(Продолжение. Начало в № 229.)
     К половине второго разведчики на похищенном у фашистов «опеле» выехали на Шлоссштрассе и стали медленно приближаться к дому Даргеля. Пока все шло по их плану. К этому времени две полицейские ищейки уже успели «обнюхать» улицу. Вслед за ними ровно в 13.30, ни минутой раньше, ни минутой позже, из ворот рейхскомиссариата вышел подтянутый, сухощавый военный чиновник со смуглым надменным лицом в генеральской форме. За ним вышагивал адъютант с желтым портфелем.
     Когда до гитлеровцев осталось несколько десятков метров, Кузнецов приказал Струтинскому остановить машину и вышел. Почти в упор двумя выстрелами он сразил генерала и четырежды выстрелил в кинувшегося наутек адъютанта. Затем произвел по контрольному выстрелу и вскочил в подъехавший «опель». Растерявшаяся охрана Даргеля и находившиеся на улице офицеры даже не предприняли попытки их остановить.
     Через несколько кварталов Кузнецов и Струтинский бросили машину, пешком прошли до конспиративной квартиры, там переоделись и затем благополучно добрались до основной базы разведывательно-диверсионной резидентуры (РДР) «Митя». Прошло несколько дней, облавы, проводившиеся гитлеровцами в Ровно, закончились, и связные доставили в отряд номер ровенской газеты «Волынь» от 26 сентября. В ней на первой полосе была помещена большая статья, в которой сообщалось: «В понедельник, 20 сентября, в 13 часов 30 минут на улице Шлосс в Ровно были убиты выстрелами сзади руководитель главного отдела финансов при рейхскомиссариате Украины министерский советник доктор Ганс Гель и кассовый референт Винтер. Те, кто дал убийце поручение, действовали по политическим мотивам».
     Случайное стечение обстоятельств не позволило разведчикам уничтожить Даргеля. Как стало известно позднее, министерский советник Гель за несколько дней до покушения прибыл в Ровно из Берлина и на первых порах по приглашению Даргеля поселился в его особняке на Шлоссштрассе. На обед они собирались пойти вместе, но Даргель задержался в рейхскомиссариате на несколько минут, и их оказалось вполне достаточно, чтобы на этот раз избежать смерти.
     Несмотря на досадную нелепость, в целом руководство РДР «Митя» и 4-го Управления были удовлетворены результатом операции. Во-первых, сам акт возмездия прошел безукоризненно - значит, его план, в сущности, был разработан правильно. Во-вторых, Гель являлся фигурой достаточно важной, если и уступавшей по служебному положению Даргелю, то незначительно. Кроме того, весьма эффектно сработал прием с письмом украинского националиста И. Фена.
     22 сентября, выступая на похоронах Геля и Винтера, Даргель обвинил в их смерти украинских националистов и развернул массовые аресты. В течение 25 и 26 сентября в городах Ровно и Луцке гестаповцами были арестованы, а затем расстреляны 180 активных функционеров из числа националистов.
     УСИЛЕНИЕ комендантской службы в Ровно и беспрецедентные меры по охране Даргеля не остановили Кузнецова и его соратников от проведения повторной операции. Они психологически верно рассчитали, что фашисты никак не будут ждать нового нападения на том же самом месте, и решили повторить акцию.
     8 октября 1943 года Кузнецов вместе со Струтинским, сидевшим за рулем машины, подстерегли Даргеля, когда тот выходил из своего дома. На этот раз Николай Иванович сменил оружие, вместо пистолета для надежности применил противотанковую гранату, на которую для усиления поражающего действия одел дополнительный стальной чехол с насечками. Но снова досадная случайность не позволила довести операцию до конца! В метре от ног Даргеля граната ударилась о бровку тротуара и откатилась так, что взрыв ударил в стену дома. Сам Кузнецов получил легкое ранение в левую руку, а Даргель и на этот раз остался жив. Он ринулся к подъезду рейхскомиссариата и там столкнулся с Довгер. По ее словам, «вытирая кровь с лица, Даргель возбужденно ругался и кричал: офицер, блондин, высокого роста! Бросил гранату и уехал! Это уже второй раз, как они сюда приезжают!»
     Времени стрелять из пистолета у Кузнецова уже не оставалось. Дежурившая в машине охрана из эсэсовцев среагировала мгновенно и бросилась в погоню за разведчиками. Даже мастерство Струтинского, вероятно, не спасло бы, если бы не счастливая случайность. В какой-то момент преследователи потеряли из виду зеленый «опель», а когда снова обнаружили, то открыли по нему ураганный огонь.
