на главную страницу

7 Апреля 2010 года

Читальный зал

Среда

Я - ГАСТАРБАЙТЕР

(Отрывки из приключенческого романа)

Тарас РУДЫК



     
ГЛАВА 3
     ПОДОНКИ

     Из распахнутого окна на втором этаже доносились женские крики. Я отложил в сторону фото с летящей по волнам бригантиной. «Нет, это не любовные игры, - подумал про себя. - Так могут кричать только от угрожающей опасности или от боли. Что-то здесь не так...». Раздался новый крик. Я вышел на улицу и увидел, как окно на втором этаже захлопнулось. Я быстро направился в дом. Женщина то вскрикивала, то затихала. Поднявшись по лестнице, пошел на ее голос.
     - Ты лапшу нам не вешай, тоже мне бедная Золушка, - донесся до меня мужской бас.
     - Мы, те, су...а, даем неделю, а там пеняй на себя, - сказал другой мужчина.
     Я подкрался на носочках к двери, видно, за ней была спальня.
     - Я ничего вам не должна, - громко и надрывно сказала Ирина, но тут же раздалось несколько характерных шлепков, как если бы били большой школьной линейкой по какой-то плоской поверхности. Послышались новые крики и плач моей хозяйки.
     Я повернул золотистую дверную ручку, зашел в спальню и увидел картину, которая вначале привела меня в замешательство, а потом вызвала негодование: какой-то мужчина хлестал Ирину ремнем, а она лежала на диване, сжавшись комочком, как котенок, и после каждого удара вздрагивала и вскрикивала от боли. Причем бил он ее массивной пряжкой, чуть поменьше солдатской. Бил куда попало, не выбирая места - по спине, ногам, голове. Второй мужчина сидел на стуле и курил сигарету.
     Терпеть не могу, когда мужчина бьет женщину.
     - Мужики, вы что делаете? - крикнул я и рванулся вперед с намерением выхватить ремень из рук избивавшего мою работодательницу Ирину Полунину.
     Он зыркнул искоса на меня, опустил ремень и не спеша повернулся ко мне лицом. Я остановился в двух шагах от него. А тот, что сидел на стуле, продолжал курить как ни в чем не бывало. Создавалось впечатление, что он вообще не заметил, как я вошел, или упорно не хотел замечать.
     - Ты кто такой? - громко спросил мужик с ремнем.
     - Рабочий, - спокойно ответил я.
     - Тогда иди и работай, - пыхнул сигаретным дымом сидевший на стуле.
     Наконец-то он обратил на меня внимание.
     - Зачем вы ее бьете? - кивнул я на Полунину. Я смотрел вопрошающе то на одного незнакомца, то на другого.
     - А тебе какое дело? - рявкнул садист с ремнем. - И я не бью, а воспитываю! Учу правилам хорошего тона! Все! Тебе сказали - иди работай.
     Ирина продолжала плакать, уткнувшись лицом в диван. Она лишь мельком взглянула на меня и продолжала рыдать.
     - Я работаю у нее. - В моем голосе не было и нотки волнения.
     - Ну и что? - Мужик тушил сигарету в кофейной чашке и одновременно смотрел на меня совершенно равнодушным взглядом.
     - Что значит что? - чуть повысил я голос.
     - Вали отсюда и не суй нос не в свои дела! - Экзекутор тряхнул ремнем и приблизился ко мне на шаг.
     - Думаю, это вам нужно уйти, - приглушенно отреагировал я.
     - Что-что? - привстал со стула напарник садиста. - Теперь он смотрел на меня, прищурившись, крепкий такой кабанчик, но, я бы сказал, больше упитанный, чем сильный. Хотя в определении силы габариты человека могут быть обманчивы. Один мой товарищ выиграл чемпионат города по армрестлингу, а он, Саша, килограммов семьдесят, не больше. Но Санька легко гнул к долу руки стокилограммовых мужиков, многие из которых занимались спортом.
