На острова Моонзундского архипелага добраться сейчас можно через любую из прибалтийских республик, поскольку границ между ними нет и виза в любое из трех государств позволяет спокойно перемещаться по всей Прибалтике. В небольшом поселке Виртсу на побережье Эстонии действует паромная переправа. Откуда раз в час на острова отходит паром. На острове Муху порт Кайвисто принимает путешественников шумом строящегося порта. Когда-то Кайвисто был базой эсминцев Балтийского флота, откуда они выходили в лихие набеги на вражеские конвои. Уже 18 лет это территория суверенной Эстонии, и большую часть потока туристов, приезжающих на острова, составляют туристы из Финляндии.
     По шоссе пересечь остров Муху можно за полчаса, население его небольшое - около двух тысяч человек. Кругом ни души, лишь изредка промчится навстречу автомашина или мелькнет в зелени деревьев красная черепичная крыша эстонского хутора.
     Неожиданно дорога выходит на широкую дамбу, соединяющую остров Муху с главным островом Моонзундского архипелага - Сааремаа. До столицы острова - города Курессааре - по шоссе около семидесяти километров. Кругом тишина и спокойствие, и даже трудно представить, что в прошлом веке эти острова становились ареной ожесточенных боев во время Первой и Второй мировых войн. Драматичные события, которые разворачивались в этих местах, описаны в романе Валентина Пикуля «Моонзунд».
     В годы Первой мировой войны на Балтике велись ожесточенные бои между русским и германским флотами. К чести российского Андреевского флага за весь трехлетний период 1914-1917 годов кайзеровским линкорам так и не удалось утвердиться на Балтике. Это стало возможным благодаря грамотным действиям командования российского флота и командующего Балтийским флотом вице-адмирала Отто Карловича фон Эссена. Под его руководством оборона Финского и Рижского заливов была организована таким образом, что войти в них вражескому флоту не удалось до самой Октябрьской революции.
     Ключевой позицией в обороне Рижского залива был полуостров Сворбе с мысом Церель, глубоко выдающимся в Ирбенский пролив, соединяющий Рижский залив с Балтийским морем. Добраться на мыс Церель из столицы острова города Курессааре можно на машине минут за сорок. Полуостров Сворбе в длину около семидесяти километров, но сужается местами до одного километра. Чем ближе к мысу Церель, тем яснее чувствуется приближение моря. И вот остался позади последний поселок Менто, и на развилке дорог мы останавливаемся около странного памятника. На нем надпись на эстонском и немецком языках: «Солдатам, погибшим на мысе Церель». Скорее всего, дань современной политкорректности, без упоминания о том, кто эти солдаты, захватчики или защитники. На самом мысу гуляет запах моря и приморских луговых трав, стоят небольшие сосны, согнувшиеся в направлении господствующих ветров. Через пролив, а здесь он шириной около 28 километров, в бинокль просматривается побережье Латвии. Дорога уходит влево, а чуть в стороне, среди небольших холмов и воронок, стоят бетонные основания четырех орудий знаменитой 43-й батареи. У тропинки, ведущей на батарею, небольшая табличка на эстонском языке. Краткое описание батареи и имя ее командира - старший лейтенант Бартенев.
     Даже по остаткам батареи ощущается мощь, которой когда-то обладали эти орудия. Вся позиция батареи занимает по фронту около километра. Крайние орудия, видимо, защиты не имели и стояли на открытых позициях, два центральных орудия имели защиту с тыла в виде двухметровой толщины поясов, сохранившихся и до настоящего времени. К позиции третьего орудия вплотную пристроено здание советской погранзаставы. Здание в целости и сохранности, целы окна и двери. Стоит даже пограничная вышка. Поднимаемся на нее, и к удивлению своему обнаруживаем, что на ней сохранился относительный порядок. Остатки документации на стене с силуэтами кораблей, прожектор и даже брезентовый солдатский плащ, висящий на вешалке. Как будто советские пограничники ушли отсюда вчера, а не девятнадцать лет назад. С вышки открывается прекрасный вид на море и маяк, стоящий на далеко выдающейся в море косе, на территорию самой батареи. Только с высоты видно, насколько изрыто воронками окружающее пространство. За этот клочок суши было пролито много крови и в 1917, и 1944 годах, о чем свидетельствуют памятные знаки, установленные поблизости от батареи, и сохраняемое местными жителями захоронение солдат вермахта.
