(Продолжение. Начало - № 134.)
     Ее отчаянно поддержала его жена с плачущими детьми:
     - Привыкли с женщинами и стариками воевать, прячетесь по горам как шакалы, с арабами якшаетесь, адаты забыли. Опомнитесь!
     Молодой боевик испугался и шарахнулся к двери, почти уткнувшись в араба, лицо которого выражало удивление. Он не ожидал столкнуться с разъяренными женщинами. Ахмад вздрогнул, отвернулся и отступил на полшага назад. Его раздражал плач детей и присутствие женщин с детьми, при которых его поступок не выглядел геройским и красивым. Он не мог больше смотреть в глаза стоящему прямо перед ним Исе и особенно боялся руки, которую тот держал за спиной. В ней наверняка граната, и если она взорвется...
     - Предупреждаю тебя, собака, сиди тихо, никого не трогай, если ты еще раз попадешься на моем пути, я тебя убью.
     Оружие мое из схрона верни и человека выпусти, как хочешь!
     Ты, может, силу почувствовал, что тебя удостоверение спасет или все твое МВД?
     - Ахмад, парня выпустят, пока он плохо себе не сделал, - причитала мать.
     - Он же не трогает твоего Сайда, который взорвал федералов, все знают, что ты ему рацию и фугас дал, - взмолилась жена. - Что ты к нему пристал?
     Араб молча смотрел на происходящее, не понимая чеченскую речь женщин и нервничая, отчего все чаще оглядывался во двор. Ахмад, устав бороться с женщинами и детьми, видя наступление рассвета, ощутил бессилие, отчего стал выходить из себя. Показать арабу акцию возмездия и свою силу не получалось. Но Ахмада осенила спасительная мысль: «Надо сделать вид, что сделали последнее предупреждение и заставили мента работать на истинных патриотов».
     - Это моя земля, - сказал пафосно Ахмад. - Скоро настанет время, и мы всех врагов уничтожим, вас, мунафиков (предателей) первыми. Помни это, Иса, и не вставай у меня на пути.
     Последний раз предупреждаю: или ты работаешь на нас, или я тебя убью. «Чем жить курицей, лучше умереть петухом». Уговаривать я долго не буду. Наш президент прощает мунафиков и дает вам последний шанс. Гелла! Дай ему кассету.
     Молодой спешно достал из рюкзака черную кассету для видеомагнитофона.
     - Вот тебе обращение Масхадова и мой тебе совет - приди через два дня ко мне, получишь задание. Если нет - пеняй на себя, - Ахмад выдавливал из себя остатки злобы.
     Иса молча смотрел на незваных гостей, пытаясь сдерживаться и делать покорный вид. Он кивнул им, беря кассету и давая понять, что она имеет для него значение, а про себя подумал: «Не убили... Значит, у них дела идут хорошо. Сытые, пока лето? Или что-то случилось, чего я не знаю. Может, опять Россия предала и уйдет из Чечни?». Закрыв дверь, он в бессилии опустился на пол. В голове звучал колокол. Идти в спальню и смотреть в глаза родным не мог и, вставив вместо чеки в гранату подвернувшуюся проволоку, вышел во двор.
     Светало. Туман, покрывший обильной росой землю и траву, еще прятался в уголках двора. Иса разыскал мертвую собаку и, оглянувшись, увидел в окне плачущих детей: «За что это мне? Аллах, дай силы мне и моим детям пережить это...».
     Он взял лопату и понес Джалку закапывать в конец огорода, после чего, глядя на восходящее солнце, стал молиться...
     Кровь схлынула с лица, и Иса почувствовал облегчение: «Что делать? Сегодня я выдержал, не сорвался, но не выиграл битву. Взять автомат и идти в лес убивать Ахмада - глупо. Ошибаться нельзя. Необходимо принять трезвое решение. Нужно найти выход».
     За годы войны он научился терпеть, но не мог оставить долг мести детям. Он должен все сделать, все грехи искупить сам. Дети пусть начинают новую чистую жизнь. Ради этого он будет терпеть и ждать.
