- Вся моя жизнь была связана, так сказать, с погонами, да и изначально вокруг меня все были военными, - начал свой рассказ Ефим Гордеевич. - Отец мой, Гордей Трофимович, во время войны был пулеметчиком, форсировал Днепр, был удостоен звания Героя Советского Союза, а потом работал оперуполномоченным в милиции.
     - В справочнике «Герои Советского Союза» Гордей Трофимович назван Чекулаевым...
     - Медсестра в госпитале ошиблась, вот он и «сменил» фамилию! А дядька мой родной, Андрей Петрович, закончил войну командиром стрелкового батальона... Помню и то, как говорил мне дед, Трофим Тарасович, участник Первой мировой войны: «Я - бомбардир-наводчик! И ты, внук, будешь артиллеристом?» И я ему отвечал: «Конечно!» Пожалуй, «финальным звонком» было то, что учителем русского языка и литературы, а также и классным руководителем у нас в 9 - 10-м классах был Игорь Константинович Полонский - старший лейтенант, артиллерист. Под его влиянием у нас из 21 человека - тогда еще были мужские классы - 17 поступили в военные училища! Вот так я и оказался в Сумском артиллерийском.
     - Как же проходила ваша армейская служба?
     - В 1957 году я стал командиром взвода, затем - старшим офицером батареи 7-го мотострелкового полка
     24-й Самаро-Ульяновской, Бердичевской дважды Краснознаменной Железной дивизии - Прикарпатский военный округ, город Львов. Время было интересное: НАТО не так давно образовалась, а мы организовали Варшавский договор, и очень многие важные занятия и учения проводились на полигонах приграничного ПрикВО. Мой артиллерийский взвод был опытным. После Корейской войны у американцев появились «базуки», ну и в Советской Армии решили их тоже завести. Во взводе было два 82-мм безоткатных орудия на шасси ГАЗ-69 и два 107-мм - на шасси артиллерийского тягача АТП. Вооружен был очень здорово! Так что какие бы совместные учения ни проводились с братьями по блоку, я обязательно участвовал, все им рассказывал и показывал.
     Командир полка мне говорил: «У тебя перспективы - мы сейчас в полку артиллерийскую батарею разворачиваем, потом дивизион артиллерийский сделаем, а у нас специалистов не так уж много, поэтому у тебя впереди большое будущее».
     - Почему же вы избрали другой путь? И вообще, как и почему армейские офицеры становятся военными контрразведчиками?
     - Меня довольно быстро приметили наши нынешние коллеги. Предложили перейти к ним. Я оперативнику рассказал о своих полковых перспективах. Он говорит: «Смотри, но наше мнение таково, что тебе эта служба подходит. Тем более что у тебя отец и военный, и к правоохранительным органам отношение имеет». Говорю, что в принципе я не возражаю... Хотя потом меня еще в течение целого года контролировали, приглядывались, так сказать, снизу и сверху, а в 1962 году, летом, когда были крупные учения на упомянутом Яворовском полигоне, вызывают вдруг в особый отдел и говорят: «Собирай вещички и вперед - на Восток». Город Новосибирск, школа КГБ при Совмине СССР.
     - Как к этому отнеслось ваше командование?
     - «Ну, Чикулаев, ты меня удивляешь! - сказал мне командир полка Александр Федорович Чистяков. - Я же тебе рассказывал, чтo у тебя впереди. А там ты что будешь иметь?» Я говорю: «Зато буду на десять рублей больше получать!» Ну посмеялись, пошутили... И вот так я оказался в Новосибирской школе. Учеба прошла быстро, впечатления остались очень приличные.
     - По окончании учебы вы должны были вернуться в ПрикВО?
     - Да, но оказалось что нас, порядка десяти молодых сотрудников, направляют в Группу советских войск в Германии. Там только что Берлинскую стену возвели, передали некоторые полномочия соответствующим немецким органам и войскам, а границу нужно было нам укрепить. Таким образом, в октябре 1963 года я оказался в поселке Олимпишесдорф, Потсдамского округа - там, где в 1936 году собирали спортсменов на Олимпийские игры. Стал оперуполномоченным 283-го гвардейского артиллерийского полка - учли, что артиллерист.
     - То есть вы оказались неподалеку от Берлина?
     - От Западного Берлина. Мы находились в 5 - 7 километрах от английского сектора. Гамбургское шоссе, которое связывало ФРГ с Западным Берлином, проходило прямо через части нашей 19-й (впоследствии -
     35-й) дивизии. Активность всех и вся была громаднейшая - и спецслужб, и особенно агентуры. Могу сказать, что в течение 1963 - 1968 годов особым отделом по дивизии совместно с немецкими товарищами были выявлены и арестованы 12 агентов иностранных разведок. В упомянутые годы отдел наш был лучшим в ГСВГ.
     - Какого плана была агентура?
