(Окончание. Начало - в № 35.)
     Ответный удар
     По указанию начальника управления генерала Г. Цинева руководителем третьего отдела И. Устиновым, сотрудниками центрального аппарата А.Крюковым, Ю.Николаевым и рядом других были проанализированы все имеющиеся в производстве оперативные материалы по так называемым «американской», «британской», «германской» и другим линиям разведывательно-подрывной деятельности, направленной против ГСВГ. Аналогичная работа проводилась в органах МГБ ГДР и Инспекции по безопасности Верховного комиссара СССР в Берлине. Затем полученные данные были обобщены и на их основе выработан комплекс агентурно-оперативных и технических мероприятий, направленный на срыв планов западных спецслужб.
     Тем временем последние не дремали и к весне 1954 года в окружении ряда частей ГСВГ сформировали обширную шпионскую сеть. Невысокий уровень жизни граждан ГДР, наличие у них обширных родственных связей в ФРГ, Западном Берлине и свободный доступ на его территорию (на то время еще не была возведена Берлинская стена) создали исключительно благоприятные условия для проведения вербовочной работы. Вербовали практически всех, кто имел хоть какой-то выход на советских военнослужащих или доступ на территорию части. Не гнушались привлекать к сотрудничеству даже уборщиков мусора.
     Генерал Юрий Николаев вспоминал: «В своем стремлении к получению любой шпионской информации состоятельные американцы не чурались даже копания в мусорных свалках наших военных гарнизонов. К этому они привлекали нуждающихся лиц, своего рода бомжей, платили им гроши, заставляя выискивать среди мусора письма военнослужащих, различные конспекты и т.п. Справедливости ради следует заметить, что одному такому «копальщику» повезло и он нашел конспекты занятий офицера с тактико-техническими характеристиками нового в то время нашего танка Т-54, за которыми американцы долго гонялись...»
     Главной же целью как американских, так и других западных спецслужб оставалась вербовка агентов, имеющих доступ к секретным документам или проходящих службу в штабах. Для этого задействовался самый широкий арсенал, начиная с банального шантажа и заканчивая «медовой ловушкой». Порой использовались и совсем уж экзотические. Кандидатов в агенты западногерманская разведка отлавливала на таком, казалось бы, безобидном поле, как филателистическое.
     До поры до времени особисты и сотрудники МГБ ГДР не подозревали, что филателистическая биржа в Западном Берлине служила для нее удобной ширмой. Приходившим туда коллекционерам из Восточного Берлина чаще всего приходилось иметь дело с моложавым и обходительным господином. У него всегда имелся богатый выбор марок и были сносные цены, а хорошие манеры располагали к общению.
     В ходе разговора, ловко направляемого «душкой Вилли», коллекционер незаметно для себя переходил к обсуждению более широких, чем филателистическая, тем. При следующей встрече его ждал приятный сюрприз. Та заветная марка, за которой он гонялся не один год, по счастливой случайности оказывалась у «Вилли». За нее он не «выкручивал руки», шел навстречу, а взамен просил оказать маленькую услугу. От счастливого коллекционера требовалось всего ничего: узнать, как устроиться знакомому «Вилли» в Н-скую воинскую часть или передать небольшую посылку другому «коллекционеру».
     В тот радостный момент обладатель заветной марки даже не подозревал, что получал свой первый «шпионский аванс» и выполнял первое разведывательное задание. Остальное - его вербовка, - как говорится, было уже делом техники.
     Резидентура из «филателистов» достаточно успешно проработала не один месяц. Подвела ее агентов не столько страсть к маркам и банальная жадность, сколько система контрразведывательных мер, выстроенная особистами в воинских частях и их окружении. Повышенный интерес «агентов-филателистов» к боевой деятельности советских войск, активность в установлении контактов с военнослужащими не остались незамеченными. В апреле 1955 года им вместо марок пришлось коллекционировать пуговицы от тюремной робы.
     Шло время, и контрразведывательная «Весна» незаметно для западных спецслужб и их агентов бурно набирала обороты в оперативных разработках особистов и работников МГБ ГДР. К концу 1954 года в производстве УОО КГБ по ГСВГ находилось около сотни дел по шпионажу. Г. Цинев, его заместители Б. Мелентьев и Е. Сазонов, сотрудники центрального аппарата И. Устинов, Ю. Николаев, А. Крюков, С. Усанов, С. Бурдо, А. Петрухин и другие подобно «летучим голландцам» возникали то на севере, то на юге, то на востоке, то на западе ГДР, чтобы помочь подчиненным в организации оперативной разработки лиц, проходивших по материалам.
