К этому главному событию в своей жизни Иван Тимофеевич шел длинной и непростой дорогой. А его боевая судьба и вовсе удивительна. В подтверждение тому всего лишь один факт. В декабре
     1943-го Артеменко, будучи уже полковником, руководил переправой частей 52-й армии 2-го Украинского фронта на правый берег Днепра в районе Черкасс. Переправа сорвалась. Артеменко разжаловали в рядовые. В разведке, куда его послали во главе группы из трех солдат, удалось раздобыть важные оперативные данные о расположении противника, захватить в плен немецкого обер-лейтенанта с секретными картами. По возвращении с боевого задания Артеменко получил ранение - уже в четвертый раз. Вина была искуплена кровью. За разведку Ивана Тимофеевича удостоили высшего солдатского ордена - Славы. Надел капитанские погоны.
     День Победы начальник отдела оперативного управления штаба 2-го Украинского фронта полковник Артеменко встретил в чешском городке Модра. Здесь же начал разрабатывать план переброски на восток 53-й общевойсковой и 6-й гвардейской танковой армий, включенных в состав Забайкальского фронта, командовать которым был назначен Маршал Советского Союза Р.Я. Малиновский.
     С ним Артеменко и убыл летом 1945 года в Москву, где прошло окончательное согласование деталей предстоящей операции против Квантунской армии. После чего Малиновский был вызван на доклад к Сталину, который лично контролировал процесс переброски войск, выделенных для войны с Японией. Этой встрече посвящено немало публикаций в исторической литературе.
     Согласно им, в ходе доклада начальник Генерального штаба генерал армии А.И. Антонов обратил внимание Верховного на толково продуманный план перевозки войск и техники, с точным расчетом количества эшелонов, указанием мест и времени погрузки, сроков движения от станции к станции. Сталин, который ценил тщательную проработку всех деталей, поинтересовался, кто готовил документ.
     - Группа под руководством полковника Артеменко, - ответил Малиновский.
     - Вероятно, очень толковый полковник. Вы его хорошо знаете?
     - Так точно. Войну прошел от границы до Сталинграда и обратно до Чехословакии. И значительную ее часть - под моим командованием.
     - Отец товарища Артеменко был офицером старой армии, сражался с японцами в Порт-Артуре. Будучи контуженным, оказался в плену, - дополнил генерал Антонов.
     - Какие люди, какие биографии! - прочувствованно произнес Сталин. И добавил:
     - Товарищ Малиновский, вы обязательно возьмите полковника Артеменко с собой. В Маньчжоу-Го, в Порт-Артур. Дети сделают то, чего не смогли сделать отцы.
     Малиновский не только взял Артеменко с собой, но и в самый решающий момент дальневосточной кампании решил возложить на него ответственную миссию. Сам Иван Тимофеевич об этом впоследствии вспоминал:
     «18 августа вызвал меня командующий Забайкальским фронтом маршал Родион Яковлевич Малиновский и после короткой беседы вручил документ, подписанный им: «Предъявитель сего полковник Артеменко командируется в качестве моего уполномоченного в город Чанчунь для принятия капитуляции японских и маньчжурских частей Чанчуньского гарнизона и войск, расположенных в прилегающих к Чанчуню районах. Все указания моего уполномоченного полковника Артеменко военным и гражданским властям в районе Чанчуня являются обязательными и подлежат безоговорочному выполнению.
     С полковником Артеменко следуют пять офицеров и шесть рядовых Красной Армии».
     Когда я выходил из кабинета, маршал сказал:
     - От ваших действий, Иван Тимофеевич, зависит многое. Капитуляция Квантунской армии сохранит жизнь тысячам советских бойцов и приведет к окончательному завершению Второй мировой войны...
     Утром следующего дня я с группой офицеров и солдат прибыл на полевой аэродром, где нас уже ждал самолет Си-47. На его крыльях я заметил незнакомые опознавательные знаки. Командир корабля Барышев объяснил, что это парламентерские знаки. Мы быстро уселись в самолет, туда же погрузили «виллис» и пошли на взлет, взяв курс на Чанчунь, где находилось главное командование Квантунской армии...
     Вскоре мы совершили посадку, нас встречала группа японских офицеров. Старший из них представился как полковник Асада, начальник разведки Квантунской армии. Он доложил (конечно, при помощи переводчика), что главнокомандующий генерал Ямада ждет представителя Советской Армии в своем штабе...
