на главную страницу

10 Марта 2010 года

Читальный зал

Среда

Я - ГАСТАРБАЙТЕР
(Отрывки из приключенческого романа)

Тарас РУДЫК



Новосибирским книжным издательством «Мангазея» издан очередной приключенческий роман Тараса Рудыка под названием «Я - гастарбайтер». Подполковник Рудык - старший постоянный корреспондент газеты «Красная звезда» по Сибирскому военному округу.
   Предлагаем вниманию читателей отрывки из книги, в которой рассказывается об увлекательных и опасных приключениях советского сержанта-связиста Ивана Северного, в 1987 году оказывавшего интернациональную помощь Народной Республике Ангола... По внешним физическим данным богатырь из русской сказки Ваня Северный и мускулистый темнокожий боец спецназа ангольской армии сержант Луис де Сантос побратались на войне. Сделав на предплечьях надрезы кинжалом, они смешали свою кровь в стакане «Столичной», и выпили ее. Тому была серьезная причина. Спустя десять лет эта дружба и кровное братство были в очередной раз проверены временем, когда Северный работал в качестве гастарбайтера-мозаичника в Москве...
   Прообраз Ивана Северного старший сержант запаса Василий Т. - лучший друг юности автора книги. В свое время после окончания военной учебной части связи в селе Старичи Львовской области Василий Т. в числе нескольких лучших выпускников «учебки» был отправлен в Анголу для оказания этой стране интернациональной помощи. В то время там шли активные боевые действия - продолжалась гражданская война.

     И обнял без слов его преданный друг
     И тотчас к тирану явился...

     
Фридрих Шиллер, «Порука».

     Ангола. 1987 год, сентябрь.
     
