Одним из испытанных приемов информационной войны Запада против России является направление интеллектуальной энергии в тупиковое русло бесплодных дискуссий, в которых нас заставляют постоянно оправдываться и защищаться от обвинений в тех преступлениях, которые мы не совершали. Недавняя резолюция Парламентской ассамблеи ОБСЕ, полностью уравнивающая роли Советского Союза и нацистской Германии в развязывании Второй мировой войны, кроме того, имеет чисто прагматическую цель. Выкачать из России деньги на содержание некоторых обанкротившихся экономик, демонизировать Россию как правопреемницу СССР и подготовить правовую почву для лишения ее права выступать против пересмотра итогов войны (не случайно резолюция одобрена одновременно с принятием японским парламентом закона, объявляющего Южные Курилы исконной территорией Японии).
     В преддверии годовщины начала войны на Западе уже развернута широкая информационная кампания по формированию «единого понимания европейской истории», направленная на то, чтобы признать преступления коммунизма против человечества в правовом порядке, как это сделано в отношении нацизма.
     Но если уж ставить вопрос об ответственности за эти преступления, то именно Россия как главная жертва общеевропейской военной экспансии ХХ века должна взять на себя инициативу в выявлении и осуждении истинных виновников мировой бойни. И ключевым здесь является вопрос о том, кто обеспечил приход нацистов к власти, кто направлял их по пути к мировой катастрофе. Вся предвоенная история Германии показывает, что обеспечению «нужного» политического курса служили управляемые финансовые потрясения, в которые, кстати, мир оказался ввергнут и сегодня.
     И тогда, и сейчас организаторами этих потрясений стали влиятельнейшие англо-американские финансовые кланы. Подписание Мюнхенского сговора 30 сентября 1938 года стало одним из звеньев в цепи событий, подготовленных в полном соответствии с планами англо-американской финансовой верхушки, стратегия которой была направлена на организацию военного столкновения СССР и Германии.
     * * *
     Ключевыми структурами, определявшими стратегию развития Запада после Первой мировой войны, были центральные финансовые институты Великобритании и США – Банк Англии и Федеральная резервная система (ФРС) – и связанные с ними финансово-промышленные структуры, поставившие цель установить абсолютный контроль за финансовой системой Германии, чтобы управлять политическими процессами в Центральной Европе.
     В реализации этой стратегии можно выделить следующие этапы: 1919 – 1924 гг. – подготовка почвы для массивных американских финансовых вливаний в немецкую экономику; 1924 – 1929 гг. – установление контроля за финансовой системой Германии и финансовая поддержка национал-социализма; 1929 – 1933 гг. – провоцирование и развязывание глубокого финансово-экономического кризиса и обеспечение прихода нацистов к власти; 1933 – 1939 гг. – финансовое сотрудничество с нацистской властью и поддержка ее экспансионистской внешней политики, направленной на подготовку и развязывание новой мировой войны.
     На первом этапе главными рычагами обеспечения проникновения американского капитала в Европу стали военные долги и тесно связанная с ними проблема германских репараций. После формального вступления США в Первую мировую войну союзникам (в первую очередь Англии и Франции) были предоставлены займы на сумму 8,8 млрд. долларов. Общая же сумма военной задолженности, включающая и предоставленные США в 1919 – 1921 годы займы, составила более 11 млрд. долларов. Решить свои проблемы страны-должники пытались за счет Германии, навязав ей крайне тяжелые условия выплаты репараций.
     Вызванные этим бегство немецких капиталов за границу и уклонения от уплаты налогов привели к такому дефициту государственного бюджета, который мог быть покрыт только за счет массового выпуска ничем не обеспеченных марок. Результатом этого стал коллапс германской валюты – «великая инфляция» 1923 года, составившая 578.512 процентов, когда за один доллар давали 4,2 трлн. марок! Германские промышленники стали открыто саботировать все мероприятия по выплате репарационных обязательств, что спровоцировало в итоге известный «рурский кризис» – франко-бельгийскую оккупацию Рура в январе 1923 года.
     Именно этого ждали англо-американские правящие круги, чтобы, дав увязнуть Франции в затеваемой авантюре и доказав ее неспособность решить проблему, взять инициативу в свои руки. Государственный секретарь США Чарльз Хьюз указывал: «Надо выждать, когда Европа созреет для того, чтобы принять американское предложение».
     Новый проект разрабатывался в недрах «Дж.П. Морган и Ко» по инициативе главы Банка Англии Монтегю Нормана. В основе его лежали идеи представителя «Дрезднер Банка» Ялмара Шахта, сформулированные им еще в марте 1922 года по предложению Джона Фостера Даллеса (будущего госсекретаря в кабинете президента Д. Эйзенхауэра, а тогда юридического советника президента В. Вильсона на Парижской мирной конференции). В декабре 1923 года Шахт станет управляющим Рейхсбанка и сыграет важнейшую роль в сближении англо-американских и немецких финансовых кругов.