     А она требовала от них высочайшего профессионализма, жесточайшей конспирации и изобретательности. По ту сторону невидимой линии фронта им противостоял опытный и сильный противник. Любая промашка со стороны особистов могла сорвать не только собственные агентурно-оперативные мероприятия, но и существенно затруднить деятельность коллег из МГБ ГДР. Это было время трудной, напряженной, но захватывающе интересной работы. По мнению Юрия Алексеевича Николаева, «оперативная работа по контрразведывательной защите советских войск в условиях Германской Демократической Республики требовала от нас полной самоотдачи... В целом можно сказать, что работая в составе Группы советских войск в Германии в 1951–1957 годах, я получил такой основательный опыт, который сказывался на протяжении всей дальнейшей службы в военной контрразведке».
     Эти слова генерала Николаева в полной мере можно отнести к большинству сотрудников управления. Там, на переднем крае тайной войны, закалилась и выросла блестящая плеяда руководителей отечественных органов безопасности. Георгий Цинев долгие годы являлся первым заместителем председателя КГБ Ю.В. Андропова. Сменивший Юрия Владимировича на этом посту в мае 1982 года В. Федорчук возглавлял Управление в ГСВГ с февраля 1963 по сентябрь 1967 года - сначала в качестве заместителя, а затем начальника. Другие его сотрудники - Н. Королев, И. Фадейкин И. Устинов, Н. Душин, Ю. Булыгин, А. Моляков в разные годы стояли во главе военной контрразведки страны.
     Сам генерал-лейтенант Николаев оставил заметный след в отечественной контрразведке и жизни тех, с кем его сводила служба. Куда бы его ни направляла воля начальников: на Урал - организовывать контрразведывательную работу в только что создаваемых Ракетных войсках стратегического назначения, в Забайкалье - формировать Управление особого отдела по войскам Дальнего Востока, или в Польшу - руководить Управлением особых отделов Западного стратегического направления, он на всех участках проявлял себя как блестящий организатор и необыкновенной душевной щедрости человек.
     В 2008 году генерала Николаева не стало, но его дело продолжают достойные ученики. В памяти своего поколения он останется как талантливый руководитель, а будущие контрразведчики откроют для себя новые профессиональные горизонты в его замечательной книге. С присущей ему скромностью Юрий Алексеевич назвал ее «Будни военного контрразведчика». Но это те «будни», которыми может и должен гордиться настоящий мужчина.
     Касаясь своей службы в ГДР, Юрий Алексеевич отмечал, что он и его коллеги «горели своей работой и не обращали внимания на бытовые и прочие неудобства». По его словам, «мы все сначала думали о Родине, а потом о себе».
     Они без остатка отдавали себя работе и торопили «Весну». А судя по той оперативной информации, что поступала в управление в процессе оперативных разработок агентов американской, британской и западногерманской разведок, их хозяева были не прочь превратить «холодную войну» в «горячую».
     Так, при разработке агента Шнайдера, завербованного сотрудниками из «Организации Гелена» (спецслужба ФРГ. - Н.А.), контрразведчиками были получены материалы, впоследствии нашедшие подтверждение при его допросе, которые не оставляли сомнений в том, что западные разведки самым активным образом готовились к развязыванию новой войны на территории ГДР.
     В частности, Шнайдер показал: «...Разведчик Пауль рассказал мне, что в северо-восточной части ГДР весной 1954 года начата реорганизация агентурной деятельности на случай войны. Весной и летом 1954 года он давал мне задания подыскать места для «мертвых ящиков» в северо-восточной части ГДР на случай военного времени. В частности, я должен был подыскать тайники в городах Грайфсвальд, Коптенхаген, Штральзунд, в каких-либо пунктах между городами Штральзунд, Грайфсвальд, Фридланд, Ной-Бранденбург, Утзадель и Пренцлау. Пауль пояснил мне при этом, что самым лучшим местом для них являются туалеты на вокзалах и ресторанах, куда могут заходить агенты и курьеры, не вызывая подозрений».