ГЛАВА 1
     НА КРОВАВЫХ БЕРЕГАХ ЛОМБЫ

Благодарите судьбу, если вы не слышали, как от разрывов бомб и снарядов стонут горы или стенает лес. Как захлебываются в рыданиях джунгли или плачет саванна... Война!!!      Земля гудела и дрожала от рвущегося на ее теле металла.
     Деревья вскрикивали от боли - их рубили и секли сотни осколков от разорвавшихся 155-мм снарядов юаровских дальнобойных гаубиц G-5. Маленькие и средние деревца и кустарники, вырванные с корнями, взлетали с фонтанами земли и падали неживые, как мусор.
     В небо вздымались огромные серо-коричневые грибы пыли и дыма. Они застилали солнце, и оно тускло мерцало, колыхалось и билось в пороховых клубах, как на грязных волнах отравленной нечистотами речушки прыгает яркий резиновый мяч или холодной осенней ночью в летящих клочьях свинцовых облаков мелькает больная Луна.
     Вот уже с полчаса как со стороны границы с Намибией доносились раскаты артиллерийской канонады и здесь, в районах обороны пехотных батальонов фапловской бригады, было невыносимо. Ошалевшие чернокожие солдаты зарылись в окопы и траншеи и в смятении и страхе ждали, когда наконец-то закончится этот кошмар. В раскаленном от жары и взрывов воздухе стоял едкий запах сгоревшего пороха, машинного масла и экзотических растений саванны. А еще трупный смрад - от разлагающихся тел, покромсанных металлом, и разбросанных по полю боя человеческих останков, с запекшейся кровью, обгоревших и обугленных. Он душил и выворачивал нутро наизнанку, и этим зловонием пропиталось все вокруг - люди, почва, деревья, машины...
     Снаряды были с разной начинкой. Например, с дистанционными взрывателями срабатывали еще до соприкосновения с землей, и тогда все пространство вокруг шипело и свистело осколками, способными снести человеку голову или пробить грудь, раздробить его голень или бедро. А если в это же время начинали обстрел юаровские 127-мм реактивные системы залпового огня (РСЗО) - саванна превращалась в ад. Боеприпасы РСЗО были начинены мелкими шариками. Поэтому когда гаубицы стреляли снарядами с дистанционными взрывателями и одновременно работала батарея реактивных систем залпового огня, то, казалось, в воздухе юлой кружится и танцует сама смерть в виде скелета, с завязанными пустыми глазницами, беспорядочно размахивает своей косой.
     Едва отработали G-5 и умолкли РСЗО, как небо наполнилось ревом четырех «Миражей». Они выскочили призраками из клубов дыма и стремительно понеслись на позиции фапловцев. Самолеты летели низко над землей, поэтому оставались невидимыми для радиолокационных станций зенитных ракетных комплексов «Оса-АК».
     Те, кроме ракетчиков, кто по военной науке должен был встретить «Миражи» огнем, - зенитчики давно попрятались в окопах. А что, скажите, им было делать, когда долбили артиллерия и реактивные системы залпового огня, а потом сразу налетела авиация? Самолеты сбросили 400-килограммовые бомбы на районы обороны двух пехотных батальонов, ударили ракетами по целям и скрылись за дымящимся лесом.
     Одна из ракет взорвалась в десятке метров от землянки, в которой укрылись военный советник Вооруженных Сил Советского Союза в пехотной бригаде армии Народной Республики Анголы полковник Петр Макарович Серяков, два штабных офицера из этой части, такой же темнокожий радист и военный переводчик старший лейтенант Николай Бурин.
     Когда землянку тряхнуло от взрыва и с потолка посыпалась серо-красная крошка, ангольцы распластались на земле. Серяков же, сидя на скамье, и бровью не повел, лишь крепко матюгнулся и потянулся за бутылкой трофейного виски. Пригубив ее, полковник сделал два больших глотка и удовлетворенно крякнул. Он поставил бутылку на низкий деревянный столик, сколоченный как попало из досок разобранных темно-зеленых ящиков для танковых снарядов. Щелкнув металлической бензиновой зажигалкой, Макарыч прикурил тонкую темно-коричневую сигарету «Море». Он глубоко затянулся и, сощурившись, посмотрел на вжавшихся в земляной пол ангольцев.
     - Дельгадо, Салвадор, валяетесь, как бегемоты в болоте, - насмешливо бросил Серяков, мешая португальские и русские слова.
     - Это была бомба или ракета? - пробубнил капитан Дельгадо и первым встал, хлопая дрожащими руками по запыленному камуфляжу.
     - Кокос, ... твою мать! - гаркнул военный советник и расхохотался.
     - Сволочи, - буркнул лейтенант Салвадор, поднимаясь на четвереньки, и наконец встав на ноги, с отчаянием выдавил: - При таких обстрелах нам не добраться до понтонной переправы. Их корректировщики наблюдают за нами и дают целеуказания... Они сидят на деревьях или зарылись в землю.
     - Как их увидишь? - недоумевал Дельгадо.
     Последним очухался радист. Но он все еще сидел на корточках и сверкал испуганными глазами по сторонам, осматривая землянку, не обвалилась ли она.
