Полувековую историю РВСН можно условно разделить на два периода: советский и российский. Если о первом из них написано так много, что, поместив все эти труды под одним переплетом, получим фолиант, по объему не уступающий Большой Советской Энциклопедии, то о постперестроечном времени, особенно о смутных 1990-х, и сейчас почти ничего не известно... А ведь именно тогда перед Ракетными войсками стратегического назначения фактически стоял шекспировский вопрос: «быть или не быть?» Некоторые «горячие головы» хотели сократить их чуть ли не в десять раз, сведя наземную составляющую стратегической триады к модели миниатюрной ракетной армии. Но все же здравый смысл возобладал. Хотя РВСН из самого мощного вида Вооруженных Сил и превратились в род войск, они по-прежнему остаются гарантом мира и стабильности на планете. Об этом, а также о других проблемах ядерного сдерживания, рассуждает бывший начальник Главного штаба РВСН, а ныне консультант командующего генерал-полковник в отставке Виктор ЕСИН.
- Виктор Иванович, как известно, по программе совместного уменьшения угрозы американцы финансировали утилизацию наших ракетных комплексов. Их интерес очевиден. А для России был выгоден этот проект?
- Программа, которую инициировали два американских сенатора: демократ Нанн и республиканец Лугар, предполагала выделение средств только на уничтожение ракетно-ядерного оружия. При этом на ликвидацию обычных вооружений России они не дали ни цента. Ведь потенциал Стратегических ядерных сил - главная угроза для Соединенных Штатов. Надо сказать, что из программы Нанна-Лугара мы - стратегические ракетчики - извлекли определенную пользу. Нам все равно бы пришлось утилизировать эти ракеты как по Договору СНВ-1, так и по истечении сроков их эксплуатации. А тут мы не потратили ни копейки, что позволило нам вкладывать деньги в создание нового ракетного комплекса.
- Парадоксально, но получается, что комплекс «Тополь-М» возник не без помощи американцев?
- Не стоит преувеличивать их роль. Я убежден, что «Тополь-М» - это во многом заслуга Сергеева Игоря Дмитриевича, тогдашнего главкома РВСН. Тогда, в 90-е годы прошлого века, средств действительно не хватало. Другие виды и рода войск направляли свои усилия лишь на то, чтобы выжить. «Виктор, нам надо не только выжить, но и развиваться», - говорил мне тогда как своему заместителю Игорь Дмитриевич. Мы стремились оптимизировать расходы на вооружение и технику и выделить деньги на разработку ракетного комплекса «Тополь-М». Конечно, сначала речь шла только о стационарном варианте. Но мы пытались смотреть в будущее. Потому-то и создавали универсальную ракету, которая без существенных изменений подходила бы как для шахтной пусковой установки, так и для мобильной. Я помню, как во время поездок на оборонные предприятия страны, встречаясь с рабочими, главком говорил: «Поймите, сейчас денег нет, но даю вам слово генерала, что через три месяца я с вами расплачусь. Мне это обещали и министр финансов, и министр обороны». И люди верили ему. С задержками, но зарплата выплачивалась. Он всегда выполнял свои обязательства. Благодаря его настойчивости Госдума приняла постановление о целевом выделении средств на создание новейшего оружия. В конце 1996 года, перейдя в аппарат Совета безопасности, я, как мог, помогал ему в этом вопросе, ведь в России тогда создавался единственный ракетный комплекс.
- А как же дефолт? Кажется, принятие на вооружение РВСН «Тополя-М» совпало с резким экономическим кризисом. Разве не так?
- Тогда Игорь Дмитриевич стал уже министром обороны. Это был действительно тяжелый период. Дефолт 1998 года нарушил почти все его планы. Могу сказать, что финансирование Минобороны было обвально сокращено на 70 процентов. Денег на разработку нового оружия практически не оставалось.
- Говорят, что именно Сергеев тогда проявил волю и характер. Как же удалось завершить начатое?
- Многие ругают за это Игоря Дмитриевича. Вот, дескать, он приоритет при распределении денег отдал Ракетным войскам. Имеются в виду те средства, которые выделялись на гособоронзаказ. Конечно, можно было их «размазать» всем понемножку. И ничего бы нового из вооружения в России не появилось. Как сейчас флот и авиация не имеют таких новых стратегических систем вооружения, так и у нас, ракетчиков, их бы не было. Когда средств не хватает, выбирают приоритеты. И он, я в этом убежден, принял абсолютно правильное решение. Ракетный комплекс «Тополь-М» у РВСН находился на выходе, оставалось лишь дофинансировать готовую разработку. И сделал он это не потому, что до этого был главнокомандующим РВСН. Просто ни ВМФ, ни ВВС ничего не имели в заделе... Начинать при отсутствии средств разработку «с нуля» было бы нелепо.
- И все же чуть позже РВСН хотели сократить до двух-трех дивизий...
