В минувшие десятилетия много говорилось об уроках Чернобыля, мол, в стране сделано все, чтобы они были полностью учтены. На самом деле ситуация ухудшилась, потому что вновь позабыто о безопасности крупных промышленных систем. Это ярче всего проявляется в авиации - пример с поставкой бракованных и просроченных деталей на самолеты об этом говорит весьма убедительно (преступники «покаялись», а потому получили условные сроки). Не отстают от авиации другой транспорт, химические предприятия и вот, оказывается, гидроэлектростанции.
     Взрывались трансформаторные подстанции, шли аварии на тепловых станциях, случались происшествия на атомных, наконец, выходили из строя химические аппараты и целые заводы, происходили разрывы нефте- и газопроводов. Однако потребовалась катастрофа масштаба Чернобыльской, чтобы вспомнить о «технологической безопасности» и о том, что в России очень много потенциально опасных промышленных объектов.
     В минувшие годы не раз вспоминали академика В.А. Легасова - одного из ярких участников ликвидации аварии в Чернобыле. Но вспоминали лишь с «политическим оттенком», мол, злодейская власть в прошлом не оценила по достоинству его заслуги. Спустя десять лет академику Легасову было присвоено звание Героя России. Спустя десять лет после аварии и спустя восемь лет после его трагической гибели...
     Хорошо, что присвоили звание Героя - Валерий Алексеевич этого заслуживает. Но еще в большей мере он заслуживает того, чтобы его идеи и проекты были реализованы. Вот этого-то и не случилось! А ведь академик Легасов не только предупреждал о том, что настала эпоха техногенных катастроф, но и предложил методы их предупреждения и борьбы с ними. Но все эти меры снижают прибыль хозяев предприятий, крупных и мелких, а, следовательно, в наше время культа денег реализованы быть не могут.
     Об одном выступлении академика В
     .А. Легасова хочу сказать особо. В тот день он обращался к молодым, надеясь хотя бы у них получить поддержку. Так и случилось. Лекция проходила в Большом зале МГУ, который обычно бывал полупустым - уж слишком велик...
     На этот раз он был битком набит, будто сюда заглянула какая-то яркая зарубежная звезда или из ректората пришло распоряжение быть всем до единого. Однако на этот раз студенты пришли сами. С разных курсов и факультетов, и никто их не принуждал. Да и не заезжая знаменитость привлекла их, а преподаватель, который ходил по этим же коридорам, чаевничал вместе с ними в буфетах и два раза в неделю читал лекции.
     Что же привлекло студентов в тот день? Что должно было произойти, чтобы этот день стал исключительным? Оказывается, академик решил поговорить со студентами о том, что его волнует больше всего. Ребята не могли не откликнуться: что греха таить, они обожали своего профессора, который стал легендарным буквально у них на глазах...
     Легенда рождалась в Чернобыле. Мы работали там вместе с ним. Встречались часто. А потом я написал пьесу «Саркофаг». Это о чернобыльской трагедии и подобных ей, где бы они ни случались. Академик Легасов смотрел спектакли по пьесе в Вене, Лондоне, Стокгольме. И конечно же в Москве. Каждый раз, возвращаясь, он звонил мне и рассказывал о впечатлениях. Ему спектакли нравились. Создавалось такое впечатление, что Чернобыль буквально преследует его.
     Мы подружились. И однажды я попросил написать о трагедии подробно и честно. Он согласился. Однако завершить свои «Записки» Валерий Алексеевич не успел: он покончил с собой. Посчитал, что самоубийство - единственно возможный выход из той ситуации, в которой он оказался. Ученый полагал, что его не слышат, что с его мнением не считаются, что его игнорируют. Он был прав лишь отчасти.
     Но сначала фрагменты из «Записок», которые академик Легасов оставил мне. Итак, слово ученому: «Никогда в жизни я не думал, что мне придется, только что пережив свое 50-летие, обратиться к мемуарам, причем зачастую трагическим, во многом запутанным и непонятным. Но произошли события такого масштаба и такого участия людей с противоречивыми интересами, и столько здесь различных толкований того, как это произошло, что, наверное, в какой-то степени мой долг рассказать о том, что я знаю, как понимаю, как видел происходящие события.
     26 апреля 1986 года. Была суббота, прекрасный день. Я раздумывал, не поехать ли мне в университет на свою кафедру (суббота - обычный мой день для кафедры) или на партийно-хозяйственный актив, намеченный на 10 утра в министерстве, которому принадлежит Институт атомной энергии имени И.В. Курчатова, а может быть, на все наплевать и отправиться с Маргаритой Михайловной, моей женой и другом, отдохнуть куда-нибудь. Естественно, по складу своего характера, по многолетней воспитанной привычке я вызвал машину и поехал на партийно-хозяйственный актив.