     - Рабочий, я вынужден тебя предупредить! - пригрозил погасивший в кофейной чашке окурок садист. - Я вынужден тебя предупредить первый и последний раз - иди отсюда!
     - Нет, уходите вы, - повторил я и сделал полшага назад, так как любой из этих незнакомцев находился на достаточно близком расстоянии, чтобы броситься на меня.
     Я ошибся. Они кинулись ко мне вдвоем. Хорошо, что атаковали не одновременно, потому что тогда у меня было бы больше проблем, как их встретить. Но как же неловко и примитивно бросился тот, кто минуту тому назад пускал кольца табачного дыма. Он вскочил, опрокинув на пол стул, и я хорошо видел, как носок его кроссовки летит мне в пах. Я мог легко уйти от удара, но решил поставить блок, выбросив бедро до уровня пояса. Наши голени столкнулись, и я тут же сделал выпад вперед. Мой тяжелый кулак резко ушел в переносицу противника. Его отбросило в обратную сторону, и он завалился на стол, раскинув руки. Упала на паркет и разбилась чашка, в которой он погасил свой окурок.
     Я так и не понял, что изображал из себя садюга, избивавший Ирину. Какая у него была стойка - боксера или каратиста, когда он попер на меня? Я даже не стал выцеливать на его теле наиболее уязвимое место. Потому что видел, что могу махнуть боковым ударом в челюсть или врезать носком туфли в солнечное сплетение. В солнечное я не попал. Ребро моей стопы ушло ему в печень. Он ухватился за нее, скорчившись, и рухнул рядом со своим напарником. Они лежали оба, поверженные - один, обливаясь кровью, со сломанным носом, второй - наверняка со слегка травмированной печенью. А Ира сидела на диване, поджав ноги, и смотрела на меня широко открытыми глазами.
     - Ирина, вызовите милицию. - Я потирал левой ладонью правый кулак, который отправил в нокаут одного из мужчин. - Пусть заберут этих уродов.
     В ответ она отрицательно замотала головой, не проронив при этом ни слова.
     - Ира, я попридержу ваших гостей, пока менты приедут, - пообещал я хозяйке.
     - Не надо, - тихо сказала она.
     Незнакомцы стали приходить в себя. Первым очнулся получивший по печени:
     - Ты у нас, су...а, ответишь за это, - грозил он мне, тяжело поднимаясь. - Он прижимал ладонь к правому боку, и лицо его было сморщенным от боли.
     - Мы с тобой, козел, рассчитаемся, - поддержал своего напарника мужик с расквашенным носом. Он перекатился со спины на живот и, положив ладони на крышку стола, тяжело поднялся и развернулся ко мне лицом. Из его носа все еще шла кровь, и он смахивал ее рукавом пиджака.
     Я в это время стоял у светло-зеленого торшера и пальцами отбивал по стеклу плафона барабанную дробь.
     - Тебя, падла, вынесут из этого дома, - продолжал грозиться негодяй со сломанным «шнобелем». - А с тобой, ляр...а, мы еще разберемся, - он бросил на Ирину взгляд, полный злобы. - Бизона, бл... наняла. Так он тебе, су...а, не поможет.
     - Я просил вас уйти, - напомнил я.
     - Будешь, сволочь, всю жизнь на таблетки работать, - нехорошо зыркнул на меня «сломанный нос».
     Они уходили с проклятиями и угрозами, из которых можно было сделать вывод, что в недалеком будущем меня если не прибьют, то уж точно сделают инвалидом. Признаюсь, и то и другое меня совсем не устраивало.
     - Спасибо вам, - всхлипнула Ирина. - Но лучше бы вы их не трогали.
     - Как это? Не понимаю, - буркнул я. - Вас же избивали. Кто эти люди?
     - Отморозки, - коротко сказала она.
