на главную страницу

17 Декабря 2009 года

Армия и общество

Четверг

Призвание – сапер

Дмитрий АНДРЕЕВ, «Красная звезда».
  Фото автора.



     Еще не рассвело. Где-то вдали неестественно темные, словно разбухшие от заводской гари, тучи наседали на горизонт. Остывающую Жиздру заволакивало туманом. Слегка сгорбившись и засунув руки в карманы, Сергей нехотя брел к автостанции. Он достал из пачки последнюю сигарету. Курить особенно не хотелось, но ему предстоял трудный разговор с женой. Ночью Сорокин тщательно обдумывал все, что скажет ей, мысленно проговаривая каждое слово, однако сейчас, пытаясь повторить свой заученный монолог, он понял, что не сможет выдавить из себя все это. Его настолько не покидало чувство вины, что он даже не заметил подошедшего автобуса.
     - Ну-ка, признавайся, - услышал он из толпы знакомый голос, - набедокурил что ли тут без меня?
     - Я же не шалопай какой-нибудь, - с натянутой улыбкой ответил Сорокин, - с чего ты взяла?
     - Сережа, что случилось? Зачем ты меня с сессии сорвал?
     - В Чечню уезжаю, - выдохнул он, - послезавтра...
     - Ты спятил? Зачем?
     - Запрос пришел, - как можно холоднее произнес Сергей, пытаясь избежать дальнейших объяснений, - ты же знаешь, я не мог иначе...
     Они молча шли по сонному городу. От промозглой сырости, нетипичной для летнего утра, их пробирала дрожь. Тучи плотнее и плотнее заволакивали небо. Казалось, вот-вот хлынет ливень. Глядя на окна домов тихого и спокойного городка, Сорокин думал о сослуживцах, которые отказались поехать в эту командировку. Он не осуждал их нисколько. Им-то сложнее, у них дети...
     - Сереж, давай сходим в Оптину Пустынь, - прервала его размышления жена. - Мне так спокойнее будет.
     Еще на Пасху они собирались съездить в монастырь, однако почему-то именно лейтенанту Сорокину пришлось тогда заступить в наряд. Теперь у него был выходной, может, последний в этом году...
     В Пустыни было людно. Обогнув Введенский собор, супруги вышли к храму Владимирской иконы Божией Матери.
     - Батюшка, благословите, - неожиданно для себя обратился Сергей к молодому рыжему монаху, сосредоточенно крестившемуся у входа.
     - А в чем дело?
     - На войну отправляюсь...
     - Это вам тогда к братскому духовнику нужно. Пойдемте, я провожу.
     На прием к схиигумену Илию толпились паломники. У двери стояли старушки, неустанно повторяя монотонные жалобы, перемежающиеся молитвами и невнятными крикливыми возгласами.
     Рядом в надежде на исцеление ждали своей очереди инвалиды. В стороне, так и не решаясь подойти поближе, выстроилась молодежь. Внимание Сорокина привлек высокий, худой беззубый дед в выцветшем камуфляже. Печаль этого одинокого старика здесь знали многие: сын у него пропал без вести в Грозном. Вот он и приезжал в Пустынь изо дня в день: помолится, свечку поставит, молебен закажет за здравие, а потом все к старцу попасть пытается.
     - Не горюй, все обойдется, - обратилась к деду сгорбленная монахиня. - Молитва схиигумена Илия очень сильная. Он всех на ноги поднимает, всем помогает. Тут к нему однажды офицера раненного в Чечне принесли. Пуля, говорят, под самым сердцем застряла. Врачи ничего не могли сделать. Старец помолился над ним, и он пришел в себя.
     Сергей был обескуражен историей, он хотел узнать ее подробности, но его пригласили в келью.
     - Батюшка, благословите, - с порога попросил Сорокин. - Я - сапер. Служу в Козельске. Скоро в Чечню поеду.
     Прозорливый старец подозвал его к себе, положил свою сухую шершавую ладонь на голову Сергея, и от этого прикосновения стало как-то тепло и спокойно.
     - Все у тебя будет хорошо. Не волнуйся. Поезжай с Богом!
     Глаза у отца Илии светились тихой неземной радостью... С тех пор Сергей считал себя заговоренным.
     Все, что происходило с ним в последние дни, запоминалось как-то особенно отчетливо. Теперь, сидя в самолете, взявшем курс на Моздок, Сергей прокручивал в памяти события минувшей недели: прощание с женой, оформление документов, получение боеприпасов и неожиданное знакомство с начальником инженерных войск...
