Свинцовая балтийская волна монотонно била в поблескивавший свежей краской борт минного заградителя военно-морских сил Швеции «Визборг». 25 июля 1996 года он в составе группы кораблей военно-морских сил Швеции с дружеским визитом прибыл в порт Калининграда. Оживленная суета царила на его палубах. Местные жители и моряки Балтийского флота с интересом рассматривали вооружение судна, знакомились с бытом и вступали с экипажем в разговоры.
     Все семь дней на борту «Визборга» находился капитан 3 ранга Сергей Величко, офицер с корабля «Пеленгатор» Балтийского флота. Он, выполняя роль переводчика, должен был, не нарушая законов другого государства, добывать интересующую штаб флота информацию.
     В те дни Величко настойчиво и целеустремленно, как никогда ранее, работал над выполнением задачи. При этом он преследовал совершенно иную цель, чем та, которая определялась его функциональными обязанностями. Ее никак нельзя было совместить с честью морского офицера. 30 июля 1996 года на прокаленной жгучим летним солнцем палубе «Визборга» им был совершен позорный для военнослужащего шаг. Он нарушил воинскую присягу и стал на путь государственной измены. Этот его выбор носил осознанный и продуманный характер.
     Перед этим в течение последних нескольких месяцев в семье Величко велись острые разговоры о целесообразности и перспективах его дальнейшей службы на флоте. Он полагал, что командование недооценивает его способности, придерживает на должности и незаслуженно продвигает вверх по служебной лестнице других, менее одаренных. В нем накапливались обида и злость, на почве которых формировалось устойчивое намерение уволиться со службы, а затем уехать жить за границу. Но Величко хорошо понимал, что начинать жизнь на чужбине без гроша в кармане – это значит обречь себя и семью на новые трудности. Как неплохой аналитик он трезво оценивал свои мизерные шансы на успех и не находил реальных путей к быстрому материальному благополучию ни в Германии, ни в Швеции.
     Вместе с тем новая жизнь с ее сверкающими никелировкой иномарками, суперсовременными офисами и особняками «новых русских», что начиналась сразу же за воротами военно-морской базы, еще больше разжигала в нем жажду к наживе. Она оказалась настолько сильна, что переборола в нем инстинкт самосохранения и Величко решил заработать на том, что государство доверило ему оберегать, - на военной тайне.
     В тот июльский день пока еще капитан 3 ранга после долгого и тщательного изучения членов экипажа «Визборга» остановил свой выбор на одном из переводчиков по имени Петер. Ряд признаков в его поведении и действиях убедил Величко в том, что тот связан с иностранными спецслужбами. Воспользовавшись благоприятным моментом, он открылся ему, сообщил о намерении выехать за границу и высказал просьбу о трудоустройстве.
     Петер Йонсон, и здесь в своих расчетах Величко не ошибся, быстро оценил перспективы будущего агента, но не стал спешить с вербовочным предложением и пообещал свое содействие. В заключение короткого разговора они договорились использовать для связи между собой классический шпионский вариант - абонентский ящик на главпочтамте Калининграда. А чтобы переписка не привлекла внимания российской контрразведки, Величко предложил задействовать в качестве прикрытия собственную жену. Она была переводчицей с немецкого языка, и потому, по его мнению, переписка от ее имени могла отвести от него возможные подозрения.
     Время шло, а она хранила молчание. Лишь в середине января 1997 года на абонентский ящик жены Величко в Калининграде пришло письмо с предложением о проведении конспиративной встречи в Вильнюсе. Будущий агент выехал на явку, но она не состоялась. Скандинавы не торопились вербовать Величко, вполне обоснованно опасаясь возможной подставы российской контрразведки, осуществляли его проверку и продолжали подогревать шпионские аппетиты новыми письмами.
     Первый контакт Величко с сотрудником разведки состоялся на территории Литвы только в ноябре 1997 года.
