- Михаил Тимофеевич, существует немало версий, связанных с появлением принципиально нового вида автоматического оружия, носящего ваше имя. Согласно одной из них, рождение АК-47 – результат некоего озарения, посетившего однажды молодого сержанта-фронтовика. И хотя в своих замечательных книгах «Записки конструктора-оружейника», «От чужого порога до Спасских ворот», «Я с вами шел одной дорогой», «Траектория судьбы» вы подробно рассказали, как все было, эти версии не развеялись. Расскажите, пожалуйста, о своей родословной, о том, когда у вас появилась тяга к «железкам», когда дала о себе знать конструкторская жилка?
     - Родился и рос я в большой крестьянской семье на Алтае, в селе Курья. Увлечение техникой началось в детские годы. Когда в руки попадался какой-нибудь неисправный механизм, для меня наступало сокровенное время исследования. По сравнению с нашим селом депо на железнодорожной станции Матай в Казахстане, где я работал перед призывом в армию, казалось настоящим техническим раем. Итогом общения с машинистами, токарями, слесарями стал более пристальный интерес к технике, рождение желания сделать что-нибудь самому.
     Укреплению этого интереса и желания способствовала служба в танковых войсках. Осенью 1938 года меня призвали в армию. Срочную проходил в Киевском особом военном округе. Меня определили в учебную роту механиков-водителей танка.
     Тягу к «железкам», мои робкие попытки что-то конструировать быстро разглядел командир роты. По его совету я включился в проводившийся в части конкурс на создание инерционного счетчика для учета фактического количества выстрелов из пушки. Мне удалось сделать такой счетчик, получивший высокую оценку специалистов.
     Позднее меня увлекла идея создания прибора для фиксирования работы танкового двигателя под нагрузкой и на холостом ходу. Предложение участвовать в конкурсе по разработке этого прибора я нашел на появившемся в нашем полку специальном стенде, где регулярно помещались материалы с тематикой проблем, предлагаемых для решения войсковым изобретателям и рационализаторам.
     И вновь на помощь пришел командир роты. Он добился для меня разрешения работать по вечерам в полковых мастерских. Испытания прибора на танке нашего экипажа дали положительный результат. Затем счетчик в действии лично проверил командир полка и распорядился направить прибор на суд окружных специалистов. Как мне стало потом известно, о приборе доложили командующему войсками округа генералу армии Г.К. Жукову. Он дал команду, чтобы создатель счетчика прибыл к нему.
     - Наверное, немного осталось людей, которые еще в предвоенные годы встречались с Георгием Константиновичем, будущим Маршалом Победы. Тем ценнее их свидетельства. Расскажите, пожалуйста, поподробнее об этой встрече.
     - Не без робости входил я в кабинет прославленного генерала, героя Халхин-Гола. Когда докладывал о своем прибытии, голос срывался. И, видимо, заметив мое состояние, Георгий Константинович улыбнулся. Исчезла суровость с его широкого лица, подобрел взгляд.
     Командующий был не один, в кабинете находились несколько генералов и офицеров. Все они внимательно знакомились с чертежами и самим прибором.
     - Хотелось бы послушать вас, товарищ Калашников, – повернулся ко мне Жуков. – Расскажите нам о принципе действия счетчика и о его назначении.
     Так впервые в жизни довелось докладывать столь представительной комиссии о своем изобретении. Много раз за последующие более шестидесяти лет конструкторской деятельности приходилось мне защищать созданные образцы, отстаивать свои позиции, драться за воплощение конструкторских идей в жизнь, иногда быть и битым. А тот первый доклад, сбивчивый, не совсем связанный логически, врезался в память на всю жизнь.
     Когда я закончил объяснение, командующий подчеркнул, что прибор оригинален по конструкции и, несомненно, позволит с большей точностью фиксировать моторесурс танковых двигателей. А это в свою очередь поднимет культуру эксплуатации техники, даст возможность эффективнее вести борьбу за экономию горючего и смазочных материалов. Что и говорить, оценка была высокой.
