Во вторую шеренгу уже не уйти
     Когда мы познакомились с генерал-майором Валерием Таразевичем, он готовился к заступлению на боевое дежурство...
     Валерий Евгеньевич - ровесник РВСН. «Красная звезда» уже писала о нем в одном из репортажей, посвященных полувековому юбилею Ракетных войск. Однако за полгода в биографии комдива появились новые строки. Во-первых, полковничьи погоны сменились генеральскими. Во-вторых, состоялось его карьерное продвижение - он получил назначение в омское объединение. Говоря об этом, он вспоминает, как в курсантские годы мечтал стать хотя бы майором.
     - Тогда офицеры, дослужившие до предельного возраста, могли уйти капитанами в отставку, - рассказывает он. - Таких примеров было достаточно.
     Впрочем, нельзя сказать, что все получалось легко и просто: досрочное звание полковника пришлось «отработать» с лихвой. Его нередко назначали туда, где не справлялись другие.
     «Что бы ни случилось, паниковать нельзя», - это железное правило он усвоил, еще будучи заместителем командира группы, когда служил в Юрье. Той зимой морозы были особенно крепкими. Казалось, что даже ртуть в термометре замерзла, а прогнозы синоптиков с каждым днем становились все более удручающими. Однако коварство погоды не могло нарушить планы стратегических ракетчиков: именно на это время был утвержден выход в полевые районы, укрывшиеся в густых лесах.
     - Все бы ничего, да только палатка «задубела» так, что, как мы ни старались, развернуть ее не получалось, - делится воспоминаниями Валерий Евгеньевич, - тянули-растягивали - все без толку. Тогда-то я и прочувствовал, что значит «холодно до мозга костей». Надо было что-то предпринимать. Иначе солдаты замерзнут - никто не спасет.
     Глядя на растерянные лица подчиненных, лейтенант Таразевич (а он и сам уже начинал волноваться) понял, что все сейчас зависит только от него. С напускным спокойствием крепким словцом и командным голосом он встряхнул ребят. Решение пришло ему как-то само собой: размять задубевшую палатку.
     - Был такой мороз, что даже арктическая солярка загустела, однако уже где-то часа через два, растопив полевую кухню дровами, мы пили горячий чай.
     Этот случай вселил в него уверенность. С тех пор он уяснил для себя, каково оно, самому, без подсказки, в трудную минуту принимать решение... Именно этим, по его словам, командир и отличается от подчиненного.
     Почти каждая история, рассказанная генерал-майором Таразевичем, могла бы стать сюжетом отдельного очерка. Однако эпизод с накренившимся и увязающим в болоте во время учений МАЗом, пожалуй, окончательно проверил на прочность его командирские способности.
     - Если ты и сам не знаешь что делать, то вдохновить и мобилизовать солдат не получится, - рассуждает он. - Вот и тогда вера в себя и своих подчиненных меня не покидала. Погрузившись в болото по пояс, мы рыли траншеи. Отводили воду. Выравнивали его, как могли. А затем в сцепке, двумя машинами все-таки вытащили...
     Невзирая на этот случай, учения, которые длились полтора месяца, прошли успешно. Самое тяжелое - позади. Вздымая пыль грунтовых дорог, многотонные ракетоносцы длинной вереницей, огибая спящие деревни и села, возвращались домой. Каждый думал о своем: кто о горячих домашних щах, кто о предстоящем недельном боевом дежурстве... Наконец-то всех ожидала пусть и небольшая, но все же передышка. Многие, загнав наспех помытую технику в ангар, думали о встрече с семьей. Оставалось представить доклад и дождаться результатов. Только Валерий Таразевич на пару с командиром группы тщательно, как личный автомобиль, драили свою пусковую установку. Он привык подходить к делу с полной самоотдачей.
     Когда проверяющие дошли до него, все было отмыто, очищено и опломбировано. Даже придраться было не к чему. Тогда и четверка считалась завидной оценкой, однако Таразевич получил пятерку. С тех пор он всегда и во всем старается держать марку.
