укорить шведов недружественным приемом, оказанным Великому посольству в Риге.
- Это произошло в 1697 году, когда Петру, инкогнито входившему в составе посольства, запретили осматривать рижские крепостные сооружения - даже пригрозили оружием...
Б. Григорьев: Наконец переговоры со шведами благополучно завершились подтверждением Кардисского мира, и шведы, удовлетворенные достигнутым, уехали домой.
Но одновременно с русско-шведскими переговорами, которые велись вполне официально, начались переговоры с только что прибывшим в Москву специальным посланником саксонского курфюрста Августа II генералом Георгом Карлом Карловичем, имевшим поручение заключить наступательный союз против Швеции.
Приобретение нового союзника России происходило по другой схеме, нежели в случае с Данией. Датчанам некуда было деваться, и война со шведами была для них неизбежной. Переговоры с ними проходили вполне открыто, в обстановке взаимопонимания и дружелюбия. Встречи же с саксонцами проводились тайно, по ночам, чтобы о них не прознали не только в посольстве Швеции, но и польский посол Ян Бокий. В Польше Август числился лишь номинальным королем, шляхта его практически не признавала и воевать со шведами отнюдь не собиралась. Таким образом, союз с Августом не означал автоматически союза с Польшей.
- Что же могла приобрести Россия благодаря своему участию в войне?
Б. Григорьев: Август оставлял за собой Лифляндию и солидаризировался с желанием царя иметь порт на Балтийском море, который принесет России не только экономическую выгоду, но и такой политический вес в Европе, который даже Людовика XIV вынудит отказаться от доктрины «универсальной монархии». Август II обещал царю в предстоящей войне отвлечь на себя основные силы шведов, чтобы устранить всякую опасность для русских войск. Это были явный перехлест и грубый просчет в оценке шведского потенциала. Естественно, что Петр не поверил всем этим хвастливым заявлениям, но никоим образом не пытался их дезавуировать - других союзников у него пока не было.
Царь не выдвигал никаких возражений против ограничений на распространение русского влияния в Прибалтике, но не переставал повторять, что без достижения мира с турками о войне не может быть и речи. И он настоял на том, чтобы в текст договора была включена на этот счет особая оговорка. 22 (11) ноября 1699 года русско-саксонский договор был подписан, а 4 декабря (23 ноября) произошел обмен текстами русско-датского соглашения, подписанного еще 2 мая (21 апреля).
Союзники договорились, что свои военные действия против шведов они будут согласовывать, а чтобы успех был гарантирован - начинать их более или менее одновременно.
Шведская дипломатия оказалась не на высоте, и создание тройственного антишведского союза прозевала.
- Уйдем от заманчивого соблазна пересказывать все перипетии Северной войны - начиная от «Нарвской конфузии», предательства союзников, первых побед. Обратимся к событиям, непосредственно предшествовавшим «Полтавской виктории»...
Б. Григорьев: Шведы уходили из Северской земли на юг, к Десне, на Украину, на которую теперь возлагали свою последнюю надежду. Они покидали эти края без сожаления - слишком много горя, страданий и разочарований было связано с ними. 29 октября 1708 г. в деревне Поноровка к армии наконец-то со своим отрядом присоединился генерал Лагеркруна. Одновременно с ним в армии появились два посланца гетмана Мазепы: один - поляк по имени Быстрицкий, а другой - какой-то звонарь из Лифляндии, выступавший, вероятно, в роли переводчика. Гетман передал важное сообщение о том, что в ближайшее время он намеревается сделать решающий шаг и присоединится к шведскому королю. Послов, естественно, тепло приняли и отпустили с ответным известием для гетмана, чтобы скоро ждал гостей.
- Гетман Мазепа, безусловно, самая неоднозначная фигура Северной войны. Сейчас он вообще «попал в руки» политиков различных государств, одни из которых прославляют, а другие, напротив, демонизируют несчастного старика...