     Выполняя задание, Шнайдер подобрал девять таких мест и передал их описание Паулю, а взамен получил радиопередатчик с кодами. Другой агент-радист Кранке оборудовал в районе Деммин и Лойтц восемь таких «почтовых ящиков», четыре из которых были запасные - на случай выхода основных тайников из строя. Агенты-радисты Кохман и Шарке также подготовили по нескольку подобных «точек». К началу 1955 западные спецслужбы на территории ГДР завербовали несколько десятков агентов-радистов и оборудовали сотни тайников. Особенно высока их плотность была в окружении частей советских войск.
     По замыслу организаторов этой «спящей капеллы», ее исполнители-«пианисты» при наступлении часа «Ч» - начала войны, возникновения кризисной ситуации - должны были приступить к выполнению заданий - обеспечить устойчивую связь со спецслужбой. В мирное время, чтобы не привлекать внимание контрразведки, они к сбору информации не привлекались, а занимались устройством новых тайников. Периодически, в целях проверки их готовности к выполнению заданий и надежности канала связи с радиоцентром в Мюнхене, в их адреса направлялись зашифрованные учебные радиограммы, а через агентов-курьеров осуществлялись закладки в тайники новых заданий.
     При подборе кандидатов на вербовку для этой категории агентов американская, британская и западногерманская разведки ориентировались на радиолюбителей и использовали старые, доставшиеся им от спецслужб фашистской Германии учеты лиц, имевших отношение к радиоделу. Дальше с помощью агентов-наводчиков или через родственные связи осуществлялось изучение выделенного контингента лиц и выяснялась основа будущей вербовки. В подавляющем большинстве случаев это была материальная заинтересованность.
     Вербовка агента-радиста, как правило, осуществлялась на территории Западного Берлина кадровым сотрудником спецслужбы. Там же, на конспиративных квартирах, в течение нескольких дней специалисты обучали их навыкам шифровки и дешифровки информации, особенностям работы на радиопередатчике. Снабжение агентуры радиостанциями и запчастями к ним осуществлялось либо через агентов-курьеров, либо через тайник. В ряде случаев они сами привозили их по частям из Западного Берлина.
     «...Такова была схема безличной обоюдной связи агентов с разведывательным органом, которая должна была быть приведена в действие с началом войны», - вспоминал Юрий Алексеевич.
     Обнаружить и вытащить на свет эту так называемую «спящую» шпионскую сеть было далеко не простым делом. Здесь контрразведчикам приходилось работать по нескольким направлениям. Путем сопоставительного анализа лиц, выезжавших в Западный Берлин и имевших навыки в радиоделе, они выделяли тот контингент, на который могли ориентироваться иностранные спецслужбы при подборе своей агентуры. В дальнейшем в процессе оперативной проработки основное внимание сосредоточивалось на выявлении в действиях «объектов» признаков, которые бы указывали на наличие шпионской связи: настороженность в поведении, материальные траты, выходящие за рамки семейного бюджета, фотографирование или зарисовки местности, пригодной для закладки тайника и т. п. Работа по поиску так называемых «спящих кротов» порой занимала у контрразведчиков несколько лет. Она требовала терпения и внимания к мелочам, но в конце концов их настойчивость вознаграждалась.
     Так, переводчик строительной конторы Ной-Руппинского гарнизона, выходец из Прибалтики Зигфрид Винберг внешне производил впечатление добропорядочного и лояльного новой власти гражданина. В общении с советскими офицерами был доброжелателен, больше того, что ему требовалось по работе, не интересовался, в друзья тоже не набивался. Тем не менее у руководства особого отдела 12-й гвардейской танковой дивизии имелись основания подозревать его в шпионской деятельности. По показаниям другого, ранее арестованного агента, помимо него на американскую разведку работал еще некий Венке, возможно Вулко, выходец из Прибалтики.
     Слабая наводка и поверхностное описание внешности американского агента -это все, чем располагал начальник отдела подполковник В. Манин. В течение двух лет он с подчиненными вел оперативную проверку Винберга, но доказательств шпионской деятельности так и не получил. Единственным подозрительным моментом в его поведении оставались регулярные поездки в Западный Берлин. Обратно он возвращался со скромным дежурным набором вещей и продуктов.
     Подходил к концу срок проверки, дело на Винберга готовились отправить пылиться в архив. И здесь В. Манин и Ю. Николаев, в то время находившийся в отделе с инспекторской проверкой, решили направить за «мертвым объектом» разведчиков наружного наблюдения. В их предложении руководству управления содержалась значительная доля риска. В Западном Берлине наружка сама могла попасть под колпак американской спецслужбы, но генерал Цинев решил рискнуть.
