Россия и НАТО выходят на новый уровень отношений, заявил, принимая в Кремле Андерса Фога Расмуссена, Дмитрий Медведев. Президент РФ напомнил, что в отношениях с Западом у России были различные периоды, начиная с «холодной войны» и заканчивая установлением партнерских отношений. «Были и осложнения, в том числе в прошлом году», - добавил он, имея в виду прекращение контактов из-за разницы оценок действий Грузии против Южной Осетии.
     Генсек прибыл в российскую столицу с тщательно выверенными предложениями. Из имеющихся на настоящий момент сведений, которые по крупицам добываются репортерами различных информационных агентств и газет, напрашивается такой вывод: руководство НАТО в диалоге с Москвой придерживается своей испытанной тактики получения максимально выгодных преференций при минимальных уступках. Ничего удивительного в этом, разумеется, нет. Идеология альянса - плоть от плоти американской идеологии, стержнем которой выступает бесцеремонное проталкивание так называемых жизненно важных интересов США.
     Положение в мире, однако, меняется совсем не в пользу такого рода «проталкивания». Да и у российской внешней политики накоплен немалый опыт в части отстаивания своих интересов. Очевидно, поэтому мы давно уже не наблюдаем пресловутых «прорывов», которые на серьезную поверку оказывались отшлифованными искусным дипломатическим языком уступками Западу. Зато мы наблюдаем (или угадываем, основываясь на имеющихся материалах) напряженную работу переговорщиков-экспертов, кропотливо согласовывающих каждый очередной шаг к компромиссным решениям.
     При существующей разнице подходов к вопросам геополитики у НАТО и России есть лишь один способ договориться по крупному счету: определить первейшие объекты для взаимодействия, не трогая проблемы второго плана. В Брюсселе практическую эффективность такой реальной политики, судя по всему, осознали. В результате в портфеле у генсека НАТО, фигурально выражаясь, в отдельном его отсеке, был «уложен» афганский вопрос. Точнее сказать, вопрос о более активном и более основательном участии России в решении крайне запущенных проблем Афганистана.
     Прекрасно понимая, что об участии российской армии не может быть и речи, руководство альянса пытается добиться от Москвы существенной военно-технической поддержки операций коалиционных войск и сил безопасности Афганистана. При этом опять же оно стремится устроить все при самых незначительных финансовых расходах. А лучше всего - вовсе без затрат. То есть уговорив российскую сторону поставлять вооружение и технику (всю или частично) на безвозмездной основе. Этакий, знаете ли, ленд-лиз, как выразился заместитель директора Института США и Канады РАН Павел Золотарев.
     Историческая параллель вообще-то видится вполне уместной. Америка в годы Второй мировой войны, помогая Советскому Союзу, помогала в первую очередь себе. Россия, помогая сейчас Соединенным Штатам, в немалой мере также помогает себе. Имея в виду, что умиротворение в Афганистане, подавление там беспредела исламских экстремистов отвечает национальным интересам России. Уйдя из этой страны с поражением, США и НАТО оставят после себя огромный нарыв, инфекция от которого будет представлять угрозу для соседей.
     Отвечая на призыв Запада к более серьезному сотрудничеству на стратегическом афганском направлении, Россия обретает некоторый важный рычаг воздействия на политику стран НАТО. В частности, она может рассчитывать на остановку натовской экспансии на восток. То есть на снятие с повестки дня вопроса о включении в
     НАТО Украины и Грузии. Собственно, этот не худший сценарий уже имеет место. Получив «свой» Афганистан, НАТО теперь не может себе позволить такой роскоши, как дальнейшее распыление инфраструктуры на нестабильных приднепровских и закавказских пространствах.
     Но кроме Афганистана есть еще морское пиратство, терроризм, угроза расползания по свету ядерного оружия, борьба с трансконтинентальной преступностью, забота о климате. Все это в той или иной степени составляет содержание нынешних переговоров и дискуссий в Москве. Есть конкретная проблема европейской безопасности, решать которую Москва предлагает вместе на основах разработанной ей архитектуры. Однако относительно этой темы если и есть какое-то движение, то оно пока не заходит за рамки теоретических бесед. Да и вообще трудно себе представить, чтобы Вашингтон, полагающий себя главным ответственным разработчиком и попечителем системы европейской безопасности, поделился бы своими полномочиями с Москвой. Во всяком случае, в настоящий момент он к подобному шагу не готов просто морально.
     Значит ли это, что создание новой, более надежной системы европейской безопасности можно расценивать лишь в плане долгосрочной перспективы? Думается, что так ставить вопрос не стоит. Время нередко расставляет все по своим местам так, как того совсем не ждут аналитики и прогнозисты. Еще весной большинству обозревателей представлялось, что вопрос о противоракетах в Польше и радаре в Чехии решен бесповоротно. Оказалось иначе. Причем как «иначе», никто толком-то и не знает. Известно лишь, что от самой идеи надежного противоракетного щита американцы отказываться не собираются. А посему тема не закрыта, а лишь отложена до лучших (для США) времен.
     Для России же «лучшие времена» настанут тогда, когда ей удастся оптимальным образом согласовать свои справедливые претензии на значимую роль в мировом сообществе со своими реальными возможностями. В новом веке она немалого добилась в достижении такого оптимального соотношения. Однако век только-только начинает свое историческое шествие, готовя для нас неведомые свершения и сюрпризы.