     Перед его началом я и услышал, что на Чернобыльской АЭС произошла авария...»
     Академик Легасов не занимался реакторами РБМК (РБМК - реактор большой мощности канальный - серия графито-водных ядерных реакторов в СССР; после аварии на Чернобыльской АЭС реакторы этой серии в обиходе стали называть «реакторами чернобыльского типа». - Ред.), но это не помешало ему согласиться на участие в работе Правительственной комиссии. Если не он, то кто же?
     Легасов продолжает: «В Киеве, когда мы вышли из самолета, первое, что бросилось в глаза, - большая кавалькада черных правительственных автомобилей и тревожная толпа руководителей Украины. Точной информацией они не располагали, но говорили, что дела плохи. Мы быстро погрузились в автомобили и поехали на атомную станцию. Я должен сказать, что мне тогда и в голову не приходило, что мы двигаемся навстречу событию планетарного масштаба, событию, которое, видимо, войдет навечно в историю человечества, как извержение знаменитых вулканов, гибель Помпеи или что-нибудь близкое к этому...»
     Началась чернобыльская эпопея. Огромную роль в ней сыграл академик Легасов. Он стал научным руководителем программы ликвидации последствий катастрофы. Ему приходилось принимать разные решения, некоторые из них позже оспаривались, даже осуждались. Но делали это люди спустя много месяцев и чаще всего те, кто весной и летом 1986-го побоялся приблизиться к аварийному 4-му блоку. А Легасов днем и ночью был рядом с ним, пренебрегая опасностью для своего здоровья.
     

---

     Наша справка. Губарев Владимир Степанович - журналист, писатель, драматург. Руководил отделами науки в газетах «Комсомольская правда» и «Правда», автор многих статей, очерков, книг, посвященных развитию науки, ее истории и современной проблематике. Его книги «Ядерный век», «Бомба», «Чернобыль», «Мечта о Вселенной» признаны настоящими интеллектуальными бестселлерами. В.С. Губарев стал первым журналистом, оказавшимся у четвертого реактора через несколько часов после аварии на Чернобыльской АЭС.
     

---

     Из «Записки» академика Легасова: «Н.И. Рыжков в своем выступлении на заседании 14 июля сказал, что ему кажется, что авария на ЧАЭС была не случайной, что атомная энергетика с некоторой неизбежностью шла к такому тяжелому событию. Тогда меня эти слова поразили своей точностью, хотя сам я не был в состоянии так эту задачу сформулировать. Я действительно начал вспоминать те многочисленные остановки, например, случай на одной атомной станции, когда в главный трубопровод по сварному шву, вместо того чтобы правильно осуществить сварку, сварщики заложили просто электрод, слегка приварив его сверху. Могла быть страшная авария...
     Такая халтура просто поразила наше воображение. Потом проверяли на многих станциях эти же участки, и не везде было все благополучно. Свищи ответственных коммуникаций, плохо работающие задвижки, выходящие из строя каналы реакторов РБМК - все это каждый год происходило. Десятилетние разговоры о тренажерах, пятилетние, по крайней мере, разговоры о создании системы диагностики состояния оборудования - ничего этого не делалось. Вспоминалось, что качество подготовки инженеров и другого персонала, эксплуатирующего атомную станцию, постепенно снижается. Все, кто был на стройках АЭС, поражались возможности работать на таких ответственных объектах, как на самой халтурной стройке...»
     Стоп! Если заменить «АЭС» на «ГЭС» и добавить «Саяно-Шушенская», то создается впечатление, что академик Легасов пишет именно об этой станции! Оказывается, ничего не изменилось за минувшие четверть века в России, хотя и общественный строй уже поменялся, и, казалось бы, новые люди пришли к руководству отрасли. Нет, халтура остается халтурой, а уровень профессионализма - низким... Неужели академик Легасов предчувствовал это?! И понимал, что ничего изменить нельзя?..
     Через два года после Чернобыльской катастрофы Легасов покончил жизнь самоубийством.
     Мне довелось знакомиться с этим «делом», беседовать со следователем. Заключительные строки «дела» гласят: «В процессе следствия проверялась также версия о доведения Легасова до самоубийства, но она не нашла своего подтверждения, т.к. он не находился в материальной или иной зависимости от кого-либо, не было с ним также жестокого обращения или систематического унижения его личного достоинства, которые могли бы привести его к решению о самоубийстве, а потому лиц, виновных в его самоубийстве, не имеется...»
     «В состоянии депрессии...» - однозначный вывод о причине трагического поступка Валерия Алексеевича. Его разделяют как следователи, так и все, кто знал академика Легасова. Одна из причин депрессии - непонимание окружающими его идей, сомнения в верности его предложений, наконец, отчуждение от главного, что заботило и мучило ученого....