     Старший лейтенант Бурин достаточно вразумительно переводил речь штабных офицеров с португальского на русский. После разрыва юаровской ракеты, выпущенной «Миражем», Николай тоже оказался на земле, но быстро поднялся. Впрочем, за полтора года войны в Анголе Серяков мог обойтись и без переводчика, так как за это время усвоил с полсотни слов по-португальски. Такого словарного запаса было вполне достаточно, чтобы понимать своих чернокожих боевых товарищей и самому более-менее сносно оперировать в беседе военной терминологией и какими-то общими фразами, без которых не обойтись в общении на бытовом уровне. Жизнь, война в этой африканской стране заставили полковника изучать чужой язык.
     - Ты меня спрашиваешь, как обнаружить корректировщиков? - уставился на высоченного негра Серяков. - Это работа вашего спецназа! Где он?.. Загорает на атлантическом побережье с вашими сисястыми зебрами.
     - Обижаете, советико друг, - сказал Дельгадо и, опустив глаза, присел на скамью. - Наш спецназ работает хорошо. Просто у юаровцев и унитовцев много гаубиц и самолетов.
     - Конечно, - согласился полковник с тем, что сам хорошо знал и без разъяснений штабиста, и, сощурившись, добавил: - Надо было свои беречь. И гаубицы, и танки, и все остальное...
     Серяков не мог понять тех, кто сидел в округе и протирал штаны в самой Москве. Тех, кто буквально забрасывал его телеграммами, как юаровцы и унитовцы снарядами и бомбами. Иногда измученному бессонницей военному советнику казалось, что эти телеграммы пишутся под копирку и в них лишь числа разные. В Москве и в округе Серякову не единожды приказывали форсировать реку Ломбу и продолжать наступление в направлении... «Как все легко и просто у них получается на бумаге, и как это невозможно на поле боя, - с горечью думал полковник, затягиваясь сигаретой. - Были бы свежие силы, резерв и техника, но где их взять? И как заставить ангольских солдат идти вперед, когда все вокруг рвется и полыхает так, что, кажется, даже вода закипает в Ломбе и в ней варятся крокодилы... Что-то от соседей ничего не слышно. Наверное, их тоже долбят артиллерия и «Миражи».
     Вот уже битую неделю пехотные батальоны не могут выполнить поставленную задачу - форсировать... атаковать... к исходу... суток, овладеть рубежом... и в дальнейшем продолжать наступление в направлении...
     Внезапно радист вскочил, как ужаленный мухой цеце, и быстро затараторил-забулькал, обращаясь к своим землякам. Он говорил с полминуты, и никто его не перебивал.
     - Коля, что он там пел? - Серяков покосился на переводчика.
     - Юаровцы сбили «Стингером» наш МиГ-23-й с кубинским летчиком, - ответил Бурин.
     - И что? - напрягся полковник.
     - Летчик жив, - сказал старлей. - Он катапультировался, но перед этим успел сообщить свой квадрат. Кубинцы просят эвакуировать пилота, так как он в пяти - семи километрах от нас.
     - Е... мать..., - тихо произнес Серяков и смял шершавой ладонью потрепанную топографическую карту. Затем полковник вскочил со скамьи, вновь пригубил виски и, потрясая руками, разразился настоящим громом: - Каким «бэном» я его вытащу?! Кого я туда пошлю?! Все группы спецназа на задании!
     Бурин, глядя то на одного ангольского офицера, то на другого, перевел на португальский лишь последнюю фразу военного советника, но перевел ее вопросительным тоном.
     - Нет, не все, - возразил Дельгадо. - Час тому назад группа капитана Аквы вернулась.
     - Думаешь, Аква захочет пойти? - усомнился полковник. - Его люди измотаны.
     - Да еще потеряли радиста, - покусывал свои большие, как у лошади, губы Дельгадо.
     - Как?
     - Его убили в перестрелке, - пояснил штабист. - Они схлестнулись с наемниками из «Буффало» в районе Мавинга.
     - Ничего себе пироги, - удивился Серяков. - Они там шастали?.. А я говорил - загорают на берегу океана.
     - Я не все знаю, - сморщился Дельгадо. - Начальник разведки бригады в курсе... Ну и, конечно, Аква...
     - Товарищ советико асессор, вас просит округ. - Связист вытянулся в струнку, протягивая Серякову телефонную трубку аппарата связи ЗАС (засекреченная связь).
     Полковник, не спеша, подошел к радиостанции и принял из ладони темнокожего парня эту трубку цвета какао с молоком, сделанную на каком-то омском оборонном заводе. Он приложил ее к уху и коротко произнес:
     - «Соленый» на связи.
     - Я - «Аллигатор», - услышал в ответ Серяков. - Слушай боевую задачу. В районе... координаты... квадрат... сбит самолет... Организуйте эвакуацию пилота. Командир бригады уже поставлен в известность... В нашей столице приказали...
     - Но у нас нет для этого средств! - заскрипел зубами военный советник.
     - Это ты Фиделю скажи, - со злостью процедил «Аллигатор». - А мне не надо! В той местности ни один вертолет не сядет... Да что я тебе объясняю? Приказ получил?
     - Так точно!
     - Выполняй!
     - Есть!
     