     - Что они хотели от вас?
     - А-а-х, Иван, - тяжко вздохнула хозяйка.
     - Вы им что-то должны? Что?
     - Они хотят, чтобы я продала этот дом. Или свой косметический салон... Или один из магазинов...
     - Зачем? Вы создаете им конкуренцию на рынке?
     - Что вам рассказывать? - тихо проговорила Ирина. - Вам это ни к чему.
     - В общем-то, не настаиваю, - пожал я плечами. - Спросил, потому что они ворвались в ваш дом, били вас.
     - Это бандиты, - пояснила Ира.
     - Что же вы тогда не обратитесь в милицию?
     - Как бы не сделать себе хуже.
     - Так объясните наконец, - недовольно проговорил я и добавил: - Бандиты должны сидеть в тюрьме.
     - Мой муж, он пропал, задолжал этим подонкам крупную сумму денег, - принялась рассказывать Ирина. - Саша, видно, проигрался в карты или в казино. Занял деньги и проиграл... Он был азартным игроком, непутево по жизни шел. Эти бандиты мне сказали, что он погиб, сорвался с какого то ледника в горах, упал в пропасть и его даже не нашли.
     - А при чем здесь вы? - не без удивления спросил я.
     - Это я и пытаюсь им объяснить, но они не хотят слушать. Говорят, ты жила с ним. Все, что у тебя есть, это ваше общее, поэтому и расплачивайся за его долг. А мой бывший муж копейки не вложил в мой бизнес.
     - А сколько он задолжал им?
     - Сто пятьдесят тысяч долларов.
     - Большие деньги.
     - Я бы могла отдать их, но тогда мне действительно придется продать один из магазинов или распрощаться с косметическим салоном... И если б это был мой долг, то я бы так и поступила... Да и закон на моей стороне, потому что мы жили с Сашей в гражданском браке. Мы не являлись мужем и женой.
     - Так пошлите вы этих уродов подальше! - выпалил я, не раздумывая.
     - Легко сказать. Он оставил им расписку, в которой указал, что я, его жена в гражданском браке, обязуюсь вернуть таким-то и таким-то людям сто пятьдесят тысяч долларов.
     - Странно... А почему вы с Сашей не зарегистрировали ваш брак?
     - Я не хотела. И мама была против. Он пришел ко мне жить - в кармане ни гроша. Сейчас такое время, вы меня понимаете... Если б у нас был ребенок, тогда бы мы официально поженились.
     - Не пойму - ваш брак не был зарегистрированным, что же тогда эти бандиты хотят от вас? Ведь в таком случае эта расписка о долге ничего не значит. Она - филькина грамота.
     - Иван, эти гады не оставят меня в покое. И они придут еще поквитаться с вами. Поэтому вам нужно на время оставить работу и уехать. Наш договор остается в силе. Потом, когда все образуется, я позвоню вам, и вы продолжите работу. А чтобы ничего плохого не подумали, я заплачу вам небольшую сумму, скажем полторы или две тысячи долларов. Ведь вы там уже кое-что сделали. Говорили, что у вас есть другие заказчики, езжайте пока к ним. Вы же к кому-то ехали, когда моя сестра перехватила вас в поезде?
     - Ирина, во-первых, если вы говорите, что наш договор остается в силе, то позвольте мне и дальше работать. Во-вторых, в этой ситуации я не возьму денег вперед, пока не сдам объект. В-третьих, я не боюсь этих бандитов, а вот о себе вам стоит подумать.
     - Иван, это жестокие люди, и они ни перед чем не остановятся... Вам лучше уехать.
     - Ирина, вы меня прогоняете?
     - Нет. Я лишь хочу, чтобы вы не пострадали из-за меня.
     - Что ж, раз вы не прогоняете меня, то позвольте мне самому решать, как поступать.
     - Иван, я вам советую, как лучше... Это звери. Они не пожалеют вас...
