- Эдуард Семенович, какие задачи стоят перед вашей бригадой?
     - Наша бригада дислоцируется в Московской области. Ее основная задача – прикрытие от ударов с воздуха Москвы, Московской экономической зоны. В составе бригады более 4,5 тысячи военнослужащих, которые несут боевое дежурство, решают задачи по охране и обороне воздушных рубежей. Зона ответственности – от Калуги до Сергиева Посада. В ближайшем будущем нам предстоит также выполнять задачи и по защите Москвы от средств космического поражения...
     - Надеемся, что реально защищать столицу все-таки не придется ни с космоса, ни с воздуха...
     - Все части и подразделения нашей бригады – части постоянной готовности. Срок подготовки этих частей к выполнению задач по предназначению сокращены от нескольких суток буквально до часов. Срок же открытия огня для подразделений и частей, стоящих на боевом дежурстве, – в пределах десяти минут.
     - Помнится, когда сбили Пауэрса, американцы были уверены, что у нас нет оружия, которое способно достать на такой большой высоте самолет. С того момента прошло много времени, появилось сверхточное оружие, передвигающееся на огромных скоростях. А от какого конкретно оружия вы сегодня можете защитить Москву?
     - В моей бригаде на вооружении стоят самые современные комплексы, такие как С-300 ПМ, С-400. Они способны, если возникнет необходимость, уничтожить все воздушные объекты, которые находятся в воздухе. Как я уже сказал, мы также готовимся к тому, чтобы в перспективе работать по целям, которые находятся в космическом пространстве.
     - На какой высоте вы сможете их достать?
     - Скажу так: данные вопросы сейчас прорабатываются. Когда начнутся испытания, тогда мы уже конкретно определимся...
     - Тогда только станет понятно?
     - Да, станет понятно, какие это будут высоты. Просто оружие это принципиально новое. Необходим еще комплекс испытаний.
     - Но, скажем так, порядок высот другой?
     - Да, другой.
     - С-400 – это уже практически последний тип оружия, которое не является космическим, то есть не выходящим в космическое пространство. Все, что дальше, будет уже по сути космическим?..
     - Да. Мы к этому стремимся, хотим получить на вооружение именно такие системы. Ведь потенциальный противник тоже занимается этим вопросом, и мы не должны отставать, не вправе топтаться на месте.
     - А вот что касается такого известного типа вооружения, как крылатые ракеты. Их преимущество, как известно, заключается в том, что они идут вдоль рельефа, огибают его с огромной скоростью... Их вы можете перехватывать?
     - В тактико-технических характеристиках наших комплексов заложено уничтожение таких воздушных целей. Наши комплексы и разрабатывались для поражения таких целей.
     - Когда цель идет со скоростью три километра в секунду, какова роль человека? Какой вообще человек сможет среагировать при такой скорости цели?
     - В более совершенные системы, которые мы сейчас получаем на вооружение, уже закладывается то, что наибольшее количество функций должна выполнять машина. У человека, оператора – основная задача: корректировка при необходимости действий центральных вычислительных комплексов, для того чтобы поразить цель в случае какой-то изменяющейся обстановки.
     - А вот скажите, на параде Победы на Красной площади мы видели реальную технику?
     - Мало того, что вы видели реальную технику, которая проходила по Красной площади, данная техника как раз принадлежит одному из полков, которые подчинены нашей бригаде...
     - Это была ваша бригада?
     - Наша. Когда эта техника проходила по Красной площади, точно такая же техника несла боевое дежурство по противовоздушной обороне Москвы.
     - То есть в это время Москва, образно говоря, не была оголенной?
     - Нет, не была.
     - Ваши наводчики-операторы – это высоклассные программисты? Скажем так, они – продвинутые пользователи?
     - У нас сейчас и младшие офицеры хорошо знают компьютеры, и солдаты. Приходя к нам, они достаточно быстро осваивают принципы управления комплексами, потому что в них заложены те же самые автоматизированные элементы, какие заложены и в компьютерах. В автоматизированных системах на столах стоят практически такие же компьютеры, такие же мониторы...
