11 МАЯ 2006 ГОДА в 4.50 утра мчащийся по Ленинскому проспекту со скоростью свыше 120 км/час «мерседес», принадлежащий охотничьему хозяйству «Издешково» Смоленской области, протаранил на пересечении с улицей Лобачевского автомобиль «хенде-гетц», которым управлял мой сын Константин. Через сутки сын, не приходя в сознание, скончался от полученных травм. Водитель «мерседеса» В. Соловьев и двое ехавших с ним пассажиров остались живы и здоровы.
     Прибывший через 15 минут на место ДТП старший инспектор ГИБДД В. Дуплинский опросил водителя и пассажиров «мерседеса», которые, как и следовало ожидать, в один голос заявили, что в столкновении виноват мой сын. Через 35 минут откуда-то появившаяся в столь ранний час гражданка Горшкова заявила автоинспектору, что все произошло на ее глазах, и виновником аварии назвала моего сына. Окончательно «вину» Константина закрепил инспектор Дуплинский. До конца не разобравшись (сын находился без сознания), он написал в рапорте, что правила проезда перекрестка нарушил именно мой сын, так как в тот момент светофоры якобы не работали, а «мерседес», имея преимущество, двигался по главной дороге.
     С настойчивостью, достойной лучшего применения, в виновности сына меня пытались убедить и следователи, и прокуроры. Сотрудник Следственного управления ЗАО по городу Москве Ю. Ларюшкин вынес постановление об отказе в возбуждении уголовного дела, хотя в его же постановлении черным по белому записано, что водитель «мерседеса», как он сам указал в объяснительной записке, двигался со скоростью
     80 км/час, то есть с превышением в 20 км/час. При этом не проводилось никаких экспертиз.
     Позже все же было проведено два автотехнических исследования. В обоих случаях эксперты пришли к одному и тому же выводу: дескать, следов автомобилей нет ни до, ни после ДТП, не существует и методик, с помощью которых можно было бы определить скорость движения транспортных средств. Следовательно, установить виновника ДТП не представляется возможным.
     НО, ОКАЗЫВАЕТСЯ, все есть: и методики – как наши, так и позаимствованные за рубежом, – и организация, ими пользующаяся. Это автодорожный факультет Алтайского государственного университета. Представил я туда исходные данные и получил ответ: скорость «мерседеса» составляла свыше 120 км/час, автомобиль моего сына двигался со скоростью 26 и 60 км/час. Одновременно по моему заказу автотехническое исследование провели в Русской страховой транспортной компании. Вывод полностью совпал с результатами исследования независимых экспертов.
     Но следователи и прокуроры никак не хотели признавать выводы обоих исследований. Уже упоминавшийся следователь Ларюшкин вынес целых 14 постановлений об отказе в возбуждении уголовного дела. В Следственном управлении ЗАО мне сразу же было заявлено, что Никулинский суд водителя «мерседеса» все равно оправдает. И только лишь в ноябре 2007 года после моего обращения к Президенту России В. Путину следователем Главного следственного управления ГУВД по городу Москве уголовное дело наконец-то было возбуждено.
     Однако при проведении досудебного расследования следователь допускал существенные нарушения УПК РФ. В судебном заседании свидетель Горшкова призналась, что следователь на допросах оказывал на нее психологическое воздействие, вынуждая давать показания в пользу водителя «мерседеса».
     Вскоре этот следователь был отстранен от ведения следствия по данному уголовному делу. Назначенный вместо него следователь Следственного управления по Центральному федеральному округу А. Выборнов провел шесть автотехнических экспертиз, в том числе и в Институте безопасности дорожного движения Санкт-Петербургского госуниверситета. Все без исключения экспертизы подтвердили виновность водителя «мерседеса» в превышении скорости до столкновения и в момент столкновения как минимум в полтора раза.