     Слабая надежда на возможное изменение в этой запутанной жизни побудила его просмотреть речь Масхадова, принесенную Ахмадом. Вернувшись в дом, он вставил кассету в видеомагнитофон и увидел на экране знакомое лицо президента в новенькой военной форме, пытающегося сохранять величие.
     В комнату заглянула жена, но, увидев Ису сосредоточенным, тихо вышла. Иса смотрел на черный экран и думал: «Как можно просто делать деньги и объяснять это Аллахом, Родиной, честью. Сидит гад в тепле, отрабатывает деньги этой болтовней, война идет уже больше 10 лет. Ничего не сделано для простых людей. Уже столько этот седой старик говорил, что вот скоро война закончится и настанет для всех рай. Видели мы уже этот рай, хватит». Вдруг на экране заиграла ритмичная музыка, и Иса, подняв голову, увидел знакомые ролики подрывов федеральных автомашин и БТРов, сопровождавшихся победными возгласами. «После покажут отряд Хаттаба в лесу и его инструкции. Ничего нового». Он выключил телевизор и лег на кровать, но вместо спокойствия рос гнев и злость на себя за то, что долго верил этим проходимцам: «Америка, Европа, мусульманский мир, Закаев, Усманов, Яндарбиев - все борются, они помогут... Да, им там хорошо. Они там молятся, чтобы война вдруг не кончилась, иначе им придется вернуться сюда. Шакалы».
     Иса подошел к окну. На фоне светлого неба возвышалась мрачная темная гора, названная когда-то Солнечной. «Зачем он мне это дал? Надеется, что я поверю? Как хитро - давайте объединимся, друг друга не будем убивать. Всем будет рай. Простым людям от вас ничего не будет. Федералы хоть дают деньги за разрушенные дома, а эти спускаются с гор и отнимают. Ахмад хочет заставить работать на себя... Надо идти к федералам, потому что Ахмада без них не взять. И кассету эту прихватить».
     Простые вещи
     Роман с интересом разглядывал, как по оконному стеклу бегут ручейки воды, соединяясь и перегоняя друг друга на фоне блестевших мокрой чернотой крыш хрущевских пятиэтажек. Шелест дождевых капель о темно-зеленую листву акаций и о металлические некрашеные карнизы убаюкивал и расслаблял. В помещении было душно, и он с трудом боролся с одолевавшей зевотой. Непослушные челюсти раздвигались произвольно, словно их сводило судорогой. В лекторе-москвиче усматривалась военная выправка, столичный лоск и равнодушие. Он скучно рассказывал об истории Кавказа и национальных особенностях народов. Так как народов на Кавказе много, а времени и желания мало, человек с каменной гримасой в конце концов пожелал слушателям остаться в живых и вернуться домой.
     Большинство преподавателей говори
     ли вяло, часто не по сути, как будто скрывая какую-то страшную тайну, которую не надо было знать заранее, и трагичным голосом желали вернуться. Не выполнить задачу или служебный долг, не навести порядок или помочь людям, а просто вернуться. Для себя Роман отметил, что понятия «Честь офицера», «Родина», «Россия» не в моде. Лекторы-москвичи боятся их произносить. Или сами не верят и не могут врать?
     Настоящий интерес вызвал начальник седьмой сводной группы, полковник, прослуживший более трех лет в Чеченской Республике, который описал реальную картину. Он отличался от предыдущих абсолютно всем, и в первую очередь у него было желание, неспрятанное за официальными условностями и уставными требованиями. Он старался довести до слушателей то важное, что действительно должно помочь и уберечь. Хорошее он называл хорошим, а плохое - плохим. Его слушали уважительно и молча: присутствующих ждут плохо обустроенные базы сводных групп, расположенные в горных районах, где соединены вместе и менты, и военные, и фээсбэшники. Все живут вместе и выполняют одно дело. Очень важно в этих условиях оставаться человеком, особенно с местным населением, которое очень чутко ощущает фальшь. Если ты мужик, отвечаешь за свои слова, не беспредельничаешь, - охрана тебе не нужна. Иначе нечего туда и ехать.