     - В основном, конечно, «визуальщики» - то есть те, которые наблюдали за погрузкой и разгрузкой нашей боевой техники на станциях. Как сейчас помню одну операцию, которую проводили мы на железнодорожной станции Дальгоф, когда получили данные о том, что там есть агентура... Провели ряд мероприятий, в том числе оперативно-технических, и обнаружили, что, действительно, недалеко от станции находится двухэтажный особнячок, где проживает семейная пара, ведущая наблюдение. Все зафиксировали и передали в Потсдамский округ нашим немецким друзьям, которые их и задержали...
     - Кроме «визуальщиков», были и агенты другого типа?
     - Распространены были еще и так называемые «мусорщики» - они собирали на помойках всякие письма, тетради бойцов и командиров... Помню, одну бабку дважды задерживали на свалке у нашего военного городка. На третий раз попросили немецкого оперативника поговорить с бабушкой. Он подтвердил: «Да, когда она выезжает к родственникам, то везет эти бумаги и получает за это западные марки». Думаю, что большого вреда эти «мусорщики» нам все же не принесли, но в принципе - тоже агентура.
     - Позвольте возразить! Был случай в более поздние времена, когда на помойке у одного из гарнизонов «мусорщик» нашел конспект по устройству нашего новейшего танка. Противник был готов выложить за эту информацию большие деньги - а она сама пришла!
     - Безалаберность - наша всегдашняя беда. Кстати, скажу, что нами тогда были обнаружены и агенты-двойники! Контрразведка, как вы знаете, проводит мероприятия и по разведке спецслужб противника. Так вот, некоторая наша агентура - эти мужики в основном у нас на объектах работали слесарями, электриками - в то же время оказывалась и агентами западногерманской БНД, которая, между прочим, платила своим агентам в два раза меньше, чем мы. Два таких агента, я точно помню, были арестованы в мою бытность.
     - Ефим Гордеевич, по тем временам офицеры - в том числе и вашего ведомства - служили в Группах войск по пять лет. Почему у вас получилось шесть?
     - Действительно, по истечении пяти лет я уже собирался сменить место службы, но тут грянули события в Чехословакии. Нашу дивизию подняли по тревоге, и я исполнял интернациональный долг на улицах Праги.
     - Вы заранее знали, что наши войска будут введены в Чехословакию?
     - Скорее, понимали, что так будет. Нельзя было допустить, чтобы повторились кровавые венгерские события октября 1956 года - помните, когда наши войска из Будапешта ушли, там начались погромы? Когда же соединения нашей 20-й гвардейской армии были выведены под Дрезден, ближе к границе с ЧССР, стало окончательно ясно: пойдем в Чехословакию. Наша дивизия пересекла германо-чешскую границу в ночь на 21 августа.
     - Где в то время находились лично вы?
     - Я был в 83-м мотострелковом полку, который во взаимодействии с подразделениями 7-й воздушно-десантной (Каунасской) дивизии вошел в Прагу на рассвете 21 августа. На нашем направлении какого-либо организованного сопротивления частей чехословацкой армии не было, они были мирно нейтрализованы, и в каких-либо организационных мероприятиях личный состав полка участия не принимал...
     - Какие задачи вы при этом выполняли?
     - Осуществлял оперативное обеспечение этого самого 83-го полка. То есть приходилось проводить разъяснительную работу в подразделениях, содействовать командованию в вопросах поддержания бдительности и боевой готовности, ну и, конечно, не сбрасывались со счетов наши главные задачи: борьба с изменой Родине, шпионажем, диверсиями, контрабандой и возможным террором...
     - Как отнеслись к вводу войск в Чехословакию наши военнослужащие?
     - В основном позитивно. Все ведь уже и сами увидели, что творится в дружественной нам стране, поняли, к чему это может привести. Так что каких-либо серьезных негативных высказываний или иных проявлений и тем более действий со стороны личного состава не было.
     - А как относилось к вводу наших войск местное население?
     - Вопрос слишком общий. Я скажу так: передо мной стояла задача знать обстановку в окружении наших частей и подразделений, а для этого иметь контакты в подразделениях Чехословацкой армии, правоохранительных органах и, конечно же, в СТБ, службе территориальной безопасности, как именовалась тогда чешская госбезопасность. Такие контакты были - выводы можете сделать сами, как к нам относились.
     - Ну да, понятно - это вы об адекватной части общества. И поскольку чехи в подавляющем своем большинстве народ спокойный и разумный, то вы, как сказали, отработали без происшествий...
     - Действительно, в конце ноября наша оперативная группа была выведена из Чехословакии, и дивизия отправилась к месту постоянной дислокации. А я вскоре отправился в Киев старшим оперуполномоченным особого отдела Киевского гарнизона. Как мне кажется, самые интересные и важные события на моем жизненном пути - это события, начиная от 1969 года, связанные как раз с моей работой в Киеве, ну и дальше - в Берлине.
     - Чем же был примечателен Киевский гарнизон?
