Битва уже началась

     Как известно, китайцы пишут иероглифами. Иероглифы в отличие от букв в ореоле значений символически передают смысл целых слов. Поэтому в самоназвании Китай (иероглифы «чжун», «хуа», «хань») это «Срединное государство желтых людей - лучших из лучших; средоточие культуры; несравненный пуп Земли». У иностранцев же название этой страны происходит либо от ее географического положения (от старославянского «кита» - стена; отсюда - «Китай-город» вокруг Кремля), то есть Китай - это страна, расположенная за Великой Китайской стеной, либо China (от английского «фарфор»), то есть это страна, откуда привозят фарфор. У народов, воспринявших иероглифическую культуру китайцев, а это японцы и корейцы, в какой-то степени вьетнамцы, Китай вызывает совсем другие ассоциации. И чаще всего они концентрируются в мифологический образ Дракона.
     Дракон есть олицетворение безудержной силы стихии вод. Он либо долго спит, либо вдруг просыпается, взмывает в небеса и тогда обрушивается на землю, с непреодолимой силой сметая все старое, отжившее свой век, но и наполняет живительной влагой семена, заложенные в прошлом. Дракон - это не зло, а блеск и сила. Задача понимающих скрытые в мифологии народов мира космические основания бытия состоит в том, чтобы эту силу обуздать и направить в рамки созидания нового, небывалого.
     В традиционном китайском календаре время циклично. Перемены в цикле представлены образами двенадцати животных. 2010 год будет годом Белого Тигра. Тигр олицетворяет энергию. А белый цвет соответствует элементу «металл» (железная пята) и пространственно соотносится с Западом. 2012 год будет годом Черного Дракона. Дракон олицетворяет силу. А черный цвет соответствует элементу «вода» (тьма над бездной) и пространственно соотносится с Севером. Аллегория вполне прозрачна: стартовавший в 2008 году с началом очередного космического цикла мировой кризис индустриального общества потребления в 2010 - 2012 годах будет битвой тигра (США) и дракона (КНР) за обладание жемчужиной севера (сокровищами России).
     Что такая битва - схватка китайской традиции с вестернизацией - уже идет, я еще раз убедился в ходе своей поездки. Первый и весьма красноречивый признак присутствия в Китае внешнего субъекта, взявшегося обуздать Дракона и понимающего финансовые механизмы этой «узды» в условиях кризиса, проявился сразу по прилете, в аэропорту Пекина. На всех трапах терминала II красовался логотип банка HSBC (Гонконгская и шанхайская банковская корпорация), а банкомат для оплаты сборов теми иностранцами, кто оформлял въездную визу прямо в аэропорту, принадлежал банку «Голдмэн Сакс». В главной воздушной гавани Китая прибывающих в страну наблюдательных пассажиров встречает лозунг: «Ротшильды приветствуют вас!» Дело в том, что банки HSBC, «Голдмэн Сакс», Стэндарт Чартерд принадлежат интернациональной банковской группе Ротшильдов-Барухов.
     С помощью хуацяо
     Из Пекина путь мой следовал в город Наньнин (смысл названия - «спокойный юг») - столицу Гуанси-Чжуанского автономного района КНР (ГЧАР). По аналогии с Россией ГЧАР можно было бы назвать национальной республикой типа Республики Карелия. Однако титул «государство» под небом носит лишь сам Китай. Поэтому никаких республик в составе Срединного государства быть не может - только пять автономных районов проживания национальных меньшинств (уйгур, тибетцев, монголов, дунган, чжуанов). В Наньнине проходил ежегодный форум стран АСЕАН на уровне министров экономики и торговли. А в его рамках в шестимиллионном городе Юйлинь - оптовая ярмарка мелкого и среднего бизнеса для стран Юго-Восточной Азии. Под ежегодную ярмарку китайцы выстроили торгово-выставочный комплекс циклопических размеров. И под стать сооружениям ярмарки заканчивают строительство громаднейшего Музея китайской культуры, где только вознесенная в верхнюю половину здания музея позолоченная статуя Будды будущего имеет высоту 35 метров.