     - Нынешнее поколение мальчишек – поколение так называемых геймеров. Те, кто играет в компьютерные игры. И вам нужны такие ребята?
     - Я бы даже сказал, что сейчас нам без них просто никуда. Потому что на испытании новых систем, когда находишься в кабинах этих систем, то, что происходит в компьютере, принципиально не отличается от того, что происходит реально в настоящей боевой кабине. Поэтому нам такие люди и нужны. У них другой образ мышления, другой взгляд на эти мониторы, в отличие от офицеров, которые служили на более старых системах. Они очень быстро схватывают моменты ведения противовоздушного боя, общения с этими мониторами...
     - У вас солдаты по призыву служат? Как происходит их отбор?
     - Конечно, основные функции в боевом расчете выполняет сегодня офицер. В связи с тем, что техника очень сложная, солдат за год службы, конечно, не может ее досконально освоить. Мы получаем большое количество солдат из школы младших специалистов. На протяжении 3-5 месяцев их готовят по какой-то конкретной системе. Солдаты, которые сразу с «гражданки» поступают к нам в воинские части, как правило, выполняют такие задачи, как оператор какой-то системы, когда своевременно при необходимости надо нажать какую-то кнопку, что-то где-то заметить.
     - Это тоже серьезно.
     - Да, это тоже серьезно. Но этому можно обучить за короткий период времени. Повторю, основная ставка в наших войсках на сегодняшний день на офицерский состав, который эксплуатирует сложнейшее вооружение и военную технику.
     - Для такой напряженной работы, интенсивной службы требуются и определенные психологические, человеческие качества. Как вы над этим работаете?
     - Мы взаимодействуем с несколькими вузами Москвы. Порядка 40-50 психологов в период обучения, весной и осенью, прибывают к нам на практику. Они изучают солдат, которые прибывают с «гражданки». Для меня это важно, так как я получаю после этого определенный психологический паспорт призывного контингента, на основании которого я уже могу делать выводы по правильному распределению личного состава в части и подразделении. Здесь же психологи помогают нам правильно определить психологическую совместимость того личного состава, который будет выполнять задачи несения боевого дежурства...
     Через месяц несения боевого дежурства те же психологи, которые дали нам рекомендации по психологической совместимости боевого расчета, вновь тестируют данные боевые расчеты на психологическую совместимость.
     - Скажите, а как у вас с пресловутой «дедовщиной»?
     - Состояние дисциплины в первую очередь зависит от офицеров, особенно младшего звена, которые находятся постоянно рядом с солдатом. В целом проявлений «дедовщины», стало меньше. Ведь солдат сегодня пять часов в день занимается физической подготовкой. Кроме того, в наших войсках очень напряженная работа связана с организацией несения боевого дежурства. Солдаты находятся рядом с офицерами, несут боевое дежурство, постоянно следят за экранами индикаторов. Мы всегда нацеливаем молодых офицеров на то, что от них зависят взаимоотношения в каждом подразделении. Я не скрою, «дедовщина» до конца пока не изжита, но мы над этим очень серьезно работаем и делаем ставку в основном на молодых офицеров.
     - То есть сами офицеры нуждаются в соответствующей подготовке...
     - Да, особенно младшие офицеры, которые выпускаются из военных училищ. Они до конца еще не могут познать психологию солдата ввиду своего достаточно молодого возраста. В связи с тем, что в подразделениях, особенно расположенных отдельно, уже нет заместителей командира по воспитательной работе, их приходится корректировать, учить. Повторю еще раз: основное, чем мы занимались, проводя сбор с молодыми офицерами буквально на прошлой неделе, это как правильно построить свою жизнедеятельность, чтобы личный состав не отклонялся от уставных предписаний.
     - На деле этим должны, наверное, заниматься профессиональные сержанты?