     - С самого начала я сделал для себя вывод: если ты стал командиром, - воодушевляется генерал-майор Таразевич, - то всегда должен стоять в первой шеренге, закрывая грудью всех, кто находится за тобой. Во вторую шеренгу уже не уйти. Не нужно бояться ответственности.
     В Ракетных войсках бытует мнение, что самая напряженная должность - командир дивизиона. И теперь, спустя уже много лет, пройдя другие, более высокие карьерные ступени, генерал-майор Таразевич считает также. И не то чтобы он «засиделся» когда-то на ней: четыре года - не столь долгий срок. Дело в том, что именно в это время приходится нащупывать ту самую грань принципиальности между жестким командирским подходом и человеческим сочувствием. Это потом, чуть позже, четкое следование букве устава гармонично сочетается с умением вникнуть в личные проблемы подчиненных.
     - Порой я был излишне требовательным, - признается он, - не зря говорят, что жизненный опыт приходит с годами.
     Тем не менее, принимая самый отстающий полк, он буквально за полгода вывел его на передовые позиции. Тот самый полк Тейковского соединения, «тополиный» караван которого впервые прошел по Красной площади. Тогда внезапные проверки дежурных смен то и дело обрушивались на Валерия Таразевича. Проводил их командующий Владимирской ракетной армией, спрашивая строго и обстоятельно. Однако все вводные отрабатывались по высшему разряду. Даже комиссия главкома, нагрянувшая к нему через несколько месяцев, признала это. Игорь Дмитриевич Сергеев лично вручил именные часы многим офицерам, а полковника Таразевича ожидало продвижение - должность заместителя командира соединения в Бологое. Кстати, именно там когда-то служил и Сергей Таразевич - его младший брат, который сейчас руководит научно-исследовательским институтом Минобороны.
     Тагильскими «стратегами» генерал-майор Таразевич командует почти три года, и все это время возглавляемая им дивизия признается лучшей среди однотипных соединений. А все потому, что для него нет второстепенных вопросов. Все надо выполнять точно и в срок. Его подчиненные усвоили для себя, что зубрить наизусть руководящие документы не стоит. Важно во всем дойти до самой сути. Главное не только знать, но и претворять свои знания в жизнь.
     Об упущениях в учебно-боевой работе и речи быть не может. Комдив этого никогда не допустит. Кстати, сменившись с боевого дежурства, он сообщил мне, что тагильские расчеты в ракетной армии вновь стали лучшими.
     Все объекты должны неукоснительно соответствовать трактовкам приказов, тогда и с проверяющими можно общаться аргументированно, сославшись на конкретный документ.
     - К примеру, - продолжает Валерий Евгеньевич, - не должно быть боевого поста в казарме. А с этим мне пришлось столкнуться однажды в дивизии. Теперь все обстоит иначе, все на своих местах. Там, где это было возможно, мы оборудовали тренажерные залы. Жаль только, что до стадиона руки не дошли.
     Генерал-майор Таразевич имеет разряды чуть ли не по всем видам спорта: и волейбол, и карате, и спортивное ориентирование, и даже гиревой спорт...
     Валерий Евгеньевич воспитывает пятерых детей, а младший сын Павел, как и отец, носит ракетные эмблемы. Этим летом он стал в армейский строй - по призыву.
     Сквозь призму воинского воспитания
     Документальные фильмы, снятые несколько лет назад заместителем командира дивизии по воспитательной работе полковником Леонидом Штельманом, не встретишь в программах международных кинофестивалей. Однако военнослужащих по призыву они впечатляют не меньше, чем раскрученные блокбастеры, хотя ни спецэффектов, ни звезд мировой величины в них нет. Более того, героями выступают ребята, не имеющие никакого актерского образования. Тем не менее никто из зрителей им не завидует и подражать не хочет. Напротив, все боятся разделить их участь. Такое кино, в котором главные действующие лица - осужденные военнослужащие.