     - Все-таки, почему вы не хотите обратиться в милицию?
     - У меня нет времени на судебные разбирательства. Но не это главное.
     - А что?
     - Я ничего не докажу. У меня нет свидетелей. А ходить за мной по пятам менты не будут.
     - А разве я не свидетель?
     - Этого мало... И дело не в этом.
     - В чем же тогда?
     - У этих сволочей везде связи, - вздохнула Полунина, - в отделении милиции, в прокуратуре, в суде. У них, как говорят, все схвачено - за все заплачено. Управы на таких нет. Поэтому если я и буду куда-то обращаться, то в очень высокие инстанции... Похоже, придется.
     - Значит, я продолжаю работать, а заодно и за вами присмотрю. Если вы не против.
     - Боюсь я за вас, Иван.
     - Ира, я сам за себя боюсь. Только это не то, что вы думаете.
     - Что вы имеете в виду?
     Я посмотрел на эту несчастную милую женщину долгим взглядом и, развернувшись, пошел к двери, бросив на ходу:
     - Ирина, я буду работать!
     * * *
     Я не ожидал, что они так быстро придут. В шесть вечера в комнату, временно служившей мне мастерской, с шумом ворвались четверо молодых мужчин. Они были разного роста и телосложения. Двое из них держали в руках резиновые дубинки - неизменный атрибут любого милиционера при исполнении обязанностей службы на улицах или вокзалах. В правой ладони третьего я заметил обыкновенный баллончик со слезоточивым газом. А вот четвертый, самый высокий, под метр девяносто, с ухмылкой помахивал бейсбольной битой, и этот спортивный снаряд, облюбованный едва ли не всем криминальным миром, представлял для меня наибольшую опасность. Они не проронили ни слова, а, встав по фронту, как солдаты в цепь, молча пошли на меня...
     Мои друзья из Анголы научили меня многому. Будет время, расскажу вам о своей армейской службе в Африке в качестве связиста... В тот вечер, когда наши военные советники пили с ангольскими генералами из ФАПЛА, один их чернокожий многозвездный доказывал нашему полковнику Серякову, что круче ангольских солдат из спецназа нет ни в одной армии. Мог ли это спокойно слушать наш советский офицер, которому еще курсантом во время учебы в военном училище постоянно твердили, что нет в мире солдат, лучше русских, воспитанных на суворовских традициях на высоком уровне трудностей? Ангольский генерал, будь он хоть трижды перепивши, никогда бы не стал драться с нашим военным советником, так как считал его едва ли не за брата, помогающего ему бороться против ненавистной УНИТА и юаровских вояк. Поэтому чернокожий начальник из ФАПЛА предложил Серякову провести пару спарринг-боев в боксерских перчатках их чернокожих «рэмбо» с нашими воинами. Они поспорили на пару ящиков пива. Подумайте, какие бойцы связисты? Были бы ребята из спецназа, или из ВДВ, а то связисты. Полковник согласился, но при этом сказал, что не два спарринга, а один. Будучи даже под хорошим градусом, он соображал. Петр Макарович не раз видел меня, когда я работал с боксерской грушей и в спаррингах со своим товарищем с узла связи ефрейтором Васей Завяловым. И Серяков знал, что еще до службы я выполнил норматив кандидата в мастера спорта по боксу.
     - Ванек, - по-отечески обратился ко мне Макарыч. - Начисти морду одному черномазому. Сможешь?
     - Зачем, товарищ полковник? - спросил я у офицера.
     - Понимаешь, Ваня, - покачиваясь, дышал на меня парами спиртного Серяков, - эти негры говорят, что они - лучшие солдаты в мире... Е... твою м..., ты же знаешь, что это не так? Мы, русские, сильнее всех, и это подтверждает история войн - как мы монголо-татар истребили, шведам под Полтавой накостыляли, на Бородинском поле выпустили кишки французам, фашистов поубивали... А сколько наших прошли «горячие точки»... по всему земному шару. Ты сам, Ваня, знаешь, кто мы такие - русские люди. Мы - бойцы по крови и духу! Защитники земли родной и всех угнетенных! Победители!!! Я эти неграм талдычу об этом уже полчаса. Докажи еще и ты, Ваня, им это. Ты же боксер!