     Во время очередной поездки Винберга в Западный Берлин вслед за ним отправилась бригада наружного наблюдения. И тут все стало на свои места. Тихий, как мышь, переводчик строительной конторы оказался матерым американским агентом. Предположение В. Манина и Юрия Алексеевича о его причастности к иностранной спецслужбе полностью подтвердилось: «По пути в Берлин, особенно в западной части города, Винберг неоднократно квалифицированно проверялся, петлял по улицам и, видимо, не обнаружив ничего подозрительного, озираясь, вошел в аптечный киоск «Дрогерия» на Грольманштрассе, где находился около полутора часов. Вход в помещение и выход из него были зафиксированы на фотопленку. Ознакомившись со сводкой наружного наблюдения, я (Ю. Николаев. - Н.А.) проверил этот адрес по рабочим учетам управления. Оказалось, что он известен нашей контрразведке как явочная квартира американской спецслужбы. Будучи задержанным, при предъявлении улик Винберг понял бесполезность запирательства и стал давать признательные показания. Оказалось, что он был давним агентом американцев, еще с первых послевоенных лет. Выполнял задания по отслеживанию происходящих изменений в танковом гарнизоне, а также передавал сведения, которые ему становились известны в силу служебного положения».
     И таких «открытий» по мере развития операции «Весна» становилось все больше. Подобно снежному кому нарастало количество выявленных агентов американской, британской и западногерманских разведок. Такого размаха разведывательной деятельности не могли припомнить даже бывалые фронтовики - сотрудники «Смерша». Агенты-вербовщики, агенты-наводчики, агенты-курьеры, агенты-наблюдатели, резиденты. От одних только названий рябило в глазах. Подобно паутине в лучах утреннего солнца, на аналитической схеме военных контрразведчиков с каждым новым днем все отчетливее проступала густая сеть резидентур иностранных спецслужб. Особенно высока ее плотность была вокруг мест дислокации частей ГСВГ.
     Сложность вербовки советских военнослужащих вынуждала западные спецслужбы искать себе источники информации среди местных граждан, работавших по найму в воинских частях. Так, из десяти агентов западногерманской разведки, выявленных сотрудниками Особого отдела 4-й гвардейской механизированной армии, пятеро работали в качестве слесарей, водопроводчиков и водителей в различных тыловых подразделениях. Ни один из этих десяти не являлся советским военнослужащим.
     Слабые агентурные позиции западных спецслужб в этой среде, по мнению Юрия Алексеевича, были обусловлены высокой степенью патриотизма как офицеров, так и солдат, а также эффективным контрразведывательным режимом в частях ГСВГ.
     На его памяти за время службы в ГДР с 1951 по 1957 год всего несколько советских военнослужащих ушли на Запад. Руководствовались они в основном бытовыми мотивами. В этом отношении показательна судьба инструктора политотдела 12-й гвардейской танковой дивизии капитана А. Дудина. Под влиянием сожительницы-немки и ее родителей, убеждавших его в преимуществах жизни в ФРГ, он в августе 1952 года покинул часть и ушел в Западный Берлин. Там на него сразу вышли сотрудники британской разведки и вывезли в Лондон.
     Первые дни Дудин жил в гостинице, содержался за счет МИ-6 и подвергался разведывательному опросу. Видимо, каких-либо серьезных военных сведений британские разведчики выжать из него не смогли и тогда решили использовать в пропагандистской компании. Дудину предложили написать книгу «об ужасах жизни в СССР». Но бывший политработник, намертво зазубривший труды Ленина и Сталина, при всем своем старании ничего антисоветского выдавить из себя не смог. Вскоре за ненадобностью он был выброшен на улицу. Четыре года помыкавшись чернорабочим, забойщиком на угольных шахтах Великобритании, Франции и Бельгии, Дудин разочаровался и возвратился обратно.
     Так же безжалостно западные разведки поступали и по отношению к большинству своих агентов. В стремлении любой ценой получить информацию о состоянии боевой готовности советских войск, тактико-технических характеристиках поступающей на вооружение техники и мобилизационных планах командования, они особенно не пеклись о будущей судьбе своих информаторов.
