Вопросы, вопросы...

     Всю правду о Пугачевском восстании нам уже, наверное, не узнать никогда. А то, что известно официально, о чем нам говорили в школах и на гуманитарных факультетах вузов, есть только наполовину правда, ее надводная часть, к тому же весьма искаженная. Ведь история - это, скорее, не наука, а точка зрения на те или иные события и явления в определенный отрезок текущего времени.
     Это Стенька Разин был казаком и разбойником. Пугачев был государственным преступником. Почему он стал выдавать себя за якобы спасшегося императора Петра III? Кто его надоумил? Почему так разнятся Емельян Иванович Пугачев до заключения его в казанский каземат и Пугачев Емельян Иванович после побега из оного?
     Что сопутствовало его успехам, ведь мятеж охватывал край от Яика до Волги, Камы, Вятки и Тобола? А, как известно, из нескольких десятков самозванцев, бывших на Руси, успехов добивались только те, за кем кто-либо стоял.
     Кто стоял за Пугачевым? Почему Екатерина II, пусть и с издевкой, называла Пугачева «маркизом»? Что делали в войске Пугачева поляки, французы, немцы и пастор-протестант?
     Почему признанные невиновными обе жены Пугачева, его дети и теща были заключены в Кексгольмскую крепость пожизненно? Почему до сих пор не открыты для исследователей все материалы по Пугачевскому бунту, в частности протоколы допросов его ближайших сподвижников?
     На последний вопрос можно ответить сразу. Без версий и предположений. Итак: почему некоторые материалы по Пугачевскому бунту недоступны? Да потому, что там содержатся ответы на все поставленные выше вопросы. Или на почти все. А это коренным образом изменит наши представления о таком масштабном явлении, как «пугачевщина». И в достаточной степени разрушит официально навязываемую нам схему исторического развития России.
     Тогда многое придется переписывать заново. Поколеблются ученые авторитеты, кормившиеся от этой темы десятилетиями. Рухнет целое направление исторической науки, связанное с так называемыми крестьянскими войнами. Кроме того, открытие доступа ко всем имеющимся материалам может обидеть некоторые зарубежные правительства. Словом, пусть покуда будет все так, как есть. Посему мы попробуем сами разобраться с поставленными выше вопросами, имея на руках те материалы, что доступны.
     Кексгольмские
     сидельцы
     После смерти Екатерины II ее сын Павел Петрович в начале своего царствования делал многое принципиально наперекор деяниям своей великой матери. Он менял существующие порядки, законы и уставы, возвращал из ссылок опальных царедворцев и даже освобождал из тюрем преступников, посаженных по специальным указам императрицы. С целью проведения ревизий тюремных сидельцев, в том числе и на предмет освобождения, по крепостям и острогам были командированы чиновники, обязанные по возвращении предоставить полные отчеты по имеющимся заключенным. В крепости Кексгольмскую и Нейшлотскую был отправлен в 1797 году служивший при Тайной экспедиции коллежский советник Макаров. В его отчете, частично цитируемом в журнале «Исторический вестник» за 1884 год, содержится следующие строки:
     «В Кексгольмской крепости: Софья и Устинья, женки бывшаго самозванца Емельяна Пугачева, две дочери, девки Аграфена и Христина от первой, и сын Трофим. С 1775 года содержатся в замке, в особливом покое, а парень на гауптвахте, в особливой (же) комнате. Содержание имеют от казны по 15 копеек в день, живут порядочно. Женка Софья 55 лет, Устинья - около 36 лет (в документе, должно быть, описка: 39 лет. - Авт.)... Имеют свободу ходить по крепости для работы, но из оной не выпускаются; читать и писать не умеют».
     Вне всякого сомнения, император Павел читал сей отчет коллежского советника Макарова. Но в отличие от государственного преступника Н.И. Новикова, коему Павел открыл ворота из Шлиссельбургского централа, и А.Н. Радищева, того самого, про которого Екатерина II сказала «бунтовщик хуже Пугачева» и коего Павел Петрович вернул из сибирской ссылки, жены и дети Пугачева в крепости БЫЛИ ОСТАВЛЕНЫ на неопределенный срок. Очевидно, там они и кончили свои дни, не получив свободу ни при Александре I, ни при Николае I.
     Согласно пункту 10 «сентенции» Сената «ни в каких преступлениях не участвовали обе жены самозванцевы, первая Софья, дочь донскаго казака Дмитрия Никифорова (Недюжина), вторая Устинья, дочь яицкого казака Петра Кузнецова, и малолетние от первой жены сын и две дочери». Почему же их указом Сената все же «закрыли» пожизненно в Кексгольмской крепости?
     Чтобы они не сболтнули чего лишнего там, где не надо, ибо они, в большей степени Софья с детьми, знали нечто такое, что не стыковалось с официальной версией Пугачевского бунта. Версия сия была утверждена высочайше и сомнению не подлежала. Устинья это «нечто такое» могла знать, могла не знать, хотя кое-чем Пугачев, конечно, мог с ней поделиться в минуты откровений.
     Полагаю, это то, что казненный 10 января 1775 года в Москве государственный преступник Емельян Пугачев таковым вовсе не являлся, имел совершенно другое имя и мужем Софьи, а стало быть, и отцом ее детям никогда не был.
     Софья