Т. Таирова-Яковлева: Переход Мазепы к шведам стал хрестоматийной легендой, а для определенного рода литературы - образцом «измены». Для начала хотелось бы отметить тот факт, что предварительного письменного соглашения с Карлом XII у Мазепы никогда не существовало, по крайней мере до 1709 года, когда уже постфактум был заключен чисто формальный договор. Не было подписано и договора с Лещинским - имелся только универсал этого короля, привезенный Заленским и зачитанный Мазепой старшине через полгода после этого. Это можно объяснить, с одной стороны, тем, что гетман был крайне осторожен и все свои контакты тщательно конспирировал, а с другой - тем, что переход к шведам вовсе не был для него заранее спланированным и решенным делом. Иначе Мазепа - осторожный и опытный политик - не рискнул бы всем, бросаясь в этот омут без всякого письменного соглашения с Карлом.
В душе Иван Степанович интуитивно чувствовал безнадежность этой попытки.
Б. Григорьев: Мазепа, приняв «решающий шаг», начал всего бояться и поддаваться панике. Ему всюду мерещились враги, предатели и длинная рука Москвы, потому что некоторые русские части уже тоже двинулись на Украину, чтобы упредить вторжение туда шведов. Параллельно шведской армии, но несколько восточнее ее, вдоль Десны, шла армия Б.П. Шереметева. Не отставала от нее и кавалерия А.Д. Меншикова. Шведы считали, что в данной ситуации для гетмана было лучше всего отсиживаться в хорошо укрепленном Батурине, поэтому его появление в шведском лагере вызвало у них неподдельное изумление. Видимо, страх согнал его с места, и 6 ноября (26 октября) 1708 года он в сопровождении примерно четырех тысяч казаков прискакал в Орловку, которая находилась в 70 километрах к северу от Батурина. Шведский король встретился с гетманом 8 ноября (28 октября).
Т. Таирова-Яковлева: Иван Степанович прибыл в лагерь Карла 28 октября. Въезд был обставлен торжественно, согласно казацким традициям. Перед гетманом несли длинный бунчук с позолоченным набалдашником и конскими хвостами, а также знамена. Состоялась аудиенция у короля, о содержании которой ничего не известно. Затем Мазепа и его ближайшее окружение были приглашены на обед. Обстановка была натянутой. За целый час Карл не произнес ни слова, хотя сидел напротив гетмана. Скорее всего, уже там, на аудиенции, наметились проблемы во взаимоотношениях юного, самоуверенного шведа с престарелым, опытным и осторожным гетманом. Яркое свидетельство тому - инцидент, произошедший по окончании обеда. Карл, видимо, смотрел на казаков и непривычные для него традиции как на своеобразные диковинки. Поэтому он приказал принести заинтересовавший его бунчук, чтобы получше рассмотреть его. Но Мазепа, видимо, оценив такое поведение как оскорбительное, удалился к своим казакам, расположенным в соседних селах.
Б. Григорьев: Прошла неделя встреч, представлений и переговоров, на которых Мазепа еще играл какую-то роль, а потом он просто превратился в тень, мелькавшую то здесь, то там по шведскому лагерю, а чаще всего сидел в мрачной задумчивости в своей палатке.
Т. Таирова-Яковлева: Выдающийся украинский историк М. Грушевский упрекал Мазепу за медлительность, нерешительность и колебания, считая, что тот «сам выкопал себе могилу» своей боязливостью. Долго колеблясь и взвешивая все «за» и «против», Мазепа ушел к Карлу. Он руководствовался не столько логикой изменника, о чем говорится во многих публикациях, сколько логикой политика.
- Очень интересное утверждение! Впрочем, в том, что «политика - грязное дело», сегодня вряд ли кто сомневается.
Т. Таирова-Яковлева: В пафосном заявлении Ивана Степановича, что делал он это ради всех подданных, находящихся под его властью, их жен и детей, было много истины. Эти же слова повторяли и его ближайшие сторонники в своих обращениях к народу. Хулители Мазепы, объясняя его переход к шведам, обвиняют его в честолюбии. Но такое обвинение явно нелогично: гетман в октябре 1708 года был в весьма преклонном возрасте, обладал огромным богатством, домами и поместьями в Украине, имел дом в Москве и имения в Рыльском уезде, носил титул князя. Какие еще блага мог он искать у шведов, переходя к ним без всякого предварительного соглашения? Наоборот, он рисковал всем ради своих убеждений и идеалов.