     После беседы с командующим меня отправили в Киевское танковое техническое училище. В мастерских училища предстояло изготовить два опытных образца прибора и подвергнуть их всестороннему испытанию на боевых машинах. В короткий срок задание было выполнено.
     И вновь встреча с Жуковым, уже после завершения испытаний. По времени она была гораздо короче первой. Командующий поблагодарил меня за творческую инициативу и объявил о награждении ценным подарком – часами. Тут же отдал распоряжение командировать красноармейца Калашникова в Москву. Мне предписывалось убыть в одну из частей Московского военного округа, на базе которой проводились сравнительные испытания прибора. На испытания было представлено четыре или пять образцов.
     Конечно же в поисках своего вольного или невольного «крестного» я не раз потом мысленно возвращался к личности Георгия Константиновича Жукова... Да, были и до встречи с ним те, кто помогал, наставлял, поддерживал, чем только мог, но благословил-то и в самом деле Георгий Константинович. Именно с момента встречи с ним произошли в моей судьбе такие крупные перемены: я, солдат срочной службы, незадолго до начала войны встал на нелегкий путь конструирования.
     - И как дальше развивались события?
     - Прибор, представленный мною для сравнительных полевых испытаний, выдержал их с честью, достойно прошел сквозь сито оценок придирчивых военных специалистов и был рекомендован для изготовления опытной партии на заводе.
     Распоряжением начальника Главного бронетанкового управления РККА меня командировали на один из ленинградских заводов, где счетчик после отработки рабочих чертежей предстояло изготовить. Первый заводской образец моего счетчика выдержал лабораторные испытания. В Главное бронетанковое управление РККА отправили документ, подписанный главным конструктором завода. Завершался документ таким заключением: «Основываясь на простоте конструкции предложенного т. Калашниковым прибора и на положительных результатах лабораторных испытаний, завод в июле месяце с.г. отработает рабочие чертежи и изготовит десять опытных образцов для войсковых испытаний с целью внедрения на спецмашины».
     К сожалению, испытания не состоялись. Документ был подписан 24 июня 1941 года – спустя два дня после нападения Германии на Советский Союз. Началась Великая Отечественная война.
     - Таким образом, к идее создания автомата вы подошли, обладая определенным конструкторским опытом. А что вас побудило взяться именно за автомат, когда и при каких обстоятельствах это случилось?
     - Через несколько дней после начала войны я уже был в действующей армии. Правда, добраться до своего полка мне не удалось. Попал в другую часть. При формировании экипажей меня назначили командиром танка, приказом по части присвоили звание старшего сержанта.
     Но воевать мне пришлось недолго. В начале октября я был тяжело ранен в одной из многочисленных контратак под Брянском. Лежал в госпитале, около месяца в Трубчевске, затем в Ельце. Естественно, раненые часто заводили разговоры об оружии. Сравнивали наше и немецкое. Говорили, что наши ППД и ППШ не хуже «шмайсеров», но их в нашей армии мало. Большинство сходились во мнении: хорошо бы иметь и более совершенный автомат. Эта мысль постоянно занимала мое воображение и на основании собственных впечатлений о первых боях. Я завел специальную тетрадь, в которую начал записывать выводы из наших «дискуссий» об оружии, делать наброски, чертежи. Можно сказать, я по-настоящему заболел идеей создания своего образца автоматического оружия.
     В госпитальной библиотеке нашел несколько интересных книг. Среди них два тома «Эволюции стрелкового оружия» В.Г. Федорова. Читал, сопоставлял, анализировал, чертил. Очень помог мне своими советами лейтенант-десантник, до войны работавший в каком-то НИИ.
     Постепенно пополнялась моя заветная тетрадка, мне казалось, что настала пора, когда уже можно задуманное выполнить в металле.
     Но рана моя заживала медленно. Рука действовала плохо. У меня было насквозь пробито левое плечо осколком брони башни танка, отлетевшим внутрь после прямого попадания в него. Сделав все, что было в их силах, доктора приняли решение из госпиталя меня выписать и направить на долечивание в отпуск домой. Это меня, конечно, огорчило. Хотелось на фронт.
