(Продолжение. Начало – в № 17.)
     Поднялись на гору: лес, родник, вид на пойму такой, что сердце заходится. Сергий остался. Конечно, троицкие монахи скоро узнали, куда делся их игумен, и потянулись на Киржач. В 1358 году там была построена Благовещенская церковь, возник монастырь. Что же касается общего жития в Троице-Сергиевом монастыре, то этот проект на время заглох. Митрополиту Алексию было не до него, поскольку власть в Византии сменилась.
     Новый патриарх Каллист фактически разделил русскую митрополию: поставил митрополитом в Литву тверича Романа, человека князя Ольгерда. Алексий, сохранив титул митрополита Киевского и всея Руси, лишился западных епархий. Предполагалось, что территории того, кто умрет первым, отойдут оставшемуся. Первым в 1362 году умер Роман. Но до того успел изрядно напакостить Москве. Например, в 1358 году Алексий поехал к своей пастве в Киев и был арестован. Только в 1360 году ему помогли бежать.
     Побег был приурочен к моменту, когда умер московский князь Иван II Иванович Красный. На престол взошел его девятилетний сын Дмитрий (будущий Донской). Алексий стал его опекуном. С этого момента и началось настоящее внедрение общежития в русских монастырях. Алексий написал Сергию письмо: возвращайся в Троицу. Буквально: «Непокорных и строптивых я выведу вон оттуда, чтобы там не было ни одного твоего недоброжелателя». Сергий вернулся, оставив настоятелем на Киржаче инока Романа.
     

     Справка. Впервые в русских обителях «общежитие» (общинножитие) было введено одним из основателей Киево-Печерской лавры Феодосием Печерским в XI веке. Ко времени Сергия эти порядки в обителях забылись. Каждый монах сам заботился обо всем необходимом для жизни, а потому имел свою собственность. Внедрение общинножительного устава по рекомедации константинопольского патриарха Филофея встретило сопротивление части иноков.
     

     Киржачский монастырь стал первой колонией Сергиевой Троицы. Потом был основан Спасский монастырь в Москве. Алексий позаботился о земле, Сергий выделил из своих людей игумена Андроника. Дальше процесс пойдет по нарастающей. Не буду перечислять всех учеников Сергия, основавших новые обители.
     Колонизация шла очень успешно. Во-первых, потому, что пришельцы имели за своей спиной Троицкий монастырь, связанный (шла молва) с московской властью. Во-вторых, Сергий направлял людей в стратегически важные точки. В-третьих, вокруг отшельника со временем возникала дисциплинированная коммуна, которая начинала осваивать прилегающие территории. Так из эксперимента с общим житием в Троицком монастыре стало вырастать «государство монахов», подлинно Святая Русь.
     В 1370 году племянник Сергия (сын его брата Стефана) Федор создал в Москве Симонов монастырь, который стал чем-то вроде представительства Святой Руси в столице. Из этой обители выйдет немало епископов и игуменов (в том числе знаменитые Кирилл и Ферапонт Белозерские). Сам Федор со временем становится духовником Дмитрия Донского.
     Поговорим о политике. Вообще-то территория Северо-Восточной Руси в те времена была провинцией сразу двух государств: Орды и Византии. Основанная на силе власть Орды понятна. А власть Византии? Это не только церковная власть, но и власть имперская.
     Когда сын Дмитрия Донского Василий I попытался против этого возразить: «Имеем мы Церковь, а императора не имеем», – патриарх Антоний ему терпеливо разъяснил: «Невозможно христианам иметь Церковь и не иметь императора. Ибо Церковь и империя имеют совершенное единение и общение и невозможно им разделиться... Святой император не таков, как остальные князья и правители... Он помазуется великим миром и поставляется императором ромеев, то есть всех христиан».
     Для описания такого положения вещей британский историк Дмитрий Оболенский ввел понятие «Византийское содружество наций». Он пишет: «На практике русские суверены, конечно, не потерпели бы никакого прямого вмешательства императора во внутренние дела их княжеств, за исключением церковных вопросов... И в то же время существуют серьезные основания полагать, что, начиная с крещения Руси и до падения Константинополя, русские власти, по крайней мере, молчаливо признавали, что император является главой христианского содружества, что как таковой он по божественному праву обладает в некоторой степени юрисдикцией над Русью».
     Речь тут о символической власти, о власти духовной. Такая власть заключается в создании смыслов, внедрении их и управлении ими. А это не только проповедовать духовные ценности. Со смыслами можно работать, например, проводя хитроумные комбинации, которые могут закончиться то политическим убийством, то бунтом, а то и войной. Обладать «в некоторой степени юрисдикцией» – это значит иметь основание для проникновения внутрь, туда, где можно начать интригу.