     В частности, установлена причинно-следственная связь между превышением водителем «мерседеса» разрешенной скорости и столкновением с автомобилем «хенде-гетц», что и повлекло за собой гибель моего сына. Эксперты, в частности, пришли еще к одному выводу: если бы «мерседес» двигался с разрешенной скоростью 60 км/час, а не с вдвое большей, то столкновения с автомобилем моего сына, двигавшимся со скоростью 26 км/час, не произошло бы вообще. Машины разошлись бы на расстоянии не менее 30 м друг от друга. (Забегая вперед, скажу, что именно эти два весьма существенных заключения экспертов позже будут проигнорированы судом, что и приведет к вынесению приговора, который нельзя назвать справедливым.)
     Так вот, лишь после этой череды экспертиз и сделанных на их основании выводов водителю «мерседеса» наконец-то было предъявлено обвинение.
     В СУДЕБНОМ заседании в Никулинском районном суде города Москвы защита водителя «мерседеса» в качестве аргумента его невиновности представила экспертное заключение, подписанное представителем ответчика, которого нельзя считать судебным автотехническим экспертом хотя бы потому, что он так и не смог предъявить никаких документов, подтверждающих его квалификацию. Мало того, в своем так называемом исследовании, оформленном с нарушениями положений Федерального закона № 73 ФЗ «О государственной судебно-экспертной деятельности в Российской Федерации», этот, с позволения сказать, специалист допустил грубейшие математические ошибки при расчете скоростей автомобилей, участвовавших в ДТП, что полностью исказило картину столкновения.
     Суд, однако, признал заключение этого «эксперта» как истину в последней инстанции, фактически проигнорировав доводы всех упоминавшихся выше исследований, выполненных высококвалифицированными профессионалами, в том числе и заключение Экспертно-криминалистического центра МВД РФ.
     2 ноября 2009 года Никулинский районный суд, установив факт превышения разрешенной скорости водителем автомобиля «мерседес» В. Соловьевым, вынес в отношении него оправдательный приговор, в то время как государственный обвинитель в своем аргументированном выступлении просил признать водителя «мерседеса» виновным в совершении преступления.
     Анализируя сейчас содержание вынесенного приговора, в нем нетрудно усмотреть попытки суда любыми способами оправдать водителя «мерседеса», а также допущенные судом фундаментальные нарушения уголовно-процессуального законодательства. В приговоре, в частности, фигурируют откуда-то взявшиеся результаты непроводившейся экспертизы. Кроме того, свидетелям были приписаны показания, которых они в ходе судебного заседания не давали. Зато в стремлении доказать невиновность водителя «мерседеса» суд посчитал «излишним» указать момент возникновения опасности для движения автомобиля «мерседес», без чего невиновность его водителя доказать невозможно. В частности, судом не доказано заявленное им отсутствие причинно-следственной связи между превышением водителем «мерседеса» допустимой скорости и столкновением, повлекшим за собой гибель моего сына.
     Не считаясь с выводами шести экспертиз о превышении водителем «мерседеса» разрешенной скорости в 1,5 – 1,9 раза, судом необоснованно заявлено, что «мерседес» до столкновения двигался со скоростью... 70 км/час. Вынесение судом оправдательного приговора без предъявления веских доказательств невиновности водителя «мерседеса» объясняется еще и тем, что в ходе судопроизводства, по моему мнению, не были обеспечены состязательность и равноправие сторон. Фактически суд выполнял функции стороны защиты.
     После вынесения оправдательного приговора я неоднократно обращался в различные судебные инстанции: с кассационной и двумя надзорными жалобами в Московский городской суд, еще с одной надзорной – в судебную коллегию по уголовным делам Верховного суда РФ. Судя по полученным ответам, исполненным чуть ли не под копирку, мои обращения если и рассматривались, то более чем поверхностно. Все это вместе взятое вынуждает меня обратиться с надзорной жалобой в Президиум Верховного суда РФ.
     Дважды удалось мне – и то с величайшим трудом – добиться приема у заместителя председателя Московского городского суда Е. Колышницыной. Предвзято, как считаю, настроенная по отношению к моему делу и ко мне, Евгения Николаевна в обоих случаях никаких мер по поводу высказанных мною жалоб не приняла.
     Стоит ли после этого считать суд праведным, если он вместо того, чтобы, руководствуясь законом и совестью, объективно разобраться в представленных обвинением доказательствах, своим приговором фактически оградил от уголовной ответственности человека, лишившего моего сына жизни?