* * *

     Серяков - крепкий, в меру упитанный мужик, с хваткой настоящего вояки. Кроме высшего общевойскового командного училища он окончил военную академию им. Фрунзе. Виски Макарыч любит, иногда хлебнет его с горла и бутылку, а то и две. Это когда «погода», как сегодня, когда по тебе бьют со всех стволов, и ты знаешь, что один из снарядов может запросто упасть на твою голову или, разорвавшись рядом, оставить тебя на всю оставшуюся жизнь калекой. И тогда уйдет от тебя молодая и красивая жена. Ты сопьешься с горя и тоски и умрешь в каком-нибудь деревянном бараке под Рязанью, позабытый всеми - семьей, государством.
     Да и ведь юридически, документально их здесь нет - советских армейских специалистов, помогающих фапловской Анголе воевать. Они ходят здесь в форме без погон и опознавательных знаков. Перед отправкой сюда их тщательно инструктировали, буквально вдалбливая - даже если попадете в плен, вы - гражданские специалисты, оказывающие ангольскому народу помощь в строительстве социализма. Серяков, как и сотни советских военнослужащих, приехал в Анголу по идейным соображениям воина-интернационалиста, а еще, чтобы немного деньжат подзаработать. Да, не все ему здесь нравится. Он думал, будет учить негров из правительственных войск вести боевые действия против местных партизан - реакционной группировки УНИТА. А пришлось не только учить, но и самому воевать. И не только против повстанцев, но и против регулярной армии ЮАР. Причем вести боевые действия приходилось в очень сложных климатических условиях, которые совсем не подходят европейцу. Днем жарко, а ночью очень холодно. Отсутствие питьевой воды, москиты и разные ядовитые твари, бегающие, ползающие, прыгающие, не дают нормально жить. Укусит какая-нибудь дрянь в лесу или в саванне - и начинаешь тяжко болеть. А воду приходится возить с собой или обеззараживать специальными таблетками - ту, что из источников.
     Раньше, до 1975 года, Ангола была колонией Португалии, а когда обрела независимость, то в стране сразу начали тлеть угли будущего костра гражданской войны, который вскоре и разгорелся и не затухал почти тридцать лет. Он унес почти полмиллиона жизней, десятки тысяч людей сбежали за границу. Серяков считал, что ему вовсе не обязательно разбираться во всех этих национально-освободительных движениях и фронтах, царящих в этом африканском государстве, а достаточно знать, кто враг правительственных войск Анголы, и помогать фапловцам воевать с ним. Советский Союз поддерживал Народное движение за освобождение Анголы (МПЛА), которое выступало против Национального союза за полную независимость Анголы (УНИТА), возглавляемого Жонасом Савимби. Унитовцев поддерживали ЮАР и Нигерия, посылая им на помощь отборные части регулярной армии. МПЛА также было в противоборстве и с Национальным фронтом освобождения Анголы (ФНЛА), и Фронтом освобождения анклава Кабинда (ФЛЕК). Как однажды сказал Серяков, во всех этих движениях без пол-литра не разберешься. Советский Союз поставлял правительственным войскам, так называемой ФАПЛА, танки различных модификаций, боевые и транспортные самолеты и вертолеты, боевые машины пехоты и бронетранспортеры, системы артиллерийские, зенитные и залпового огня, стрелковое оружие и средства связи. Наши военные советники должны были помочь МПЛА создать свою регулярную армию и научить ее воевать, используя, конечно же, наши вооружения и боевую технику. Многое из этой техники предназначалось воинам 40-тысячного экспедиционного кубинского корпуса, который пришел на помощь МПЛА. На МиГах летали кубинцы, они же сидели за прицелами советских танков и боевых машин пехоты...
     Полковник Серяков хорошо осознавал, что эта крупнейшая военная операция должна положить конец существованию УНИТА. Что сейчас гадать за тысячами до сих пор засекреченных материалов, кто спланировал ее - наш Генштаб или генералы с острова Свободы? Еще до начала 1987 года кубинские подразделения и части в Анголе начали подготовку к этой операции, целью которой ставилось разгромить врага и захватить его штаб в Жамбе. Основные силы фапловских и кубинских войск были сосредоточены в Куито-Куанавале, и именно отсюда планировалось начать грандиозное наступление. Оно и началось силами четырех пехотных бригад - 16-й, 21-й, 47-й и 59-й. В ЮАР сразу забили тревогу и подключили все генеральские мозги, чтобы остановить кубинские и фапловские войска. В районы боевых действий стали перебрасываться регулярные части ЮАР, в том числе и на слуху у всей Африки - 32-й батальон специального назначения «Буффало», численностью более тысячи двухсот человек, сформированный из числа наемников - редких головорезов...
     
* * *

     Да, уже целую неделю батальоны одной из пехотных бригад ФАПЛА, находясь под интенсивным огнем дальнобойной артиллерии дивизионов армии ЮАР и постоянными налетами ее авиации, не могли форсировать реку Ломбу. Ее берега были усеяны трупами солдат. Также отряды унитовцев и юаровцев остановили продвижение подразделений других фапловских бригад. Вот почему полковник Серяков места себе не находил. Москве и Фиделю легко отдавать приказы, труднее их выполнить, когда земля горит под ногами и потери исчисляются сотнями убитых и раненых.
     Серяков легко ориентировался в тактической обстановке и понимал, что спасти кубинского пилота, сбитого «Стингером», может только он. В то же время интуиция подсказывала полковнику, что наемники из «Буффало» или унитовцы видели, что летчик катапультировался, и они устремятся к этому месту, чтобы пленить кубинского пилота и потом показать его всему миру по телевидению с соответствующими комментариями. Старый метод информационной войны, но весьма эффективный, чтобы лишний раз привлечь внимание ООН, взбудоражить общественное мнение во многих странах. Вот почему из самой Москвы пришел приказ.
     В этой ситуации Серякову нужно было действовать немедленно, чтобы найти кубинского летчика, причем неважно - живым или мертвым.
     