Мы говорили, что ситуация, когда перед лицом наступления шведов Мазепа заключил с ними соглашение и тем самым пытался спасти Украину от разорения (как русскими, так и шведскими войсками), вполне сопоставима с ситуацией, когда Карл вошел в Саксонию. Мазепа, по сути, просто повторил путь Августа, поставив интересы своего края и своего народа выше союзнического долга. При этом морально гетман был гораздо более свободен в этом своем шаге, чем польский король. Ведь именно Август уговорил Петра начать Северную войну, именно он заварил кашу, а затем капитулировал, обрушив на Россию всю тяжесть противостояния шведской машине. Мазепа, наоборот, с самого начала выступал категорическим противником союза с Августом и войны со Швецией.
Б. Григорьев: Следует признать, что решение гетмана Ивана Степановича Мазепы изменить царю Петру и уйти под крыло шведского короля далось ему не так уж просто и быстро. Оно вызревало в голове опытного и искушенного в воинских и государственных делах гетмана в течение последних трех лет. Заманчивое предложение от шведского ставленника короля Станислава Лещинского, сделанное еще в 1705 году, не давало ему покоя ни днем, ни ночью. Последнее время, несмотря на доверие и ласку, проявляемые к нему со стороны царя Петра, гетман, как и все потенциальные предатели, был неспокоен, сильно встревожен и подозрителен. Ему повсюду мерещились шпионы Москвы, он не спал ночами и, лежа в постели, вздрагивал при малейших шорохах, принимая их за шаги своих полковников или старшин, сохранивших преданность «москалям».
Неприятности начались с самого начала войны со шведами. Царь постоянно требовал от него помощи то войском, то провиантом, в то время как от полковников к нему стали приходить жалобы на поведение русских властей и солдат. Украинские казаки подвергались со стороны царских генералов и офицеров унижениям, незаслуженным наказаниям и даже побоям. Украинская вольница не имела никакого понятия о воинской дисциплине, и, естественно, царские военачальники пытались навести в полках хотя бы видимость порядка. Поборам и грабежам подверглось и мирное украинское население - солдатам Петра надо было питаться, а провиантирование в те времена было одним из самых узких мест в любой армии.
- «Война сама себя кормит», - скажет император Франции Наполеон I целое столетие спустя.
Б. Григорьев: В окружении Мазепы беспрерывно обсуждались действия царских генералов, направленные на преобразование казацких полков в регулярную царскую армию. В казачьей верхушке зрело недовольство «москалями», и гетман это недовольство полностью разделял. Он давно подумывал о свободе и самостоятельности Украины, но пока, находясь между двух огней, не видел ни средств, ни путей к осуществлению этой мечты. О брожениях в казацкой верхушке знали в окружении царя, но особого значения этому не придавали: во-первых, потому, что украинцы всегда «бузили» и бунтовали, во-вторых, гетман Мазепа был предан царю и уверенно контролировал казацкую массу.
Т. Таирова-Яковлева: Самым ярким свидетельством того, насколько далеко было понимание Петром и его окружением психологии украинской элиты и ее настроений, - это то, как они встретили известие о переходе Мазепы к шведам. Царь получил срочную депешу от Меншикова в ночь на 27 октября и тут же отослал ответ: «Письмо ваше о нечаянном никогда, злом случае измены гетманской мы получили с великим удивлением». При этом Петр настолько не ориентировался в ситуации, что, предлагая Меншикову поспешно провести выборы нового гетмана, высказывался за кандидатуру миргородского полковника Данила Апостола. Он считал его врагом гетмана, в то время как тот был одним из наиболее близких единомышленников Мазепы и к тому времени тоже уже находился у шведов.
- Измена - дело коварное в любых проявлениях!
Б. Григорьев: Мазепа надеялся на то, что война минует Украину и что он сумеет отсидеться у себя дома, а когда успех одной из воюющих сторон окончательно обозначится - сделает беспроигрышный выбор.
Но вот приходит весть о том, что шведская армия, не доходя до Смоленска, неожиданно повернула на юг и приближается к северным границам Украины.
«Дьявол его сюда несет! - в сердцах упомянул гетман короля Швеции. - Все мои интересы перевернет, войска царя впровадит за собой внутрь Украины на погибель нашу!»