     Из нашего самолета выгрузили автомашину, и мы направились в город в резиденцию главкома Ямады. У здания штаба - группа японских офицеров. Они салютуют нам мечами... Мы вошли в большой квадратный зал. Пол устлан дорогими коврами. Посреди зала стоит маленький, худенький старичок в полевой форме с редкими стрижеными усиками. Генерал тихо произносит:
     - Я главнокомандующий императорскими войсками в Маньчжурии генерал Ямада. О вашем прибытии я информирован. Готов вас выслушать...
     Собрал всю волю и твердым голосом, как будто отдавал команду, заявил:
     - Требование советского командования следующее: немедленно прекратить огонь и сопротивление на всех участках фронта. Сложить оружие и сдаться в плен. Открыть все пути для ввода советских войск в Маньчжурию. Подписать акт о безоговорочной капитуляции. Для выполнения этих требований дается сорок восемь часов.
     При этих словах Ямада склонил голову. Но тут же поднял ее и, лукаво глядя на меня, спросил:
     - А что будет, если я не приму требований вашего командования?
     Переводчик не успел это перевести, как в кабинет буквально вбежал встревоженный японский офицер и что-то зашептал на ухо Ямаде. Мой переводчик капитан Титаренко расслышал его слова и, наклонившись ко мне, сказал:
     - Он сообщил Ямаде, что к Чанчуню приближается армада русских бомбардировщиков. А японские истребители взлететь не могут, ибо аэродром блокирован.
     Ямада зло сверкнул маленькими глазками.
     - Я согласен на капитуляцию, - произнес он дрожащим голосом.
     После этого старик выхватил из ножен свой самурайский меч, поднял его над головой, затем поднес к губам, трижды поцеловал и через стол подал меч мне.
     Я растерялся: как быть? К счастью, вспомнил, что говорил мне перед отлетом начальник штаба нашего фронта генерал Захаров: в случае пленения холодное оружие японцам можно оставить, они им очень дорожат.
     Я подержал меч и сказал:
     - Советские офицеры берут личное оружие противника только в бою, а не в кабинетах. Наше командование разрешает оставить вам эти мечи при себе.
     И тут я увидел, что у японцев заблестели глаза.
     Через несколько минут в кабинет принесли рацию, и генерал Ямада, взяв в руки микрофон, сказал, что волей, данной ему императором и Богом, он приказывает своим войскам прекратить сопротивление. При этом добавил: «Все указания русского командования выполнять точно и беспрекословно».
     О миссии полковника Артеменко тогда писали газеты во всем мире, печатались его фотографии, особенно часто та, на которой он запечатлен вместе с генералом Ямадой. Но закончилась война, и о мужественном полковнике, как и о других скромных героях, вскоре забыли. А он после нескольких лет мирной службы был отправлен в отставку. Работал начальником цеха пожарной охраны завода. Написал две книги воспоминаний. Вышел на пенсию, осел на Харьковщине. Но и здесь жизнь продолжала наносить удары - умерла жена, погиб сын-летчик. Последние годы он, а Иван Тимофеевич, прожив 87 лет, умер в 1997-м, еле сводил концы с концами. Хорошо хоть, что по мере возможности морально и материально поддерживали его давние фронтовые друзья, сами уже старики.
     Сегодня в Малой Рогани, где похоронен Иван Артеменко, мало что знают о нем. Да и в украинских учебниках по истории ни слова о выдающемся харьковчанине. Более того, кое-кто в угоду царившему недавно на Украине времени пытался найти в биографии Артеменко темные страницы и поставить под сомнение его подвиг. Но факты из истории не выкинешь. Да и ситуация на Украине меняется.
     19 августа Генконсульство Российской Федерации в Харькове планирует совместно с местными украинскими властями возложить венки к могиле бывшего особоуполномоченного парламентера Советской Армии полковника Артеменко Ивана Тимофеевича. Есть идея инициировать совместный с украинской стороной проект по увековечению памяти человека-легенды, предусматривающий установление его бюста в Харькове, а также присвоение имени героя одной из улиц или площадей города. Высказывается также предложение назвать именем Ивана Тимофеевича Артеменко один из поездов, которые курсируют между Москвой и Харьковом. Наши народы не должны забывать своих героев.