     - А что главное в общении с чеченцами? - спросил яйцеголовый из Новосибирска по имени Игорь.
     На голове причудливой формы росли редкие светлые волосы с залысиной на лобной части. Роман с трудом вспомнил, что два года назад встречался с ним на переподготовке в учебном центре, где он читал лекцию по информационной безопасности. Игорь был худощав, внешне очень скромен и улыбался как-то по-домашнему. «Ему бы учителем в школе работать. Что он тут делает? А ты сам, что тут делаешь? Какой кошмар», - Романа тянуло познакомиться с Игорем, но разместились они в разных комнатах, а навязываться не хотелось.
     Полковник, конечно, был не лектор и не мастер красиво говорить, но по-мужски разговор получился стоящим. Он подтвердил простые вещи для каждого: не бояться, взвешивать каждое слово, быть собранным и предельно корректным.
     - Важно уважать собеседника. Хорошо бы постараться выучить простые чеченские слова и часто применяемые выражения. Например, приветствия, поздравления и тому подобные. Это очень поможет. Разговорники вам дали? Нет еще? Я дам.
     Эти слова странно подействовали на слушателей, так как все ехали воевать и старались изучить оружие и тактику боя. Полковник, почувствовав недоумение и непонимание, продолжил:
     - Помните, что от вас нужна только информация, а не героический захват бандитов. Много потерь от недисциплинированности. Знать свои обязанности и вперед не лезть, для этого есть так называемые «тяжелые»: СОБР, спецназ, ОМОН. Так что каждый должен заниматься своим делом.
     Роман был ему благодарен за искренность и прямоту и за то, что сказал правду, расставил все по своим местам. Теперь было ясно к чему готовиться, что их ждет и как если не победы добиться, то хотя бы не погибнуть глупо, как овощ, которому срезают острым ножом ботву и кидают в ведро, или как барану, отбившемуся от стада и блеющему на окружившую его стаю волков.
     - Какие отличия в оформлении документов?
     «Хороший вопрос. Кто его задал?» Роман оглянулся. Антон из Краснодара. Холеный, позер, с прямыми и тонкими чертами лица и вместе с тем крепкий мужик. Из кадровых военных, с возможностями. Лидер, карьерист, но есть в нем что-то нормальное, мужское.
     Полковник увлеченно откликнулся:
     - Отличия, как и условия, существенные. Там война. Писать и ждать почту некогда. Если писать, то просто и кратко, по существу. На месте объяснят. Компьютеров мало. Информацию обрабатывают и передают ночами.
     - Судя по карте, территория горной части небольшая, неужели сложно зачистить горы? - развязно спросил Артем.
     Роману стало стыдно за то, что вопрос звучал почти как упрек, брошенный молокососом старику, но полковник не реагировал болезненно.
     - Поначалу и я так же заблуждался... Если вам придется работать в горах, помните - вы никто. Это не ваша работа. Вы ничего в горах не сделаете. Для этого есть «грушники» и спецназовцы, - он прошелся вдоль доски от окна к двери и продолжал: - У меня была информация, что в конкретном месте раз в неделю встречаются два полевых командира. Так вот, «грушники» пошли туда вдвоем за три дня до предполагаемой встречи, чтобы их запах выветрился, чтобы все местные, кто видел, как они вошли в горы, забыли об этом. Боевики ведь спиртного не пьют и в чистом горном воздухе вычисляют наших за километры. В этом случае был получен результат. А если вы идете просто так, на полдня, - только пустую базу можете найти да разминировать подходы на тропах.
     - А как с едой? - растерянно заикаясь, спросил невысокий и седой Семен из Пскова, и на его синюшном лице выразился испуг.
     - Никак, - отрезал полковник, раздражаясь на то, как далеки от реальности были сидящие перед ним зевающие люди, не испытавшие еще страха смерти и беспокоящиеся о мелочах. - Что с собой взяли, и все. Берут кто «сникерсы», кто гематоген. В туалет - не вставая, в бутылочку. Жить хочешь - вытерпишь и дождь, и снег, и холод, и костер не разведешь. Если вычислят и окружат на горе - не убежишь и не отстреляешься.