     Собрав свои немудреные солдатские пожитки, бережно завернув в газету заветную тетрадку, сел на поезд, чтобы ехать в родную Курью. Но в поезде стали одолевать мысли: а как же с воплощением замыслов в металл, ведь в селе об этом нечего было и думать. Принимаю решение: ехать в Матай. Там, в паровозном депо, меня научили всему тому, что так потом пригодилось в армии. Там мои старые товарищи, там друзья – мастера, настоящие умельцы. Они поймут меня и помогут справиться с той почти непосильной задачей, которую я перед собой поставил.
     - И надежды оправдались?
     - С помощью специалистов депо удалось за три месяца сделать опытный образец автомата. В местном военкомате мне дали несколько сот патронов. Испытали мы автомат тут же в комнате, где собирали его. Поставили большой ящик с песком и... наш первенец «заговорил». Ликованию не было предела.
     Но мы понимали, хотя, как потом оказалось, не до конца, что между опытным и серийным образцом огромная дистанция.
     - Какие этапы, самые основные, этой дистанции вы хотели бы отметить?
     - Об этом подробно рассказано в моих книгах. В рамках газетного интервью можно назвать лишь некоторые.
     Из Матая меня командировали в Алма-Ату. Здесь появилась возможность изготовить более совершенный образец в учебных мастерских Московского авиационного института, эвакуированного в столицу Казахстана. Позднее образец был представлен находившемуся в то время в Самарканде начальнику Военно-инженерной академии им. Ф.Э. Дзержинского А.А. Благонравову – выдающемуся ученому в области стрелкового оружия. Это был поворотный пункт в моей биографии: ученый одобрил труд изобретателя-самоучки. Его отзыв открыл мне путь к профессиональной конструкторской работе.
     По результатам полигонных испытаний мой пистолет-пулемет преимуществ перед ППД, ППШ и ППС не показал. Мне было предложено продолжить конструкторскую работу по другим видам стрелкового оружия, а с 1945 года начать работать над автоматическим оружием под патрон образца 1943 года. Наконец свершилось: автомат удовлетворил всем требованиям программы испытаний. В январе 1948 года комиссия рекомендовала его для принятия на вооружение Советской Армии под названием
     «7,62-мм автомат системы Калашникова АК-47».
     В 1948 году меня командируют на мотозавод в город Ижевск, где было намечено освоение и изготовление партии автоматов для войсковых испытаний. Через полгода, после завершения войсковых испытаний, меня направили на более крупное предприятие – Ижевский машиностроительный завод, оружейному производству которого предстояло организовать серийный выпуск автоматов. С этим предприятием связаны вся моя последующая жизнь и работа до настоящего времени.
     - Вам наверняка известны многие факты подтверждения надежности «калашниковых» в боевой обстановке. Расскажите, пожалуйста, хотя бы об одном из них.
     - Сравнительно недавно я с волнением прочитал книгу Виктора Николаева «Живый в помощи» («Живый в помощи» – древний монашеский и воинский «оберег», пояс с православными охранительными молитвами. – Ред.). Ее автор – офицер, прошедший Афганистан, Сумгаит, Тбилиси, Нагорный Карабах и выполнявший свой воинский долг там, куда его направляла армия. Его воспоминания наполнены горечью и болью за гибель российских воинов и гордостью за их героизм, за их воинский подвиг. Есть там и строки, посвященные нашему оружию, в частности автомату Калашникова:
     «Калашников Михаил Тимофеевич! Поклон Вам, русский гений-самородок! В XX веке нет равных Вашему боевому детищу и уже не будет!
     Автомат Калашникова – сам «Калашников». О нем мужики, стоя в кружок, говорят, как о верном друге, как об одушевленном надежном спутнике. Его бьют, он не бьется, его топят, он не тонет. Бросают с пятнадцати метров на скалы с вертолета – даже не треснет.
     Только самые зажиточные «духи» имели этот автомат. Остальное оружие других стран ценилось по принципу: на безрыбье и рак рыба.
