ТЕМНОЙ августовской ночью 1944 года они приземлились на парашютах в Словакии на горную площадку близ населенного пункта Турчанский Мартин. Выброска прошла незамеченной гитлеровцами. Потому их появление на рассвете в селе Сколабиня было столь неожиданным для местного полицейского гарнизона, что почти парализовало волю к сопротивлению. Скоротечный бой закончился разгромом гарнизона. В освобожденном селе к группе присоединилась первая сотня добровольцев, из которых был сформирован партизанский отряд. На коротком митинге решили назвать отряд именем Яна Жижки.
     К моравской границе отряд продвигался с боями. Вести о его боевых делах опережали партизан. Число бойцов увеличивали местные жители. Часть из них присоединялась к отряду, другие решали воевать в своем районе. Не хватало опытных командиров.
     В одном из селений крестьяне сообщили, что прячут в лесу русского. Фашисты расстреляли его вместе с другими военнопленными. Он свалился в ров. А ночью очнулся, присыпанный землей. Разгреб ее и выполз наружу. Полз, раненый, до тех пор, пока не потерял сознание. Его обнаружили жители села, спрятали и выходили. Это был сержант Володя Гречин. Ему и поручили командовать местными партизанами.
     Пополнялся отряд и из числа тех, кто бежал из фашистского плена. Шли русские, поляки, венгры и даже немцы.
     Однажды на отряд наткнулись четверо в изодранной одежде и увешанные немецким оружием. Старшим у них был Иван Степанов, человек со светлыми, серыми глазами и грустной улыбкой. Он сообщил, что был командиром эскадрильи тяжелых бомбардировщиков, летавших на Берлин. Свой подбитый самолет вынужден был приземлить в окрестностях германской столицы. Оглушенных падением летчиков схватили фашисты. Помог счастливый случай. На конвой напал экипаж сбитого английского бомбардировщика. Англичане пошли на запад, русские - на восток.
     Степанов сказал Юрию:
     - Дай мне еще десяток бойцов и самое тяжелое задание. Или погибну, или ты мне поверишь.
     Он не погиб в тех боях, стал командовать отдельным отрядом.
     Чтобы сохранить командную вертикаль и гибкую управляемость, отряд реформировали в бригаду. К моравской границе она подошла, имея в своем составе больше тысячи человек. Прорывались с боем. Потеряли около сотни бойцов. И двинулись в горы, освобождая села.
     В Моравии штаб бригады расположился у горы Кнегине. Отряды ушли в обозначенные для них районы Гостинских и Валашских горных цепей. Одним из них командовал Иван Степанов, другим - Петр Будько. Группы подрывников во главе с капитаном Грековским и лейтенантом Никольским парализовали железную дорогу на участке Всетин - Валашские Клобуки.
     Вскоре о партизанских победах заговорила вся Моравия. А в сводках гестапо стали фигурировать чех Ушьяк и русский по кличке Борода.
     Бригаде были необходимы связи с подпольем в моравских городах. Связные уходили в Брно, Злин, Остраву, Фриштык. Возвращались и приносили пароли, явки и сведения о противнике. Встречи происходили в ресторане для туристов у подножия горы Мартиняк. Однажды там появился человек, назвавший пароль и предложивший встретиться с руководителями подпольного центра.
     СВЯЗНОЙ по фамилии Дворжак появился в штабе бригады накануне октябрьских праздников. Чем-то он сразу не понравился Юрию. Он и сейчас не мог себе ответить, чем. В меру был молчалив, в меру деловит. Дважды уходил из леса в город и возвращался с ценными сведениями от подпольщиков. Ничто не говорило против нового связного, а интуиция - вещь обманчивая. Юрий поделился своими сомнениями с командиром бригады Яном Ушьяком, соратником и другом.
     Поручик Ян был добрым и веселым человеком, болезненно переживавшим недоверие к кому бы то ни было из партизан.
     - Дворжак? - удивился он. - Разве его информация о танковой колонне была неверной? Мы не имеем права отказаться от встречи с руководителями ЦК!
     - Ян, я настаиваю, чтобы Дворжак не получил никакой информации о дислокации отрядов.
     - Хорошо, - неохотно согласился Ушьяк.
     И все же червь подозрительности продолжал точить Юрия. Накануне встречи он пришел в землянку к разведчикам и сказал их командиру одесситу Косте Арзамасцеву:
     - Времени почти не осталось. Выдвинься с ребятами и проверь. В случае чего - очередь...