     - Не знаю, товарищ полковник, - неуверенно пробубнил я.
     - Я тоже в свое время занимался боксом, правда, выше первого разряда не поднялся, но могу оценить боксера. Ты ведь КМС?
     - Да.
     - А работаешь не хуже мастера. Я же видел, как ты боксируешь. У тебя хороший правый боковой... На ногах стоишь крепко, держишь удар.
     - Зачем эта драка, товарищ полковник? - попробовал я избежать выяснения истины в странном споре советских и ангольских друзей.
     - Ванек, - рассмеялся офицер. - Какая драка? Что ты говоришь? Ты и один негритос наденете боксерские перчатки. Три раунда по три минуты - все, как в любительском боксе. Это международная дружеская встреча советского и ангольского боксеров. Обычный спортивный бой, в котором нельзя применять запрещенные приемы - бить в пах, в глаза, локтем, словом, вести себя не по-джентльменски... Выиграешь - угощу пивом... Знаю, что по уставу не положено, но ради такого случая...
     - А сколько пива? - поинтересовался я.
     - Ну ты, Ванек, нахал! - заржал Макарыч. - Пять бутылок.
     - Ладно, раз вы говорите, что это международная дружеская встреча, согласился я с усмешкой и спросил: - Все по правилам бокса?
     - Нет, можно бить ногами. Кикбоксинг.
     Что ж, ногами я тоже махал неплохо. Мы разделись по пояс. Негр по имени Луис был сложен великолепно: мощная широкая грудь, отлично развитые руки, спина размером с крышку школьной парты.
     Мы надели перчатки, поприветствовали друг друга, и ангольский генерал подул в какую-то зеленую свистульку. Я принял боксерскую стойку и стал приближаться к темнокожему воину. А он стоял с опущенными руками, что меня несколько удивило. Я пошел на сближение, на расстояние, где можно было обмениваться дальними ударами. Я ждал, что анголец первым начнет атаковать, но он лишь немного согнул ноги в коленях. Я сделал полушаг и выбросил свою правшу в его корпус, намереваясь проверить, как парень стоит на ногах. Он отпрянул в сторону, и моя рука просвистела в воздухе. Теперь я резко пошел на сближение. Мой соперник быстро ушел влево, легко оторвал правую стопу от земли, и она улетела мне в голову. Я успел поставить перчатку, и удар пришелся в нее. Это был хороший удар. Не успел защититься от него, как Луис атаковал левой ногой, но уже в корпус. Удар потряс меня, но на ринге мне приходилось терпеть и не такое. Я ринулся на противника и провел хорошую серию - удары пришлись в грудь, в плечо и один в голову. Негр закачался и теперь уже сам принял боксерскую стойку. Мы схлестнулись в ближнем бою, осыпая друг друга неслабыми ударами.
     Что еще я могу вспомнить об этом бое? Никто никого не завалил, мы просто хорошо поколотили друг друга, и по истечении третьего раунда ангольский генерал вновь подул в свой свисток и объявил ничью. В результате довольными остались все - и этот хвастливый чернокожий большезвездный со своими соплеменниками, и полковник Серяков с нашими военными советниками. Они все вместе сели пить дальше, на все лады оживленно комментируя этот бой. Макарыч говорил ангольскому военачальнику: «Товарищ генерал, ну, как наш Ванька во втором раунде провел серию боковых в корпус и в голову? - При этом Серяков встал над столом, приняв боксерскую стойку. Подняв кулаки на уровне своего покрасневшего от водки и виски лица, он стал размахивать ими, имитируя мои выпады и атаки: - Товарищ генерал, два удара в корпус - слева, справа, хоп-хоп, и... оба-на - прямой в голову... Два удара в корпус...»