     - Лейтенант, не страшно ехать? - вспоминал он слова генерала.
     - Никак нет.
     - Ты же вроде как командир роты, а почему лейтенант?
     - Две недели до старшего осталось, - отрапортовал Сорокин.
     - Да, надо бы ускорить...
     И перед самой посадкой в самолет с генерал-полковником Сердцевым Сергей обмыл в рюмке коньяка свою третью звездочку.
     Однако в Ханкале, в штабе объединенной группировки, никто не ждал такого пополнения. Грузный подполковник, встречавший роту Сорокина, лишь удивленно пожал плечами:
     - Ракетчики... зачем вы здесь нужны? «Тополя» и «Стилеты» с собой не прихватили?
     Наступали сумерки, небо поблекло. Откуда-то издалека доносился вороний грай. И Сергей вдруг почувствовал такую тревогу, словно у него за спиной, на крыше казармы, залег чеченский снайпер и вот-вот нажмет на спусковой крючок. И все же он старался не падать духом, понимая, что на него смотрят солдаты.
     В Ханкале они проходили боевое слаживание. Здесь Сорокин впервые столкнулся не с учебными, а с боевыми минами...
     Последний вечер перед отправлением в Грозный он провел у костра, с интересом слушая рассказы офицеров, которые находились здесь уже не первый год. Они оказались открытыми и простыми. Возле Сорокина сидел седой остроносый майор. Его худое и бледное лицо было покрыто густой щетиной.
     - Ты думаешь, что будешь обезвреживать МОН-50, ПМН и ТМ? Не надейся... Не тут-то было, это тебе не первая кампания, брат, - повернувшись к Сергею, предупредил он сипловатым прокуренным голосом, - тут все по-другому. «Чехи» тоже не дураки, воевать научились. Самоделки закладывают дуплетом: смотришь, мина как мина, начинаешь снимать, а под ней еще одна притаилась...
     - Творят, значит? - уточнил Сорокин.
     - И еще как... Я тут недавно с фугасом столкнулся: ну обычная кастрюлька на вид, а ее до отказа начинили пластидом, гвоздями и гайками...
     - А еще они любят пачки долларов разбрасывать, - вступил в разговор конопатый капитан. - Нагнешься за такой - и руки как не бывало. Взрыватель в ней - ампула с ртутью, чуть двинешь - и контакты замкнулись.
     Теперь Сергей для себя уяснил, с какими сюрпризами ему предстоит встретиться. Расстались они на рассвете, на прощание пожелав друг другу удачи.
     Дорогой Сорокин ничего не замечал вокруг: ни разрушенные дома, ни искореженные легковушки, брошенные на обочине, ни блокпосты, мимо которых они пролетали так же быстро, как и по трассе. Он уставился на смуглое скуластое лицо водителя с маленькими узкими глазками под густыми черными бровями, который, не жалея ни машины, ни пассажиров, мчался как угорелый. В кабине было накурено и все время звучала одна и та же песня - «Нас не догонят». Взгляд этого парня был настолько безразличным, что Сергею стало не по себе. «Он точно безбашенный, ничего не боится», - думал Сорокин. От этих мыслей его отвлекла канонада: автоматные очереди то и дело сменялись калибром покруче.
     - Добро пожаловать в Грозный, - впервые за все время обратился солдат к своему пассажиру, не обращая внимания на выстрелы. Его лицо было по-прежнему холодным и бесстрастным. - Уже близко, скоро приедем.
     Здание комендатуры Ленинского района находилось на территории бывшей автобазы. По соседству располагался переговорный пункт. С одной стороны улицы тянулся красный кирпичный забор, ограждавший разрушенный завод «Красный молот», а с другой - небольшой парк, за которым проглядывали хрущевки. За промышленной зоной ютились уцелевшие домики частного сектора. Рябыми они стали от выстрелов, особенно с дороги...
     Вечером старший лейтенант Сорокин, делая пометки в блокноте, детально изучал маршрут, который ему предстояло патрулировать: улица Первомайская, Романовский мост, Центральный рынок...