     Местом встречи была выбрана поляна у горы Кнегине, заросшей буковыми деревьями. Разведчики Арзамасцева, видимо, все же успели обнаружить засаду. Дали очередь из автомата, когда Ян Ушьяк и Юрий двигались вслед за Дворжаком к центру поляны. Связной первым метнулся в сторону и пополз в орешник. Юрий мгновенно кинулся наземь и послал ему вдогон очередь. А из зарослей, через головы упавших «представителей», застрочил пулемет. Все это заняло секунды.
     Из орешника появились черные и зеленые мундиры. Юрию даже послышался с их стороны выкрик: «Борода!» Так его прозвали партизаны. Он дал длинную очередь по мундирам и почувствовал, что обожгло ноги. Стал уползать влево, туда, где был овраг. Наперерез ему бросились жандармы, но залегли, напоровшись на огонь разведчиков. Он свалился с обрыва в ручей и полз по нему, пока не отключился...
     СНАЧАЛА в сознание проник шорох ветвей. Потом промелькнул Ян Ушьяк, в тот момент, когда опрокидывался навзничь, наткнувшись на автоматную очередь... Голову снова заволокло вязким туманом. Сколько это длилось, он не знал. Очнулся от стрекотания сороки. Шлем сполз с головы, затылком он чувствовал холодное изголовье. Снова прострекотала сорока.
     Юрий открыл глаза. Над головой крыша из еловых лап. Стены тоже из лапника. Сквозь их плетение протыкались солнечные иглы. Справа под рукой автомат с диском, тут же его старый компас. Чуть в стороне кринка с молоком, накрытая белой тряпицей. Значит, у своих. Но как он попал в шалаш? Сколько времени находится здесь?..
     Собравшись с силами, протолкнул сквозь ветви руку. Почувствовал пальцами снег. А в тот день снега не было. Зелень тогда еще сопротивлялась холодным утренникам. В тот день они шагали рядом со связным по мокрой поляне, навстречу тем троим...
     Он сжал зубы. Не от боли, а от пронзительного понимания непоправимости того, что произошло. В ответе за провал был только он, имеющий опыт партизанской войны в лесах Белоруссии и Украины.
     Юрий сел. Сапог на нем не было. Обе ноги были обмотаны бурым тряпьем. В правой боль пульсировала, будто внутри сидело живое существо. Размотал лоскуты, скрывавшие рану. По ноге расползалась синь, рана превратилась в волдырь, и от него шел гнилостный запах. Подумал отвлеченно: может начаться гангрена. И сразу же возникла злость, взрыв злости на свою беспомощность. Он не боялся умереть. Но не теперь, а когда довоюет. Гангрену надо опередить.
     Нож с выкидным лезвием он всегда держал в кармане куртки. Сейчас его не было. Наткнулся взглядом на компас. Стоп! Пусть он сослужит последнюю службу... Отвинтил крышку, достал круглое стеклышко, стукнул им легонько о ствол автомата. Выбрал самый большой осколок. Ткнул острием в опухоль и рванул на себя.
     Снег кружится. Откуда снег? И музыка. Пляшет Павел Куделя, друг самый верный, спасший его в рукопашном бою под Яворниками... Оборвалась музыка. Сколько прошло минут?.. Юрий впадал в забытье, а очнувшись, продолжал выгребать из раны гной осколком компаса.
     В бреду мелькали лица товарищей. В какой-то момент Юрию пригрезилось праздничное застолье. Будто собрались они все вместе и все живые после Победы. Снова плясал погибший Павел Куделя, пил водку и говорил:
     - Будем живы, товарищ майор!
     - ...Вы живы?
     Нет, это не голос Павла. Юрий смутно увидел знакомое лицо: Ян Ткач. В памяти прояснилось. Ведь это он, лесник Ткач, подобрал его у ручья и притащил сюда.
     - Я не мог прийти быстро, - сказал лесник. - Гестапо и жандармы ходили везде. Вас искали. Я принес вам теплую одежду и еду.
     - Какое сегодня число, Ян?
     - Семнадцатое ноября.
     «Значит, две недели прошло. Целых две недели!»
     Лесник врачевал раны Юрия своими мазями и снадобьями. Они постепенно заживали, и гангрена уже не грозила. Юрий терзался мыслями: что с бригадой? Отряды не должны попасть в мышеловку. Необходимо что-то срочно предпринять для восстановления связей. Лесник Ткач об отрядах и подполье ничего не знает. Его кордон служил перевалочной базой и местом непредвиденного отдыха. Теперь Ушьяка нет, и все нити замыкались на него, Юрия.