     Все смеялись, и генерал смеялся, не преминув вспомнить нанесенный мне Луисом в этом же втором раунде круговой удар с разворотом ногой в голову - великолепный, безукоризненно исполненный маваши, которому могли позавидовать даже Чак Норрис и Джеки Чан. Я после этого удара отлетел метра на три, но не упал, и быстро очухался. Я тогда даже немного разозлился, но не на Луиса, а на себя - что пропустил такой «шлепок», и, быстро приняв боксерскую стойку, смело пошел на своего противника и новой серией ударов в корпус и в голову заставил его закачаться. Но нокдауном там и не пахло, негр здорово держал удары, он вновь мощно заработал ногами, и мне пришлось немного охладить свой пыл - отступить, прикрываясь перчатками и ставя блоки бедрами.
     Да, обещанные мне Макарычем пять бутылок пива я получил от него. Потом распил их со своими пацанами из полевого узла связи.
     Я был неплохим специалистом в своем деле, и как-то меня и еще двоих наших ребят направили в расположение батальонов ангольской пехотной бригады поучить темнокожих солдат работать на радиостанциях советского производства. В общем-то, это, наверное, было обязанностью одного из наших военных советников. Он учил чернокожих бойцов обращаться с радиосредствами, но большинство аборигенов, мягко говоря, очень плохо усваивали теоретический материал. А что касается его практической части, то я бы вообще запретил неграм трогать любые приборы и конструкции, за исключением разве что самокатов и чайников. Говоришь ему, рассказываешь: это диапазон, это частота. А он глаза вылупит и просит: «Покажи диапазон, дай подержать в руке частоту». Е... м..., частота - это же не банан, который можно сорвать на дереве и съесть, и не достоинства обезьяны, чтобы, подкравшись сзади, дернуть за них, а потом спрятаться в листьях фикуса или за толстым баобабом. О чем бы вы такому солдату ни говорили, а он хочет видеть это - радиоэфир или скорость пули из «Калаша»... Как таких учить? Ничего, учили с горем пополам. Правда, иногда попадались негры с гениальной памятью. У меня один такой «блеккиндер» за день выучил русский алфавит, который я однажды от безделья нацарапал обычной иглой на боковой крышке переносной радиостанции Р-105. Мы, советские солдаты-связисты, временно привлеченные в качестве инструкторов, быстро поняли, что не стоит загружать негров теорией, она им совершенно ни к чему, главное - практика.
     Там, в ангольской пехотной бригаде, я вновь встретился с тем самым Луисом, с которым не так давно сошелся в кикбоксерском бою в тени ветвистых пальм. Мы с улыбками обменялись рукопожатием и обнялись, как старые закадычные друзья, которые давно не виделись. После того боя мы где-то на подсознательном уровне с уважением относились друг к другу. Он знал, что я могу сделать с его головой или печенью своими тяжелыми руками, я же, в свою очередь, убедился, насколько опасны его удары ногами. Пропусти тогда я еще парочку таких, как тот маваши во втором раунде, и меня бы отливали холодной водой или приводили в чувство нашатырным спиртом. Луис был настоящим кикбоксером и бил голенями и наружными частями стоп, как поленом, не чувствуя боли.
     В то время мой португальский был очень плох, но все же я понял, что заместитель командира взвода сержант Луис де Сантос служит в роте специального назначения, временно приданной пехотной бригаде.
     Я вам уже говорил, что еще расскажу о своей службе в Анголе, о наших разведвылазках и диверсиях по тылам противника... О боестолкновениях с юаровцами и намибийцами... Расскажу, если будет настроение.