     За окном дождь. Дни похожи один на другой. Роман рисовал полковника в тетради, но ничего не получалось. «Зачем мы туда едем? Я по убеждению атеист, по крещению православный, зачем туда еду? Что я знаю об их боге? Я о своем-то мало знаю. Что я знаю о чеченцах? Арабы пришли с флагом мусульманства и хотят нас завоевать. Причем тут бог? Причем тут душа? Три дня на горе со снайперской винтовкой сидит кабинетный работник, специалист по секретам и шпионам. Неужели это со мной вообще случилось?» - и сам себе ответил: «Да, с тобой. Очередь подошла на твою войну».
     - Какие девочки в бане - мама, не горюй, - хвастался Алексей из Астрахани. У него были классические казацкие вихры на лбу и заросшее густой рыжей щетиной лицо. В маленьких глазках горел бесовский огонь. Говорил он быстро, перебивая речь прибаутками и междометьями. - У одной такая грудь, - Леха показал на себе руками. - О-го-го! Обалдеть, а попка... - причмокивая, он закатил глаза под густые брови.
     - Час удовольствия и месяц таблетки глотать? - холодно и свысока ответил Антон и встал с кровати. - Пойдем в футбол играть?
     - А я в аптеку сходил, хе-хе-хе, все по-научному. Могу телефончик дать, - не унимался Алексей.
     Вечерний ужин плавно переходил в ночную игру в преферанс. На двух пружинных кроватях, над которыми сушились на веревках постиранные футболки, полотенца и носки, сидели игроки и лупили картами о тумбочку, на которой лежала тетрадка с записью пульки. Писарем и счетоводом был москвич Михаил.
     - Пурба ло суна (позвольте мне) восьмерную, - неуверенно коверкая чеченские слова, заявил екатеринбургский Артем, оторвавшись от маленького разговорника, розданного всем полковником-лектором.
     - Если опять блефуешь, паровоз прицепим, а, Рома? - Михаил неуверенно подмигнул: - Вист. Ложимся.
     Преферанс привлекал контрразведчиков широким выбором возможностей и вариантов развития игры. Если карты позволяли брать взятки - хорошо, если совсем пришла мелочь, то появлялась возможность сыграть мизер, то есть заявить и не взять ни одной взятки. Особенно весело разыгрывались распасы, где многое зависело от конкретной очередности хода и расчета вероятного расклада, а также от контроля и оценки реакций партнеров. Раскусить человека - любимое занятие настоящего опера, и дело даже не в анализе ухмылок, морганий глаз, поеживаний и иных признаков. Интуиция - вот что для опера важнее всего, а преферанс дает возможность реализовывать имеющиеся навыки.
     После шестого захода Роман скептически посмотрел на Артема:
     - Родной, а ты не перестраховался ли на червях?
     - Да вы что, братва? - тот сделал невинное лицо, пожимая плечами, заглянул в разговорник и изрек: - Хума дац (ничего нет).
     - Ты нас чеченским теперь каждый день доставать будешь? - возмутился Михаил, досадуя на проигрыш. Он склонился над картами, и на его холеном лице выражался напряженный мыслительный процесс. Несмотря на внешнюю мягкотелость и интеллигентность, москвич оказался азартным человеком. - Ничего, Тема, в гору мы тебе еще нарисуем.
     - И нам бы надо учить, - не согласился с ним Роман.
     - Давай-ка проверим на перезаклад, - он перевернул прикуп, мучительно перебирая возможные варианты.
     Артем при этом с видом победителя откинулся на кровати, широко расставив длинные руки:
     - Считайте, считайте, все равно вам с минусов не выбраться уже.
     Михаил смешал карты и, взяв ручку, стал вносить результат розыгрыша на листок. Его задело бравурное настроение Артема, и он желал его наказать, при этом искусно скрывая эмоции. За внешней инфантильностью, доброжелательной, почти нежной улыбкой просматривались страсть, смелость и характер.
     Роман же, полистав книжечку, изрек:
     - Чувола (заходи), Артем.