     Поначалу для Софьи, дочери служилого казака Дмитрия Недюжина станицы Есауловской, все вроде бы складывалось ладно: двадцати годов вышла она замуж за служилого казака Войска Донского Емельяна Иванова, сына Пугачева, и жила с ним «своим домом» в станице Зимовейской. Родила от него пятерых детей, из коих двое померли, что в тогдашние времена было делом обычным, и десять лет прожила мирно и покойно.
     Правда, муженек ее был довольно буйным и не единожды был бит плетьми «за говорение возмутительных и вредных слов», время от времени впадал в бродяжничество и «по казацким дворам шатался, - писал А. С. Пушкин в своей «Истории Пугачева», - нанимаясь в работники то к одному хозяину, то к другому и принимаясь за всякие ремесла».
     А в 1772 году, по собственным ее показаниям, муж, «оставивши ее с детьми, неведомо куда бежал». По станице пошли слухи, что Емелька «замотался, разстроился, был в колодках и бежал». Где его носило, она не ведала. Только однажды ночью в окно ее избы робко постучали. Софья глянула и обомлела: за окном стоял ее муж. Не сразу она впустила его.
     - В бегах я, - ответил Емельян на ее немой вопрос. - Хлеба дай.
     Для Софьи это был счастливый случай отомстить сбежавшему от нее и детей муженьку, о чем она, верно, мечтала со дня его побега. И она - женская месть - не знает жалости. Как-то изловчившись, Софья смогла на время покинуть дом и донести о сем визите станичному начальству. Пугачев был «пойман и отправлен под караулом... в Черкасск. С дороги он бежал... и с тех пор уже на Дону не являлся», - писал А.С. Пушкин.
     Зато после очередного побега в мае 1773 года уже из казанского каземата, помещавшегося в подвалах старого здания Гостиного Двора, Пугачев в сентябре появился на хуторах близ Яицкого городка уже под именем государя Петра III, мужа «неверной жены», как славил самозванец императрицу Екатерину II, у которой шел отнимать престол.
     Военные успехи самозванца, распространение невыгодных для императрицы слухов, необходимость «уличения личности Пугачева и несходства его с погибшим Петром III» вызвали арест Софьи Дмитриевны с детьми и брата Пугачева Дементия в начале октября 1773 года. Их всех привезли в Казань, как было велено императрицей, «без всякаго оскорбления» для уличения самозванца в случае его поимки.
     Руководивший боевыми действиями против бунтовщиков генерал-аншеф Александр Ильич Бибиков во исполнение распоряжений Екатерины писал в Казань начальнику Секретной комиссии А.М. Лунину: «Привезенную к вам прямую жену Пугачева извольте приказать содержать на пристойной квартире под присмотром, однако без всякаго огорчения, и давайте ей пропитание порядочное, ибо так ко мне указ. А между тем не худо, чтобы пускать ее ходить и чтоб она в народе, а паче черни, могла рассказывать, кто Пугачев и что она его жена. Сие однако ж надлежит сделать с манерою, чтоб не могло показаться с нашей стороны ложным уверением; паче ж, думаю, в базарные дни, чтоб она, ходя, будто сама собою, рассказывала об нем, кому можно или кстати будет».
     Время от времени ее водили на дознание в Кремль, и Софья Дмитриевна как на духу рассказывала все и о себе, и о муже. Из ее показаний и был составлено «Описание известному злодею и самозванцу» о 14 пунктах, к которому мы еще вернемся. А затем, 12 июля 1774 года, когда самозванец возьмет Казань и даст команду своим «генералам» выпустить всех тюремных сидельцев на волю, последует их встреча. Весьма, надо сказать, любопытная...
     «Императрица Устинья»
     Она действительно была очень молода и красива - дочь яицкого казака Петра Кузнецова. Было ей лет шестнадцать, когда «генералы» самозваного «Петра III» задумали женить на ней своего царя. Собран был казачий круг, который постановил послать к «государю» выборных с этим предложением.
     Послали. Послал выборных и Пугачев, заявив:
     - У меня есть законная жена, императрица Екатерина Алексеевна (эх, слышала бы эти слова Екатерина II). Она хоть и повинна предо мной, но здравствует покуда, и от живой жены жениться никак не можно. Вот верну престол, тогда видно будет...
     Конечно, Емельян Иванович был не прочь «жениться» на прекрасной казачке и хотел просто обойтись без венчания, жить с ней, так сказать, в гражданском браке. «Но казачий круг, - как писал в позапрошлом веке автор очерка «Женщины Пугачевскаго восстания» А.В. Арсеньев, - решительно этому воспротивился, представил убедительные доводы насчет недействительности брака с Екатериной, и Пугачев согласился венчаться на Устинье Кузнецовой со всею возможною в Яицком городке роскошью, как подобает царской свадьбе».
     Венчание совершилось в январе 1774 года в Яицком городке (ныне город Уральск в Казахстане). «Молодоженам» выстроили дом, называвшийся «царским дворцом», с почетным караулом и пушками у ворот. Устинья стала называться «государыней императрицей», была окружена роскошью, изобилием во всем и «фрейлинами», набранными из молодых казачек-подруг.
     Самозванец велел поминать во времена богослужений Устинью Петровну рядом с именем Петра Федоровича как императрицу, что и делалось. Например, в городе Саранске Пензенской губернии, при торжественном въезде в него в конце июля 1774 года, Пугачев был встречен хлебом-солью не только простонародьем, но купечеством и духовенством с крестами и хоругвями, а «на богослужении архимандрит Александр, - писал А.В. Арсеньев, - помянул вместе с Петром Федоровичем и императрицу Устинью Петровну».
     

