Оказавшись здесь, невольно вспоминаешь картину Василия Сурикова «Минусинская степь»: пологие сопки, горные хребты, безбрежная первозданная тайга... В скальных толщах Красноярского края возведение ракетного бастиона началось почти полвека назад.
     Бонжур, Ужур!
     Об истории формирования Ужурского соединения мне рассказал ветеран дивизии полковник в отставке Григорий Чугуй.
     - В 1960 году, по окончании Смоленских курсов пропагандистов, - вспоминает он, - я прибыл служить в 211-ю ракетную бригаду. «Город Томск, товарищ Мельник», - было указано в предписании. Ехал, как на деревню к дедушке. «Не переживайте, он сам вас найдет», - заверили в отделе кадров. И действительно, только ступил на перрон, ко мне подошел офицер, словно у меня на лице было написано, что я - военный.
     - Вы Чугуй? - на всякий случай уточнил он.
     - Я - Чугуй.
     - Пройдемте...
     Бригада должна была находиться в Томской области, в районе Итатки. Вместе с солдатами офицеры строили в тайге щитовые казармы. Но место оказалось непригодным для размещения дивизии.
     - Грунт не подошел, - поясняет Чугуй, - из-за большой заболоченности почв. Поэтому строительство свернули. Штаб был передислоцирован в Красноярский край, в село Памяти 13 борцов, а нас вскоре перебросили в Кемеровскую область: из Итатки в Итат. Но там мы вместе с геологами нашли залежи каменного угля.
     Так ракетчики открыли Итатское месторождение Канско-Ачинского угольного бассейна.
     - Представьте себе, там ракеты поставить! - улыбается Григорий Михайлович. - Но тогда нам было несмешно. Предстояло опять снаряжать экспедицию. Вскоре прокатился слух: мол, отправят не то в Ужур, не то в Копьево. Мы мечтали о Копьево: там уже быт налажен... Но до железной дороги оттуда было далековато, и наши упования не оправдались.
     Военные носили гражданскую одежду, чтобы никто не догадался о том, что здесь закладывается «фундамент» ракетного бастиона. Офицеры обращались к солдатам по имени-отчеству...
     - Почти год мы прожили в землянках. В селе Ораки, - продолжает он, - на берегу озера Окуневое. Нелегко приходилось, что и говорить... Работали по-фронтовому, вместе с солдатами. Не один десяток саперных лопат сломали... Они, конечно, надежные, но камни Ужура прочнее. Эх, сколько мы намучились тогда, сколько всего пережили.
     Рассказывая о том времени, он вдруг вспомнил стихи Николая Некрасова: «Не разогнул свою спину горбатую// Он и теперь еще: тупо молчит// И механически ржавой лопатою// Мерзлую землю долбит!» По его словам, в этих строчках очень точно передано все, что они тогда испытали. Как будто Некрасов писал не о железной дороге, а о строительстве ракетной шахты.
     - Мы вместе с буровиками выбирали точки, - рассказывает Григорий Михайлович, - бурили скважины... Проверяли: подходят они для шахты или нет. Временами на глубине было много воды. Такие скважины бросали.
     Как утверждает ветеран, работе буровых машин предшествовал долгий ручной труд.
     - Нужно было подготовить место, - поясняет Чугуй, - вот мы и долбили этот скальный грунт лопатой, киркой, ломом. Пробы брали на глубине около 100 метров, хотя длина ракеты в три раза меньше. Шахта должна быть надежной, ошибиться никак нельзя.
     По его словам, гарнизон начинался с картофельного поля.
     - Там, где сейчас расположился городок, - говорит он, - раньше рос картофель ужурского колхоза. После уборки урожая, в ноябре 1964 года, к нам прибыли первые военные строители. Они возводили панельные дома. Гарнизон разрастался быстро. Поэтому в феврале 1965-го штаб соединения, а затем и другие части были передислоцированы в Ужур. Началось формирование, обучение и переподготовка на новое ракетное вооружение Р-36, а затем и строительство первого района боевого ракетного комплекса «ОС».