     - Чувола - это в дом заходить, - поправил Артем, откупоривая бутылку минералки и наблюдая за тем, как пузырьки воздуха со стремительным шипением устремились вверх.
     Игра ему доставляла удовольствие, и он был совсем не прочь блефовать. Роману же нравился сам процесс, содержащий нерв, соревновательность и при этом прагматический расчет, однако он старался не придавать серьезного значения карточным проигрышам и с удовольствием наблюдал за новыми друзьями, наслаждаясь общением. Провалившись в мир карточных раскладов, отыгрышей и взяток, они не замечали, как летит время, и это, пожалуй, было самым главным.
     На следующий день состоялось распределение по сводным специальным группам. Роман с товарищами, встретившимися в аэропорту, попал в район села Атаги. Плохо это или хорошо, он не знал. Кто-то сказал, что могло быть и хуже, но в действительности разницы для него не было никакой. Вся Чечня представляла собой черное неизвестное, а больше всего потерь федералы несли в Грозном.
     В перерыве между занятиями опера лениво перемещались в уже обжитую комнату-казарму на двадцать кроватей и принимали горизонтальное положение, сполна пользуясь удовольствием, доступным только в отрыве от дома и родного управления.
     - Выбирайте позывные, - Роман подсел к Артему, отодвинув в сторону разложенный новый камуфляж, понимая, что в другое время застать всех вместе будет сложно, а с учетом сказанного полковником всем было ясно, что использование других фамилий - необходимое условие обеспечения безопасности. - Давайте только с привязкой к местности, чтобы запоминалось легче, а то запутаемся.
     - Ну, вот какого лешего... - долговязый Артем скривил гримасу недовольства тем, что в его мирок так бесцеремонно вторглись. - Ты аккуратно сложить не мог?
     - Кончай стонать, Тема. В горах баб нет, и лежать тебе в этом камуфляже в грязи, так что гладить ты его не будешь, - Роман пытался настроить всех на деловой лад.
     - Ты, Рома, будешь Волжанином? - предложил Михаил.
     - А мне что, Бурятом теперь быть или Якутом? - Денис сменил диск у плеера. - Леха, подай, пожалуйста, зарядник, - обратился он к Алексею астраханскому.
     - Хип-хопом будем называть, - тот швырнул зарядное устройство на подушку. - Или Брэйкданс?
     - Почему не Вобла? - огрызнулся Денис.
     - Ладно, ладно, не обижайся, а я на Каспий согласен, хе-хе-хе.
     Выбор позывных неожиданно оказался сложным занятием. Называться высокопарно: Орлом, Ястребом или Тигром казалось банальным, а выбрать грубые спецназовские Болт, Клоп или Кран - не позволяло образование.
     - Москвич как-то неудобно, может, Арбат? - Михаил лежал на кровати, закинув руки за голову и свесив длинные ноги.
     - Да нет, это по-собачьи как-то, - не согласился Роман.
     - Ну, тогда просто Людвиг, - Михаил улыбнулся, как бы извиняясь за его пристрастие к военным маршам времен Великой Отечественной войны, причем не только советским.
     - Это почему Людвиг? - Артем спародировал эпизод из кинофильма «Операция «Ы»».
     - А чтобы ты не догадался.
     - Ну, за меня-то не беспокойся, будешь кричать по рации - не вспомню. Вот немцем если назовешься, то сразу пойму.
     - А Тема будет Сибиряк, - невозмутимо ответил Михаил.
     - А что, пожалуй, - улыбнулся Артем. - Дич ду (хорошо).
     - Стоп! - Роман хлопнул в ладоши. - Мужики, предлагаю объявить запрет на родные имена!
     - Какой назначим штраф? - поинтересовался Денис.
     - Литр водки! Хе-хе-хе, упьемся теперь, мама, не горюй! - весело предложил Алексей.
     - Убираться. Можно назвать нарядом вне очереди, - предложил Денис.
     - Все согласны? - Роман оглядел присутствующих. - Принято!
     - Я не участвую, - Семен из Пскова капризно поморщился. - Я выбираю позывной «Сом», а штрафы платите сами, - произнес он своим неприятным скрипучим голосом и обиженно вышел из комнаты.