     В первый раз он шел нерешительно, то и дело оглядываясь и пригибаясь. Но постепенно, с каждым пройденным километром, Сергей становился все более уверенным. Однако мысль о том, что все вокруг заминировано и в любое время можно взлететь на воздух, назойливо преследовала его, создавая какое-то скверное внутреннее напряжение, от которого никак не получалось избавиться. Так было до первого фугаса...
     Он обнаружил его на улице Красных Фронтовиков возле старого покосившегося сарая, притулившегося за блочной высоткой. Крыша сарая висела в воздухе, а слетевшая с верхней петли дверь прикрывала канистру, забитую взрывчаткой, гравием и гвоздями.
     - Здесь бы скалу поставить, - сказал подошедший к Сорокину замкомвзвода.
     - Да, было бы неплохо, - согласился Сергей, вспомнив жестко-вещее лицо остроносого майора из Ханкалы, поведавшего ему о «скалах».
     Так назывались снайперские лежанки на верхних этажах высотных зданий. Кроме этих замаскированных наблюдательных постов дороги контролировал патруль.
     Утром и вечером Сорокин выезжал проводить инженерную разведку, поэтому уже через неделю он знал свой район наизусть. Выходили саперы на рассвете, возвращались затемно. Все чаще им попадались радиоуправляемые фугасы; от проводных боевики постепенно стали отказываться: они были более приметными.
     Однако Сорокин не только разминировал фугасы, но и подрывал ветхие здания, в глубоких бетонных подвалах которых прятались боевики. Семь раскуроченных войной домов он превратил в руины, и вот ему предстояло смести последний...
     Это был день Покрова Пресвятой Богородицы, но Сергею тогда было не до церковных праздников.
     Утром саперы собрали небывалый «урожай» фугасов.
     - Ну что, давай на Садовую? - скомандовал мехводу Сорокин, поставив последний, восьмой крестик в своем блокноте...
     Говорят, что на войне случаются разные чудеса, а время и пространство порой смещаются. И Сергею показалось, что он даже услышал, как где-то за спиной вдруг оглушительно жахнул выстрел и лишь потом, словно задержавшись, сверкнул длинный голубоватый сноп пламени. Сорокин молниеносно обернулся и увидел стремительно приближающуюся болванку. Он чуть пригнулся, но вихрем пролетающего прямо над головой снаряда его почти впечатало в броню бэтээра.
     Сквозь клубы темно-серого дыма, среди гор битого кирпича на единственно уцелевшей стене Сергей, приходя в себя, прочел надпись: «Святые в аду не живут». Он попытался перекреститься, но от боли так и не смог поднять руку выше плеча...
     Серая безжизненная пятиэтажка с выколотыми глазами окон и огромной, как провалившийся нос, дырой в стене на месте подъезда № 2 - это и был тот самый восьмой крестик. Пробежавшись по этажам, саперы заложили под балки тротил и трофейные фугасы. Сорокин намеревался как можно быстрее завершить работу, однако его вдруг кто-то одернул.
     - Стой, командир...
     - Мишка, ты куда?
     Из подъезда выбежал маленький черный пушистый котенок. Солдат рванул за ним, пытаясь его поймать, но тот испуганно метнулся к забору и юркнул в узкую щель. Рядом была жестяная перегородка, Миша отогнул ее и на мгновение замер...
     - Командир, здесь фугас!
     Недолго думая, он перерезал провода. Все переглянулись... Два бэтээра и ГАЗ-66, до отказа набитый тротилом, находились рядом. Провода шли к частному дому и скрывались в окне, заколоченном ржавыми металлическими листами, на которых еще не просохло свежее объявление: «Здесь живут мирные жители».
     Зная о тактике боевиков, Сорокин не сомневался, что где-то здесь будет фугас-двойник. Второй артиллерийский снаряд он обнаружил неподалеку. Такие ловушки частенько подстерегали колонны: если подрывались первая и последняя машины, остальные попадали в капкан...
     И тут же Сорокин вспомнил про старца Илия. Перед ним вдруг предстало его доброе, умиротворенное лицо. «Все у тебя будет хорошо», - отозвалось в памяти Сергея. Теперь эти слова он неустанно повторял изо дня в день, проводя инженерную разведку...