     С родителями новобранцев в дивизии стремятся наладить двусторонний контакт. Ведь главное - не наказать за проступок, а предотвратить его. Именно поэтому им отправляется анкета с просьбой рассказать о допризывной жизни сына. К сожалению, отвечают не все, чаще звонят по телефону. И полковник Штельман ввел свою собственную новацию - «горячую линию»: он сообщил номер своего сотового всем родителям. Теперь они могут звонить ему круглосуточно. Конечно, по ночам, как правило, никто не тревожит, однако с раннего утра до позднего вечера трубка у него раскаляется. Оно и понятно: материнское сердце - не каменное, а ситуации бывают разные. Допустим, солдат долго не пишет домой. И тогда - чтобы узнать, как он служит, как сложились у него отношения в коллективе - не нужно приезжать в Нижний Тагил. Тем более что самую полную и авторитетную информацию о призывнике, кроме заместителя командира дивизии по воспитательной работе, вряд ли кто-то предоставит. До военного скайпа здесь дело еще не дошло, однако и такая новация - уже многое...
     Казалось бы, всего этого было бы достаточно, однако командование дивизии так не считает, и небезосновательно. По просьбе полковника Штельмана сотрудники прокуратуры и военно-следственного отдела читают солдатам лекции о правопорядке и воинской дисциплине, проводят различные консультации.
     О художественной самодеятельности здесь тоже не забывают. Насколько она важна в ракетных гарнизонах, поймут только те, кто в них живет. Свою службу Леонид Иванович не представляет без творческих и тематических вечеров. Он старается поддерживать таланты, всячески помогать им. Например, рядовой Вадим Киргинцев, составитель поездов базы тылового обеспечения, по воскресеньям поет в церковном хоре, а по праздникам - в концертном зале. На сцене местного Дома культуры выступают не только солдаты, но и знаменитости: Олег Газманов, Никита Джигурда, Наталья Крачковская, Алексей Булдаков, ДДТ, «Балаган Лимитед». Если перечислить всех, не хватит газетной полосы. Одним словом, скучать здесь не приходится. Да и полковник Штельман не позволит.
     Может быть, именно поэтому с момента его назначения здесь не было зафиксировано ни одного самовольного оставления части... Да и сами статистические данные, о которых он говорит открыто, свидетельствуют о последовательном неуклонном снижении преступности в Тагильском соединении. Уже через год, после того как он принял должность, количество преступлений сократилось вдвое.
     Мы привыкли говорить о новаторстве в производстве. Тем не менее о новшествах в воспитательной работе полковника Штельмана можно было бы выпустить учебное пособие.
     Не секрет, что в нынешнее время понятия чести, совести и стыда у молодежи не пользуются популярностью. Эти чувства многие пытаются запрятать поглубже. Однако офицеру удается найти их в каждом.
     Впрочем, фирменный стиль полковника Штельмана незамеченным не остался. Потому-то и карьера его резко пошла на взлет.
     Теперь офицер собирает чемоданы, готовясь уехать к новому, уже 18-му(!), месту службы. Несмотря на то, что Леониду Ивановичу не приходилось перехаживать в званиях, его должностное продвижение складывалось непросто. Потому-то, видимо, он и уделяет такое пристальное внимание проблемам солдат, что его собственная служба начиналась рядовым. И даже не в РВСН, а в Сухопутных войсках. Уже будучи капитаном, Штельман попал под сокращение, но не отчаялся. Осмотревшись на «гражданке», решил вернуться в армию. Не о карьере тогда думал он, принимая «старлейскую» должность. Однако у тех, «кто делает себе карьеру тем, что не делает ее», она чаще всего не заставляет себя долго ждать.
     - Служить можно на разных должностях, - заключает он, - и вовсе необязательно добиваться высоких чинов и званий, хотя стремиться к ним, по возможности конечно же, стоит...