     Вскоре все местное население узнало о передислокации соединения. Однако никто тогда и предположить не мог, чем на самом деле занимались военные. До сих пор на форме ветерана сохранились артиллерийские эмблемы.
     - Если б я в то время кому-то сказал, что служу в Ракетных войсках, говорит Чугуй, - то меня обвинили бы в разглашении секретных сведений. Однажды ко мне приехала погостить на пару недель сестра жены, Валентина Ланцова. Встретить я ее не мог, и она сама добралась до военного городка. Все, что ей было известно, - это почтовый адрес.
     - Вы не подскажете, как пройти к пятому дому? - обратилась она к первому встречному.
     - Да, вот же он, - деликатно ответил офицер, - а вы к кому?
     - К Чугую... Григорию.
     Вечером тот самый вежливый прохожий - офицер особого отдела - вызвал майора Чугуя для вразумительной беседы к себе в кабинет.
     - Как же ты мог раскрыть государственную тайну? - наседал на Чугуя особист...
     - А что случилось? - опешил Григорий, так и не понимая, в чем его обвиняют.
     - Ты сообщал кому-нибудь, что живешь в пятом доме?
     - Ну, да... А в чем дело?
     - Ты меня спрашиваешь? Может, ты еще и номер своей квартиры назвал?
     - Конечно. Иначе как бы меня нашла свояченица?
     - Эх, ты... Это же секретные сведения...
     Безусловно, никто не мог тогда представить, что не в столь уж далеком будущем на страницах российских газет появятся материалы о дивизиях РВСН...
     На командном пункте
     На командном пункте ракетного полка корреспонденту «Красной звезды» довелось побывать впервые. В сопровождении заместителя командира дивизии полковника Андрея Чебурина спускаемся по потерне - подземной бетонной галерее. Гулкий отзвук шагов своим протяжным эхом в этом замкнутом пространстве пробуждает в памяти кадры из кинофильма «Узник замка Иф». Приглушенный свет. Низкий давящий потолок заставляет сутулиться. Казалось, длинному узкому петляющему коридору не будет конца.
     - Не удивляйтесь, сейчас немного заложит уши, - предупреждает проводник.
     Преодолев кордон из многотонных шлюзовых дверей, проходим к лифту, который ракетчики между собой называют «подъемником». Впрочем, это не единственный способ погружения в подземелье: параллельно с ним проходит металлическая лестница, напоминающая пожарную.
     Извивающийся змейкой тоннель и герметичные двери не случайны. В случае применения массового поражения они способны погасить ударную волну и уберечь дежурную смену от отравляющих веществ.
     Подземный ярус, в котором ракетчики несут боевое дежурство, называется отсеком. Как у моряков. Только в отличие от подводной лодки здесь чувствуешь себя более защищенным. Шахта - самое надежное укрытие на планете. Уже на глубине «минус пятого этажа» мне вдруг вспомнились рассказы ветеранов о небывалой твердости ужурского скального грунта. Такой командный пункт способен выдержать прямое попадание ядерной боеголовки. Даже при самом неблагоприятном развитии событий, которые и моделировать-то не хочется, он, безусловно, выживет! Поэтому не только ответно-встречный, но и ответный удар будет неотвратим.
     Наверное, самые смелые советские писатели-фантасты не могли в своих замыслах шагнуть так далеко, как инженеры-проектировщики подземной катакомбы. Командный пункт полка - это металлический многоуровневый контейнер. Все здесь предусмотрено до мелочей. Если в подаче электроэнергии произойдет какой-нибудь сбой, то это никак не отразится на его работе. Тут же запустятся дизель-генераторы. По словам полковника Чебурина, несколько суток он может существовать автономно, как замкнутый герметичный «бункер». Из-за высокого давления компоненты химического оружия, как и пыль, сюда не проникнут. Воздух здесь чище, чем в операционной. Дышится тут легко и свободно.
