ВО ВРЕМЯ Великой Отечественной войны нацистами совершались массовые преступления и чудовищные злодеяния против военнопленных и мирного населения оккупированных территорий. В результате карательных акций с лица земли исчезли тысячи советских деревень и городов. Белорусская Хатынь, украинский Бабий Яр и российский Смоленск стали символами этих страшных преступлений гитлеровского режима. Они требовали справедливого возмездия. Главные виновники войны – Гитлер, Гиммлер и Геббельс – сами себе вынесли приговор, покончив жизнь самоубийством. Других военных преступников покарал Международный суд Нюрнбергского трибунала. В отношении многих крупных гитлеровских функционеров и предателей акты возмездия осуществили сотрудники 4-го Управления НКВД – НКГБ СССР.
     Специальными группами управления были ликвидированы председатель Верховного суда на Украине оберфюрер СС А. Функ, заместитель генерального комиссара Белоруссии обергруппенфюрер СС Ф. Фенч, вице-губернатор Галиции Г. Бауэр, обергруппенфюрер Ф. Засарнас, гебитскомиссар Барановичского округа Ф. Штюр, генерал-майор фон Ильген. Шестьдесят два мучителя поплатились за совершенные злодеяния и преступления против человечности. Эти акты возмездия усиливали страх нацистов, поднимали боевой дух бойцов партизанских отрядов и укрепляли веру советских людей в то, что рано или поздно ненавистный оккупационный режим будет стерт с лица земли.
     В подавляющем своем большинстве сотрудники 4-го Управления являлись профессионалами высочайшего класса, яркими и неординарными личностями, но даже среди них существовала своя элита – это были те, кто приводил в исполнение приговор. Их было не так много, потому что, помимо мужества, в операциях такого рода еще требовались поразительное самообладание и математическая точность в расчетах. М. Осипова, Е. Мазаник, В. Довгер, Н. Струтинский, И. Каминский, Я. Каминский, И. Миклашевский, Ф. Арнольд, К. Кропф сумели успешно подготовить и осуществить ряд дерзких боевых операций.
     Суровое военное время само выбрало этих героев. Среди них были русские, румыны, болгары, немцы, поляки, чехи – те, кто прошел суровую школу подпольной борьбы с германским гестапо, румынской сигуранцей, болгарской полицией. Большинство из них, участвуя в гражданской войне в Испании и партизанском движении в Китае, приобрели богатый опыт проведения диверсионных и специальных операций.
     ОСОБОЕ место в их ряду занимает Герой Советского Союза Николай Кузнецов. Родился и вырос он в небольшой уральской деревушке Зыряновке Камышловского района Пермской губернии. Учился в обыкновенной школе и у обыкновенных учителей, затем поступил в талицкий лесотехнический техникум. После его окончания Николая ждала быстрая и изменчивая по тем суровым временам карьера в лесном ведомстве, но судьба распорядилась иначе.
     Природа щедро наделила его разнообразными талантами. Он мог стать прекрасным лингвистом. Непостижимым образом в глухой и заброшенной Талице, где большинству жителей ничего не было известно про далекую Пруссию, ему удалось так выучить немецкий язык, что потом асы немецкой разведки не могли и предположить, что за обаятельным инженером-испытателем Рудольфом Шмидтом, лощеным обер-лейтенантом Паулем Зибертом скрывается советский разведчик.
     Один из первых руководителей Кузнецова по службе в органах государственной безопасности Михаил Журавлев, рекомендуя его на работу в центральный аппарат в Москву, отмечал этот его дар: «...Николай честный, умный, волевой. И с поразительными лингвистическими способностями. Прекрасно владеет немецким, знает эсперанто и польский. За несколько месяцев изучил коми-пермяцкий язык настолько, что его в Кудымкаре за своего принимали...»
     Кроме того, Николай Иванович обладал необыкновенным даром перевоплощения и если бы пошел на театральную сцену, то и на ней, вне всякого сомнения, занял бы достойное место. Такие мастера шпионажа, как сотрудник абвера Г. Крно и военный атташе генерал Ф. Кестринг, за два года общения с советским разведчиком так и не поняли, что он успешно работал не на них, а на 3-й отдел ГУГБ НКВД СССР.