     Накал противостояния в «холодной войне» достиг такого градуса, что кураторы, особенно из числа американцев, в ущерб конспирации и собственной безопасности вынуждали своих резидентов и агентов работать на грани фола. Интенсивные контакты с курьерами, прибывавшими за собранной шпионской информацией, собственные поездки резидентов для встреч с кураторами в Западный Берлин, а также необыкновенно раздутые штаты резидентур (в некоторых число агентов-информаторов достигало полутора десятков) в определенной степени облегчали особистам и сотрудникам МГБ ГДР их оперативное выявление и разработку.
     Так, в поле зрения Особых отделов по 2-й и 4-й гвардейским механизированным армиям, дислоцировавшимся на территории Ростокского округа, попало несколько граждан ГДР. Они выделялись тем, что активно стремились к установлению контактов с советскими военнослужащими и проявляли повышенный интерес к жизнедеятельности войск. В ходе дальнейшей оперативной проверки были получены дополнительные материалы, указывающие на проведение ими шпионской деятельности.
     В частности, в общении с военнослужащими одни пытались получить тактико-технические характеристики находящейся на вооружении техники, а другие фиксировали ее перемещения по территории округа. Установленное за ними наружное наблюдение вскоре вывело контрразведчиков на неприметного служащего одной из контор. Он оказался резидентом британской разведки и имел на связи семнадцать агентов. Поток поступающей от них информации был настолько велик, что для ее передачи в разведцентр резидентурой использовались три радиостанции.
     Другая мощная разведывательная сеть британской спецслужбы была выявлена сотрудниками Галльского окружного управления МГБ ГДР. Руководил ею П. Миркосом. В ее состав входило двадцать человек. Для передачи в разведцентр собранных шпионских материалов использовались радиостанция и агенты-курьеры. Основными объектами разведывательных устремлений этой резидентуры являлись советские воинские части. Дальнейшую ее оперативную разработку сотрудники министерства государственной безопасности вели во взаимодействии с управлением.
     Не менее плотную сеть, сплетенную американской разведкой, контрразведчики раскрыли на территории Лейпцигского округа. Ее участники также занимались сбором данных о местах дислокации, численности и вооружении советских воинских частей и подразделений армии ГДР. В состав резидентуры входило девять человек. Руководили ею братья Глинке. Питер, занимавший неприметную должность на одном из народных предприятий, являлся резидентом. Клаус - дежурный офицер комендатуры Лейпцигского вокзала - наряду со сбором сведений о железнодорожных воинских перевозках доставлял их в Западный Берлин сотрудникам спецслужбы.
     К весне 1955 г. масштабы и активность разведывательно-подрывной деятельности иностранных спецслужб на территории ГДР вынудила руководителей советских органов безопасности и МГБ перейти к наступательным действиям. «Контрразведывательная «Весна» подходила к концу. По оперативному замыслу руководства операции, она должна была на длительный срок парализовать подрывную работу западных разведок на территории ГДР. Помимо этой чисто профессиональной задачи необходимо было, как вспоминал Юрий Алексеевич, «...разоблачить перед мировой общественностью их подлинную роль в обострении политической и военной напряженности. Речь, таким образом, шла о масштабных ответных мерах стратегической значимости».
     К тому времени на руках особистов и сотрудников МГБ ГДР имелись неопровержимые доказательства разведывательно-подрывной деятельности иностранных спецслужб. Операция перешла в заключительную фазу. Сотни оперативно-следственных групп одновременно на всей территории ГДР провели задержания и аресты выявленных резидентов и агентов. В течение нескольких суток американская, британская и западногерманская спецслужбы лишились своих разведывательных позиций. Так в апреле 1955 года «Весна» раньше времени завершилась на «улице» контрразведчиков.
     Обнаруженные при проведении обысков радиостанции, шифрблокноты, хранившаяся в тайниках секретная информация, оружие и яды не оставляли агентам и резидентам шансов выпутаться из той шпионской паутины, в которую они угодили по собственной воле. Идейных борцов среди них не нашлось, никто из задержанных не воспользовался ни ядами, ни оружием. Деньги, зависимость от спецслужбы, обещавшей после выполнения задания помочь в обустройстве жизни в ФРГ, в большинстве своем стали основным побудительными мотивами, подтолкнувшими агентов и резидентов к сотрудничеству.
     Следствие по уголовным делам было недолгим. Под давлением неопровержимых доказательств подавляющее большинство арестованных дали развернутые показания. Они полно и убедительно изобличали подрывную деятельность американской, британской и западногерманской спецслужб. Особый вес доказательствам придавали свидетельства арестованных кадровых сотрудников. Работа по их выводу на территорию ГДР и последующему задержанию с поличным занимала особое место в операции «Весна». Для любой спецслужбы захват профессионала - это большой успех, а в той сложной военно-политической обстановке, что складывалась вокруг ГДР, - это был успех вдвойне.