* * *

     Группу спецназа капитана Аквы вызвали на командно-наблюдательный пункт бригады для инструктажа. Он был коротким и сводился к тому, чтобы незаметно пробраться в район падения самолета, отыскать пилота и вывести его в расположение бригады. Территория, по которой предстояло идти спецназовцам ФАПЛА, в целом была подконтрольна частям унитовской группировки и подразделениям армии ЮАР.
     Но как отправиться на такое задание без радиста? Кандидатуру на эту должность нужно было еще подыскать, причем сделать это следовало как можно быстрее. Казалось бы, лучший вариант - взять связиста из другой фапловской группы спецназа, но все они были на заданиях, а те, что отдыхали после очередных вылазок по тылам и военным коммуникациям противника, находились на значительном удалении. И тогда один из ангольских офицеров из штаба бригады майор Трасса неожиданно предложил Серякову:
     - Товарищ полковник, пусть с группой Аквы пойдет тот ваш русский парень, что боксировал с сержантом Луисом де Сантосом. Он же обучал наших бойцов работать на радиостанциях.
     - Да вы с ума сошли! - запротестовал военный советник. - Какой из него спецназовец? Он обычный солдат срочной службы... Ну-у, сержант... Все равно, мальчишка еще.
     - Но он очень хорошо подготовлен физически, стреляет метко, а лучше радиста здесь просто нет, - в свою очередь настаивал Дельгадо, которому сразу пришлось по душе предложение своего товарища по борьбе.
     - Ты мне леща не бросай, - улыбнулся Серяков. - Он не обучен тактике действий спецназа, а всего лишь хороший связист.
     - Как раз это и требуется, - подчеркнул Аква. - А прикрыть его - это любой из моих бойцов сделает.
     - Да если с этим парнем что-то случится, то спросят в первую очередь с меня, - заклокотал Макарыч. - И, уж поверьте, семь шкур сдерут! Вам-то, что будет?.. И не могу я рисковать этим хлопцем.
     - Задание рискованное, - согласился Аква. - Но разве мы ходили на легкие? И при этом за последние полтора года наша группа потеряла только одного этого радиста.
     - Мы в долгу перед кубинцами, - сказал временно исполняющий обязанности командира бригады подполковник Мушито.
     Серяков задумался. Он не хотел рисковать жизнью этого парнишки. Хотя, какой он парнишка? В плечах широченный, ростом под сто девяносто сантиметров, около центнера веса. Заместитель командира взвода связи сержант Иван Северный - богатырь из русской сказки, шатен со светло-голубыми глазами и чуть выступающими скулами. Серяков вспомнил, как однажды на небольшой пирушке, устроенной в честь какого-то местного праздника, он заключил пари с одним из ангольских генералов, что наш солдат одолеет в рукопашном бою любого их спецназовца. Макарыч тогда выпил лишку, а многие из русских, если они под градусом, лезут в драку. Даже если знают, что могут здорово схлопотать по морде. Просто им хочется помахаться. Кажется, это национальная болезнь на генетическом уровне.
     Ангольский генерал, под стать Серякову, тоже попался с перцем. В общем аборигены выставили на кикбоксерский бой двадцатилетнего здоровенного мускулистого негра. Против него предстояло драться Ваньке Северному, которому, кстати, также недавно исполнилось двадцать лет. По внешним физическим данным Иван не уступал темнокожему, разве что у Луиса мускулатура была порельефнее. Но эта бугристость мышц в рукопашном бою или боксе не имеет никакого значения. Бойцы же выходили на ринг, пусть и условный, из травы и песка, а не на яркую сцену для культуристов, демонстрирующих временные мускулы, вырощенные на стероидах, ну, и, будем справедливы, в тяжелых тренировках.
     Я расскажу вам об этом бое черного и белого воинов, когда наступит время рассказать о нем. А сейчас всего лишь замечу, что после Луис де Сантос и Ваня Северный стали хорошими друзьями. Наш замкомвзвода обучал бойцов ФАПЛА работать на средствах связи, разумеется, советского производства.
     Неужели во всей бригаде среди фапловцев не нашлось радиста, чтобы отправить его вместе с группой Аквы на задание? Радисты были, но толковых и сильных нужно было еще поискать. А Северного чего искать? Вот он, рядом - полевой узел связи. Там и трудится Иван. Причем работает профессионально. Дисциплинированный, исполнительный, любую неисправность или поломку в аппаратуре устранит, причем в авральном режиме. И португальский Ванька усвоил получше самого Серякова. Почти год служит здесь. Такой боец - на вес золота, особенно на войне. Не зря его еще в Союзе, в учебке связи села Старичи, Львовской области, приметили те командиры, кто обучал молодых солдат военному делу. И ближе к выпуску эти же офицеры порекомендовали Северного соответствующим органам как одного из лучших специалистов для отправки в Анголу.
     - Ничего пока не обещаю, - уклончиво сказал Серяков, - надо поговорить с парнем. Вызовите его ко мне.
     