Эти предположения стали тут же сбываться.
- Принимаем происшедшее как факт и продолжаем разговор...
Б. Григорьев: У Карла XII появились планы организовать поход на Москву с огромным составленным из турок, татар и запорожских казаков войском, костяком которого должна стать его армия. Девлет-Гирей II уверенно обещал шведам союз, выказывая открытое неповиновение своему сюзерену султану Ахмеду III. У короля нашлись противники в собственном лагере. Многим идея союза христиан с «басурманами» показалась не совсем привлекательной: Карл XII отвергал многих европейских правителей, напрашивавшихся к нему в союзники и предлагавших субсидии, а теперь король заманивает в антирусский лагерь всякий «сброд» да еще собирается их содержать на шведские деньги. Король не разрешал своим солдатам брать в поход законных жен, в то время как казаки Мазепы и Гордиенко наводнили своими походными «женками» весь шведский лагерь. Выходило, что ради достижения своей цели король отрекался от своих христианских принципов, а это в шведской армии нравилось далеко не всем.
- Почему же этот план не был приведен в действие?
Б. Григорьев: Дальновидный царь Петр подложил «бочонок с порохом» под все украинские планы Карла XII. Все полагали, что поездка царя в марте - мае 1709 года в Воронеж и Азов была связана с инспектированием крепостей и подготовкой флота в Азовском море, чтобы «...заставить Турцию воздержаться от враждебного выступления против России» (Е. Тарле). На самом деле инспектирование крепостей и подготовка флота (кстати, совершенно недостаточного для того, чтобы удержать Блистательную Порту от войны с Россией) были лишь, говоря современным языком, легендой. В Азове Петр I встретился с Кападжи-пашой, неофициальным представителем султана в Бахчисарае, и вместо демонстрации мощи своего флота, состоявшего из двух негодных и десяти вполне приличных кораблей, на глазах у паши и его янычарской свиты приказал его сжечь! После этого Петр вручил Кападжи-паше крупную сумму денег и отпустил с ним пленных мусульман. В Константинополе соответствующий успешный демарш по отношению к великому визирю Черлюлю Али-паши провел посол П.А. Толстой. После этого султан Ахмед III запретил Девлет-Гирею «воевать московитов» и занял по отношению к России четкую нейтральную позицию.
Т. Таирова-Яковлева: Декабрь и январь выдались на Украине, как и во всей Европе, очень холодными. Шведы, непривычные к морозам, страдали и гибли. Офицеры были вынуждены бежать за санями, чтобы хоть как-то согреться; «выпущенная из уст слюна замерзала раньше, чем падала на землю». Во время перехода под Гадяч, спровоцированного русскими, шведам пришлось выйти из теплых хат на лютый мороз. Более ста шведских солдат отморозили себе руки и ноги, несколько десятков погибли. Раздраженный Карл в начале января бросил свои войска на Веприк, не желавший пускать шведов. После ожесточенной обороны, когда порох кончился, город сдался. Шведская армия потеряла около двух тысяч человек и множество офицеров. Это был первый случай открытого сопротивления украинского города. Пленных земляков отдали Мазепе, который приказал посадить их в яму.
После этого Карл взял Зиньков, Опошню и Леблядин. Местечки сопротивления не оказывали. В основном они стояли пустые. Карл распорядился их грабить, дома жечь, жителей убивать. В конце января был предпринят поход на Слободскую Украину, в результате которого еще десятки сел и местечек были уничтожены. Такие действия шведов спровоцировали начало партизанской войны, которую вели прежде всего крестьяне и которая делала положение Карла еще более тяжелым.
Н. Павленко: В феврале Карл достиг крайнего восточного пункта Слободской Украины - Коломака. Там произошел любопытный разговор между шведским королем и Мазепой. «Старый Мазепа, который со своими казаками участвовал в этой экспедиции, хотел польстить королю, рядом с которым он ехал на лошади, принося ему поздравления с его военными успехами и говоря ему по-латыни, что уже находятся не более как в восьми милях от Азии». Карл принял всерьез льстивую речь бывшего гетмана и поручил генерал-квартирмейстеру Гилленкроку разведать дороги, ведущие в Азию. Гилленкрок, более осведомленный в географии, чем его повелитель, заметил, что до Азии еще далеко.