     Летом 1924 года данный проект, известный как «план Дауэса» (по имени председателя готовившего его комитета экспертов американского банкира, директора одного из банков группы Моргана), был принят на Лондонской конференции. Он предусматривал снижение вдвое выплаты репараций и решал вопрос об источниках их покрытия. Однако главной задачей было обеспечение благоприятных условий для американских инвестиций, что было возможно только при стабилизации немецкой марки.
     Для этого план предусматривал предоставление Германии крупного займа на сумму 200 млн. долларов, половина из которых приходилась на банкирский дом Моргана. При этом англо-американские банки устанавливали контроль не только над переводом германских платежей, но и за бюджетом, системой денежного обращения и в значительной мере системой кредита страны. К августу 1924 года старую немецкую марку заменили новой, финансовое положение Германии стабилизировалось, и, как писал исследователь Г.Д. Препарта, «в финансовые жилы Германии неудержимым потоком хлынула американская кровь».
     Следствия этого не замедлили себя обнаружить. Во-первых, в силу того, что ежегодные выплаты германских репараций шли на покрытие долгов союзников, сложился так называемый абсурдный веймарский круг. Золото, которое Германия платила в виде военных репараций, продавалось, закладывалось и исчезало в США, откуда оно в виде «помощи» по плану возвращалось в Германию, которая отдавала его Англии и Франции, а те в свою очередь оплачивали им свой военный долг перед США. Последние, обложив его процентами, вновь направляли его Германии. В итоге все в Германии жили в долг, и было ясно, что в случае если Уолл-стрит отзовет свои займы, страна потерпит полное банкротство.
     Во-вторых, хотя формально кредиты выдавались для обеспечения выплат, речь шла фактически о восстановлении военно-промышленного потенциала Германии. Дело в том, что за кредиты немцы расплачивались акциями предприятий, так что американский капитал стал активно интегрироваться в немецкую экономику. Общая сумма иностранных вложений в германскую промышленность за 1924 – 1929 годы составила почти 63 млрд. золотых марок (30 млрд. приходилось на займы), а выплата репараций – 10 млрд. марок. 70 процентов финансовых поступлений обеспечивали банкиры США, большей частью банки Дж.П. Моргана. В итоге уже в 1929 году германская промышленность вышла на второе место в мире, при этом в значительной мере она находилась в руках ведущих американских финансово-промышленных групп.
     Так, «И.Г. Фарбениндустри», этот основной поставщик германской военной машины, на 45 процентов финансировавший избирательную кампанию Гитлера в 1930 году, находился под контролем рокфеллеровской «Стандарт Ойл». Морганы через «Дженерал электрик» контролировали германскую радио- и электротехническую промышленность в лице АЭГ и «Сименс» (к 1933 году 30 процентов акций АЭГ принадлежали «Дженерал электрик»), через компанию связи ИТТ – 40 процентов телефонной сети Германии, кроме этого, им принадлежали 30 процентов акций авиастроительной фирмы «Фокке-Вульф». Над «Опелем» был установлен контроль со стороны «Дженерал моторс», принадлежавший семье Дюпона. Генри Форд контролировал 100 процентов акций концерна «Фольксваген». В 1926 году при участии рокфеллеровского банка «Дилон Рид и Ко» возникла вторая по величине после «И.Г.Фарбениндустри» промышленная монополия Германии – металлургический концерн «Ферайнигте штальверке» Тиссена, Флика, Вольфа и Феглера.
     Американское сотрудничество с немецким военно-промышленным комплексом было настолько интенсивным и всепроникающим, что к 1933 году под контролем американского финансового капитала оказались ключевые отрасли германской промышленности и такие крупные банки, как «Дойче Банк», «Дрезднер Банк», «Донат Банк».
     Одновременно готовилась и та политическая сила, которая призвана была сыграть решающую роль в реализации англо-американских планов. Речь идет о финансировании нацистской партии и лично Адольфа Гитлера. Образовавшись в 1919 году, нацистская партия начала свой рост только весной 1922 года, когда у ее лидеров появились финансовые средства. Как писал в своих мемуарах бывший канцлер Германии Брюнинг, начиная с 1923 года. Гитлер получал крупные суммы из-за рубежа. Откуда эти средства шли – неизвестно, но поступали они через швейцарские и шведские банки.
     Известно также, что в 1922 году в Мюнхене состоялась встреча Гитлера с помощником военного атташе США в Германии капитаном Трумэном Смитом, составившим о ней подробное донесение вашингтонскому начальству, в котором он высоко отзывался о Гитлере. Именно через Смита в круг знакомых Гитлера был введен Эрнст Ханфштенгль (в нацистском кругу имел кличку Путци), выпускник Гарвардского университета, сыгравший важную роль в формировании Гитлера как политика, оказавший ему значительную финансовую поддержку и обеспечивший связи с высокопоставленными западными деятелями. В 1937 году Ханфштенгль покинул Германию и прибыл в Америку, где в годы войны работал в качестве советника президента Рузвельта.