     ... А пока что на меня идут стеной четыре неслабых мужика с резиновыми дубинами, газовым баллончиком и бейсбольной битой. В принципе я могу прорваться к окну и вышибить его наружу месте с рамой. А если оно не поддастся?.. Некогда думать, надо действовать. Я схватил открытую банку коричневой краски, которая сам не знаю как здесь оказалась, и размашистым движением плеснул на своих противников. Потом еще и еще плеснул... Их джинсы, пиджаки, рубахи и майки были забрызганы эмалью. Кому-то она попала и на лицо. Они не предполагали такое развитие событий, поэтому вначале опешили и с опозданием отпрянули в обратном направлении. Комната наполнилась отборной матерщиной, которую, если переводить на нормативную лексику, то получится, что я совершил очень плохой поступок, заляпав краской их одежду. Я, конечно, предвидел эту встречу, поэтому почти во всех комнатах сауны поставил в углах железные прутья, которые обнаружил в подвале, – обычная арматура, используемая под заливку бетона для фундамента.
     Первым пришел в себя толстоватый блондин ростом под метр девяносто. Он кинулся в мою сторону с резиновой дубинкой наперевес, и, когда уже он опускал ее на мою голову, я успел подставить под удар железный прут, который резво подхватил в ближайшем углу, куда отпрянул. Вторым моим движением был удар ногой, не куда попало, а в челюсть нападавшего, которая тут же хрустнула, как пересохшая ветка ивы. Блондин схватился за лицо, взвыл раненым волком и опустился на корточки . Это был уже не боец. Но у меня же не десять рук, и я не столь шустрый, как Брюс Ли или Джеки Чан. Меня звезданул-таки по голове другой бандит. Хорошо, что резиновой дубинкой. Бейсбольной битой я получил по спине, не сильно, но достаточно, чтобы тут же впасть в сомнения - целы ли ребра? У того паскудника, что огрел меня битой, лицо походило на свиное рыло. А как еще это можно назвать, когда шея срослась со щеками? На одной из этих толстых щек я оставил в ответ полоску от своей тонкой железной арматуры. Удар получился царапающим, будто мушкетер махнул шпагой. Зато второй удар в бедро завалил жирдяя на бок. Но я тут же пропустил «подарок» по левому плечу другой резиновой дубинкой, а потом еще и кулаком в лицо. А до этого в меня прыснули струей слезоточивого газа, но я успел закрыть глаза и отскочить назад.
     В комнату с криком вбежала мать Ирины - Татьяна Петровна:
     - Вы что здесь вытворяете? Зачем вы его бьете?.. Сейчас вызову милицию!
     Бандиты опустили дубины и бейсбольную биту и попятились к выходу.
     - Бабуля, не ори, - недовольно произнес один из негодяев.
     - Не кричи, а то заработаешь инфаркт, - предупредил другой бандюган.
     Пятидесятипятилетняя Татьяна Петровна застыла в испуге.
     - Все, дружок, ты достал нас конкретно, - бросил мне «криминал» с кровавой полосой на щеке. - А это значит, что мы к тебе обязательно вернемся.
     Они уходили побитые, посылая мне и всем на свете проклятия. Не в лучшем положении был и я. Болели ребра от удара битой, и я по-прежнему побаивался, целы ли они. Второй удар, пропущенный мною в лицо, если бы он был боковым, то мне бы сломали нос, а так всего лишь расквасили его, как раздавили переспевший помидор.
     Я сидел на стуле, запрокинув голову, и вытирал платком кровь. В таком положении Ирина меня и застала, а ее мать вышла за бандитами, чтобы посмотреть, куда они направляются - в дом или уезжают.
     - Иван, я просила вас, чтобы вы уехали, - тихо сказала Ира и приблизилась ко мне.
     - Ерунда, - спокойно произнес я. - Эти козлы тоже хорошо получили.
     - Вы не должны страдать из-за меня, - сказала Ирина и подошла ко мне вплотную. - Они сломали вам нос?