     Итак, немного фактов. Батарея № 43 была самой мощной на мысе Церель. Командовал батареей старший лейтенант Бартенев, который стал прообразом главного героя романа Валентина Пикуля «Моонзунд» старшего лейтенанта Артеньева.
     Николай Сергеевич Бартенев родился в 1887 году и происходил из старинного дворянского рода. Его дед П.И. Бартенев был известным русским историком, пушкинистом, издателем журнала «Русский архив».
     Н.С. Бартенев окончил Морской кадетский корпус, курс артиллерийских офицерских классов. С самого начала офицерской службы судьба Бартенева была неразрывно связана с Балтийским флотом. В 1912 году он получил звание лейтенанта и назначение младшим артиллерийским офицером на броненосный крейсер «Рюрик». С началом Первой мировой войны, в декабре 1914 года получил назначение в морскую крепость императора Петра Великого на остров Вормс. В марте 1915 года он становится командиром батареи № 33 на полуострове Вердер и участвует в отражении атак кайзеровского флота на побережье современной Латвии. Здесь Бартенев получил свою первую боевую награду - орден Св. Станислава III степени. Затем в июле 1916 года он был назначен вторым артиллерийским офицером на линкор «Слава», корабль, который внес неоценимый вклад в дело обороны балтийского побережья во время Первой мировой войны. На этом корабле Бартеневу довелось участвовать во многих операциях по поддержке сухопутных войск и защите морских подступов к Петрограду, Риге и Ревелю. Ордена Св. Анны III степени и Св. Станислава II степени с мечами и бантами стали достойной оценкой мужества и боевого мастерства морского артиллерийского офицера.
     Между тем обстановка на фронтах стала складываться не в пользу России. Значительно ухудшилось и внутриполитическое положение в стране. Грянула Февральская революция, император отрекся от престола. По Балтийскому флоту прокатилась волна кровавых расправ с офицерами флота. Больше всего жертв было на главных базах флота - в Кронштадте и Гельсингфорсе, где особенно сильно чувствовалось влияние различных экстремистских политических организаций.
     В это неспокойное время старший лейтенант Бартенев получил назначение командиром батареи № 43, расположенной на мысе Церель острова Сааремаа Моондзундского архипелага. Эта батарея строилась выдающимся русским фортификатором Н.И. Унгерном начиная с осени 1916 года и вступила в строй в апреле 1917 года. Н.С. Бартеневу было доверено командование современнейшим и мощнейшим для того времени оборонительным артиллерийским комплексом, состоящим из четырех открытых позиций 305-мм орудий и двух бронированных капониров. Для снабжения батареи между ней и пристанью Менто была проложена 4,5-километровая узкоколейная железнодорожная ветка. Каждая береговая артиллерийская установка представляла собой внушительное сооружение со стволом пушки длиной 16 метров и весом более 50 тонн. При этом высота установки составляла 6 метров, общий вес - более 120 тонн. Каждую установку обслуживала команда в составе более 120 человек. При этом только вес снаряда составлял 470 кг. Снаряд поднимался на линию подачи ручной лебедкой, и далее 6 человек пробойником досылали его в ствол. Так же вручную досылались и пороховые заряды весом 132 кг. Фугасный снаряд образца 1911 года нес 60 кг взрывчатого вещества, имел начальную скорость 800 м/сек и дальность полета 28 км. Таким образом, весь Ирбенский пролив, который являлся единственным проходом для судов в Рижский залив, оказывался в сфере действия огня батареи.
     Кроме того, для обороны Ирбенского пролива русский флот за три года войны выставил около 10.000 мин, а в 1917 году в связи с захватом немцами курляндского берега (балтийского побережья современной Латвии) русский флот выставил дополнительно большое минное заграждение у мыса Домеснес (Колкасрагс).