* * *

     - Разрешите, товарищ полковник? - обратился я к Макарычу. - Здравия желаю.
     Здесь не нужно было рапортовать, как учили в Союзе: «Товарищ полковник, сержант Северный по вашему приказанию прибыл». Вообще здесь редко ссылались на статьи устава, а просто работали и делали то, что нужно на войне.
     - Как у тебя, Ваня? - спросил Серяков, крепко пожимая мне руку.
     - Нормально.
     - Достали юаровцы?
     - Привык, - улыбнулся я.
     - Не могу тебе в этой ситуации приказывать, - тихо начал Макарыч. - Не имею права.
     - А что нужно, товарищ полковник? - спросил я.
     - Унитовцы или юаровцы сбили «Стингером» 23-й МиГ. Это в шести-семи километрах отсюда. Летчик, кубинец, катапультировался и перед этим сообщил свой квадрат. Наши братья с острова Свободы просят найти этого пилота и спасти его. Советский Союз и Куба - большие друзья. Из тех войск, что расположены в нашем районе, мы ближе всех к месту сбитого самолета. Мы, Ваня, с тобой интернационалисты, и будь уверен, что и в Африке построим социализм и коммунизм.
     - Вряд ли я здесь его построю, через полгода у меня дембель.
     - Группа спецназа капитана Аквы, ты ее знаешь, в ней твой друг Луис собирается найти кубинского пилота, - продолжал вводить меня в курс дела Серяков. - Но у них нет радиста. На днях его убили юаровцы... Кого попало не пошлешь. Другие группы - на заданиях. Наши товарищи по оружию, - Макарыч кивнул на офицеров ФАПЛА, - высказали мысль, что ты, Ваня, в общем-то можешь заменить погибшего радиста. Еще раз повторяю - я тебе не приказываю, и не прошу. Я просто говорю тебе. Откажешься - никто плохого слова не бросит тебе в лицо или в спину. Потому что Ваня, ты - не спецназовец, у тебя нет этой подготовки. И вообще - это не твое дело. Твоя задача - обеспечение бесперебойной и устойчивой связи со всеми штабами и командными звеньями. Ты это сам хорошо знаешь. Каждый должен выполнять свою работу, но нередко на войне, чтобы выжить, приходится делать все, что необходимо.
     - А Луис пойдет? - поинтересовался я.
     - Конечно, пойдет, - сказал Аква. - Он же мой заместитель. Все бойцы группы уже готовятся к заданию.
     - Ну, если Луис пойдет, то и я с ним, с вами, - согласился я, даже не предполагая, с чем мне предстоит столкнуться через несколько часов.
     Я и сегодня спрашиваю об этом у самого себя: «Знай я тогда, что все так повернется, пошел ли бы я с группой Аквы?» Да, я пошел бы, ни секунды не раздумывая. Потому что тогда считал себя интернационалистом до последней капли крови. Я гордился этим званием, и сейчас говорю - неважно, с кем мы там воевали или помогали воевать фапловцам, а важно то, что друзей в бою не бросают, не предают. А на выжженной многолетней войной ангольской земле Луис был моим лучшим другом. Почему был? Он и остался им. А еще тогда я, молодой, горячий, хотел почувствовать себя спецназовцем черной Анголы, мужественно бьющейся с унитовцами и юаровскими наемниками из 32-го батальона «Буффало». При одном упоминании об этом подразделении многих ангольских солдат из пехоты бросало в дрожь, так как они были наслышаны о безмерной жестокости этого отряда «диких гусей», зарабатывающих себе на жизнь войной, истреблением других людей, пусть это часто происходило и в боях. Вот почему я так ненавижу войну. Понимаю тех, кто защищает свою родную землю, и презираю наемников. Их-то что толкает брать в руки «калаш» или
     М-16 и идти убивать? За какую родину они воюют? Это родина называется деньги. И все слова иного наемника о том, что он пополнил когорту солдат удачи, потому что хотел проверить себя в настоящем деле, - все эти слова полная чушь. Достоин уважения мужчина, защищающий свой дом, свою семью, свою родину, или родину своего друга. Ангола была родиной моего друга сержанта Луиса де Сантоса.