«Но Мазепа мне сказал, что граница отсюда недалеко. Мы должны туда пройти, чтобы иметь возможность сказать, что мы были также и в Азии».
Гилленкрок стоял на своем: «Ваше величество изволит шутить, и, конечно, вы не думаете о подобных вещах серьезно».
Возражать королю было бесполезно: «Я вовсе не шучу. Поэтому немедленно туда отправляйтесь и осведомитесь о путях».
Генерал-квартирмейстер ушел, но не разведывать дороги в Азию, а к Мазепе, чтобы выяснить, зачем он вводит в заблуждение короля. Разговор закончился внушением Мазепе: «Ваше превосходительство отсюда может видеть, как опасно шутить таким образом с нашим королем. Ведь это господин, который любит славу больше всего на свете, и его легко побудить продвинуться дальше, чем было бы целесообразно».
За зимними стужами началось раннее половодье. Шведская армия таяла на глазах от недоедания, болезней, лихих налетов «партий» регулярной армии и партизан. Шведы повернули на юг в намерении овладеть Полтавой.
Т. Таирова-Яковлева: Единственное, что мог теперь предпринять Мазепа, это уговорить Карла срочно осадить Полтаву. Это была последняя надежда переломить ход событий, удержать шведов на Украине и дождаться подкрепления из Крыма. Тем более что войска Лещинского были отброшены от Львова, лишая Карла надежды на приход его польского союзника.
В конце апреля началась осада Полтавы, которая продлилась три месяца. За это время внешнеполитическая ситуация серьезно изменилась. В начале июля Дания, Пруссия и Саксония заключили оборонительный союз. Османская империя занимала выжидательную позицию.
Б. Григорьев: C Полтавой получилась неувязка - король вроде бы принялся за ее осаду понарошку, надеясь поймать в сей мышеловке царя Петра, но в конечном итоге попал в ловушку сам. Поскольку ни Карл XII, ни его «маленький Вобан» не оставили на этот счет никаких объяснений, то нам придется принимать эту версию на веру. Или считать ее шуткой. Мы же вслед за многими другими историками будем считать Полтаву важным стратегическим плацдармом Петра на западном берегу Ворсклы, связывавшим значительные силы шведской армии.
Н. Павленко: Город был укреплен слабо. Земляные валы, ров и частокол из дубовых бревен - вот все оборонительные сооружения, которыми располагал гарнизон. Тем не менее шведы почти три месяца безуспешно пытались овладеть городом. После многочисленных попыток взять крепость штурмом Карл, так не любивший осадных работ, все же вынужден был приступить к осаде.
Осажденные во главе с комендантом крепости Алексеем Степановичем Келиным проявили твердость духа. Еще в январе 1709 года полковник Келин наряду с прочими комендантами украинских крепостей получил приказ Петра: «Ежели неприятель будет вас атаковать, то, с помощью Божиею, боронитца до последнего человека, и ни на какой аккорд с неприятелем никогда не вступать под смертной казнию. Також, ежели коменданта убьют, то надлежит первому под ним офицеру комендантом быть, и так последовать и прочим (сколько побитых ни будет) одному за другим, чтоб дела тем не остановить». Число защитников города постепенно уменьшалось, тем не менее осажденные отбивали приступы шведов и даже сами совершали вылазки и препятствовали осадным работам. 2 июня к полковнику Келину в восьмой раз явился барабанщик с предложением сдать город на самых почетных условиях. Шведы грозили, что в противном случае все защитники крепости будут истреблены. Парламентер ушел со следующим ответом Келина: «Мы уповаем на Бога, а что объявляешь, то мы чрез присланные, коих семь имеем, известны; тако же знаем, что приступов было восемь и из присланных на приступе более трех тысяч человек при валах полтавских головы положили. И так тщетная ваша похвальба; побить всех не в вашей воле состоит, но в воле Божией, потому что всяк оборонять и защищать себя умеет».