     Вскоре наступила черная траурная неделя. Каждый день погибали пацаны: одни подрывались на мине, других уносило снарядом, третьих - пулей. Из 23 саперов смерть пощадила лишь семерых... Сергей тяжело переживал каждый «двухсотый»... Для себя он вывел такую закономерность: как ни странно, даже из самых тяжелых передряг живыми выходили парни, у которых где-то на теле была нанесена наколка с изображением саламандры: в воде не тонет, в огне не горит. И на всякий случай Сорокин тоже наколол ее на левой руке.
     Командировка подходила к концу, до возвращения в Козельск оставалось всего-то дня три-четыре... Ночью выпал первый снег. Подниматься совсем не было никакого желания. Сорокин взглянул на часы, было чуть больше шести. Так хотелось еще несколько минут поваляться. Но вдруг он услышал робкое обращение замкомвзвода: командир, там внизу вызывают...
     Сорокин лениво спускался по лестнице, на ходу застегивая бушлат.
     - Сергей, ты сегодня краснодарский ОМОН сопровождаешь? - проворчал дежурный по комендатуре. - Назойливые ребята. Обзвонились уже. Домой торопятся.
     - Ничего, успеют, - спокойно ответил Сорокин...
     Колонна медленно покидала город. В Грозном было совсем тихо - ни выстрела, ни взрыва. Только где-то за пустырем приглушенно колотилось эхо. Вскоре и оно затихло. Под колесами шуршала поземка. Уже и блокпост, что находился на выезде из города, остался позади. Вдоль обочины шеренгой выстроились березки. На горизонте показались небольшие, прилегающие к земле домики. С блокпоста этот район был не виден, и у Сергея появилось какое-то тревожное предчувствие.
     - Стой, - громко и уверенно скомандовал Сорокин.
     Без промедления колонна замерла. Саперы достали миноискатели и направились прочесывать окрестности.
     - Слышь, ты, старлей, - подозвал Сергея полковник-омоновец, - ты что о себе возомнил? У меня там люди на взлетке четвертый час ждут... Ты смотри, а то проблем не оберешься.
     У него был такой вид, как будто он несколько суток не вылезал из окопа: помятая фуражка, нечищеные берцы, засаленные брюки, расстегнутый китель...
     Сергей уже ничего не боялся, он спокойно делал свою работу.
     - Командир, ты не племянник Ванги? - подбежал к Сергею запыхавшийся замкомвзвода.
     - Что?
     - Да для нас там реально сюрприз оставили!
     Вдруг по радиостанции Сорокин услышал возмущенный возглас боевика: «Жьму, жьму, нэ пайму, пачему не падрывается?..»
     Этот фугас заглушил генератор радиопомех, который находился в бэтээре, а потом его обезвредили саперы.
     - Жми сильнее, - пошутил в эфир Сергей, глядя на недоумевающего полковника, - сильнее жми.
     До аэропорта Северный было недалеко, и Сергей вдруг вспомнил, как в детстве в маленьком закрытом городке Брянской области он сам изготавливал ружья и свои первые тогда еще самодельные взрывпакеты... «Кому уж что на роду написано», - подумал он... От этих мыслей его отвлек тот самый полковник, который на прощание вручил Сергею ящик коньяка.
     - Я буду ходатайствовать, - пообещал омоновец, с благодарносью обнимая Сергея, - чтобы тебя к награде представили...
     P.S. Все, что видел Сергей на войне, невозможно вместить в один газетный очерк, как и в представление к награде. За полгода Сорокин обезвредил более сотни фугасов... Он получил медали Жукова, «За усердие при выполнении задач инженерного обеспечения», «За отвагу», «За разминирование». Чуть позже, уже в мирное время, - медаль «За воинскую доблесть» I степени. Встретить в гарнизоне стратегических ракетчиков офицера с такими наградами нелегко.
     Теперь он не только выполняет свои специфические задачи, но и несет боевое дежурство. После войны его карьера сложилась удачно. Сорокин досрочно получил звание капитана. Вскоре он окончил академию и в 28 лет возглавил инженерную службу ужурского соединения. Он стал самым молодым НИСом дивизии за всю историю РВСН.
     Р.P.S. Когда номер готовился к печати, майору Сергею Сорокину было присвоено очередное воинское звание подполковник.


Назад

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства

Rambler TOP 100 Яndex