     - Пока мы делаем ставку на молодых офицеров. Хотя, конечно, в казарме очень нужен высокоподготовленный, высокоинтеллектуальный, образованный сержант.
     - А как сегодня живут ваши военнослужащие? В каких бытовых условиях?
     - Мы получили указание подготовить предложения по созданию базовых городков. Практически весь апрель этим занимались. Что я вижу здесь положительного? Служба ведь у многих проходила в каких-то точках, лесах. Здесь – это подмосковные леса. Как правило, офицерский состав жил недалеко от техники и вооружения, но при этом дети в садик, в школу, жены на работу добирались за 20-30 км на различных видах транспорта, как правило, военных. Сейчас тенденция такова: нужно, чтобы военнослужащие ездили к своему оружию, на службу, при этом оставляя дежурные смены, способные выполнить боевую задачу при технике. А детям и женам лучше жить в обустроенных городках, в нормальных условиях, где есть бассейны, детские сады, когда не надо возить детей в сорокаградусные морозы на автомобилях в школы. Все это очень правильно, эта работа ведется, предложения по созданию базовых городков нами подготовлены.
     - Такие городки надо создавать заново или можно сделать на базе уже существующих?
     - Пока на базе существующих в каких-то определенных районах Москвы эти городки будут развиваться. Определяются перспективы того или иного городка, который существует, и дальше на этих фондах будет развиваться уже большой военный городок.
     - А как сами семьи это воспринимают?
     - Семьи с большой надеждой ждут, когда эта программа будет выполнена и они смогут жить нормально. Ведь даже под Москвой ни один военный городок не имеет ни детского садика, ни школы. Для того чтобы добраться до общественного транспорта, необходимо проделать серьезный путь как на своих машинах, так и на каком-то попутном транспорте, чтобы доехать до ближайшей электрички и Москвы.
     - Давайте вернемся к боевой подготовке. Вы изучаете зарубежный опыт, анализируете военные конфликты? То, что было, например, в Югославии, в свое время в Ираке? Это же готовые картинки того, как может действовать наш предполагаемый противник...
     - Мы не просто изучаем этот опыт. Мы учитываем его потом в системе нашей подготовки, вкладываем в замыслы наших учений, которые проводим как в местах постоянной дислокации, так и на полигонах в Астраханской области. Это одно из самых главных направлений – именно изучить опыт каких-то конфликтов и на его основе предпринять определенные действия, меры, чтобы выработать готовность адекватно реагировать на определенные угрозы.
     - А нет такого ощущения, что везде, где воевали суперсовременные армии мира, их противник практически не противодействовал, потому что уничтожался на таком расстоянии, что не мог наносить контрудары? Это по Ираку особенно было хорошо видно...
     - В целях защиты применялась техника второго поколения разработки конца шестидесятых годов, которая и у нас была поставлена на вооружение в семидесятые годы. В России такой техники уже давно нет. ПВО этих стран имеет достаточно слабую систему как таковую. Комплексы там старого парка, и им соревноваться со странами, которые применяют самое современное оружие, конечно, очень сложно. У нас в этом вопросе положение иное. Все-таки мы имеем современные, мощные комплексы...
     - Слушатели наши отмечают, что в 1941 году тоже все говорили, что готовы к отражению нападения. Все боятся, и правильно боятся, самоуспокоенности. Где гарантия от нее?
     - Гарантия от самоуспокоенности выражается во всем, что сейчас происходит. О какой самоуспокоенности можно говорить, если сегодня все части переведены в постоянную готовность? О какой самоуспокоенности можно говорить, если у нас сократились сроки приведения в готовность номер один. Они уменьшились на порядок. При этом на порядок увеличилось количество и интенсивность проводимых учений. Если раньше, когда я еще был командиром полка, нам разрешали пустить одну-две ракеты по какой-то мишени, а сейчас на полигонах идет настоящий противовоздушный и противоракетный бой, одновременно в воздух уходит до пятнадцати ракет в сторону зенитно-ракетного комплекса и до 24 ракет наводится по этим целям.