     - Когда я впервые сюда спустился, - вспоминает старший оператор лейтенант Александр Расколов, - то почувствовал себя членом экипажа космического корабля. Изменение давления и замкнутое пространство создают ощущение невесомости. Тут ты становишься более сосредоточенным, внимание усиливается в десятки раз.
     В прошлом году Саша окончил Ростовский военный институт. Как ни странно, офицером-ракетчиком он стал благодаря новостному телесюжету.
     - Долгое время я не мог определиться со специальностью, а родители то и дело спрашивали меня: куда же я все-таки буду поступать? - рассказывает он, - Во время одного из таких разговоров по телевизору передавали репортаж о пуске ракеты. Выбор профессии стал для меня очевиден.
     В Ужур он поехал по собственному желанию. Во-первых, хотелось связать судьбу с самой мощной в мире ракетой. Во-вторых, как утверждает Саша, лучше служить подальше от дома, чтобы не ощущать родительскую опеку.
     В отличие от него заместитель командира дежурных сил капитан Сергей Поляков несет боевое дежурство на командном пункте полка уже десятый год. На вопросы он отвечает более сдержанно, делая упор не на эмоции, а на то, что ракетчики решают «задачи особой государственной важности»... Оно и понятно, в его биографии почти 1.000 суток, проведенных под землей. Безусловно, нет уже той самой новизны ощущений...
     - Сигнал может поступить в любую секунду, - рассказывает капитан Поляков, - и мы всегда готовы его принять. Вы когда-нибудь слышали такое выражение: «Умри, но выполни задачу»? Это о нас. Здесь ты абсолютно абстрагируешься от внешнего мира. На наши плечи возложена чрезвычайная ответственность. Вряд ли можно передать словами то, что мы испытываем на дежурстве...
     Мне не раз приходилось посещать командные пункты дивизий, и всегда я ловил себя на мысли, что для «стратегов» боевое дежурство - это погружение в другое измерение. Офицеры даже живут здесь не по местному, а по московскому времени...
     - Если за год ты провел под землей более 90 суток, - поясняет Сергей, - то необходимо пройти комплексное стационарное обследование. Врачи пристально следят за нашим здоровьем. Не так-то и легко выдерживать перепады давления. Однако все это государство нам компенсирует. Во-первых, у дежурящих офицеров год засчитывается за полтора. Во-вторых, к денежному довольствию мы получаем соответствующую надбавку...
     Нашу беседу прервал поступивший сигнал - новая вводная, и, чтобы не отвлекать смену от главного, я предпочел завершить разговор. Спускаюсь чуть ниже в комнату отдыха дежурной смены. Этот отсек чем-то напоминает купейный вагон.
     - Видите, - поясняет полковник Чебурин, - здесь созданы комфортные условия для автономного существования. Ракетная шахта - это маленький самодостаточный мир. Тут у нас хранятся не только продукты питания, оборудование, но и другие специальные средства, необходимые в чрезвычайных ситуациях.
     Уже поднимаясь на лифте, я признался своему сопровождающему, что в отличие от командного пункта дивизии не обнаружил тут ни одной видеокамеры.
     - Они здесь и не нужны, - утверждает он. - проникнуть на территорию незамеченным невозможно, а система допуска у нас надежная, не сомневайтесь. И охраняется не только КП, но и каждая пусковая установка в отдельности...
     Впрочем, несколько рядов охранной изгороди, находящейся под напряжением, кое-что значат. Прежде чем попасть на командный пункт полка в сопровождении заместителя командира дивизии, мне пришлось пройти не только дежурную смену охраны и обороны караула, но и патерну караульного помещения...
     Всех, кто имеет право туда заходить, здесь знают в лицо. Что уж говорить о дежурной смене? Ракетчики даже своих близких видят реже, чем сослуживцев... Не случайно командный пункт полка, как, впрочем, и Ракетные войска, сравнивают с подводной лодкой. Невольно вспоминается афоризм: если два незнакомых «осовца» не нашли общих знакомых, значит, один из них - чумак. Оно и понятно, судьбы офицеров осовских соединений частенько пересекаются и, как правило, в разных должностных плоскостях. Побывав в Ужуре, я в очередной раз убедился в этом: полковник Чебурин, как и комдив, в свое время служил в Оренбургской области...