     - Нет, всего лишь поцарапали.
     - Как? У вас же кровь.
     - Меня больше беспокоят ребра. - Я потрогал пальцами больное место и сморщился.
     - Сейчас принесу лекарства, - спохватилась Полунина. Она быстро повернулась и выбежала из комнаты.
     - Ирина, ничего не нужно, - крикнул я ей вдогонку, но она уже захлопнула дверь и не слышала меня.
     Я продолжал вымачивать платком кровь из разбитого носа и размышлял о произошедшей драке. Вспомнив эпизод, когда меня достали битой, подумал, что мог бы и уйти от этого удара. Например, броситься в сторону стола и опрокинуть его или запрыгнуть на подоконник. Но что сейчас думать об этом? Когда бита летит в ребра или в голову, времени на раздумья не так уж и много... Эх, если бы... Если бы... Там, в Анголе, я бы ни за что не пропустил такие простецкие удары. Но там я тренировался. Ничего, еще одна-две такие драки, и я вспомню наши жесткие спарринги с Луисом и Калангой, Сержио и Сантаной...
     Дверь отворилась, и Ирина торопливо вошла в комнату с небольшой картонной коробкой, наполненной лекарствами, бинтами и мазями. Ира поставила ее на стол и принялась копошиться в ней. Она достала маленькую бутылочку перекиси водорода и немного ваты. Свинтив коричневую пробку, хозяйка вылила немного перекиси на вату и стала вытирать ею мой подбородок и губы.
     - Бедненький мой, - прошептала она, наклонившись. - У тебя еще и шишка на голове.
     Ни хрена я не пойму этих балованных горожанок, а уж тем более москвичек. Она назвала меня «бедненький мой». Что бы это значило? Пожалела или сделала вид, что слезу пустила? Мой взгляд случайно или совсем не случайно упал за разрез футболки Ирины, и я забыл о всех болях. За футболкой моей молодой хозяйки было не менее интересно, чем за блузкой, скажем, у Дженнифер Лопез или Джулии Робертс. Почему именно у них? Нравятся мне эти бабы. А интересно мне стало в том смысле, что Ирина не носила бюстгальтер, и я хорошо разглядел даже один из ее шоколадных сосков по окружности не меньше мячика для игры в настольный теннис. Меня просто повело на эти сладкие с...ки, и я уткнулся в них своим расплющенным носом.
     - Иван, что это вы... - не договорила Ирина.
     Я отстранился и поднял на нее невинные глаза:
     - Голова закружилась.
     - Сейчас принесу воды, - предложила она.
     - Спасибо, мне уже лучше, вы меня вылечили, - приободрился я и встал со стула. Про себя заметил, что грудь этой красивой женщины пахнет яблоками. Значит, моется яблочным шампунем. Не может же женщина пахнуть мичуринскими плодами.
     - Как это вылечила? - Она пристально смотрела на меня, держа в своих тонких пальцах клочок окровавленной ваты, и мне захотелось сказать ей: «Ирина, вы видите кровь?.. Это кровь героя, вступившегося за вашу честь. Презрев опасность, он бесстрашно кинулся на защиту вашей невинности... белой, как речные лилии». Бред какой-то... Лезет в голову ерунда всякая. Просто мне настучали по башке, она гудит и мысли не в порядке.
     - Ирина, извините, я запачкал кровью вашу футболку.
     Полунина мельком взглянула на свою грудь и махнула рукой:
     - Ничего, отстирается... Я сказала матери - она вас покормит. Время обеда.
     - Что значит покормит? - улыбнулся я.
     - Обед же.
     - Наверное, не покормит, а даст что-нибудь поесть.
     - Конечно, вы же не маленький ребенок.


Назад

Полное или частичное воспроизведение материалов сервера без ссылки и упоминания имени автора запрещено и является нарушением российского и международного законодательства

Rambler TOP 100 Яndex