- Некоторые люди считали, что Сергеев пестует и лелеет только РВСН. А он старался сохранить и поддержать все виды и рода войск. И не было, по большому счету, никакого преимущественного финансирования «стратегов».
- Но у сторонников сокращения «стратегов» были ведь свои доводы?
- Были. Мол, РВСН не воюют, а вероятность ядерной войны невысока... Приводился в пример Китай, который ограниченным составом осуществляет ядерное сдерживание. Упоминались также Великобритания и Франция...
Однако с резким сокращением ядерного потенциала России создается реальная угроза потери ею геополитического статуса. Ныне мы можем вести диалог с США на равных. Если потенциал наших ядерных сил сдерживания будет эквивалентен английскому, французскому или китайскому, разговор с нами будет совсем другой, с нами перестанут считаться. То есть нельзя упрощенно смотреть на ядерный статус только с позиции того, что вероятность ядерной войны невелика. Она мала против нас только потому, что мы обладаем соответствующим потенциалом сдерживания. Все, кто собираются покуситься на нашу целостность, понимают, что ответ будет неотвратим.
- Если бы к радикальным предложениям прислушались, каким бы был облик войск?
- Предлагалось оставить лишь стационарные дивизии, потому что они меньше по численности личного состава. Впрочем, сокращение должно было коснуться не только ракетчиков. Речь шла о группировке подводных крейсеров на Тихом океане. И Дальней авиации могли тоже «подрезать крылья».
- И все же этого не случилось...
- Верх взял все же государственный подход. Большое значение имела позиция, которую занял Николай Евгеньевич Соловцов. Он, как вы помните, стал командующим РВСН после их реорганизации из вида в род Вооруженных Сил. Именно новый командующий настойчиво и аргументировано доказал, что нужно сделать, чтобы создать оптимальную группировку РВСН. Конечно, все тогда понимали: оставаться в прежнем составе нельзя. В 2000 году у РВСН было 19 соединений, и нам надо было выполнять условия Договора СНВ-1.
«Если Россия хочет остаться самодостаточной ядерной державой на мировой арене, в РВСН должно быть не менее 10—12 дивизий», - твердо стоял на своем Николай Евгеньевич.
Если потенциал будет меньше, то появляется соблазн у вероятного противника первым своим нападением уничтожить наши ракеты и в ответ ничего не получить. Тем более, что Джорджем Бушем в конце 2001 года было принято решение о создании глобальной системы противоракетной обороны, которая перехватит оставшееся количество ракет своими средствами... Это не значит, что американцы непременно бы напали на нас, но, понимая, что они превосходят нас в балансе своих возможностей, вряд ли бы они стали считаться с Россией. А когда ты вынужден разговаривать на равных, то диалог приобретает совершенно иную тональность.
- Принимался ли в расчет «финансовый аргумент» в случае резкого сокращения РВСН?
-Безусловно. Если одновременно сократить большое количество дивизий, то на утилизацию ракет потребуется много денег. Это же не танк, который можно оставить, и пусть он там, пока до него не дойдут руки, находится на складе. Твердотопливную ракету так не бросишь. И недавний взрыв на складе в Ульяновске наглядно показал, что происходит, когда даже к обычным боеприпасам относятся недостаточно серьезно. А тут речь идет об огромном заряде. И если температурно-влажностный режим не соблюдать при его хранении, он сдетонирует. И что останется от городов, вблизи которых находятся эти склады? Значит, нужно было вложить огромные средства на утилизацию. Затраты на утилизацию сопоставимы с затратами на перевооружение...
Про людей тоже забывать нельзя, им-то нужно предоставить жилье.
- Почему пусковые установки должны быть рассредоточены на территории страны?
- Нельзя складывать все яйца в одно лукошко... Разместить все ракеты в одном позиционном районе экономически было бы заманчиво. Но живучесть такой группировки будет крайне низкой. Поэтому наши комплексы и разбросаны по всей территории страны. Ведь война с бухты-барахты не начинается, всегда будет какой-то угрожаемый период. И тогда наши подвижные ракетные комплексы рассредоточатся.
- Почему бы нам по примеру американцев не сделать упор на морскую составляющую?
- Так сложилось исторически, что в Советском Союзе ставка была сделана на РВСН, и это диктовалось географическим положением страны. У американцев свободный выход в Тихий и Атлантический океаны. У нас же он крайне затруднен. У России нет таких возможностей по выходу в Мировой океан, мы надежно «заперты». Нам остается осваивать лишь Северный Ледовитый, чтобы можно было скрытно рассредоточиться подо льдами. Но в последнее время США преуспевают и там, создавая мощную противолодочную оборону. Если говорить о стратегической авиации, то здесь у американцев подавляющее превосходство. Поэтому все усилия государства и были направлены на то, чтобы РВСН были могучими. Других козырей в геополитике у нас нет.