     Под управлением митрополита Алексия, ловко пользовавшегося начавшейся в 1359 году смутой в Орде, Москва стала быстро усиливаться. Дружба с Мамаем позволила успешно бороться с Литвой и Тверью. И вот от Ольгерда Литовского и Михаила Тверского в Константинополь пошли сигналы: Алексий работает исключительно на усиление Москвы, ведет «националистическую» политику...
     Что должен делать в этих условиях патриарх «Византийского содружества»? Да примерно то же самое, что ордынский хан: поддерживать равновесие, то есть гасить усилившегося. Но гасить не силовыми, а именно духовными методами. В 1373 году Филофей (он уже вернулся на патриарший престол) посылает в русскую провинцию специалиста по «деликатным делам» Киприана.
     Сперва эмиссар едет в Литву, встречается с великим князем Ольгердом. Потом отправляется к Алексию, втирается к нему в доверие, убеждает сделать епископом настоятеля нижегородского Печерского монастыря Дионисия. И уже через полгода Дионисий участвует в истории с убийством татарских послов, приведшей, как уже говорилось, к конфликту Москвы и Мамая.
     А вскоре патриарх получает от Ольгерда письмо с требованием создать Литовскую митрополию (а иначе, мол, Литва примет католичество). Собственно, письмо было написано самим Киприаном, который спешит вслед за ним, дабы лично доложить: Алексий сделал ставку на Мамая и крымских генуэзцев, проводит исключительно московскую политику, литовскими православными (будущими украинцами и белорусами) не интересуется.
     В итоге к концу 1375 года создается митрополия Киевская и Литовская во главе с Киприаном. Мало того, в Константинополе решают, что после смерти Алексия власть Киприана должна распространиться и на Москву.
     Говорят, что это была личная интрига Киприана. Пусть так, но окончательное решение о разделении митрополии принимал все-таки патриарх Филофей. И тут уже не было ничего личного, одна лишь политика, требовавшая ослабления Москвы ради сохранения литовских епархий в рамках «Содружества» (примерно такое же решение по тем же соображениям принял ранее, в 1354 году, патриарх Каллист). Византийскую духовную элиту не интересовали национальные интересы провинций. Что собой представляла эта элита? Интернационал, пропущенный через монастыри Афона.
     Митрополит Алексий и князь Дмитрий это прекрасно понимали. И потому на повестку дня встал вопрос об автономии русской Церкви. Но случилось иное. В 1376 году в Константинополе произошел очередной переворот: генуэзцы прогнали с престола Иоанна V и поставили императором его сына Андроника IV.
     Вместо Филофея патриархом стал Макарий, к которому Алексий, чувствовавший приближение смерти, обратился с просьбой поставить на русскую митрополию... Только бы не Киприана.
     Алексий хотел Сергия Радонежского. Но Сергий отказался. Он знал, что князь Дмитрий хочет «ручного» митрополита. В этой роли Сергий себя не видел. Да и Дмитрий не видел его в этой роли. Он знал Сергия как человека независимого и к тому же близкого к партии, поддерживавшей Киприана. Дмитрий выдвинул в митрополиты своего нового духовника Митяя. И Алексию оставалось только поддержать эту кандидатуру. Согласие патриарха пришло уже после того, как в феврале 1378 года Алексий умер.
     Киприан, конечно, предпринял попытку явиться в Москву, чтобы поставить всех перед фактом: я здесь митрополит. Готовил сюрприз. Пробирался окольными тропами. Но был пойман. Тут бы «бойца невидимого фронта» в куль и в воду. Но была, видимо, некая зависимость князя Дмитрия от властей «Содружества». Киприана просто попугали, ограбили и выдворили из княжества.
     Он на этом не успокоился. Предал анафеме Дмитрия, так что на Куликово поле князь выйдет формально проклятым. Написал Сергию и его племяннику Федору письмо, полное упреков, намекнул, что теперь и всему народу не поздоровится: «Разве не знаете, что княжеский грех падает на людей?»
     И, конечно, проинструктировал Дионисия Суздальского, как надо действовать против Митяя: устроить обструкцию, сделать так, чтобы он побыстрее выехал в Константинополь. Наблюдая всю эту активность, Сергий Радонежский понял: Царьграда Митяй не увидит.
     И вот мы опять на Босфоре. 1379 год. Осень. Корабль с мертвым Митяем в трюме не спешит швартоваться. В городе только что закончились уличные бои. Это император Иоанн V Палеолог при помощи султана Мурада I сгонял с трона своего сына Андроника, свергнувшего отца три года назад.
     Андроник сбежал к своим генуэзцам в Галату (основанное генуэзскими колонистами северное предместье Константинополя, основной торговый район города. – Ред.). Патриарх Макарий уже в тюрьме. Признаться, возникают подозрения: уж не под это ли дело убили Митяя?