     Он мог уже выходить из шалаша и ковылять, опираясь на палку. Гестаповские ищейки, похоже, потеряли его след. Но время от времени на лесной кордон, сообщал Ян Ткач, наведывались подозрительные люди.
     Накануне лесник навестил его и обеспокоенно сказал:
     - Приходили трое. Выдают себя за партизан. Спрашивают про вас. Один говорит по-русски.
     - Как он выглядит? - спросил Юрий.
     - Высокий, худой. Улыбается вкось.
     Такая улыбка была только у командира разведки Кости Арзамасцева.
     - Я обещал им узнать, что сумею, про Бороду. Они сказали, что придут завтра.
     Утром Юрий с помощью лесника доковылял до его дома и обосновался в дровянике в ожидании посетителей. Ждать пришлось до вечера. Трое бесшумно появились из леса и стукнули в окошко.
     Это был Костя Арзамасцев и его разведчики. Юрий вышел к ним. Увидев своего майора, Костя облапил его, а в адрес лесника выдал залп ругательств за излишнюю конспирацию.
     - Мы при отряде Степанова, - сказал Костя. - Когда узнали, что жандармы ищут вас, поняли, что вы живы. Степанов велел разыскать вас.
     - Как у Степанова дела?
     - Воюет. А Ушьяк застрелился, чтобы не даться живым. Сука Дворжак сбежал. Ну, мы его из-под земли... - рот у Кости дернулся, будто скривился в улыбке.
     - Что у Будько?
     - У него армейский порядок, товарищ майор. Подрывники тоже не сидят без дела. Группа Грековского пустила под откос товарняк.
     - А штаб бригады?
     - Штаба больше нет. Погибли больше половины роты охраны. Живые ушли с нами.
     - Жалко ребят, Костя.
     - У нас лошади спрятаны, товарищ майор. В ночь тронемся, к утру будем у Степанова.
     - Спасибо, Костя.
     ОТРЯД Ивана Степанова стал базой для восстановления штаба бригады и ее связей с подпольем. В середине декабря в доме связной Миланы Чешковой собрались командиры партизанских отрядов и групп. Бригаду имени Яна Жижки возглавил Юрий. Его заместителем стал Петр Будько, комиссаром - Иван Степанов.
     Прошло два месяца после предательства на Кнегине. И вновь отряды стали проводить плановые операции. Летели под откос эшелоны, рушились мосты. Из каждого населенного пункта поступала информация о противнике, которая затем передавалась на Большую землю. Весь Валашский край перешел под контроль партизан.
     Случались и потери. Радист вместе с рацией попал под артиллерийский обстрел. Его накрыло прямым попаданием. Штаб бригады остался без связи. Запросили через подпольщиков штаб партизанского движения срочно прислать радиста с рацией. Прием обеспечивали разведчики Кости Арзамасцева.
     Как и положено, они разожгли на поляне три костра. В небе еле слышно протарахтел кукурузник. Радист выбросился с парашютом и... пропал. Разведчики стали его искать. Лишь с началом рассвета обнаружили зацепившийся за макушку дерева купол и повисшего на парашютных стропах человека. С трудом спустили его на землю. Радистом оказалась совсем молоденькая девчонка.
     Когда ее доставили к командиру бригады, тот разочарованно покачал головой и неласково спросил:
     - Как зовут?
     - Надя Ермакова.
     Так Даян Мурзин встретился со своей будущей женой...
     Бригада имени Яна Жижки продолжала воевать. В ней насчитывалось около двух тысяч партизан. Командовал ими двадцатитрехлетний майор с черной бородой. Гитлеровцы называли его Черным генералом.
     Понадобилось бы немало страниц, чтобы рассказать о боевых делах бригады. Цифры красноречивее слов.
     Партизаны уничтожили более пяти тысяч и взяли в плен свыше двухсот солдат и офицеров противника, пустили под откос 39 эшелонов, взорвали 18 железнодорожных мостов, подбили 19 танков и 200 с лишним единиц другой боевой техники.
     Однажды партизаны пленили немецкого майора, ехавшего в город Фриштык с инспекцией. В город он попал, но не в качестве инспектора, а в качестве проводника партизан, одетых частично в форму солдат рейха. Жандармерия Фриштыка была разгромлена.... Сводный отряд под командованием Петра Будько уничтожил в городе Визовица целый батальон гитлеровцев и вышел из боя почти без потерь.