     Немецкий флот неоднократно пытался проводить траление мин в Ирбенском проливе, но каждая попытка тралить фарватер отражалась огнем батарей Цереля. Немцы понимали, что, не уничтожив 43-ю батарею, они не смогут осуществить прорыв крупными силами в Рижский залив.
     В сентябре 1917 года на батарею участились налеты немецкой авиации, 18 сентября в результате одного из них загорелся пороховой погреб, в последующем произошел взрыв, в результате чего погибли 121 человек, включая несколько старших офицеров, а старший лейтенант Бартенев получил серьезное ранение.
     В октябре 1917 года, воспользовавшись начинающимся в России экономическим и политическим хаосом, немцы начали операцию «Альбион», конечной целью которой был захват Моонзундского архипелага и вытеснение Российского флота из Рижского залива.
     Нужно добавить, что в октябре 1917 года разложение дисциплины в армии и на флоте, спровоцированное преступными действиями Временного правительства, достигло своего пика. Были отменены основополагающие принципы, которые обеспечивали поддержание дисциплины и порядка в вооруженных силах, приказания офицеров объявлены не подлежащими исполнению, командиры избирались и снимались с должности на собраниях и митингах, к каждому командиру был приставлен представитель комитета солдатских депутатов, который, зачастую не имея достаточного опыта и военных знаний, вмешивался в руководство боевыми действиями.
     Старший лейтенант Бартенев оказался в очень тяжелом положении. Его батарея не была предназначена для стрельбы по сухопутному фронту, ее орудия были направлены только в сторону моря. Немцы, воспользовавшись массовым дезертирством и отсутствием воинской дисциплины в войсках, оборонявших побережье Моонзундских островов, высадили десант и подошли к батарее с суши, отрезав пути отхода. Одновременно со стороны моря через Ирбенский пролив начали наступление главные силы кайзеровского флота.
     14 октября 1917 года старший лейтенант Бартенев дал команду на открытие огня по немецким линкорам, появившимся в сфере досягаемости церельской батареи. Он прекрасно понимал, что сдерживая главные силы немецкого флота у входа в Рижский залив, его батарея дает возможность Балтийскому флоту провести необходимую перегруппировку и организовать эвакуацию русских войск и населения с островов на материк. Первые залпы были удачными, немецкие линкоры, получив несколько попаданий, начали отходить, обстреливая при этом батарею. Были повреждены два из четырех орудий, но самое страшное заключалось в том, что под неприятельским огнем начала разбегаться прислуга орудий. Вот как описывает сам Николай Сергеевич тот бой, которым он руководил, находясь на наблюдательном пункте, оборудованном на маяке: «... Две пушки скоро вышли из строя. Из центрального мне передали, что команда бежит от орудий, что было видно с маяка. Сперва прислуга погребов и подачи пряталась за погреб и разбегалась в блиндажи и дальше в лес, затем сбежала и нижняя прислуга, т.е. подача окончательно прекратилась. Бежали сперва от 2-го орудия, затем от 1-го и 3-го, и только 4-е орудие стреляло до конца. Для меня бегство команды было неожиданностью, так как стрельба неприятеля была скверна, наша же команда была обстреляна предыдущим частым бомбометанием. Председатель комитета батареи минер Савкин (по роману Травкин), бывший у меня на маяке телефонистом, был в ярости от поведения команды и требовал беглецов расстрелять, прочие же были возмущены и подавлены этим».
     Но ни бегство части команды, ни обстрел немецкими линкорами батареи не могли сломить мужество русского офицера и оставшихся верными своему воинскому долгу солдат и матросов. Меткий огонь батареи вынудил немецкие линкоры отступить. Тем самым была сорвана попытка кайзеровского флота прорваться в Рижский залив. Бартенев пытался организовать продолжение обороны пролива, для чего, не обращая внимания на предупреждения о провокаторах, внедрившихся в солдатскую массу, он пошел в казармы к солдатам: «Сообразуясь со всей обстановкой и начинающейся полной деморализацией и систематической провокацией... я сказал, что сам во всяком случае остаюсь на своем посту, и надо, чтобы все оставались на своих местах; та же сволочь, которая не желает сражаться, а хочет сдаваться, может убираться куда хочет, задерживать я не буду».
