- Итак, каким в плане вооружений был прошлый, 2009 год?
     - Гособоронзаказ 2009 года мы, скажем так, трансформировали с ремонтного на закупочный. Существенно сдвинули с мертвой точки то, что было раньше по количеству поступления новой техники в войска. Закупили достаточно большое количество техники. Оно исчисляется десятками и самолетов, и вертолетов, и ракет, не говоря уже об обычных вооружениях. Теперь эту технику надо осваивать. В целом изменились отношения между Министерством обороны и руководителями предприятий оборонных отраслей...
     С 1990-х годов период в 15 лет был просто этапом выживания. Армия почти ничего не закупала. На те средства, которые выделялись, удавалось поддерживать лишь стратегические ядерные силы. В первую очередь их наземные составляющие. И если говорить сейчас в связи с этим о состоянии вооружения в целом, то, конечно, у нас устаревший парк...
     - С другой стороны, можно ли сказать, что есть какое-то количество не только устаревшего, но и лишнего вооружения?
     - Есть, конечно. Как пример: у нас 20 тысяч танков, хотя потребность 5-6 тысяч. У нас более 200 тысяч единиц автомобильной техники. У нас несколько тысяч самолетов. Но качественное их состояние, конечно, оставляет желать лучшего.
     - И что с этим делать? На поддерживание такой техники тоже ведь выделяются деньги...
     - Мы пошли в двух направлениях. Первое - это закупка вооружений и военной техники нового поколения и второе - это ремонт, поддержание того, что есть. Сейчас мы перешли на новую структуру Вооруженных Сил. Прошедший год был переломным, мы по сути дела сформировали новый боевой состав, у нас появились совсем другие потребности в вооружениях и военной технике под этот боевой состав. Все, что есть под него, что нужно, мы оставляем. Все остальное мы будем утилизировать или реализовывать на международном рынке через Рособоронэкспорт.
     Второе направление: старое надо поддерживать. Это та система, которая была раньше в Вооруженных Силах, когда мы закупали десятки тысяч наименований различных запасных частей, которые хранились на складах... Мы начинаем переходить на сервисное обслуживание. Заключаем с разработчиками контракты на поддержание определенного парка, например, самолетов или танков в определенной степени готовности.
     Мы говорим, что подписываем контракт на то, чтобы 80% самолетов содержать в строю. И если что-то выходит из строя, то в зависимости от неисправности в течение какого-то срока эта готовность должна быть восстановлена. И завод-изготовитель дает гарантию на эту технику. Мы понимаем, куда вкладываем деньги и что мы за это получим. Такой переход сейчас осуществляется.
     Также мы сейчас прорабатываем вопрос о лизинге обеспечивающей техники. Просто будем заключать договор и брать в лизинг какой-то ресурс, оплачивать его, использовать и возвращать. Так сегодня поступают все ведущие страны.
     - Это касается гражданской промышленности?
     - Да.
     - А как формируется цена при рыночной экономике? Сколько вы должны платить, кто должен платить? Сколько получает предприятие?
     - Это один из самых непростых вопросов. Цена формируется исходя из себестоимости продукции. Смотрим, сколько стоит сырье, какие нормо-часы, какая зарплата, какие расходы для поддержания этого предприятия... Это очень длительный процесс и очень тонкий. С одной стороны мы хотим снизить цену, хотим купить больше техники. А руководители предприятий хотят жить лучше, что естественно, производя эту технику. И здесь необходим компромисс. С одной стороны вроде бы надо стоимость техники снизить, с другой - нельзя допустить, чтобы предприятие развалилось. Чтобы были какие-то приемлемые условия по норме прибыли, мы сейчас 10-12 процентов ее установили. Мы устанавливаем и среднюю зарплату. Не ниже, чем по региону, при расчете цены.
     В отношении наиболее приоритетных вооружений рентабельность разрешаем поднимать до 25 процентов. Этим предприятиям надо развиваться... Мы понимаем: это перспективный вид вооружения, и надо, чтобы было развитие производств. Очень плотно работаем с военно-промышленной комиссией и Минпромом, Роскосмосом в рамках целевой программы развития оборонно-промышленного комплекса, чтобы люди понимали, что мы будем заказывать, и под это развивали серийное производство или стендовую базу.