Т. Таирова-Яковлева: Осада Полтавы шла вяло, хотя город регулярно бомбили шведские мортиры. Но казаки Мазепы просили Карла не разрушать город, в котором жило много их родственников и где хранились большие богатства. Уверяли, что сопротивление полтавчан можно сломить голодом. К тому же у шведов была жесточайшая нехватка пороха - даже на караул заступали с незаряженными ружьями и набивали их только по тревоге. Тем не менее положение осажденных ухудшалось с каждым днем. Уже в мае горожане начали умирать от голода, более тысячи человек гарнизона выбыли из-за болезней и ран.
Н. Павленко: Наиболее проницательные из шведских генералов видели гибельность осады Полтавы. Если движение на запад, за Днепр, по их мнению, хотя и было сопряжено с большими потерями, но все-таки могло сохранить костяк армии, то стояние у Полтавы и попытки овладеть городом вели к катастрофе. Именно эту точку зрения отстаивал Гилленкрок в беседе с королем.
Король: «Вы должны приготовить все для нападения на Полтаву».
Гилленкрок: «Намерено ли ваше величество осаждать город?»
Король: «Да, и вы должны руководить осадой и сказать нам, в какой день мы возьмем крепость».
Гилленкрок возразил, что армия не располагает всем необходимым для подобной осады.
Король: «У нас достаточно материала, чтобы взять такую жалкую крепость, как Полтава».
Гилленкрок: «Хотя крепость и не сильна, но в гарнизоне четыре тысячи человек, не считая казаков».
Король жил воспоминаниями почти девятилетней давности. Самоослепленность мешала ему верно оценивать окружающее, и он изрек: «Когда русские увидят, что мы серьезно хотим напасть, они сдадутся при первом же выстреле по городу».
Сколько Гилленкрок ни убеждал короля, что гарнизон Полтавы будет обороняться до последнего, что шведская армия испытывает острый недостаток в артиллерии и боеприпасах, что штурм будет стоить огромных потерь, Карл оказался глухим к разумным советам и парировал все доводы характерной для него фразой: «Да, вот именно мы должны совершить то, что необыкновенно. От этого мы получим честь и славу».
Б. Григорьев: Очевидцы событий из шведского лагеря единодушно утверждают, что мысль овладеть Полтавой подсказал Карлу Мазепа. Один из пленных показывал, что расчет Мазепы строился на том, что, если король «...оную добудет, может всю к себе приклонить Украину». Резон в таких рассуждениях, конечно, был, но мог ли Карл, не прислушивавшийся даже к своим ближайшим шведским помощникам и генералам, послушать старика Мазепу? Вряд ли. Скорее всего, король сам убедился в преимуществах, которые дала бы ему покоренная крепость: река Ворскла, на которой стоит Полтава, была удобной артерией, связывавшей город с Днепром, а Переволочна, находившаяся в устье Ворсклы, давала возможность переправиться войскам Станислава Лещинского, генерала фон Крассова и запорожским казакам Гордиенко. Не исчезли у Карла XII к этому времени и иллюзии в отношении Османской империи: он надеялся, что турки все-таки вступят в войну против России.
Если ход мыслей Карла XII был именно таким, то, по мнению современных историков, он был ошибочен: овладение Полтавой в любом случае не могло оказать решающего значения на исход войны.
- Можно сказать, что позиция Карла XII ясна, с «примкнувшим к нему» гетманом Мазепой все тоже, вроде бы, ясно, а вот царя Петра мы как-то упустили из виду...
Н. Павленко: Петр, находясь вдали от событий и получив известие об осаде шведами Полтавы, разгадал значение города в стратегических планах Карла. «Сие место зело нужно», - писал царь Меншикову, стоявшему недалеко от Полтавы, и предложил два способа оказания помощи осажденному гарнизону: либо совершить диверсию на Опошню и тем отвлечь внимание Карла от Полтавы, либо укрепиться на противоположном от шведов берегу Ворсклы и попытаться оказать помощь гарнизону в продовольствии, живой силе и вооружении. «В протчем же, - заключал царь свои размышления, - яко заочно, полагаюсь на ваше рассуждение».
Предложенным планом помощи осажденной Полтаве, составленным «заочно», Петр еще раз обнаружил незаурядное полководческое дарование. Меншиков начал осуществлять этот план, когда курьер с указом Петра находился еще в пути.