     С Семеном отношения не заладились как-то сразу. Он не играл ни в спортивные, ни в интеллектуальные игры, а выпив, становился криклив, начинал канючить и утомлял бабскими капризами. Он был старше всех, среднего роста, отечный, с тонким, почти писклявым голоском.
     - Да и черт с тобой. Дело добровольное, - с облегчением резюмировал Артем-Сибиряк, листая разговорник. - О, нашел, адикел (до свиданья).
     Вайнахи
     После обеда Роман впервые за долгие годы увидел живого чеченца, который читал лекцию. Он сталкивался и даже дрался с чеченцами, когда служил в Североморске срочную воинскую службу, но это было в другой, далекой жизни, в которой он приобрел хронический бронхит и простуженную спину, зато залечил приобретенный в студенчестве гастрит и больше не относился к своему здоровью, как к бездонному сосуду.
     Сейчас Роман с интересом рассматривал среднего роста и телосложения человека с квадратной головой и большими печальными глазами. На усталом лице будто отпечаталась боль и сожаление за судьбу всего народа. Внешне не похож на разрекламированных, выдавала только речь. Он очень удивился тому, что почувствовал к нему опаску и недоверие. За что? Ветеран, кандидат наук, на глазах которого рухнуло самое сильное на Кавказе Управление КГБ, способное в случае команды из Москвы контролировать все процессы в Чечне. Предали. Чечню при Ельцине предавали много раз, поэтому вайнахи с трудом верят обещаниям, только реальным делам. Говорил он спокойно, с чуть заметным акцентом.
     - Чеченцы сами называют себя нохчи или вайнахи. Последнее относится и к ингушам. Как самостоятельное государство Чечня не была сформирована. Причиной является сложность коммуникаций, то есть транспортное сообщение в горах осложнено, родовые группы проживают в относительной изоляции друг от друга. Поэтому чеченские семьи очень замкнуты и главенствующую роль в обществе играют адаты - родовые законы и обычаи.
     Он осмотрел слушателей, в глазах которых читалось отторжение, и привычно, несколько монотонно продолжал, изредка заглядывая в небольшую брошюру.
     - В XVII веке в Чечне сложились девять тукхумов. Чеченский тукхум (в переводе «семья» или «яйцо») - это своего рода военно-экономический союз определенной группы тейпов, не связанных между собой кровным родством. Тукхумный совет созывался в случае необходимости для решения межтейповых споров и разногласий, для защиты интересов как отдельных тейпов, так и всего тукхума. Затем следовал совет Чечни, в котором вместе с родовой знатью тон задавали священнослужители. Тукхумный совет имел право объявлять войну и заключать мир, вести переговоры с помощью своих и чужих послов, заключать союзы и порывать их. В настоящее время эта исторически сложившаяся структура практически не действует.
     Большинство из оперов слушали его настороженно, а некоторые - зло. «Как неудачно СМИ сформировали негативное отношение ко всем чеченцам сразу, - удивился Роман. Его одолевали дурные мысли и злость на крушение остатков иллюзий. Он втайне надеялся, что уж на переднем крае собраны лучшие силы и имеется хоть какая-то логика и последовательность управленческих действий. Изгадили, козлы, Россию и предали. Как там у Шевчука?
     Родина, пусть кричат уродина,
     а она мне нравится,
     Пусть и не красавица. К сволочи
     доверчива...
     Чеченец продолжал:
     - Из ста тридцати тейпов, составлявших чеченское общество в середине XIX века, три четверти были объединены в девяти союзах. Чеченский тейп - это группа людей и семейств, выросших на основе примитивных производственных отношений. Члены его, пользуясь одинаковыми личными правами, связаны между собой кровным родством по отцовской линии.
     - А как тукхумы расположены по территории Чечни? - Михаил попытался привстать, но длинными ногами только сдвинул парту в спину Денису.
     «А ничего москвич, - наблюдал за ним Роман. - Людвиг оказался потомственным кагэбэшником, интеллектуалом, азартным игроком и не подлецом. Хотя странное у него увлечение - военные марши, в том числе и фашистские... Впрочем, москвичи - продвинутые люди».