     Своим он стал и среди московской творческой интеллигенции. Николай Иванович поддерживал дружеские отношения с рядом известных артистов, которые отмечали его несомненный талант и предлагали попробовать себя на театральной сцене. Но Кузнецов сделал свой выбор – избрал трудную и сложную профессию сотрудника органов государственной безопасности.
     Это был нелегкий выбор. В 1927 году Николай «ответил» за отца – активного комсомольца исключили из рядов ВЛКСМ как «сына кулака и участника белой банды». В 1933 году за недостачу на лесоучастке, которым всего несколько месяцев руководил молодой специалист Н. Кузнецов, его арестовали и осудили на год исправительных работ.
     И здесь случай свел Николая с сотрудником органов госбезопасности, который, несмотря на темные пятна в его биографии и судимость, сумел разглядеть в нем высокие человеческие качества, а самое главное – талант разведчика. Вскоре ему предоставили возможность проверить этот дар на практике. Первое свое задание в отношении немецкого специалиста «Х», подозреваемого в шпионаже, Кузнецов выполнил успешно. За ним последовали другие. Через некоторое время он был переведен в Свердловск для оперативной разработки иностранцев. Казалось, что будущая блестящая карьера разведчика Николаю обеспечена.
     НО НАСТУПИВШИЙ зловещий тридцать седьмой год, прокатившийся кровавой волной массовых репрессий по стране, коснулся и его. Кузнецова арестовали. По нему бумерангом ударили прошлая судимость, «темная биография» и контакты с немцами, которые, как казалось следователю, тот «использовал в предательских целях». Объяснения Николая о том, что он выполнял задания органов безопасности, не брались в расчет. По мнению следователя, «предатели, пробравшиеся в органы, других заданий не могли дать».
     Несколько недель Кузнецов провел в камере внутренней тюрьмы УНКВД Свердловской области и подвергся интенсивным допросам. Все это время Николай Иванович держался стойко и с достоинством, никого не оклеветал и не потащил за собой. Он не затаил зла и не ожесточился, а верил в справедливость и поддержку соратников и друзей. И не ошибся, благодаря активному участию в его судьбе наркома НКВД Коми АССР М. Журавлева и начальника отделения
     3-го отдела ГУГБ НКВД СССР Л. Райхмана Николай Иванович снова возвратился в боевой строй.
     Летом 1938 года Н. Кузнецова направили в Москву, и там под началом Л. Райхмана началась его работа в отделе контрразведки. Более двух с лишним лет он выполнял ответственные задания, связанные «с разработкой и вербовкой сотрудников инопосольств и миссий в Москве». О том, насколько успешно Николай Иванович вел разведку среди иностранцев, свидетельствует тот факт, что для него были открыты двери в доме посла Германии в Москве графа фон Шуленбурга.
     С НАЧАЛОМ войны он без колебаний подал рапорт, в котором просил руководство управления направить его на самый ответственный участок работы. В нем Николай Иванович писал: «...Я вполне отдаю себе отчет в том, что очень вероятна возможность моей гибели при выполнении заданий разведки, но смело пойду на дело, так как сознание правоты нашего дела вселяет в меня великую силу и уверенность в конечной победе. Это сознание дает мне силу выполнить мой долг перед Родиной до конца».
     И это не были громкие слова. Он не был коммунистом, но от этого его любовь к Родине не была слабее, чем у бойцов Красной Армии с партийным билетом.
     Операции по ликвидации, которые проводились Николаем Кузнецовым и другими сотрудниками
     4-го Управления, наводили настоящий ужас на гитлеровских функционеров. Наместник Гитлера на Украине гауляйтер Э. Кох, спасаясь от ведущейся на него охоты, вынужден был большую часть времени скрываться в Восточной Пруссии.
     В отсутствие Коха на первый план выдвинулся его первый заместитель П. Даргель. Именно он подписывал приказы, постановления и распоряжения, за нарушение которых чаще всего следовало одно наказание – смертная казнь через расстрел, а нередко, для большего устрашения, и через публичное повешение. Казни по всей Украине совершались повсеместно и каждодневно. В самом Ровно и предместьях за период оккупации гитлеровцы расстреляли 102 тысячи советских граждан.