     В XIX и XX веках из Гуанси шел поток китайской эмиграции в страны южных морей. Китайские эмигранты оседали в Индонезии и Малайзии, на Тайване (тогда еще Формозе), в Сингапуре и Австралии, где внедрялись в заморскую жизнь и за три поколения взяли под контроль до 80% местной экономики. Теперь же, когда китайский Дракон проснулся и готов взлететь, страны АСЕАН и Китай объявили об объединении экономического пространства в единую беспошлинную зону свободной торговли. Естественно, что эта зона свободной торговли через этнических китайцев - хуацяо - уже находится под контролем правительства КНР и де-факто представляет собой ближнее зарубежье Большого Китая. Примечательно, что Музей китайской культуры строится в основном на пожертвования зарубежных китайцев. А в район Юйлинь уже вернулись более миллиона хуацяо, которые и «протягивают связи» с соотечественниками в странах южных морей, претворяя в жизнь курс «реформ и открытости» центрального правительства КНР. В Китае эмиграция никогда не считалась изменой Родине. Более того, всегда рассматривалась как возможность вытянуть на китайский берег что-то полезное для отечества.
     В один из дней моего пребывания в Наньнине там состоялся гала-концерт, посвященный 60-летию образования КНР. Он был призван продемонстрировать населению ГЧАР и гостям из стран АСЕАН величие страны, взявшейся проводить курс «гармонии мира» в отношении окраинных стран и народов. Концерт проходил в Наньнине под открытым небом на специально построенном для такого рода представлений амфитеатре, вмещающем до 60 тысяч зрителей. Изощренные фейерверки замысловатых цветных огней и грохот петард, лазерные феерии и красочные сценические эффекты лишь обрамляли и подчеркивали идеологическую суть, сводящуюся к чувствам связи поколений в единой семье китайского народа и малых народов «красной империи», любви к родине и величия государства. Центральное место на концерте заняла песня «Алеет Восток» («Восток заалел. Солнце взошло. В Китае появился Мао Цзэдун»). Сначала она прозвучала в стилизованном варианте народной мелодии, а затем и в классическом варианте партийного гимна. Обилие звезд тайваньской эстрады на концерте в провинции стало зримым признаком того, что культурное объединение острова с материком уже произошло, а политическое возвращение Тайваня в лоно страны произойдет в плановом порядке не позднее заявленного в решениях съезда КПК 2019 года.
     Вниз по Янцзы
     Следующим местом моей поездки был город Чунцин на реке Янцзы в самой густонаселенной китайской провинции Сычуань. Во время Второй мировой войны, когда японцы захватили Нанкин, Чунцин стал временной столицей Китая и там всю войну находилось советское посольство. В районе Чунцина Янцзы раздваивается на два рукава, и остров посреди этой огромной реки ныне превращен в подобие также находящегося на острове Гонконга. Те же небоскребы на склоне гор. Причудливые здания современной архитектуры. Праздничная подсветка и иллюминация набережных и мостов. Современные магазины. Толчея людей на старинных улицах. В Чунцине я увидел и первый признак затронувшего Китай экономического кризиса. В городе ведется масштабное жилищное строительство, но огромное число коммерческих квартир не находит покупателей. Ночные окна вроде бы и в самых престижных зданиях с видом на реку не светятся жизнью.
     Зато жизнь кипит в ресторанах, и здесь традиция главенствует над вестернизацией. В связи с жарким и влажным климатом сычуаньская кухня очень острая. А Чунцин, кроме того, славен способом приготовления этой еды в самоваре. А также пятидесятидвухградусным спиртным из пяти злаков (чунцинское крепкое) с труднопереводимым названием, восходящим к имени великого поэта древности Ли Бо. Так вот, в ресторане с чунцинским самоваром, как говорится, яблоку негде было упасть, тогда как в находящемся рядом большом ресторане с буфетным самообслуживанием (шведский стол) и европеизированным набором блюд посетителей было раз два и обчелся.