     Азартен к вызовам судьбы
     Военного коменданта гарнизона майора Владимира Замяткина надо бы занести в Книгу рекордов Гиннесса: вряд ли во всем мире найдется такой офицер, которого сокращали восемь раз. Даже с книжными героями Ярослава Гашека такого не приключалось. Он послужил чуть ли не на всех должностях в этой дивизии: что ни назначение, то новая специальность... Кем только не был, однако о своих кадровых перестановках Владимир говорит, шутя: «Я уже и не помню, как они назывались, но перемен никогда не боялся». Как бы ни было сложно, все вызовы судьбы он принимал с азартом, с интересом вникая во все тонкости дела. Видимо, именно поэтому его настойчивость уже окончательно вписалась в новый облик Вооруженных Сил. Такому, как Замяткин с его-то опытом, никакая реформа не страшна.
     - После окончания Серпуховского военного института Ракетных войск мне предложили, минуя «старлейскую», стать на капитанскую должность, - рассказывает Владимир. - Я тогда долго не размышлял, согласился тут же.
     Ему прочили блестящую карьеру: наверное, была в нем какая-то очевидная для окружающих военная жилка. Сказывалась династия. Все давалось Владимиру как-то особенно легко, за что бы ни брался. Служба складывалась, как ни у кого в дивизии. Но вдруг его стали преследовать сокращения. Одно за другим, будто сглазили. Другой бы руки опустил, а Замяткин только воодушевлялся. Вопреки известному афоризму, куда бы его ни назначали, он везде становился незаменимым. Однако в полной мере раскрыть свой талант ему, как ни странно, удалось не где-нибудь на полигоне, а на информационном поприще. С тех пор, как полковник Александр Вовк - бывший начальник пресс-службы РВСН - включил его в свою «команду», репортажи о нижнетагильских ракетчиках появлялись все чаще, и не только в местных газетах, но и в солидных столичных изданиях. Все эти публикации пополнили архив дивизионного музея, бессменным хранителем которого внештатно назначен опять-таки Замяткин. Многие собранные здесь экспонаты мне довелось видеть впервые. Например, сопло двигательной установки одной из самых первых баллистических ракет. Об экспозиции, которой он посвятил десятилетие, можно рассказать много любопытного, однако стенд с наградами для него дороже всего. Однажды на привокзальном рынке, на прилавке, заваленном китайским ширпотребом и барахлом, он увидел юбилейные медали.
     - Продаете? - удивился Замяткин.
     - Побрякушками интересуешься? - живо откликнулся торгаш. - Да они ничего не стоят... Ты, случаем, не военный? Я бы тебе их на форму сменял. У меня тут еще орден завалялся, отдам все до кучи.
     - Откуда они у вас?
     - Крутится народ, выживает как может. Что-то из Верхней Салды приволокли, часть из Свободного, кажется, ну а в основном местные приносят...
     «Неужто память растворяется в нашей стране? За что же тогда деды воевали?» - думал Замяткин, прямиком направляясь с рынка в музей... Он долго размышлял об этом и даже собирался подготовить развернутый репортаж, да вот только должность его снова сократили. Трех дней не хватило ему, чтобы стать подполковником.
     - Видимо, на роду мне было написано пройти через «старлейскую» должность, - шутит военный комендант гарнизона майор Замяткин, - может, зря я сразу прыгнул на капитанскую. Вот и пришлось вернуться. От судьбы не уйдешь... Главное - не унывать.
     Просиживать штаны - не в его характере. Засучив рукава он снова окунулся в работу...