     Многих читающих эти строки может удивить - что общего могло быть у меня с этим негром? На чем основывалась наша дружба? Должны же быть какие-то взаимные интересы. Для меня этот вопрос никогда не стоял, потому что, как это ни странным может показаться вам, но нас объединил спорт, физическая сила. Не та, что обретается в тренажерных залах годами изнурительных тренировок. А та, что дарована природой. Я видел в Луисе равноценного соперника в любом физическом состязании, будь то подтягивание на турнике, отжимание на брусьях или многокилометровый кросс. Мне очень нравилось, что этот улыбчивый темнокожий парень ни в чем не уступал мне. И я не мог у него выиграть какое-то соревнование. Или, если я уступал ему в чем-то чуть-чуть сегодня, какие-то ничего не значащие доли секунды или сантиметры, то в следующий раз эти сантиметры и секунды непременно выигрывал. У Луиса был такой же мощный, как и у меня, нокаутирующий удар правой. И все же, в чем вначале я уступал ему, так это в умении бить ногами. Потому что я был чистый боксер, а Луис кикбоксер. Но за какой-то месяц совместной работы на импровизированных рингах из травы и песка Луис научил меня бить ногами, как это делал сам, когда противник ломается, валится или его уносит от удара, как осиновый лист ветром. Я в свою очередь научил Луиса грамотно боксировать, не подставляться под удары, а легко уходить от них и тут же быстро атаковать.
     Я видел, что Луису тоже доставляет большое удовольствие видеть, что я, его белый друг, такой же сильный и выносливый, как и он.
     А еще этот темнокожий парень очень прилично играл в шахматы, и, когда мы схлестывались на доске, мой первый разряд в этом внешне тихом виде спорта не казался мне таким уж высоким. Поэтому и в шахматах мы как соперники тоже были равноценные противники.
     Луис добродушный, с открытой настежь душой. Как-то на моих глазах он отдал своему боевому товарищу последние свои кванзы - ангольские деньги, потому что у того многодетная семья бедствовала.
     Луис учил меня португальскому, а я его русскому, и благодаря этому говорил он по-русски, в отличие от своих соплеменников, вполне сносно. О его заданиях по тылам унитовцев и юаровцев я никогда не расспрашивал, а сам он об этом не рассказывал. Другое дело, что иногда я видел, каким измочаленным и уставшим возвращается мой друг с этих заданий. Но проходил день-другой, и Луис становился прежним - веселым и пышущим здоровьем. В моих глазах этот негр был ярким эталоном черного континента, веками борющегося с многочисленными колонизаторами. И если бы мне сказали нарисовать или выложить мозаикой эмблему Африки, сражающейся с рабовладельцами и империалистами, то, несомненно, я изобразил бы на своем рисунке мускулистого и губастого Луиса на фоне солнечного диска, океана и пальм, с автоматом Калашникова на плече или навскидку.
     Говоря о Луисе, не могу не рассказать и о его командире капитане Аугустиньо Акве. Представьте поджарого и жилистого негритянского парня, лет двадцати семи, ростом под метр восемьдесят пять. Лицо его словно высечено из гранита, скуластое, что морда у матерого волка, в темных глазах блеск, большие шершавые ладони, привыкшие держать в руках оружие и гранаты. Он очень быстроногий, с отличной реакцией и поставленной ударной техникой кикбоксера и мастера рукопашного боя. Капитан Аква - меткий стрелок, можно сказать, снайпер, и умелый тактик. Он считался здесь африканским богом войны, так как на его счету были десятки сложных и опасных заданий по вражеским тылам с организацией засад и диверсий, уничтожением наиболее важных объектов противника и захватом в плен ценных «языков». От этого чернокожего офицера пахло войной - металлом, порохом, землей и кровью врагов!!! Многие из ангольских солдат из роты специального назначения считали бы за честь попасть в его легендарную группу, но он сам подбирал себе людей, тщательно изучая их и подвергая экзаменам по огневой и тактико-специальной подготовке и военной топографии. Но все же самыми трудными для кандидатов в группу спецназа капитана Аквы считались тесты по физической подготовке. Они включали 10-километровый кросс в полной боевой экипировке, бег на 100 метров, отжимание от земли, подтягивание на перекладине, метание в цель ножей и саперных лопаток и рукопашный бой, в том числе и с применением холодного и огнестрельного оружия. Что касается последнего, то Аугустиньо лично вступал в жесткие 5-минутные спарринги с кандидатами в свою группу. Мне говорили, что в ходе этих боев за последние два года Акву победил только Луис, благодаря своим сильнейшим ударам ногами, а младший сержант Армаду и рядовой Тревес смогли продержаться до конца все пять минут. Я знал, что Аква был для Луиса всем - профессионалом в военном деле, авторитетным командиром и отличным боевым товарищем. Стоит ли говорить, что мне очень хотелось пойти с этим опаленным войной капитаном - человеком риска, бесстрашия и мужества. Аква был и остался для меня африканским богом войны.
     