     - Это ведь очень трудная задача - эффективность обеспечения...
     - Это действительно трудная задача. Министр обороны этому очень много внимания уделяет. Опыт этой работы - мой в течение полутора лет и министра в течение трех лет - показал, что здесь, конечно, мы не все задачи еще решили. И поэтому министр Анатолий Эдуардович принял решение о создании департамента ценообразования, который будет заниматься в первую очередь работой с предприятиями, чтобы цена была прозрачной.
     Еще раз отмечу: мы не стремимся никого обанкротить, но в то же время не хотим допустить, чтобы отдельные предприятия получали сверхприбыли, пряча их в различные однодневки или в повышенные накладные расходы.
     - А возможна ли хоть какая-то конкуренция между предприятиями?
     - Есть разные образцы вооружений. Если в каких-то видах конкуренция возможна и допустима, то какая конкуренция может быть в самолетостроении, где все в одном холдинге?
     Мне ближе всего, например, космическая отрасль. Ракету-носитель «Протон» делает одна организация. Или спутник связи. Мы можем, конечно, поэкспериментировать и отдать заказ другим... Но потратим много денег на обучение этого коллектива. Мы за конкуренцию, конечно. Но разумную.
     - А как вы решаете задачу проверки эффективности предприятия, в том числе коммерческой эффективности? В газете «Коммерсантъ» недавно были опубликованы данные о том, что в среднем на постройку корабля в Германии уходит 250 тысяч человеко-часов. У нас на точно такой же корабль, гораздо худшего качества, уходит 1 млн. человеко-часов. Как в этой ситуации формировать ту же самую цену?
     - На всех предприятиях есть военные представители, которые за этим смотрят. Сколько нормо-часов потребуется на создание корабля, не от класса этого корабля зависит, а от технологического оборудования, которое стоит на заводе. Если технологически не перевооружиться, конечно, все будет у нас дороже. Но это не значит, что лучше. Все зависит от выработки на одного человека.
     В среднем по России выработка на одного человека 10 или 20 тысяч долларов в год. А на хорошем, нормальном предприятии, я говорю в среднем, везде разные цифры, на хорошем предприятии должно быть где-то в районе 1 млн... А это производительность труда. У нас производительность труда ниже, естественно, нормо-часов больше, техника даже одного класса у нас объективно должна получаться дороже. Но за счет того, что у нас уровень жизни ниже, средняя зарплата другая, материалы некоторые дешевле, чем на мировом рынке, мы в ценовой политике за счет этого выдерживаем конкуренцию.
     - А что происходит с институтом военпредов? Погоны с них снимаете или понизили должности?
     - Понизили должности. Ведь как было: приходит военпред в приемку, минимальная должность - майор. И если сравнить военпреда майора и комбата майора, то у них разная ответственность, разная сфера деятельности, один рискует жизнью, другой - нет. Тут мы все в соответствие приводим.
     Президентом принято решение о том, что военные представительства будут выведены из численности Вооруженных Сил. Это первый шаг. Вторым будет «огражданивание» военных представителей. Но мы его сознательно не форсируем, потому что за этим судьбы людей... Многие офицеры бесквартирные. Мы сейчас решаем вопрос с постоянным жильем. Должны в этом году процесс завершить.
     Чтобы стать хорошим военпредом, надо лет 5-7 проработать на предприятии. Надо понять особенности производства, осмыслить, как там цена складывается... Мне, как начальнику вооружений, нужно, чтобы военные представители на предприятии обладали опытом, знали технологические процессы, все тонкости производства...Чтобы у них была достойная зарплата.
     - А как с идеей закупки конкурентоспособной продукции, техники, вооружений за рубежом?
     - Естественно, мы будем опираться на возможности отечественной промышленности. Но там, где у нас образовались провалы, их надо закрывать. И закрывать, не слепо закупая те или иные образцы... Можно идти двумя путями: закупая образец для исследований, чтобы посмотреть, что он из себя представляет, чтобы создать у себя такое производство, может, даже совместное. И второе - это одновременное освоение, ведь технику взять очень просто, но ее надо научиться еще применять. И пока мы разрабатываем эти направления, то, взяв эту технику, можно просто людей научить, как она применяется, посмотреть, какова ее эффективность, в каком она звене должна быть.