     «Альма-матер» полководцев
     Было это в июне, в степи Восточного Оренбуржья. На контрольной вышке, неподалеку от пусковой, приметили солдаты гнездо. По видимости, черного коршуна. Оно было свито из колючей проволоки и металлических тросиков. Обычно коршун украшает свое жилище цветными тряпками, веревками, полиэтиленом, а тут - ничего примечательного... Прямо-таки птичий военно-полевой лагерь. Там же, на стартовой позиции, находился начальник штаба дивизии, и ребята решили рассказать ему об этом. Он взглянул на вышку и подумал, что ракета вскоре уйдет, и тогда все, что находится вблизи, будет выжжено. Ему было известно: птенцы у коршунов появляются в самом начале лета...
     - Сними аккуратно, - обратился начальник штаба к самому высокому солдату, - возьмем его с собой...
     Подстилка в гнезде была из глины и шерсти, а потревоженные птенцы жалобно пищали. После пуска ракетчики вернули гнездо назад, и тут же к нему подлетела самка. Она нерешительно покружилась над ним и все же села... Эту историю мне рассказал полковник Юрий Кашлев. С тех пор прошло уже чуть больше трех лет, и бывший начальник штаба оренбургской дивизии стал командиром ужурского соединения.
     Подобное внимание к деталям, человечность удивительным образом сочетаются в его характере со строгим следованием букве устава, которая означает для него отнюдь не схоластику, а точное следование выбранным принципам.
     - С людьми нельзя работать поверхност
     но, - убежден комдив, - нужно вникать в проблемы подчиненных, детально разбираться в них... И, невзирая ни на какие трудности, добиваться поставленной задачи.
     Впрочем, полковник Кашлев всегда и во всем неотступно шел к намеченной цели...
     Еще в юности, во время призыва в армию, военкомат упорно откладывал его личное дело: с осени до весны. Все команды были укомплектованы, и военкому, видимо, не хотелось что-либо менять...
     И тогда он обратился к парню: ну, подожди ты полгода, куда тебе торопиться?
     - Нет, призовите, - стоял на своем Юрий Кашлев...
     Однако переубедить военкома никак не получалось. Тогда Юрий подал заявление, в котором по собственному желанию просил отправить его в Афганистан. От удивления офицер только руками развел. И включил-таки настойчивого парня в дополнительную команду. Так Юрий Кашлев попал в РВСН.
     С тех пор он прошел путь от солдата до полковника и теперь возглавляет одну из самых мощных дивизий Ракетных войск. И удаленность Ужура от крупных центров его нисколько не смущала.
     - Это же настоящая школа ракетчиков, - подчеркивает он.
     P. S. По словам ветеранов, когда-то за удаленность гарнизон в шутку называли «Рио-де-Ужуром». Теперь острословы говорят иначе, на французский манер: «Ужур, бонжур»... Когда я вернулся из командировки, один из коллег, бывший ракетчик, вдруг спросил меня: «Ну, что побывал за границей?»
     - Вы что-то путаете, у меня даже загранпаспорта нет...
     - Ну, как же, а Ужю-ю-юр?..
     Поговаривают, что в советское время в РВСН были даже свои «Бермуды»: дивизии в Жангиз-Тобе, Державинске и Ужуре. Будто бы карьерное продвижение офицеров, оказавшихся в одном из этих соединений, впоследствии проходило по этому треугольнику, из которого ни за что было не выбраться. Тем не менее, Ужурский бастион вырастил многих крупных военачальников. Именно здесь служили в свое время генерал-полковники Николай Котловцев, Игорь Валынкин, Николай Соловцов. Впрочем, для нынешнего командующего РВСН генерал-лейтенанта Андрея Швайченко эта дивизия стала настоящей школой командирского становления...