     Известно, что большинство гарнизонов не могут похвастаться своей собственной гауптвахтой, хотя с 2007 года такая мера наказания за совершение грубых дисциплинарных проступков в уставе была восстановлена. Как правило, гауптвахты не соответствуют ни требованиям законодательства, ни внутриведомственным нормативным документам. Поэтому в воинских частях провинившихся солдат воспитывают, не прибегая к дисциплинарным арестам (тем более что это крайняя мера), а налагая на них другие взыскания. В Тагильском соединении все иначе, потому что майор Замяткин на ремонт своего нового «ведомства» бросил все свои силы. Здесь другая «беда»: действующая гауптвахта, прописавшаяся по соседству с пожарным депо, пустует.
     Военный комендант гарнизона снял амбарный замок с громоздкой металлической двери, которая с тягучим скрипом распахнулась перед нами.
     Пропуская меня вперед, он сказал: «Тем, кто хотя бы однажды там побывал, хватает... Надолго. Шелковыми становятся даже самые отпетые хулиганы». Видимо, поэтому в дивизии такая дисциплина, что и сажать сюда, на гауптвахту, некого. В основном привозят из других гарнизонов. Хотя был тут у нас один случай, когда «дембеля» решили сообразить на троих. С тех пор всем стало понятно, что увольнение лучше отметить дома...
     Командирские перспективы
     Полк, которым командует подполковник Игорь Шпильной, планировалось снять с боевого дежурства. Когда среди офицеров пронеслись такие слухи, он собрал совещание, призывая своих подчиненных не паниковать раньше времени: «Пока не будет официальных бумаг, сплетни распускать не надо».
     - Военные привыкают к любым переменам и поворотам судьбы, - рассказывает он. - Переживания и волнения, безусловно, были и у меня, и у подчиненных. Несмотря на это, мы выполнили бы любой приказ, каким бы он ни был. О том, что без должности не останемся, знали наперед.
     Однако «Тополя», стоящие на вооружении в этом полку, «рубить» не пришлось. С этим решено повременить, они еще послужат, как и те герои, о которых речь пойдет ниже.
     С одним из них, подполковником Шпаковским, мы познакомились в Плесецке - самом северном космодроме в мире - 18 октября 2007 года. Тогда я и не мог предположить, что встречусь с ним когда-нибудь еще. В тот день я отправил в редакцию заметку о пуске межконтинентальной баллистической ракеты РС-12М «Тополь», которую набросал в своем журналистском блокноте. И только в самом углу страницы, уже не чернилами, как обычно, а грифелем карандаша, не указав ни должности, ни имени, ни отчества, я написал: подполковник Шпаковский. Это значило, что именно он в 9 часов 10 минут по московскому времени повернул тот самый ключ.
     Вся его служба прошла в Нижнем Тагиле, скитаться по гарнизонам не пришлось. Даже когда его должность сократили, спустя считаные дни перевелся в соседний полк. Тогда Шпаковский был командиром дивизиона, теперь он - начальник смены. Как говорят ракетчики, встал на более дежурящую должность.
     - Я приехал сюда лейтенантом. «Тополь» только-только ставили на вооружение, - вспоминает он. - В те времена офицеры еще пускали ракеты, а потом для нас началось длительное затишье. Представляете, на двадцать лет... Когда мне довели, зачем я отправляюсь на космодром, поначалу даже не поверил. Сослуживцы, конечно, завидовали. Многие хотели бы оказаться на моем месте. У меня была одна мечта - запустить ракету.
     Однако напряжения в тот самый момент он не чувствовал и повернул ключ так же уверенно, как делал это тысячи раз на тренировках, во время условных пусков.
     Впрочем, не всем удается везде и во всем сохранять невозмутимость и спокойствие. Иногда приходится и побороться с закравшимся в душу волнением. Оно и понятно. Ведь провезти пусковую по брусчатке Красной площади не так просто, как может показаться на первый взгляд.
     Старший прапорщик Василий Овчинников служит в Тагильской дивизии вот уже почти двадцать лет. На одной и той же должности. С детства он хотел стать военным. Однако с дипломом механизатора мелиоративных работ он и не помышлял о генеральских лампасах.