     По свидетельству Бартенева, когда немцы, уже захватившие почти весь Эзель, предложили Кнюпферу почетные условия сдачи, он сказал, что «шкурников», которые приведут к нему парламентеров, он прикажет расстрелять, а самих парламентеров повесить. Батареи Цереля держались до конца.
     Берег полуострова Сворбе, по описаниям очевидцев, представлял собой сплошную желто-красную полосу огня, из которой вырывались к небу протуберанцы зеленоватых всплесков. В жарких отсветах зарева с Цереля на воде виднелись спасавшиеся на лодках и плотах люди. На кораблях решили, что батарея 43 уже захвачена немцами. Ведь невозможно в этом аду, в этом хаосе, в этих почти безнадежных условиях все еще держаться и держаться. Русский линкор «Гражданин» получил приказ уничтожить батареи Цереля, чтобы они не достались врагу. И орудия корабля уже стреляли, когда луч прожектора нащупал распластанную на доске еле видную в воде фигуру человека. Поднятый на палубу, он все кричал: «Что вы делаете? По своим стреляете!» Оказалось, батареи Цереля еще живы, моряки еще стреляют, они еще сопротивляются.
     Старший лейтенант Бартенев под огнем кайзеровских линкоров с немногими оставшимися с ним офицерами и матросами заминировал и подорвал орудия и боеприпасы. С потерей 43-й батареи Прибалтика была потеряна для России на многие десятилетия. 17 октября 1917 года германская эскадра вошла в Рижский залив. Еще два дня продолжались морские сражения, погиб линкор «Слава», корабль, на котором служил Н.С. Бартенев. Корпус линкора лег на дно, перегородив фарватер для прохода кораблей в Моонзундском проливе.
     Сам Бартенев при попытке прорыва из окружения попал в германский плен. В плену его допрашивал командующий германской эскадрой адмирал Сушон. На допросе немцы подтвердили, что огонь орудий 43-й батареи вызвал тяжелые повреждения на линейном корабле «Кайзер» и вынудил германскую эскадру отказаться от немедленного прорыва в Рижский залив.
     Н.С. Бартенев вернулся из германского плена в сентябре 1918 года и был принят большевиками на службу в морской генеральный штаб. Правительство Ленина оценило подвиг, совершенный балтийскими моряками при обороне Моонзунда. Фактически задержав наступление немцев на Петроград, они дали возможность большевикам захватить и удержать власть в стране.
     Во время Гражданской войны Н.С. Бартенев в качестве военспеца воевал на стороне красных в составе Северодвинской речной флотилии, получил за храбрость еще одну награду и контузию, которая вынудила его в 1922 году уйти со службы. Сказалось и ранение, полученное 18 сентября 1917 года на Цереле во время ночной бомбардировки.
     До конца двадцатых годов Н.С. Бартенев работал преподавателем географии в Высшей школе РККА. Но начались преследования бывших офицеров царской армии, и Николай Сергеевич вынужден был уехать из Москвы. Он поселился в Павловском Посаде, где работал инженером на заводе.
     В отличие от героя романа В. Пикуля «Моонзунд» Н.С. Бартенев был семейным человеком, у него было три сына - Петр, Владимир и Сергей. Когда началась Великая Отечественная война, Николай Сергеевич просил отправить его на фронт. Но возраст и ранения не позволили Бартеневу воевать. На алтарь Победы он положил самое дорогое, что у него было, - все три его сына пали смертью храбрых, защищая Родину. После войны Николай Сергеевич жил в Москве и скончался в 1963 году в возрасте 76 лет.
     К сожалению, в современной Эстонии все большую силу набирает война с памятниками нашим российским воинам, сложившим головы на этой земле. Воевать с давно умершими или погибшими не страшно, они не могут ответить и постоять за себя. Для этого не требуется того мужества и бесстрашия, которые проявил старший лейтенант Российского флота Николай Сергеевич Бартенев под градом германских снарядов в далеком 1917 году. То была последняя битва российского императорского флота...
     На снимках: Такими были пушки батареи в 1917 году; Современный вид позиции батареи.