     Это сложный вопрос. Вот, например, Аргунское ущелье находится в центре горной Чечни и тянется фактически от Грузии до Грозного через три района. Можно назвать его центральной осью всей Чечни. Там расположены такие крупные села, как Аргун, Чечен-Аул, Новые и Старые Атаги, Дуба-Юрт, Шатой. Ущелье по рельефу для ведения боевых действий очень сложное. Известно, что захват Грозного происходил именно через Аргунское ущелье.
     Чеченец заглянул в свои записи и прочитал:
     - Тейпы, входившие в тукхумы Чебарлой, Шарой, занимали юго-восточные районы Чечни по реке Шароаргун. В Шатой вошли: Варандой, Пхамтой, Хаккой и ряд других, занимавших центральную Чечню вдоль реки Аргун. Все остальные тейпы чеченцев в этом районе объединялись в кровнородственные союзы, - он отложил тетрадь и устало осмотрел слушателей. - Представляете, как все намешано. Обязательно в контактах с чеченцами необходимо учитывать тейповые связи. А чтобы разобраться и использовать эти знания в работе, нужно их досконально изучить и, главное, на практике общаться. За полгода вы, конечно, не успеете, но, зная поверхностно, хоть грубых ошибок не совершите.
     Роман отчетливо уловил боль преподавателя-чеченца, посылающего фээсбэшников на родную землю и сознающего, что вместе с добром они наделают очень много ошибок. Именно поэтому он неоднократно пытался разрушить негативное отношение к Чечне, сформированное СМИ, и донести до них простые вещи.
     - К сожалению, дают мало времени на вашу подготовку, чтобы предотвратить ваши будущие неудачи. Поймите, не все чеченцы враги. Если вы это в себе не почувствуете, лучше не надо ехать в Чечню. В контактах с людьми необходимо следить за речью и знать обычаи вайнахов. Чеченец сильно оскорбится, если вы при нем будете материться и отзываться плохо о женщинах. Если вы не сдержите своего слова или просто будете много говорить, чеченец не будет иметь с вами дела. Входя в дом к чеченцу как гость, лучше оставить оружие и ни в коем случае не улыбаться его жене. В оперативной работе, прежде чем разговаривать с человеком, необходимо узнать, к какому тейпу он принадлежит.
     - А можно будет взять у вас список и расположение тейпов? - поинтересовался сосредоточенный Антон.
     - После занятия, кому интересно.
     - А к какому тейпу принадлежит Масхадов? - подняв руку, неуверенно спросил Денис.
     - Масхадов принадлежит к тейпу Аллерой. Кадыров - к тейпу Центорой, - произнося чеченские слова, лектор красиво тянул гласную «а» и приглушал букву «в».
     - А Басаев?
     - Басаев - из тейпа Белгатой, хотя вообще он не чеченец, а дагестанец. Но я еще раз говорю, в настоящее время с развитием транспортных коммуникаций родовые связи перемешались. Сложно сейчас точно сделать вывод о принадлежности к тому или иному могущественному и уважаемому тейпу.
     Да и с приходом ваххабитов уменьшилось соблюдение адатов, то есть законов и обычаев вайнахов. К сожалению, уменьшилось почитание старейшин и их влияние на молодежь. Сейчас уже невозможно собрать совет старейшин и принять решение, которое будут выполнять по всей Чечне. Но... - чеченец поднял руку с ручкой в руке вверх, обращая внимание всех слушателей и подчеркивая важность сказанного. - Тейп следует считать основной ячейкой, откуда любой чеченец исчисляет свои первоначальные кровнородственные отношения и связи по отцовской линии. Членов своего тейпа чеченец никогда не предаст, а против членов тейпа, с которыми объявлена кровная месть, будет бороться. Поэтому надо разбираться в тейповой принадлежности собеседника.