     Но машина была словно заговоренная, а ее водитель выделывал за рулем настоящие чудеса. Лишь на окраине Ровно, когда автоматная очередь разнесла в клочья задние колеса, «опель» слетел в кювет. Разъяренные эсэсовцы вытащили из него еле живого от страха и на смерть перепуганного майора. После того как «бандита» зверски избили и приволокли в гестапо, к нему, наконец, вернулся дар речи. Майор понял, что перед ним не переодетые партизаны, а эсэсовцы разобрались, что гнались не за тем «опелем».
     ЭТА НЕУДАЧА и ранение тем не менее не остановили Кузнецова. 10 ноября он вместе с Николаем Струтинским, Альбертом Глассом и Иваном Корицким в 4 часа дня и совершили налет на машину крайсляйтера Курта Кнута - заместителя Коха. Накануне через свои оперативные связи в гараже Кнута разведчики получили информацию о времени и маршруте его движения. Она оказалась точной, за несколько минут до четырех ожидавшаяся машина появилась на улице. Кузнецов первым метнул в нее противотанковую гранату. Мощный взрыв отбросил автомобиль на забор, передняя его часть развалилась, а кабина напоминала смятую консервную банку. Для гарантии Гласс швырнул вторую гранату, но она не разорвалась. И тогда разведчики открыли по машине ураганный автоматный огонь, превратив ее в решето.
     Казалось, что после такого ничего живого в машине не должно было остаться. Но и этому заместителю Коха, как и Даргелю, невероятно повезло - взрывом его отбросило на пол, а осколки и пули прошли выше. Кнут отделался контузией и легким ранением. Погиб только водитель.
     Этой операции, как и предыдущим, также предшествовала оперативная подготовка. Для ее выполнения еще в апреле 1943 года Корицкий устроился на работу в одно из подразделений, которое подчинялось Кнуту. Руководил им выходец из Нидерландов Альберт Гласс. Разведчик вскоре сблизился с ним, а затем привлек к сотрудничеству.
     Полученные ими материалы на заместителя Коха легли в основу разработанного Д. Медведевым и Н. Кузнецовым очередного далеко идущего плана, рассчитанного на ликвидацию самого гауляйтера. Сразу вслед за Кнутом должен был умереть он. Место и время проведения операции они решили назначить сами. По расчетам Медведева и Кузнецова, после ликвидации Кнута в Ровно оставалось только одно место, где мог появиться Кох: немецкое кладбище. Но этот план им так и не удалось довести до конца.
     ЗАТО ДРУГОЙ высокопоставленный гитлеровский чиновник оберфюрер СС председатель Верховного суда на Украине А. Функ от расплаты не ушел. Он, как и Кох, являлся одним из любимцев Гитлера. Тот щедро осыпал его чинами и наградами. Ненасытная жадность Функа не знала границ. Он целыми эшелонами отправлял награбленное в родной «фатерлянд», и не зря операция по его ликвидации получила кодовое название «Насос».
     Верховный суд занимал трехэтажное здание, выходящее одной стороной на Немецкую улицу, а другой - на Парадную площадь. Позади него, сразу за двором, проходила тихая и малолюдная Школьная улица. Медведев, Кузнецов и Каминский, решив подстраховаться, на этот раз разработали несколько вариантов операции и доложили в Москву. Там остановили свой выбор не на самом безопасном - по указанию руководства 4-го Управления Функа было решено ликвидировать в самом здании суда, где он выносил свои приговоры. Это был своеобразный акт правосудия и политического возмездия.
     Важная роль в проведении операции отводилась Яну Анчаку, которого после предварительного изучения привлек в группу Каминский. Его парикмахерская располагалась на Немецкой улице, как раз напротив здания суда. В ходе наблюдения за Функом разведчики обратили внимание на то, что каждый день с немецкой педантичностью тот в 8.40 заходил в парикмахерскую и после стрижки направлялся к себе в суд.
     День 16 ноября 1943 года ничем не отличался от предыдущих. Как обычно, в 8.40 Функ занял кресло в парикмахерской Анчака. Заглянувший в помещение «сотрудник» рейхскомиссариата, им был Каминский, увидев высокое начальство, поспешил ретироваться на улицу. Неспешной походкой прошел до угла Немецкой улицы и дал условный сигнал двум пассажирам, сидевшим в «адлере», стоявшем в метрах 60-70 от здания суда. В машине находились Кузнецов и Струтинский.