     

     От редакции.Российский историк Арсен Мартиросян, автор нескольких книг по истории Второй мировой войны, также считает, что Эрнст Ханфштенгль (1887–1975) появился в окружении Гитлера не случайно. По его мнению, операция по внедрению в нацистскую среду «агента стратегического влияния» могущественных сил США была проведена по каналам американской военной разведки. Двухметрового роста Малыш (Путци) удачно вошел в доверие Гитлера. Ханфштенгль родился в Мюнхене в семье состоятельного немецкого антиквара и натурализовавшейся в Германии американки. В восемнадцать лет отправился на учебу в США. Гарвардский университет Малыш закончил в 1909 г., а в 1921 г. вместе с молодой женой Хеленой прибыл в Мюнхен под предлогом исследования биографии жившего за полвека до описываемого периода баварского короля Людвига II. Именно Путци открыто покровительствовал будущему фюреру: ввел его в лучшие мюнхенские салоны, сквозь пальцы смотрел на смахивавшие на флирт поползновения Гитлера к своей жене и сестре Эрне, профинансировал покупку оборудования для печатного органа нацистской партии газеты «Фолькишер Беобахтер».
     

     Гитлера готовили к большой политике, однако, пока в Германии наблюдался экономический подъем, его партия оставалась на периферии общественной жизни. Положение резко меняется с началом кризиса. С осени 1929 года, после спровоцированного ФРС краха американской фондовой биржи, начинает осуществляться третий этап стратегии англо-американских финансовых кругов. Банк Англии, ФРС США и банкирский дом Моргана принимают решение прекратить кредитование Германии. Происходит коллапс крупных немецких банков.
     В октябре 1931 года в Лондон приехал начальник управления внешней политики НСДАП Альфред Розенберг, где он встретился с крупнейшими британскими финансистами и бизнесменами: с главой Банка Англии Монтегю Норманом, с главой «Ройял Датч Шелл» Генри Детердингом и с Фрэнком Тайарксом, первым лицом лондонского «Банка Шрёдера», связанного с нью-йоркским «Дж.Г. Шрёдер Банком» и кельнским «И.Г. Штайн Банком» (оба принадлежали барону Курту фон Шрёдеру).
     Банкирский дом Шрёдеров был крайне влиятельным во всемирной финансовой сети и входил в тот узкий круг лондонских домов, которые пользовались влиянием в правлении Банка Англии. Тесные связи Шрёдер имел и с Морганом, и с Рокфеллером, а официальным представителем его на Уолл-стрит была юридическая фирма «Салливен и Кромвель», в которой работали братья Джон Фостер и Аллен Даллесы (последний входил в совет директоров банка Шрёдера).
     4 января 1933 года на вилле Курта фон Шрёдера состоялась его встреча с Гитлером, на которой было заключено тайное соглашение о финансировании НСДАП. На этой встрече присутствовали также братья Даллесы, о чем не любят упоминать их биографы. А 14 января 1933 года состоялась еще одна встреча Гитлера со Шрёдером, где программа Гитлера была полностью одобрена. Именно здесь был окончательно решен вопрос о передаче власти нацистам, и 30 января Гитлер становится рейхсканцлером. Теперь начинается реализация четвертого этапа стратегического плана.
     После поездки Шахта, возглавившего Рейхсбанк, в мае 1933 года в США и его встречи с президентом и крупнейшими банкирами с Уолл-стрит Германия получила новые кредиты на общую сумму в 1 млрд. долларов. А в июне во время поездки в Лондон и встречи с Норманом Шахт добивается предоставления английского займа в 2 млрд. долларов и сокращения, а потом и прекращения платежей по старым займам.
     При нацистах влияние иностранного капитала в Германии начинает расти главным образом за счет прямых инвестиций. В августе 1934 года «Стандарт Ойл» приобрела в Германии 730 тыс. акров земли и построила крупные нефтеперерабатывающие заводы, которые снабжали нацистов нефтью. Тогда же в Германию из США было доставлено тайно самое современное оборудование для авиационных заводов. От американских фирм «Пратт и Уитни», «Дуглас», «Бендикс Авмэйшн» Германия получила большое количество военных патентов, и по американским технологиям строился «Юнкерс-87».
     Особо важную роль в обеспечении связей между финансовыми кругами США и Германии играл Банк международных расчетов (БМР), созданный в 1930 году в швейцарском городе Базеле в соответствии с «планом Юнга» усилиями центральных банков ряда европейских стран (Бельгии, Великобритании, Германии, Италии, Франции; так как официально США не участвовали в создании банка, на акции БМР подписались частные американские банки во главе с банкирским домом J.P. Morgan. – Ред.) для регулирования получения и распределения германских репарационных платежей. Хотя банк был создан для контроля над операциями по переводу иностранной валюты из Германии за границу, он стал выполнять прямо противоположную функцию, превратившись в канал по перекачке американских и английских денег нацистам. Вдохновителем этого предприятия был все тот же Ялмар Шахт, вынашивавший идею создания структуры, которая и в случае мирового военного конфликта позволяла бы сохранить связи между крупнейшими финансистами мира. Теснейшее финансово-экономическое сотрудничество англо-американских и нацистских деловых кругов и было тем фоном, на котором в 1930-х годах проводилась политика умиротворения агрессора и состоялся Мюнхен.
     На снимке: Ханфштенгль (слева), Гитлер и Геринг, 1932 г.