     В Чунцине я сел на пароход и отправился вниз по великой реке Янцзы до грандиозного сооружения - гидроузла электростанции «Три ущелья». Из иностранцев на пароходе был я один, и за четверо суток пути смог удостовериться, что китайцы в часы досуга ведут себя так же, как и до всех модернизаций. Как только пароход отчаливал от пристаней, китайцы сразу же разбредались по палубам и каютам и садились играть в карты или мацзян (смысл названия этой азартной игры - парализующий дурман). При этом игра пользовалась явным преимуществом перед телевизором, который стабильно показывал в цифре с автоподстройкой на спутник примерно двадцать программ центрального и местного вещания.
     Река же представляла бесконечную вереницу судов, большей частью наливных и контейнеровозов. Но особенно интересными для меня были весьма многочисленные специальные суда для перевозки трейлеров. На такое судно паромного типа своим ходом заезжают примерно тридцать фур и плывут себе по реке на сотни километров, а затем без перегруза разъезжаются по дорогам до мест назначения. Вместе с тем на реке проявился и призрак кризиса экологии. После строительства на выходе из второго ущелья грандиозной плотины уровень воды в верхнем течении Янцзы, зажатой горами, поднялся на 175 метров, а скорость течения сильно замедлилась. Теперь кое-где, в тихих заводях, почти стоячие воды реки цветут, а местами даже и на стремнине сильно замусорены.
     Человек - основа основ
     От плотины «Три ущелья» и до столицы провинции Хубэй города Ухань я ехал на машине по отличному скоростному шоссе. Поначалу горная дорога шла на приличной высоте вдоль реки. И на коротком участке примерно в 20 км я насчитал на реке три верфи, каждая по десять стапелей. И на всех стапелях в разной степени готовности строились речные суда разного типа. Наращивание тоннажа речного флота и напряженность грузовых перевозок по внутренним водным путям выступают явным признаком того, что экономического кризиса в китайской глубинке нет. Затем на шоссе пошли длиннющие тоннели, а когда дорога вырвалась на равнину, я разглядел очередную проблему современного Китая. И это проблема роста. До модернизации китайская деревня представляла собой сплошь одноэтажные кирпичные дома «пинфаны». По ходу реформ она поднялась до двух этажей. Теперь же на равнине Центрального Китая, где пашня изобильна, в деревне модно строить трехэтажные дома.
     Ухань - огромный современный город по обоим берегам Янцзы, на первый взгляд лишь немногим уступающий Шанхаю. Здесь огромное количество производств. Строится метро. Развивается научный центр. По большому счету самый модный в Китае лозунг сейчас - это «Научное развитие». Пекинское руководство сделало ставку на науку, как на палочку-выручалочку перетаскивания страны в постиндустриальный уклад «экономики знаний». И если «научным развитием» пронизаны оперативные планы очередной пятилетки, то строительство духовной цивилизации представляет собой стратегию превращения страны в «мировую державу первого порядка».
     Китайцы - народ очень прагматичный и в облаках не витает. Поэтому идеал либерального общества, замкнутый на потребление материальных благ (все более полное удовлетворение материальных потребностей), для страны с полуторамиллиардным населением не только разорителен по ресурсам экономики, но и опасен для экологии по отходам производства и жизнедеятельности людей.
     Объявив принцип «человек - основа основ», руководство партии и государства исподволь возвращает народ от заповедей марксизма к традиционным нормам конфуцианской морали. А это, во-первых, четыре благополучия: долголетие жизни в кругу семьи, богатство повседневной сытой жизни (главная ценность - роскошный обед) и денежные накопления на «черный день», гармония в отношениях с родственниками и соседями, проталкивание добродетели. И, во-вторых, собственно пять добродетелей: гуманность (послушание и почтительность в иерархии высших и низших, забота и помощь семьи); справедливость (власти); мудрость (отца); верность (матери) и долг (сына). Как видите, ни любви, ни стыда, ни совести, ни воздержания от грехов в моральном кодексе строителей духовной цивилизации по-китайски нет.