     Наконец, корабль пристал к берегу. В Галате. Митяя хоронят. Светский «куратор» посольства московского князя Юрий Кочевин не хочет возвращаться назад на родину, не выполнив задания князя Дмитрия. А задание было, напомню, поставить «ручного» митрополита. Оно выполнимо: в бумагах Митяя есть чистый бланк с печатью и подписью Дмитрия. Остается лишь внести имя. Но какое? Из наличествовавших на борту духовных подходили двое: архимандрит переславльского Горицкого монастыря Пимен и настоятель московского Петровского монастыря Иван. Об Иване известно, что он первым на Москве ввел в своей обители общежительный устав. Кочевин в тонкости не вдавался, но знал, что общежитие как-то связано с деятельностью Киприана, Дионисия и Сергия. Значит, митрополитом быть Пимену. Заняли 200 тысяч под гарантии московского князя, поднесли кому следует в константинопольской патриархии, ждут...
     Только в июне 1380 года новый патриарх Нил рукоположил Пимена. Киприан, естественно, этому сопротивлялся, но в момент поставления был уже далеко. Мчался в Литву. Обычно его отъезд объясняют тем, что в патриархии ему пригрозили: если не угомонишься, лишим и Литовской митрополии...
     На самом же деле Киприан, видимо, спешил уехать потому, что Восточная Европа уже пришла в движение. В сентябре состоится Куликовская битва. И у Киприана была особая роль при ее подготовке. Коалиция, ополчившаяся на Москву, состояла из Мамаевой орды, крымских генуэзцев и Литвы. Киприан спешил объяснить Ягайле (сыну умершего в 1377 году Ольгерда), что литовцам вовсе не обязательно соединяться с войсками татар. Будет гораздо умнее выдвинуться к месту сражения, но к самому бою «не успеть».
     Ягайло опоздал на дневной переход. И тут мы, вроде, должны благодарить Киприана. Не будем, однако, спешить, ибо он действовал вовсе не ради победы русских, но... ради поражения генуэзцев.
     Надо иметь в виду, что с 1378 по 1381 год шла ожесточенная война между Венецией и Генуей. В августе 1379 года генуэзцы захватили гавань Кьоджу, замыкающую вход в Венецианскую лагуну. Оставалось лишь дожать противника, но в июне 1380 года венецианцы потопили генуэзский флот и Кьоджу отбили. После этого Генуя постепенно пошла на спад, а Венеция – к европейскому лидерству.
     Но тогда исход был еще далеко не ясен, война продолжалась. Собственно, это была борьба за контроль над торговыми маршрутами на Восток, один из которых (северная, так сказать, ветка Шелкового пути) проходил по территории Мамаевой орды, между Черным морем и Каспием (полная аналогия с сегодняшней нефтяной ситуацией и трубопроводами). И в таком контексте Куликовскую битву можно рассматривать как один из эпизодов этой борьбы. Киприан ее так и рассматривал.
     Игроков, интересовавшихся кавказским маршрутом, было предостаточно. Киприан мог работать с кем угодно. Например, с людьми, делавшими политику Тамерлана. Сами судите: на Куликовом поле русские и татары были так обескровлены, что ставленник Тамерлана хан Тохтамыш легко смог расправиться сначала с Мамаем, а потом, в 1382 году, взять Москву.
     Самое пикантное то, что в тот момент князя Дмитрия в городе не было, на хозяйстве оставался... да, Киприан. Он уже успел задвинуть митрополита Пимена, объяснить князю, что Ягайло опоздал к сражению именно благодаря его, Киприана, усилиям... И вот духовно руководит обороной Москвы. При этом защитники почему-то перепились, поддались на уговоры Василя Кирдяпы (того самого, который вместе с Дионисием был ранее причастен к убийству посла Мамая), открыли ворота.
     Когда татары резали москвичей, Киприан был на пути в Тверь. Этого предательства великий князь Дмитрий ему не простит. Но его сын Василий вернет Киприана на Московскую кафедру...
     А как Сергий? О его роли в период Куликовской битвы известно из «Сказания о Мамаевом побоище», которое будет написано только в XVI веке. Да, он благословил Дмитрия на сражение. Да, он от всей души желал великому князю Московскому победы, раз уж случилась такая беда – враг у порога. Но провоцировать войну – нет.
     Представляется, Сергий был, говоря современным языком, мистическим коммунистом, создателем Святой Руси, пророком русской Троицы, Рода, пульсирующего в поколениях. Все это стало характером русского народа. А кровь, пролитая на почву Куликова поля, была неизбежной при рождении нации жертвой. Но это никак не оправдывает тех, кто в угоду своих собственных интересов спровоцировал кровопролитие.
     (Продолжение следует.)
     Иллюстрации: Картина художника В. Васнецова, 1914 год; Картина художника М. Авилова, 1943 год. Челобей явно приобрел с веками азиатский облик; Поединок Пересвета (справа) и Челубея. Миниатюра русского летописного свода XVI века.