     22 ноября поездом Величко прибыл в Вильнюс. В зале ожидания вокзала состоялась встреча с очередным «Петером», так представился ему сотрудник разведки. В качестве пароля он передал ему привет от первого Петера - переводчика с корабля «Визборг» – и предложил продолжить беседу на интересующую тему в более располагающей обстановке. Величко колебался недолго, принял это предложение и двинулся вслед за «Петером».
     Спустя несколько минут на тихой и уютной вильнюсской улочке с поэтическим название Театро в доме № 11 на конспиративной квартире в течение двух часов шел вполне прозаичный разговор. «Петер» провел подробный разведдопрос Величко по интересующим его вопросам, характеризующим структуру и состояние боеготовности российского Балтфлота. В качестве вознаграждения за этот шпионский труд выдал ему три тысячи долларов и пятьдесят литовских литов. В заключение явки разведчик дал Величко номер телефона в Стокгольме для экстренной связи. Очередную встречу они договорились провести через три месяца в Вильнюсе.
     Расставшись с «Петером», Величко решил оставшееся до отъезда домой время провести на широкую ногу и зашел в ресторан гостиницы «Литва». Здесь ему скучать долго не пришлось. Вскоре свободное место за его столиком заняла привлекательная девушка по имени Моника. При следующих своих визитах в Вильнюс он после явки с «Петером» каждый раз встречался с Моникой и, видимо, не жалел о проведенном времени и потраченных «шпионских гонорарах». Вероятно, не сожалела об этом и иностранная разведка - она не только экономила на них свои расходы, но и через Монику получала немало полезной информации о своем агенте.
     «Подогретый» первым успехом в шпионском деле, Величко, возвратившись в Калининград, активно берется за выполнение задания. Пользуясь своим служебным положением, он получает секретные документы и скрытно делает из них выписки. У ничего не подозревавших сослуживцев берет материалы, которые имели строго конфиденциальный характер, и копирует их.
     Наступил февраль, а вместе с ним и время очередной встречи с сотрудником разведки. Как и предыдущая, она должна была состояться в Вильнюсе. 28 февраля в 12 часов Величко прибыл на заранее обговоренное место, но на явку никто не пришел. В связи с этим он направил на известный в Стокгольме адрес сигнальную открытку и возвратился домой в Балтийск.
     Прошло несколько месяцев, а «Петер» по-прежнему продолжал хранить загадочное молчание. Терпение у Величко иссякло и, пренебрегая полученным инструктажем, в мае он направляет из Калининграда очередное письмо с предложением о встрече в Вильнюсе в середине июля. Вскоре от «Петера» поступил ответ со встречным предложением перенести ее на сентябрь. Величко его принимает и посылает в Литву жену, которая по пути следования в разных местах осуществляет броски двух писем. В них он в обусловленной форме извещает «Петера» о своей готовности к встрече 12 сентября.
     Наступившее лето для Величко не принесло радости. Его расчеты на то, что за это время ему удастся собрать новые секретные данные по Балтийскому флоту и получить доступ к особо охраняемым сведениям, не оправдались. Командование не посчитало нужным продлевать с ним контракт, и он был уволен. Последующая его попытка устроиться на гражданскую должность в качестве референта в штаб Балтийского флота, как ему рекомендовали, также оказалась безрезультатной. Свободных вакансий в информационном центре, куда он так стремился, для него не нашлось.
     Подошла осень, и поиздержавшийся Величко с нетерпением ожидал встречи с «Петером» в надежде пополнить оскудевший денежный запас. День 11 сентября 1998 года мало чем отличался от многих других. Как обычно, он сел в вагон поезда, следовавшего в Вильнюс, но на границе с Литвой ему пришлось пережить не одну тревожную минуту. На этот раз российский пограничный и таможенный наряд как никогда тщательно проверял вещи и документы пассажиров. Промелькнувшее у Величко подозрение, что контрразведка ведет охоту на него, так и осталось подозрением. Проверка благополучно завершилась, он перевел дыхание и с радостью подумал о том, что поступил благоразумно, не взяв на встречу собранные секретные материалы.