     «Неужели за полгода я разберусь в этом? - Роман старался запомнить хоть названия тейпов. - Зачем мы сюда едем? Ведь порядок без самих чеченцев мы здесь не наведем. Ну, часть, как Иваныч мурманский, от увольнения «о залету». Кто-то, как Виталий ростовский, по очереди, лишь бы «оттарабанить» и заодно «бабулек срубить». Часть карьеристов, как Антон, надеется стать начальником и говорит открыто: «Я у себя начальник отделения, уж ниже заместителя здесь не буду». Молодец, героем хочет стать. Его мотив ясен. Ошибочен? Кстати, он окончил военное училище и, наверное, также задает себе вопрос: «С кем воюем?» Но начальником будет нормальным».
     Роман сделал такой вывод, играя с ним в футбол. В игре человек раскрывается полностью, нет времени для актерства. А Антон в игре хорош, берет игру на себя, от удара не отклоняется, способен признать ошибку и тащить команду до результата, при этом мало кричит на партнеров, хотя чуть капризничает и красуется, но это мелочи.
     «Вот Дмитрий из Томска играет через не хочу, ради коллектива, - продолжал размышлять Роман. - Жестких единоборств избегает. А Сибиряк - элегантен, удар хороший и в меру задирист. Хотя тоже позер. Евгеньич из Владимира - молчун, пожилой дядька с лисьей улыбкой и добрыми глазами. Наверняка уже пенсионер. Вообще не кричит и не разговаривает, играет вдумчиво, экономя силы. Возраст. Интересно, он-то зачем и кем едет? А вообще люди сюда по-разному попадают: кто-то по очереди или в результате интриг, чтобы не мешал, кто-то сознательно ради карьеры или денег. Черт возьми, поэтому все разные, и причина у каждого своя. Только за Родину никто не едет. Все потому, что за годы развала дискредитировали понятия «Родина», «Долг», «Честь» и отношение к военной службе. Неужели ради денег? А может, несмотря ни на что, едем ради долга и Родины? Иначе, как объяснить столь разнообразные характеры и мировоззрения людей, приехавших на войну?» - Роман очнулся от раздумий, заметив, что преподаватель-чеченец стал собираться.
     - Да, совсем забыл сказать, что вайнахи до последнего времени не исповедовали ваххабизм. Само по себе течение ваххабизм обычное. Его дискредитировали экстремистские группы из арабов, которых выдавили из Саудовской Аравии. Поверьте моему опыту - большинство населения Чечни негативно относится к ваххабитам и арабам. Вот это вы, как оперативные работники, должны использовать в контактах с людьми. Именно поэтому арабов нам удается ликвидировать в отличие от Масхадова и Басаева... Занятие закончилось, если есть вопросы - обращайтесь...
     Но вопросов не было. Услышанное не поколебало общего странного настроя - вытерпеть полгода, и по домам. Это не наша война.
     Наступал еще один тоскливый вечер. Время тянулось, словно сгущенное молоко, от которого во рту до горечи слащаво, и хотелось смачно выплюнуть его на грязный асфальт и прополоскать рот холодной чистой водой. Роман все никак не мог смириться и привыкнуть к язвительному повороту судьбы: еще две недели назад он крутился в потоке документов, совещаний, планов, отчетов. Еще недавно жизнь была подчинена четкой логике, и усилия были направлены на ясные понятные и определенные цели. Но вдруг все оборвалось, он полетел на скрипучем и обшарпанном самолете в тартарары и оказался в тихом мутном омуте, в начале абсолютно незнакомого, опасного и, кажется, бесполезного пути. Тоскливая обреченность не позволяла наслаждаться субтропическими растениями, чистым воздухом и просто свободным временем, которое словно остановилось в этих краях, сохранив элементы социализма во внешнем облике домов, старых автобусов и убогих магазинов.
     Из всей подготовки Роман сделал вывод, что даже на второй чеченской войне внятного управления из единого центра нет, связи толковой нет, бронежилетов нет, современной бронетехники и вертолетов нет, аптечек нет, зарплаты урезаются, бытовые условия плохие. Есть только люди. Их много, им можно просто приказать, и они приедут. Почему генералы думают, что в России до сих пор много людей? Почему собрать и заткнуть проблему людьми легче, чем что-либо организовать?
     (Продолжение следует).