     Механика-водителя с таким стажем найти нелегко. Тем не менее и ему пришлось пройти серьезный отбор, прежде чем промчаться по Тверской, с борта своего ракетоносца, приветствуя людей, запрудивших тротуары Москвы от Васильевского спуска до Ходынского поля.
     - Мандраж есть всегда, когда садишься за руль, - признается Василий Иванович. - Все-таки ракету везешь. А тут тем более: ночь, узкие улочки, брусчатка. Однако после первой ночной тренировки все стало понятно. Освоился, привык. Мне сейчас уже все равно куда ехать: что в позиционный район, что в столицу. Три парада за плечами, и не только на нашем «Тополе», но и на «Искандерах»...
     Технику Иваныч, как уважительно в дивизии называют старшего прапорщика Овчинникова, чувствует как никто другой. Не зря уже после первого парада его пытались переманить в другие соединения. Чего только не сулили ему: и повышенный оклад, и выслугу «год за полтора»... А уж на «гражданке», где-нибудь в частной конторе дальнобойщиком, он давно бы заработал на собственный автомобиль, о котором Овчинников мечтает с тех пор, как пошел в армию. Но шелест купюр не может заставить Василия Ивановича изменить родному полку. Жаль, конечно, что прапорщики, несмотря на заслуги, в 400-й приказ не попали, но медаль Суворова, которой наградили мехвода Овчинникова, не дешевле денег.
     Церковь стратегического назначения
     Отца Александра Мехоношина, настоятеля храма Святого великого князя Дмитрия Донского, и матушку Ирину в гарнизоне знают все. Когда-то они служили в дивизии, у них была полностью военная семья. Кстати, в этом соединении по-прежнему служит их сын - капитан Илья Мехоношин.
     Однако пути Господни неисповедимы, и был, видимо, в этом промысел Божий, что отец Александр рукоположен именно в день РВСН.
     - Он часто выезжает в отдаленные части, - рассказывает полковник Штельман, - проводит беседы, благословляет и крестит военнослужащих, освящает командные пункты и казармы. Кстати, подполковник Шпильной после беседы с отцом Александром принял таинство крещения.
     Впрочем, за помощью к нему обращаются не только ракетчики. Народная молва о батюшке разнеслась уже далеко за пределы гарнизона.
     - Бывало и такое, - рассказывает он, - что к нам обращались солдаты, убежавшие из других частей. Я долго беседовал с ними, переубеждал, и затем мы выходили на прокуратуру, чтобы, пока не поздно, они могли дослужить без уголовного дела.
     Даже в практике полковника Штельмана был такой случай, когда сектант-новобранец отказывался принимать присягу. Во-первых, он говорил, что вера запрещала ему брать в руки оружие. Во-вторых, ему нельзя было говорить слово «клянусь». В этой ситуации даже прокуратура была бессильна. Переубедить солдата удалось опять-таки только с помощью Святого Евангелия...
     Отцу Александру Мехоношину приходилось общаться и с более «прожженной аудиторией»: пять лет он духовно окормлял заключенных в туберкулезной колонии... На все воля Божия...
     Все чаще в Свободный поклониться мироточивым иконам Серафима Саровского и Ксении Петербургской приезжают паломники из Екатеринбурга, Алапаевска и даже из Перми. Без этого небесно-голубого с резными белыми наличниками храма сейчас уже нельзя представить городок.
     Трудно сказать, случайность это или закономерность, но если взглянуть на карту, то, как правило, где-нибудь неподалеку от ракетных соединений будут находиться великие святыни России. Вспомним хотя бы соединения в Козельске, Бологое, Юрье, укрытые под сенью Оптиной пустыни, Иверского и Спасо-Преображенского монастырей. Вот и на Урале, где величественно раскинулись сразу несколько стратегических бастионов, десять лет тому назад произошло немаловажное событие - закладка монастыря во имя святых царственных страстотерпцев в Ганиной Яме.