     12 сентября 1998 года Величко, видимо, запомнит навсегда. В тот день за него взялись основательно и «выпотрошили» полностью. В течение трех суток на конспиративной квартире в доме № 2 по улице Аусрос Варту «Петер», а с ним еще два разведчика, подвергли своего агента долгому и изнурительному допросу. В ходе его они настойчиво интересовались деятельностью разведподразделений Балтийского флота, их кадровым составом, строительством подводных лодок на верфях Санкт-Петербурга, организацией системы армейской связи и многими другими военными и политическими проблемами этого региона.
     В один из дней разговор Величко с разведчиками продолжался непрерывно свыше шести часов. Во время разговора они щедро давали ему обещания и не жалели ароматного, отменно приготовленного кофе. После нескольких чашек он почувствовал легкое недомогание, но не придал этому особого значения. Потом, спустя сутки, по возвращении Величко домой жена и сын обратили внимание на его странное состояние и не могли найти тому объяснения.
     А причина была проста: скандинавам, вероятно, надоела игра агента, когда он порциями выдавал секретную информацию в расчете получить денежный куш побольше. Кроме того, увольнение Величко с флота и его безуспешная попытка устроиться на работу в штаб Балтийского флота ставили под сомнение перспективу его дальнейшего использования как агента. Поэтому «Петер» спешил выкачать из него всю информацию, и не исключено, что он прибегнул к психотропным средствам.
     Завершилась эта последняя явка вручением Величко очередного причитающегося «шпионского гонорара» - 3 тысяч долларов и трехсот литовских литов. В качестве нового задания ему было поручено продолжить сбор секретных сведений и вновь попытаться трудоустроиться в качестве референта в штаб Балтийского флота. После явки он не спешил домой и отправился «разрядиться» к Монике. Она свое дело знала, и бывший капитан 3 ранга, окончательно покоренный ею, оставил ей на хранение 1.500 долларов.
     Возвратившись в Балтийск, Величко продолжил активно заниматься шпионской деятельностью. В октябре, выполняя задание, он предпринял очередную безуспешную попытку устроиться на работу в штаб Балтфлота. Потеряв надежду получить доступ к важному источнику информации, который, по его расчетам, должен был решить все материальные проблемы, он отчаянно изыскивал любые способы получения информации. Он собирал экземпляры флотской газеты «Страж Балтики» и выжимал из них все ради того, чтобы получить от нещедрых шведских хозяев очередную долларовую подачку. Проснувшаяся в нем неуемная жажда наживы оказалась настолько велика, что, забыв про отеческие чувства, Величко использовал сына для сбора сведений о Балтийском флоте. Записанный им на четырех видеокассетах материал о режимных объектах в Балтийске и военно-морской базе предприимчивый отец в последующем планировал передать за кордон.
     Завершился 1998 год и наступил новый, 1999-й. К этому времени Величко приготовил для передачи очередной блок информации. Она включала в себя выполненные им ранее выписки из секретных сводок штаба Балтийского флота, видеокассету с подбором материалов о боевой подготовке частей, а также несколько флотских газет «Страж Балтики» по военно-политической тематике.
     5 февраля 1999 года Величко отправился на очередную встречу с «Петером» в Вильнюс. На этот раз он решил взять с собой документальное подтверждение своей работы на иностранную разведку. В оборудованном им тайнике хранились конспект секретной сводки и черновой вариант секретного информационного донесения штаба Балтийского флота, видеокассета и газеты «Страж Балтики».
     Величко не спеша шел к поезду и не подозревал, что это были последние минуты на свободе. Уже в течение нескольких месяцев российские военные контрразведчики контролировали каждый шаг изменника и кропотливо собирали доказательства его преступной деятельности. На этот раз у Величко не было шансов избежать расплаты за шпионаж – находившиеся при нем улики выдавали его с головой.
     До отхода поезда оставалось всего несколько минут, Величко вошел в здание железнодорожного вокзала, и в этот момент оперативная группа захвата замкнула вокруг него кольцо. В тот день, 5 февраля 1999 года, российской контрразведкой была пресечена шпионская деятельность еще одного изменника.