     - То есть найти ей точное место...
     - Чтобы уточнить требование к тому, что мы создаем, и чтобы уже знать, когда это будет создано, где это будет применяться, как его эффективно использовать. А так, естественно, у нас слишком большие традиции, слишком сильна промышленность. Исторически, еще с Советского Союза...
     - Наши слушатели задают вопросы. Вот один из них: «Где вы видите провалы в области наших вооружений?» Это можно совместить и с вопросом пенсионера из Санкт-Петербурга: «Какие вооружения разрабатываются в США, что есть в мире, в чем мы не конкурентоспособны?» Временно, надеемся...
     - У нас был задел такой, фундаментальный с советского времени. И мы по очень многим направлениям вооружений опережали на годы, а по некоторым, и на десятилетия других. Поэтому отставаний у нас нет, просто необходимо многие вещи реанимировать и с учетом элементной базы, и с учетом большого продвижения в информационных технологиях - просто эти идеи, принципы переложить на новые рельсы.
     Где у нас больше провалов? Там, где таких направлений в то время не было. Это касается беспилотной авиации, новых информационных технологий, средств войсковой разведки... Здесь нам необходимо прорываться. И второе, что у нас получилось...Многие материалы, сырье оказались в частных руках. И не всегда сегодня частнику выгодно поддерживать это производство...
     - Вся страна говорит о модернизации, об инновациях. Вы в этом участвуете? В чем это проявляется?
     - Естественно, Министерство обороны не может оставаться в стороне от этого. В военном ведомстве был введен еще один заместитель министра именно по информационному обеспечению, и целый департамент создан.
     Что касается модернизации и инноваций, то начало было положено этому еще на совещании, которое Дмитрий Анатольевич Медведев провел в Калининграде. В развитие этого он провел отдельно совещание по модернизации оборонно-промышленного комплекса в Реутове, и по его результатам правительство во главе с Путиным проводит целую серию совещаний уже по каждому направлению оборонки. Такие совещания прошли по флоту, по обычному вооружению, по космическим вооружениям, по стратегическим ядерным вооружениям... Эта работа продолжается. Детально рассматриваются все проблемы каждого направления отрасли, чтобы выявить наиболее критические места и сосредоточиться там, где это даст эффект.
     - Еще один вопрос, о котором немало в последнее время говорилось. Речь о покупке «Мистрали».
     - Этот вопрос еще не решен, находится в стадии решения. И пока мне ничего не хотелось бы комментировать, потому что любое слово в этой области обрастает различного рода слухами. Я думаю, в ближайшее время все прояснится.
     - Процесс идет?
     - Процесс идет.
     - Другой вопрос, более волнующий: с «Булавой» что будем делать?
     - Вы же помните, «Булава» родилась, когда испытывали предыдущий комплекс. К сожалению, тогда тоже были неудачные испытания. Не от хорошей жизни мы пошли на «Булаву». Это первый морской твердотопливный комплекс. Были вынуждены создать новую кооперацию. Это технически сложная система, из 12 пусков только пять условно успешных. Каждый из этих пяти приводил к тому, что мы получали новую информацию и могли двигаться вперед.
     Создана комиссия, еще раз смотрим, где какие проблемы... Приняты кадровые решения по этому вопросу в оборонной промышленности. Ужесточили контроль военных представительств за промышленностью. Мы ввели сплошной тотальный контроль, начиная с материалов. Эффект это должно дать. У нас есть время до лета этого года. И работа идет.
     Делается все, чтобы максимально уменьшить риск. А риск всегда есть в сложных системах. И альтернативы этому нет.
     Мы анализировали, как раньше создавалось баллистическое оружие наземного и морского базирования. Статистика близка к тем процентам удач, которые имели место при создании любого нового вооружения. Если взять те же первые ракеты, проводилось по 40-60 испытательных пусков, и при этом десятки были неудачными.