     По заданию штаба фронта была проведена операция по захвату вражеского аэродрома. После тщательной разведки, подготовки и скоротечного боя аэродром с шестнадцатью бомбардировщиками люфтваффе перешел под контроль партизан.
     Вот еще эпизод из боевой летописи бригады.
     В город Кромержиж въехал на броневике генерал Мюллер, командир танковой дивизии вермахта. Он был взбешен, когда ворвался в кабинет начальника полиции.
     - Партизаны у вас под носом, Коблишек! Ваши подчиненные - трусы! Они...
     Коблишек молчал. Ему нечего было сказать в свое оправдание. Полицейских никакими угрозами нельзя было заставить сунуться в лес.
     - Собирайтесь! Я покажу вам, что партизаны сделали с моими танками!
     Было на что посмотреть: черные остовы сгоревших машин, разорванные гусеницы.
     - Пойдете на передовую лейтенантом, Коблишек! - пригрозил генерал и отправился в замок немецкого барона.
     Там он чувствовал себя в безопасности. На балу в его честь ухаживал за молоденькой чешкой по имени Анча, прекрасно говорившей по-немецки. Пригласил ее на танец, когда в зале появились вооруженные люди.
     - Поднимите руки, - сказала ему чешка. - Это партизаны Черного генерала. Вас не убьют, просто отправят за линию фронта, к русским...
     Берлин негодовал. По приказу Гитлера в Чехословакию отправился Отто Скорцени, начальник военного отдела СС. Тот самый Скорцени, который сумел в свое время выкрасть итальянского дуче Муссолини из заточения.
     За голову Черного генерала была назначена награда в миллион дойчмарок. Затем увеличена до двух миллионов.
     Голова комиссара бригады Ивана Степанова стоила пятьсот тысяч.
     Агенты Скорцени сбились с ног, надеясь получить бешеные деньги. Но все было напрасно. Многие сами попали в руки партизан и с ужасом узнавали чернобородого человека, за которым охотились.
     Не избежал возмездия и провокатор Дворжак. Он был пойман в городе Брно, вывезен в лес и публично казнен.
     До Победы оставались считаные недели. Все ожесточеннее становились бои и тяжелее потери. Погиб капитан Грековский. Взорвали себя вместе с рацией подпольщики Шура Тимохина и Володя Кучинский. Трагически оборвалась жизнь комиссара бригады Ивана Степанова...
     Обер-диверсанту Скорцени не удалось выполнить приказ фюрера...
     В сражении за освобождение Праги бригада имени Яна Жижки нанесла удар по гитлеровцам с тыла. И прошла победным маршем по улицам освобожденной столицы вместе с советскими войсками. Впереди колонны шел ее командир по прозванию Черный генерал.
     В мае сорок пятого к партизанам пришла первая мирная весна.
     ПРИШЛИ мирные весны и в Башкирию. На улицах Уфы иногда можно было увидеть озабоченного молодого человека в видавшей виды кожанке. Днем он работал, вечерами корпел над контрольными и рефератами. Учился заочно в юридическом вузе.
     Через несколько лет после описанных выше событий к нему в крохотную квартирку постучался незнакомец.
     - Скажите, вы воевали в Чехословакии? - спросил он с заметным акцентом.
     - Воевал...
     Так был найден человек, носивший партизанское имя Юрий, которому еще в 1945 году городской совет города Злин вручил серебряный меч. Его несколько лет разыскивали участники партизанского движения в Чехословакии. А когда разыскали, узнали его настоящее имя. И пригласили вместе с женой Надеждой Павловной, бывшей радисткой бригады, в Прагу на празднование Дня Победы.
     Даян Баянович Мурзин избран почетным гражданином пятнадцати городов Моравии, Словакии и Чехии. Его имя присвоено многим школам, площадям и улицам. В городе Готвальдове ему поставлен бронзовый памятник.
     На празднование 60-летия Победы Даян Баянович побывал в Праге в составе делегации во главе с тогдашним Президентом России Владимиром Путиным. В ту весну отчаянно звенели соловьиные свадьбы, справляя торжество жизни. Бывшие партизаны бригады имени Яна Жижки снова собрались вместе, чтобы почтить память погибших соратников.
     На снимках: таким Даян МУРЗИН был в период описываемых событий; а таким на листовках его изображали немцы. Выходит, знали, кого искали.