     Он предвидел трагическое в будущем. И именно с ним призывал бороться. В том числе на той единственной лекции, которую он прочитал студентам МГУ.
     Он ее начал так: «В нашей науке произошел пропуск целой области научного знания, которое сейчас получило название промышленной безопасности. Этот пропуск уже сегодня отозвался чрезвычайно неприятными последствиями в нашей жизни и чреват еще большими неприятностями с течением времени. Я постараюсь сказать о том, как это произошло, и попробую показать возможный выход из ситуации...»
     Оракул? Предсказатель будущего? Нет, ученый, опирающийся на огромный массив накопленных знаний.
     Легасов продолжал: «Долгие годы считалось, что с проблемой обеспечения безопасности у нас все более или менее в порядке... Но с развитием промышленных мощностей, инфраструктуры проблема защиты человека от машины стала менее актуальной, чем проблема защиты окружающей среды и людей от воздействия человека, управляющего сложным агрегатом. Стало ясно, что мы столкнулись с совершенно другой областью знаний, с совершенно другой областью умений...»
     Мне кажется, в данном случае утверждение академика Легасова грешит неточностью. К сожалению, защита «человека от машины», а точнее, «человека от человека» (человека-непрофессионала) не стала менее актуальной. Академик привел собравшимся в Большом зале МГУ серию примеров, когда человек заплатил очень высокую цену - и материальную, и нравственную - за свои ошибки.
     Италия. Земля заражена диоксином. Обеззараживание не производилось, так как пока не изобретены средства, чтобы его осуществлять... Катастрофа в Бхопале. Наружу вышел метилизоцианит. Из-за ошибок персонала погибли около двух тысяч человек, а 100 тысяч индийцев стали калеками... На газовом предприятии под Мехико - серия взрывов. В радиусе одного километрав все уничтожено, 450 человек просто испарились, будто попали в эпицентр ядерного взрыва. Это произошло в 1984 году.
     Академик Легасов подробно рассказывает о каждой их этих аварий, анализирует их развитие, демонстрирует слайды. Аудитория слушает молча: слишком страшные события разворачиваются перед ними.
     Ученый подводит итог: «Несмотря на то, что в мире происходили события разного порядка, процесс возникновения аварии типичен. Схема развития аварии одна и та же, что в Бхопале, что в Чернобыле, хотя предприятия разные.... Весь персонал, от руководителей предприятия до оператора, не умеет действовать, если возникает аварийная ситуация. Я считаю, что эта проблема сугубо научная, так как она требует создания имитационных программ и физико-химических моделей, которые бы правильно отражали возможные аварийные ситуации».
     Это была единственная лекция о технологической безопасности, прочитанная в стенах Московского госуниверситета академиком В.А. Легасовым. Он считал необходимым создать в Академии наук специальный институт по промышленной безопасности, кафедры в крупнейших вузах страны, в том числе и в Московском университете. Казалось бы, к мнению крупного ученого и одного из героев Чернобыля власть должна была прислушаться. Но увы...
     После трагедии на Саяно-Шушенской ГЭС заговорили наконец о технологической безопасности. Звучат правильные слова и о науке, и о дисциплине, и об ответственности. До боли знакомые слова! Они звучали и сразу же после Чернобыля, но потом постепенно стерлись временем, забылись. Судя по всему, и после нынешней катастрофы произойдет то же самое. До следующей трагедии. А она ведь не за горами. Правда, мы пока не знаем, где именно она случится. Но разве это имеет значение? Колокол-то всегда звонит по тебе...
     Напомню слова академика Легасова, который четко охарактеризовал время, в которое нам с вами приходится жить: «Ныне грани многоликой опасности проглядываются четко. Это и угроза глобальной военной катастрофы. И уже сравниваемая с военной угроза разрушительного действия крупных промышленных аварий, ведь только в энергетической сфере в мире добывается, транспортируется, хранится и используется около 10 млрд. тонн условного топлива, т.е. масса, способная гореть и взрываться, стала сравнимой с арсеналом ядерного оружия, накопленного в мире за всю историю его существования».
     Ученый доказывал, что избежать катастроф можно только в одном случае: должен соблюдаться «примат науки над промышленностью». К сожалению, академик мечтал о запредельном. И последующее развитие событий это показало. В нашем «новом обществе» во главе отраслей и крупных промышленных комплексов стали менеджеры, чаще всего даже не стремящиеся понять то, чем им приходится командовать. Руководство финансовыми потоками и получение максимальной прибыли - это гибельная философия жизни, которая может привести только к новым промышленным катастрофам.
     Конечно, человек грешен - он способен совершать ошибки. Однако, в отличие от автоматики и электроники, он способен их и исправлять... Мы живем в эпоху катастроф. Или мы привыкнем и смиримся, или все-таки попытаемся их предотвращать. Выбор давно уже пора сделать. Каждому и всем. И иного не дано.