     Вывод из Западного Берлина и захват с поличным кадрового работника западногерманской разведки Моргана Хорста стал одним из них. Отправляясь на явки с агентами, он был настолько уверен в надежности канала, что прихватил с собой портфель с документами. В них содержалось описание образцов советской боевой техники, ее фотографии, схемы расположения военных объектов и т.п. Они предназначались для инструктажа резидента и агентов. Но те так и не увидели «джентльменского набора» шефа в «черном плаще». Все это ему пришлось демонстрировать контрразведчикам. Припертый к стенке вескими доказательствами он сдал все и всех:
     «Морган назвал девятнадцать известных ему агентов, из которых тринадцать были арестованы... - вспоминал Юрий Алексеевич. - Он показал, что перед филиалом разведоргана, где он работал, стояла задача обеспечения эффективного агентурного наблюдения за советскими военными объектами в землях Мекленбург и Бранденбург. Агентура вербовалась лишь в местах дислокации войсковых частей с целью сбора сведений об аэродромах, полигонах, местах учений, о воинских железнодорожных перевозках. Особо их интересовали новые виды вооружений, которые предполагалось фотографировать с использованием любых возможностей».
     Недолго продержался на допросе и другой кадровый разведчик - Отто Франкоф. Под давлением неопровержимых улик он раскрыл перед контрразведчиками всю свою агентуру и планы руководства по ее использованию. Лишь единицы отказались сотрудничать со следствием. Им, как говорится, нечего было терять. Прошлые военные преступления не оставляли бывшим палачам и карателям шансов выйти «сухими из воды». С одним из них Ю. Николаеву пришлось столкнуться лично.
     Бывший обер-лейтенант войск СС В. Крус, исполнявший обязанности радиста в резидентуре, на допросах вел себя вызывающе. В какой-то момент, по признанию Юрия Алексеевича, «я не сдержался, обозвал его крепким словечком и выложил на стол найденную у него фотокарточку (на ней был запечатлен Крус, вешающий советского партизана. - Н.А.), которая вызвала у него шок. По приговору суда к нему была применена высшая мера наказания, которую он заслужил в полной мере».
     Свидетельские показания этой «тайной армии» западных спецслужб, в которой собрались кадровые сотрудники, агенты-палачи, агенты-домохозяйки и т.д., а также вещественные доказательства: инструкции, опросники, оружие, боеприпасы и яды, изъятые при обысках, более чем убедительно раскрывали подрывную деятельность против Германской Демократической Республики.
     Результаты контрразведывательной операции «Весна» позволили руководству республики развить наступление на политическом поле и укрепить свои позиции на международной арене.12 апреля 1955 года правительство ГДР выступило с жестким заявлением. В нем оно обвинило США, Великобритании и ФРГ во вмешательстве во внутренние дела суверенного государства и потребовало прекратить подрывную деятельность. Заявление, подкрепленное фактами и свидетельствами, оказало сдерживающее воздействие на западные спецслужбы и несколько снизило накал «холодной войны».
     «Весна» - одна из приоткрытых страниц в летописи славного прошлого отечественной военной контрразведки. Эта операция, по мнению Юрия Алексеевича Николаева, «была хорошо скоординированной и молниеносной акцией, проведенной на всей территории ГДР. Она достигла поставленных целей. Оперативные и политические аспекты ее осуществления позволили не только снизить, но и существенно парализовать разведывательно-подрывную активность западных спецорганов на территории ГДР, принять дополнительные эффективные меры к обеспечению надежной безопасности советских войск. Для восстановления разгромленной шпионской сети противнику, несомненно, потребовались годы. Армейские чекисты получили возможность действовать еще более прицельно и наступательно, своевременно упреждать возможные нежелательные последствия. Их вклад в проведение операции был весомым и значимым...»
     С того времени минуло свыше пятидесяти лет. На карте мира нет больше СССР и ГДР. Нет в живых и большинства участников тех драматических событий, но их профессиональные приемы и бесценный опыт будут служить новым поколениям российских контрразведчиков.
     На снимках: И.Л. Устинов; Г.К. Цинев; Рейнхард Гелен, 1943г.