     10 августа 1943 года руководителю разведывательно-диверсионной резидентуры (РДР) «Победители» Д. Медведеву от руководства
     4-го Управления поступила санкция на проведение акции возмездия в отношении Даргеля. Она получила кодовое название «Драгун». С этого дня Кузнецов приступил к подготовке операции. Для участия в ней были привлечены Николай Струтинский, Валентина Довгер и Петр Малюнец.
     ПРОВЕДЕНИЮ этой операции предшествовала сложная комбинация по оперативному проникновению в окружение Даргеля. Основы ее, по удачному стечению обстоятельств, были заложены еще весной 1943 года в ходе подготовки другой операции. Выполняя приказ руководства 4-го Управления о ликвидации Коха, Медведев и Кузнецов разработали план акции, в нем важная роль отводилась разведчице В. Довгер. «Заслуженному фронтовику, кавалеру двух Железных крестов обер-лейтенанту Паулю Зиберту» (Н. Кузнецову), выступавшему в роли «жениха», предстояло записаться на личный прием к Коху, чтобы добиться отмены отправки «невесты» – Валентины на работы в Германию. Во время приема Николай Иванович и должен был привести в исполнение смертный приговор палачу украинского народа.
     И вскоре прием состоялся, но реализовать план ликвидации Коха ему не удалось. Обстоятельства оказались выше него. Каждое движение Кузнецова стерегли огромная овчарка, застывшая в сторожевой стойке, и телохранитель, стоявший за спиной. И тем не менее польза от той встречи была двойная. Гауляйтер оказался в хорошем настроении. Довгер не отправили в Германию, ей оказали протекцию, и она устроилась делопроизводителем в хозяйственный отдел рейхскомиссариата. В процессе беседы «заслуженный фронтовик» Зиберт настолько расположил к себе Коха, что тот проговорился о готовящемся наступлении германских войск под Курском.
     Несмотря на то, что информация носила общий характер, ее уровень уже не оставлял сомнений у высшего советского командования в том, что летнее 1943 года наступление противника надо ждать не на Москву или Ленинград, а на участках Брянского, Центрального и Воронежского фронтов.
     После приема у Коха прошло немного времени, и Довгер приступила к работе в рейхскомиссариате. Это назначение обеспечило доступ группе Кузнецова не только в здание, где размещалась администрация Даргеля, но и к нему в кабинет. В последующем через Валентину Николай Иванович собрал подробные данные о режиме его службы, выяснил распорядок дня и систему охраны в рейхскомиссариате. Одновременно другие разведчики Н. Струтинский и П. Малюнец за несколько недель тщательного наблюдения до мельчайших деталей проработали маршруты движения Даргеля по городу.
     Как правило, он ездил по Ровно на большой скорости в длинном черном «опель-адмирале», что существенно усложняло выполнение задачи по его ликвидации. Поэтому наиболее подходящим местом, где, по расчетам разведчиков, можно было провести операцию, являлся короткий, всего около 150 метров, участок улицы. По нему, как правило, Даргель шел пешком из рейхскомиссариата к себе домой на обед.
     Эта его прогулка сопровождалась определенным ритуалом. В 13.30 на улице появлялась охрана: жандармский фельдфебель и сотрудник службы безопасности в штатском. Они внимательно просматривали улицу, стараясь обнаружить подозрительных лиц. Затем появлялся сам Даргель. За ним в двух-трех шагах следовал адъютант с желтым портфелем в руке. Такой приметы Кузнецову было вполне достаточно, чтобы не ошибиться.
     НА 20 СЕНТЯБРЯ 1943 года была назначена операция. Помимо самого Кузнецова, в ней принимали участие не раз проверенные в деле боевые товарищи – Струтинский и агент-боевик «Калинин». При ее проведении разведчики предусмотрели один ловкий отвлекающий ход. После выполнения акции Николай Иванович должен был «обронить» бумажник с письмом украинского националиста Ивана Фена, ликвидированного накануне сотрудниками советской разведывательно-диверсионной резидентуры.
     В письме, якобы исходящем от руководства националистов, предлагалось всем боевым группам после уничтожения Даргеля перейти к активным действиям против немцев. Для большей убедительности Николай Иванович не пожалел положить в бумажник толстую пачку рейхсмарок и несколько украшений из золота.
     На снимке: Н.И. Кузнецов в немецкой форме.
     (Продолжение следует.)
     __________________________