     Операция перешла в завершающую стадию. Кузнецов расстегнул кобуру с пистолетом, а Струтинский пододвинул поближе к себе автомат. Время отсчитывало последние секунды для приведения в исполнение приговора Функу. Он закончил стрижку и направился к вешалке. Анчак незаметным движением руки отдернул занавеску на окне. Каминский, не спускавший глаз с парикмахерской, принял сигнал и продублировал его дальше.
     Пришло время Кузнецова. Он вышел из машины, бросил взгляд налево, в сторону парикмахерской, увидел Функа и направился в здание суда. Часовой не стал спрашивать пропуск у строгого обер-лейтенанта и пропустил к двери. Николай Иванович прошел внутрь и стал в тень колонны.
     Прошла минута, за ней другая, когда наконец хлопнула входная дверь и в вестибюле появился пахнущий одеколоном Функ. Он был погружен в свои мысли и не обратил внимания на офицера у колонны. Н. Кузнецов вскинул вальтер и трижды выстрелил. Гулкое эхо выстрелов пошло гулять по коридорам. Часовой перед входом в здание суда засуетился, бросил растерянный взгляд на вышедшего обер-лейтенанта, неспешным шагом удалявшегося по Школьной улице. В это время к зданию суда подъехал битком набитый эсэсовцами грузовик. Они слышали звуки выстрелов, но ничего не могли понять. Как потом вспоминал Я. Каминский, «гестаповцы как парализованные смотрели на окна здания суда и Н. Кузнецова».
     Труп Функа обнаружили только через 2 - 3 минуты. Началась паника. Ближайшие улицы оцепили, но было поздно, Кузнецов и Струтинский уже подъезжали к конспиративной квартире.
     ТОТ НОЯБРЬ для фашистских бонз в Ровно оказался черным. За несколько дней до ликвидации Функа боевая группа Кузнецова совершила еще одну дерзкую операцию: средь бела дня они похитили генерал-майора фон Ильгена, командующего на Украине войсками особого назначения, известного жестокими карательными операциями против партизан и мирного населения. Захватили гитлеровского генерала в собственной резиденции на Мельничной улице.
     Подготовка к операции началась еще в октябре 1943 года. Ей, так же как и в акции с Даргелем и Кнутом, предшествовала многоходовая оперативная комбинация. В офицерском казино, которое часто посещал фон Ильген, к нему была «подведена» разведчица Лик. Эффектная женщина сразу же привлекла внимание генерала, и он пригласил ее к себе в дом в качестве экономки.
     Через некоторое время в особняке появилась вторая разведчица Майя - двоюродная сестра Лик. Майе было поручено не менее сложное задание - пойти на «сотрудничество» с гестапо. С ее помощью разведчики рассчитывали нейтрализовать гестаповцев, и это им удалось. Майя усыпляла бдительность своих кураторов, снабжая их «убаюкивающей» информацией о благонадежности обслуживающего персона особняка.
     К началу ноября Кузнецов благодаря отважным девушкам был хорошо осведомлен об образе жизни фон Ильгена, маршрутах его движения и системе охраны особняка. Операция вступила в решающую фазу. Это была, пожалуй, одна из самых сложных боевых акций, которые приходилось выполнять Николаю Ивановичу и его соратникам. После предыдущих город находился на осадном положении и был наводнен гестаповцами и полицейскими. Слухи о неуловимом обер-лейтенанте, который направо и налево валил высокопоставленных фашистских бонз, поднял на ноги все спецслужбы и военные комендатуры. Особняк фон Ильгена был дополнительно окружен двумя рядами колючей проволоки, а его охрана усилена.
     12 ноября 1943 года Д. Медведев утвердил окончательный план операции по захвату гитлеровского генерала, который разработали Кузнецов и Струтинский. Он, как всегда, был дерзким и не укладывался в общепринятые схемы. Эта боевая акция, получившая кодовое название «Дело Кафра», как и многое другое, что делал Николай Иванович, представляла собой невероятное сочетание вдохновения разведчика с холодной логикой математика.
     13 и 14 ноября четверо разведчиков во главе с Кузнецовым, переодетых в гитлеровскую форму, напрасно прождали фон Ильгена. Условного сигнала, приподнятой занавески на одном из окон особняка, от Лик не поступило. На следующий день в 16 часов 15 минут такой сигнал ими был получен. Оставив машину неподалеку от подъезда, Николай Иванович и с ним еще три разведчика вошли в особняк. Используя жетон гестапо, молниеносно разоружили растерявшуюся охрану и организовали засаду.
     На снимке: Д.Н. МЕДВЕДЕВ
     (Окончание следует.)