     Газнийцы долго хохочут, вспоминая рассказ джелалабадских ребят, когда те разом отбили попытку командиров царандоя (местное название Народной армии Афганистана. – Авт.) поспорить, чье оружие лучше: наш «калашников» или штатовская M-I6.
     Сюда же в спор привлекли и «псевдокалашниковых» болгарского и китайского производства.
     Конкурс был открыт в 16.00 при жаре +60о С. Проверка шла очень просто: победит тот, кто расстреляет больше патронов при непрерывной смене магазинов.
     Китайский «калаш», бездарно сворованный по технологии, на седьмом рожке уныло провис стволом от перегрева.
     Болгарский собрат заклинил на девятом магазине.
     M-16 едва дотянула до третьей сотни пуль и раздула ствол грушей.
     Русский автомат, окутанный дрожащим маревом накала, стало просто сердечно жалко на пятнадцатом рожке. 450 патронов! Это что-то.
     У него, перегретого, но не сдавшегося, наши мужики сердечно попросили прощения за проявленное недоверие со стороны местных вояк. Честно говоря, соревновательное напряжение было огромно. Наши ребята поздравили героя и себя с первенством от души, с удовольствием чокаясь фронтовыми ста граммами о казенник «призера». Пили за очередную победу русского оружия. И офицеров царандоя великодушно пригласили на жареного барана, которого афганцы проиграли Калашникову Михаилу Тимофеевичу...»
     Вот каким образом иногда проходит испытание то оружие, которое, казалось бы, уже давно выдержало «огонь, воду и медные трубы»...
     - Более чем шестидесятилетняя история АК-47 примечательна тем, что все эти годы не прекращался процесс прибавления в славном семействе «калашниковых». Чем в этом смысле характерны последние годы?
     - Многолетний опыт производства и эксплуатации стрелкового оружия моего имени показал, что созданная в конце 1940-х годов система АК подтвердила свою жизненность и конкурентоспособность.
     Впоследствии схемой АК широко пользовались не только отечественные оружейные конструкторы, но и зарубежные. Выдержав испытание временем, она показала высокую конструкторскую долговечность, на протяжении более полувека сохранив лидерство среди многих отечественных и зарубежных аналогов. На ее базе создано большое количество и военных образцов, и «гражданских» – охотничьих.
     В последние десятилетия не останавливалась работа и по созданию боевого оружия. Были разработаны автоматы гаммы «АК100»: АК101, АК102, АК103, АК104, АК105 – разных калибров и эксплуатационных предназначений.
     - В нашей стране основной, если так можно выразиться, потребитель оружия вашего имени – Вооруженные Силы. Что бы вы могли сказать о вашем взаимодействии с представителями армии на разных этапах вашего трудового пути?
     - Многих людей в погонах я бы назвал своими соавторами в процессе создания и совершенствования автоматов и пулеметов. В их числе и те фронтовики, общение с которыми в госпитале после ранения навело меня на мысль о создании автомата, и многие другие военнослужащие, в том числе офицеры военной приемки, причастные к разработке, испытаниям и приемке оружия.
     Особое место в моей судьбе, в моем конструкторском становлении занимает Научно-исследовательский полигон стрелкового и минометного вооружения Главного артиллерийского управления (позднее ГРАУ), расположенный в окрестностях города Коломны.
     Добрым словом вспоминаю многих офицеров Главного ракетно-артиллерийского управления Министерства обороны, у которых я всегда находил понимание и поддержку.
     Пользуясь случаем, хотел бы выразить надежду на то, что взаимодействие создателей оружия и представителей Вооруженных Сил будет крепнуть и развиваться. Тешу себя также мыслью об увеличении госзаказа родному Ижмашу и другим производителям оружия.
     - 9 Мая будущего года – 65-летие Победы в Великой Отечественной войне. Какие мысли и чувства возникают у вас с приближением этой даты?
     - Отвечу словами известной песни:
     Поклонимся великим тем годам,
     Тем славным командирам и бойцам,
     И маршалам страны, и рядовым,
     Поклонимся и мертвым, и живым,
     Всем тем, которых забывать
     нельзя...