     При этом те мишени, которые предлагают нам полигоны, – это мишени, являющиеся перспективой развития авиации потенциальных противников. У них огромнейшие скорости, очень маленькая эффективная отражающая поверхность, они малозаметны. Поэтому говорить о какой-то самоуспокоенности, я пологаю, неуместно.
     - А кто готовит для вас офицеров?
     - Ярославское зенитное ракетное училище готовит основных специалистов зенитных ракетных войск, Санкт-Петербургское училище – специалистов радиотехнических войск, училище связи – связистов. Ну и также у нас очень много специалистов по энергетике, по дизельным электростанциям, которых тоже готовят различные военные училища. Спектр поступления офицеров из военных училищ достаточно широк, потому что специалистов очень много.
     - А каково при этом качество подготовки специалистов?
     - Скажу откровенно, оно начало радовать. Последние 3-4 года качество подготовки специалистов начало улучшаться.
     - А за счет чего, как вы считаете?
     - В первую очередь за счет того, что достаточно большое количество офицеров хотят продолжить службу после выпуска. Здесь, под Москвой, была когда-то определенная тенденция: весь выпуск лейтенантов, который приходил, практически через месяц увольнялся. Так вот, за прошедший год ни один офицер у нас не уволился из бригады по собственному желанию, я имею в виду выпускников училищ 2008-2009 гг. Выпускники хотят служить. При этом и курсантов стало меньше. Можно провести более качественный отбор еще на этапе поступления юношей в военные училища.
     - То есть усиление конкуренции, повышение конкурса, возможность отбора дает лучшее качество. Здесь такая формула.
     - Да, вы правы.
     - Сегодня мы живем в условиях рынка. Офицер знает, какие зарплаты у соотечественников на «гражданке». Насколько вы сейчас конкурентоспособны в этом плане? Каково нынче денежное довольствие молодого офицера и какие у него перспективы по деньгам, квартире?
     - Можно сказать, что всем частям и соединениям, которые несут боевое дежурство, и нашему соединению в том числе, в определенной степени везет. Почему? Потому что офицерский состав, который находится непосредственно на боевом дежурстве, на местах запуска ракет, получает дополнительное денежное довольствие за счет 400-го приказа министра обороны, о котором вы все знаете. 43% офицеров у нас в бригаде получают эти премии. Это достаточно высокий показатель. Это как раз, повторю, связано с тем, что мы несем боевое дежурство. Поэтому офицеры гораздо серьезнее стали относиться к выполнению своих обязанностей. Все офицеры полка, который участвовал в параде на Красной площади, получают эту премию уже второй год...
     - А в деньгах это сколько? У лейтенанта, например?
     - В деньгах – 35-40 тысяч. Командир полка – 120-140 тысяч. Достаточно серьезное денежное довольствие. У нас не получают таких надбавок пока вновь прибывшие офицеры, которые прослужили менее года в офицерском звании и должности. Но у них есть перспективы в следующем году при хороших и отличных показателях получать достаточно высокое денежное довольствие.
     - В завершении беседы хочется спросить вот о чем. Если бы вы вели рекламную кампанию, чем могли бы привлечь к себе на службу? В чем, скажем так, ядро вашей службы?
     - Сегодня немало мальчишек хотят стать военными. Кто-то, например, хочет быть летчиком. И когда разговариваешь с летчиком, спрашиваешь его конкретно о том, что привлекает его в службе, то, как правило, это не размер денежного довольствия, а именно возможность летать. Так же можно сказать и о моряках. Так же можно сказать в принципе и о нас, офицерах, несущих боевое дежурство по противовоздушной обороне. Всегда, конечно, есть надежда на то, что армия будет все более и более профессиональной, будет по справедливости оценена деятельность офицерского состава со стороны государства как в экономическом, так и в психологическом плане. На это надежда есть, и мы всегда в это верим. Это и привлекает сегодня молодежь. Потому и конкурс в военные вузы растет, и бригада укомплектована преданными службе офицерами...