     - Когда-то выдающийся ученый Никола Тесла говорил, что война - это разница потенциалов...
     - Это интересное высказывание...
     - Как сделать так, чтобы мы не потеряли эту разницу? Мы же понимаем, что через 20 лет, владея почти шестой частью суши, будем иметь всего 1 процент населения земли...
     - Ну, через 20 лет я не знаю, какой процент будет, еще есть возможность многое исправить... У нас цели чисто оборонительные, мы не ищем чужих земель. Естественно, нам важно чтобы и на нас никто не напал. Гарантия - это стратегические ядерные силы. Мы понимаем, что это больше политическое оружие, но оно должно быть. Это первое. Второе: наш приоритет - это противовоздушная оборона. Следующее - это обеспечение космической части. Это, во-первых, стратегически-оборонительные силы, система предупреждения ракетных нападений, система контроля космического пространства... И второе - информационное направление - связь, разведка, навигация. Это следующий приоритет. Затем авиация и флот.
     И сейчас, когда мы перешли на новую бригадную структуру, создали бригады, они у нас получились гро-
     моздкими, тяжелыми. У нас столько операционных направлений, что нам пятимиллионная армия нужна, чтобы защищать все границы. Но мы себе этого позволить не можем. Поэтому Министерство обороны, Генштаб пришли к выводу, что нам нужны легкие бригады, на легкой технике, которые должны быть мобильными, которые можно перебросить из одного региона в другой для усиления этих группировок. Исходя из этого нам надо создавать легкую бронированную технику.
     - Кстати, о бронированной технике и о демографии. Абсолютно понятно, что нам никто новых миллионов не нарожает. И поэтому понятно, что сохранение жизни солдата становится, как никогда, важной задачей. Это выражается в требованиях к технике?
     - Да, безусловно. В первую очередь, сегодня все, что касается обычных вооружений, - это, по сути, один из основных критериев, кроме огневой мощи - насколько эта система способна сохранить жизнь солдат.
     Если вспомнить БТР, почему все солдаты наверху едут? Потому что внутри опасно. Наша задача сделать так, чтобы БТР был защищен внутри.
     - Еще такой вопрос. Сейчас руководство США выступает со смелыми заявлениями: предлагает избавиться от ядерного оружия. Не потому ли, что за океаном очень сильно продвинулись в области разработки сверхмощного оружия, которое по поражающим последствиям не уступает ядерному?
     - Высокоточное оружие...
     - Высокоточное и сверхмощное - сочетание двух факторов...
     - Поверьте, Министерство обороны работает во всех направлениях, и мы смотрим не только на развитие того, что у нас есть, мы следим за теми угрозами, которые могут появиться. В том числе и с точки зрения нового оружия.
     Вот вы говорили о военных потенциалах, приводили слова одного из ученых... Но критерии потенциалов начинают меняться. Это не количество танков и не количество личного состава, к чему мы классически привыкли. Чтобы начать наступление, требовалось трехкратное преимущество в живой силе, танках, артиллерии и самолетах... Сегодня с таким критерием много уже не навоюешь. Потому что можно решить очень многие задачи без этого, обладая высокоточным оружием, которое может летать на большие дальности и попадать точно в цель. Три - четыре десятка или сотни таких ракет способны подорвать экономический потенциал страны...
     Все последние конфликты: нет ни фронта, ни тыла. Какой может быть тыл, если по сути дела сегодня нет районов, которые недосягаемы. Чтобы нанести какое-то поражение, необязательно туда и войска направлять...
     - То, о чем мы сейчас говорим, требует принципиально другого качества подготовки военнослужащего.
     - Вся идеология преобразования вузов как раз и направлена на то, чтобы уменьшить их количество, но повысить качество. И к курсанту сейчас нельзя относиться, как относились раньше к солдату, он должен быть творческим человеком. Он осознанно и неустанно должен стремиться к знаниям. С дубиной сегодня не подготовишь профессионала.
     Мы в прошлом году в Вооруженных Силах занимались формированием их нового облика, очень много было разного рода перевозок. Для 2010 года будет характерным нормальный, обычный процесс боевой подготовки. Уже в новом облике, в новой структуре...