     - Была очень большая и интересная работа! Мы занимались не только оперативным обеспечением всех военных вузов в городе, но и частей специального назначения, да еще и всех наиболее важных мероприятий на государственном уровне. Начиная с парадов, встречи иностранных делегаций, различных культурных мероприятий и заканчивая, конечно, футбольными баталиями. На тот период наибольший интерес, на мой взгляд, представляли два момента: первый - это массовый выезд советских граждан еврейской национальности, в том числе и военнослужащих, в Израиль; второй - создание в наших военных вузах специальных факультетов для обучения иностранных военнослужащих. Они запомнились мне потому, что пришлось, как говорится, попыхтеть весьма основательно...
     - Вы можете рассказать об этом более подробно?
     - Достоверно установлено, что в 1970 годы израильская и американская разведки разработали специальную операцию с целью искусственно разжечь эмиграционные настроения среди еврейского населения нашей страны...
     - Насколько известно, «Моссад» тогда работал в СССР только по этому направлению - чтобы, не дай Бог, не было никаких шпионских скандалов, портящих имидж Израиля.
     - Ну вот, а потому в середине 1970-х годов, особенно после 1973-го, то есть поражения арабов в арабо-израильском конфликте, хлынул поток заявлений на выезд в Израиль. В ОВИРы для получения виз обращались бывшие и даже действующие военнослужащие, в том числе так называемые «секретоносители». Выезд иных из них за границу мог нанести серьезный ущерб интересам безопасности нашей страны - ведь путем опроса выехавших из СССР разведки противника активно собирали информацию об оборонном и стратегическом потенциале нашей страны, ее Вооруженных Силах.
     - Вы сказали о «секретоносителях». Можете рассказать, кто именно был ими, что за секреты они могли знать?
     - Вы знаете, каким тогда был Киев, сколько там было училищ? Это Высшее военное авиационно-инженерное - специалисты ВВС, Высшее инженерное зенитно-ракетное - специалисты ЗРВ ПВО, которые очень котировались по тем временам, Высшее общевойсковое командное - 2-й факультет данного училища готовил специалистов для Главного разведывательного управления... Во всех вузах тогда велись научные разработки, в том числе по новому вооружению и боевой технике. Естественно, что информация по этим вузам могла представлять для спецслужб противника немалый интерес. И тут вдруг представители профессорско-преподавательского и командного состава этих военных училищ собираются уезжать!
     - Не получалось ли так, что во всех отъезжающих вы видели потенциальных изменников, готовых сразу же помчаться в соответствующие спецслужбы, чтобы сдать имеющуюся у них информацию и, так сказать, обеспечить себе безбедную старость?
     - Конечно же, нет! Мы б тогда никого не выпускали. А так на моей памяти в общем-то единственный случай, когда было категорически отказано в выезде руководителю одной лаборатории авиационного училища: он защитил докторскую диссертацию, тема которой представляла очень большой интерес и для нас, и для противника. Думали - гадали, и ему все-таки был дан отбой. Вот единственное, что помню...
     К тому же перед нами стояли сразу две задачи. Первое - исключить утечку информации через выезжающих за кордон специалистов; второе - найти среди них лиц, которые в последующем могли бы принести пользу для нас и нашей страны. В итоге мы с наших позиций контролировали обстановку среди потенциальных эмигрантов и имели неплохие оперативные возможности. Были интересные «заделы».
     - Тут все ясно - вопросов нет. Но как вы сейчас все-таки считаете: уехавшие большой ущерб нанесли?
     - Мы очень тщательно подходили к проблеме - с кем-то советовались, «мысли вслух» ученых мужей выслушивали. Многие факты были известны уже не только нам, но и той стороне. Так что, я полагаю, большой ущерб вряд ли был нанесен...
     - Кстати, как отъезжающие к вам относились?
     - Я бы сказал: не шибко дружелюбно. Хотя вначале они вообще не знали, что «ЧК» всем этим делом руководит. Официально этим занималось соответствующее командование, партийные и политические органы... А вот когда решался вопрос о визе, в ОВИРе прямо говорили: «Идите на Тарасовскую, дом номер 7, в Особый отдел Киевского военного округа». Представьте, возле упомянутого здания порой даже очереди выстраивались! Мой начальник тогда заявил: «Я увольняюсь в запас, Ефим, давай-ка ты займись этой проблемой...» Так что мне приходилось уходить через черный ход после 21 - 22-х часов! Однако проблему ту решали - никуда не денешься.
     - Ну а вторая проблема - какие у нее аспекты были?
     - В наших вузах в конце 1960-х - в начале 1970-х годов начали создаваться спецфакультеты для обучения иностранных военнослужащих. Особенно - арабских стран, Африка стала приходить, страны Азии. Перед нами обозначились новые задачи. Прежде всего узнать, не прибывают ли к нам в числе иностранных военнослужащих лица с враждебным, скажем так, умыслом?
     - Но ведь на спецфаках учились представители дружественных нам государств...
     - Как говорится, дружба - дружбой, а табачок врозь... Среди иностранцев нами были выявлены лица - особенно из числа курсантов ряда азиатских стран, которые собирали сведения о военно-техническом потенциале нашей армии. То есть занимались шпионажем. Но и нам, как понимаете, нужны были помощники из этой категории...
     (Окончание следует.)