РФ — НАТО


     Доминирующая мировая тенденция, как это известно, состоит в объединении усилий на региональном и глобальном уровнях, укрупнении межнациональных структур, систематизации всякого рода партнерских связей. Вне этой тенденции не могут оставаться и отношения между Россией и НАТО, постепенно, не без труда, но все же преодолевающие инерцию «холодной войны». Конечно, желалось бы придать этому процессу больше здравого смысла, объективности. Москва в этом плане стремится продвинуть идею заключения принципиально нового соглашения о безопасности, которое было бы приемлемым для всех европейских стран. Против этой инициативы вроде бы никто не выступает, но и внятных оценок не слышно.
     В какой форме будет происходить дальнейшее сближение позиций двух мощных военно-политических величин, наладится ли по-настоящему доверительное, без всякого лукавства и демагогии сотрудничество, до какой степени возможна интеграция когда-то антагонистических соперников - эти вопросы приобретают все более актуальное звучание, они стали предметом серьезных дискуссий в кругах политиков и экспертов. «Круглые столы» в Ярославле, а также суждения в кулуарах форума показали наличие крайних точек зрения. На одной стороне - «простое решение вопроса» (путем вступления России в НАТО), предложенное лордом Джорджем Робертсоном, бывшим генеральным секретарем НАТО. На другой стороне - полное отрицание принципиальной возможности такого союза. В то же время прояснились позиции, позволяющие надеяться на некое «третье» решение.
     Настоящей теме, конечно же, добавляло интриги то обстоятельство, что в декабре в Лиссабоне собирается саммит НАТО, на котором должна быть принята новая стратегическая концепция альянса. Наблюдатели не исключают, что в ней будет каким-то образом отражено (может быть, пересмотрено) отношение к России. Спешить с прогнозами на этот счет, наверное, не стоит, альянсу присущ «здоровый» американский консерватизм и ревностное отношение к активному диалогу между европейцами и россиянами, как заметил Дмитрий Медведев.
     Думается, что разгоряченные поборники форсированного российско-натовского сближения, явно забегая вперед, легкомысленно надеются на возможную уже на этом саммите постановку вопроса о приглашении России в НАТО. Впрочем, тут, скорее всего, слегка замаскирована лишь попытка спровоцировать публику на оживленное обсуждение тех проблем, ради решения которых Запад вообще заинтересован в сотрудничестве с Москвой. Речь, понятно, идет в первую очередь об афганском направлении.
     Тезис о возможности (или даже необходимости) стратегического союза между Россией и НАТО, переходящего впоследствии в полное объединение, был вброшен председателем правления Института современного развития Игорем Юргенсом. Удочка была закинута удачно, аудитория вдохновилась, дискуссия завязалась отменная. Сразу выявились, с одной стороны, нетерпеливые мечтатели «европеизации» России. С другой стороны, более искушенные аналитики, научившиеся в самых изощренных натовских импровизациях слышать ведущий мотив.
     Последние, не витая в облаках, в основу своих рассуждений кладут уже сформулированные в руководящих концептуальных документах положения. В частности, в Концепции внешней политики России, Стратегии национальной безопасности, Военной доктрине. Красной строкой в указанных текстах проходит тезис о суверенитете, который не может быть ущемлен ни под какими внешне привлекательными предлогами.
     На чем, в частности, фиксирует внимание Концепция внешней политики Российской Федерации? На «реальной оценке НАТО» как партнера в обеспечении «предсказуемости и стабильности в Евроатлантическом регионе». На готовности альянса к «равноправному партнерству, неукоснительному соблюдению принципов и норм международного права, выполнению всеми его членами взятого на себя в рамках Совета Россия - НАТО обязательства не обеспечивать свою безопасность за счет безопасности Российской Федерации, а также обязательств по военной сдержанности».
     Что мы тут можем сказать? Увы, пока ничего особо располагающего к приготовлениям к вступлению в Североатлантический союз. Почему? А потому, что Россия не Литва и не Болгария. Принимая решение об интеграции (если бы вопрос так стоял именно сейчас), она, видимо, должна быть абсолютно уверена в том, что такое объединительное действо не должно обернуться подчинением альянсу, уступками геополитических интересов, взятием на себя обязательств, затрудняющих сношения с теми, кто в НАТО никогда не вступит по определению. Иначе говоря, политическая интеграция России и НАТО может рассматриваться только как естественный процесс, логический финал установления и упрочения равноправных отношений. В известном смысле это формальность, документально закрепляющая реально сложившееся партнерство высочайшего уровня.
     Само собой разумеется, что к моменту вступления России в НАТО должны быть сняты такие проблемы, как военная напряженность на сопредельных территориях, ориентация планов и программ альянса на решение задач, которые бы вызывали озабоченности в Москве, да и вообще всякие пережиточные с точки зрения былого противостояния замыслы.
     И потом - существует ОДКБ, может быть, не столь устоявшаяся и опытная в сравнении с НАТО, тем не менее авторитетная региональная организация, четко определившая свою зональную ориентацию и характер задач по обеспечению коллективной безопасности, наращиванию совокупного потенциала, усилению взаимодействия в рамках СНГ, ОБСЕ, ШОС, развитию связей с ЕС, НАТО, другими межгосударственными организациями. Стало быть, вопрос об интеграции России и НАТО трудно рассматривать без увязки с ОДКБ.
     Наконец, самый существенный в рамках данного рассуждения момент. История знает примеры резкого ускорения геополитических смещений под влиянием радикальных межгосударственных решений. Вспомним хотя бы, как видоизменились после вековых кровавых разборок отношения между Россией и Турцией в 1920-е годы. Или какие головокружительные повороты делала европейская политика в канун Второй мировой войны. В настоящий период новое качество отношений в формате Россия - НАТО тем паче возможно, поскольку между ними нет принципиальных идеологических расхождений. А есть только инерционные комплексы, освобождаться от которых настоятельно велит время и реальные (а не надуманные) вызовы.