* * *

     - Вано, слышал, ты с нами? - встретил меня с распростертыми объятиями Луис.
     - А то! - крикнул я почти в самое лицо другу и мы со смехом крепко обнялись.
     - Я не хочу, чтобы ты шел с нашей группой на это задание, - сказал Луис.
     - Почему? - удивился я.
     - Вано, это опасно... Это очень опасно! - Улыбка сошла с лица моего друга, вскоре он совсем помрачнел и смотрел на меня напряженным взглядом.
     - А где сейчас не опасно? - спросил я. - Здесь, что ли, под ударами артиллерии и авиации? Или, может, у разбитой юаровцами понтонной переправы?
     - Ты никогда не ходил с группами спецназа, - тяжко вздохнул Луис. - Думаю, тебе не приходилось вступать в огневой контакт с врагом.
     - Насколько я знаю, ввязываться в бои, перестрелки спецназу не нужно, он должен работать незаметно, бесшумно, - заметил я.
     - Правильно, - согласился Луис, - но в нашей работе бывают ситуации, и их немало, когда приходится вступать в бой. Хотя бы с такими же вражескими спецгруппами, с мелкими разведподразделениями регулярных войск. Нельзя все предвидеть, от всего уберечься. И очень глупо считать на войне, что ты самый умный, самый хитрый, меткий и сильный. Хотя бы потому, что есть немало врагов, которые тоже так думают. И они уверены, что им равных нет... Кстати, а как получилось, что тебе сказали идти с нашей группой? Тебе приказали?
     - Нет.
     - Не ври! Твой полковник?.. Наши ведь не могут приказать тебе.
     - Мне никто не приказывал.
     - Ты сам согласился?
     - Мне предложили, - пояснил я.
     - Зачем тебе это надо?
     - Захотелось прогуляться с тобой, Луис?
     - Это как понимать?
     - Во-первых, у вас нет радиста, он, мне сказали, погиб в бою. Во-вторых, я уважаю кубинцев за их безграничное чувство свободы, и мне предоставляется возможность поучаствовать в спасении их пилота. Если бы в аналогичной ситуации пришлось искать советского летчика и кубинцы оказались бы рядом, я уверен, они бы это сделали не задумываясь. Советский Союз и Куба - друзья. В-третьих, мне интересно пойти с ангольским спецназом. В-четвертых, Луис, мне действительно захотелось составить тебе компанию. Ты постоянно ходишь на задания, рискуешь жизнью, а я, советский комсомолец, пью чай в аппаратной связи и часами дрыхну, когда не стреляют и не бомбят.
     - Складно говоришь, Вано, - прищурился мой друг. - Мне и возразить тебе нечего. Только я повторю то, что уже сказал. Это опасное задание. Я хорошо знаю тот район. Там всегда неспокойно. Я думаю, что те, кто сбил самолет, видели, что летчик катапультировался, и они захотят взять его в плен.
     - Когда выдвигаемся? - быстро спросил я.
     - Как стемнеет.
     - Что-то еще, Луис?
     - Мне сказали в ходе этого задания присматривать за тобой.
     - Это как?
     - Ты что - не понимаешь?.. Чтобы тебя не подстрелили.
     - Хорошо, присматривай, только и о себе не забывай, - улыбнулся я.
     - Обо мне не беспокойся. Тебе же хочу посоветовать: если мы на кого-то нарвемся - на унитовцев, юаровцев или намибийцев, ты не должен и секунды оставаться на одном месте. Увидишь ближайшее укрытие - падай за него! Мы тебя прикроем, все будет нормально.
     
(Продолжение следует.)



Назад

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства

Rambler TOP 100 Яndex