7 мая Меншиков напал на шведов в Опошне, перебил гарнизон и вынудил Карла прибыть туда на помощь. Диверсия закончилась успешно: русские организованно отошли на противоположный берег Ворсклы. В ночь на 15 мая в осажденную Полтаву проник отряд в 900 человек. Пришедшие в город солдаты «не токмо что платье все, но и штаны ради болотных зело глубоких переправ поскидали». Они доставили в крепость свинец и порох.
Петр прибыл к Полтаве 4 июня. Там уже находилась вся шведская армия, подтягивалось и русское войско. Оценив обстановку на месте, Петр решил, что наступило время дать шведам генеральное сражение.
Т. Таирова-Яковлева: 7 июня на военном совете Петр принял решение, что после нескольких отвлекающих маневров его армия переправится через Ворсклу и даст генеральное сражение шведам. 13 июня казаки Скоропадского совершили рейд по тылам противника. Одновременно были предприняты вылазки полтавчан и атаки небольших отрядов казаков. 16 июня в стычке с одним из этих отрядов под Нижними Млынами был ранен Карл XII. Ранение короля имело много негативных последствий: суеверный страх дурного предзнаменования, невозможность оперативно командовать армией во время генерального сражения и т.д.
Не начав сражения, Карл его уже проигрывал. Не будучи уверен в планах Петра, он дал ему две недели, чтобы подготовиться к сражению. Никакие доводы разума король не желал принимать во внимание. Еще 11 июня Мазепа вместе с первым шведским министром графом Пипером ездил уговаривать Карла прекратить осаду Полтавы. Но тот упрямо заявил, что если Полтава не будет взята завтра, то послезавтра, если не через месяц, то через год, если не через пять лет, то через десять.
Б. Григорьев: К вечеру 28 (17) июня вокруг плацдарма Рённе выросли 17 редутов и реданов, и у русских была твердая уверенность, что шведы не смогут теперь причинить им никакого вреда. В час ночи 29 (18) июня, подпалив свой лагерь за Ворсклой, на западный берег переправились основные русские силы. Шведское командование подарило русским целую неделю на то, чтобы обустроиться на правом берегу Ворсклы и с новыми силами «томить» и теснить шведов к Полтаве. 1 июля (20 июня) армия завершила переправу и стала окапываться и укреплять свой лагерь, используя фашины. Теперь у Петра было более или менее полное представление о силах и настроениях противника - об этом ему докладывали собственные дозоры и разъезды, а также перебежчики из шведского лагеря. План расположения обоза и траншей шведской армии «переслал» Петру комендант крепости А. С. Келин в полой бомбе. Лагерь шведов не был укреплен ни засеками, ни земляными укреплениями - шведы не любили лопату.
Н. Павленко: Шведские войска, осаждавшие Полтаву, фактически сами оказались на положении осажденных. Расстановку сил в первой половине июня метко выразил будущий канцлер Головкин, находившийся с войсками под Полтавой. Он писал русскому послу в Дании: «И можно сказать, что неприятель есть паче от нас в осаде, нежели помянутая крепость от него». Действительно, шведы, оказавшиеся еще со времени разгрома у Лесной в стратегическом окружении, теперь попали в столь отчаянное положение, что в генеральном сражении видели единственный шанс на спасение.
Выдающаяся заслуга Петра как полководца состоит, в частности, в том, что он выбрал для генерального сражения такое время, когда неприятель был ослаблен изнурительными маршами, а также предшествующими военными неудачами и уже не располагал той силой, с которой вторгся в Россию. Напротив, русская армия, постоянно пополнявшаяся резервами и овладевшая основами современного военного искусства, стала неизмеримо сильнее, чем в начальный период вторжения неприятеля в Россию.
Русские войска переправились через Ворсклу 20 июня. Карл XII теперь понял: царь намерен дать генеральное сражение. В его ожидании король предпринял 21 и 22 июня отчаянные попытки овладеть Полтавой штурмом. Но защитники крепости выстояли и на этот раз - ранним утром 21 июня на площади у Спасской церкви они дали клятвенное обещание сражаться со шведами до последней капли крови и сдержали эту клятву.
Таким Петра Великого написал художник И.Н. Никитин.
В стане шведов паника. С гравюры Н. Лермессена.