     

---

     «Я не ворон, я вороненок; ворон еще летает».
     Из ответа Пугачева графу Панину на допросе.
     

---

     

     Ее взяли 17 апреля 1774 года, когда генерал-майор Павел Дмитриевич Мансуров снял осаду с крепости Яицкого городка, которой безуспешно пытались овладеть пугачевцы. Мятежникам было не до «императрицы», «фрейлины» разбежались, и Устинья вместе с матерью была заключена в войсковую тюрьму.
     26 апреля 1774 года их отправили в Оренбург, где заседала Секретная комиссия, проводившая следствие, и где их допрашивал сам ее председатель коллежский советник Тимашев. В августе 1774-го привезли в Казань и Софью с детьми. И с этого момента обе жены Пугачева были связаны единой судьбой и были вынуждены терпеть одну участь.
     После ареста Пугачева Устинью и Софью отослали в Москву для новых допросов. После казни Пугачева 10 января 1775 года и приговора «отдалить» Софью и Устинью, «куда благоволит Правительствующий Сенат», Устинья была истребована в Петербург. Императрица пожелала взглянуть на недолговременную «императрицу».
     Когда Устинью привели во дворец, Екатерина Алексеевна очень внимательно осмотрела ее и сказала окружающим вельможам:
     - А она вовсе не так красива, как мне говорили...
     С этого времени более двадцати лет об Устинье не было никаких сведений. И только после вступления на престол в 1796 году Павла I и ревизии тюрем стало известно, что Устинья и Софья находятся в Кексгольмской крепости, получают от казны содержание по 15 копеек в день и покидать крепость не имеют права.
     Некто Емельян Пугачев
     «Пугачев был старший сын Ивана Измайлова, простаго Донскаго казака Зимовянской станицы, служившаго с отличным усердием, храбростию и благоразумием Петру Великому в войне против Карла XII и турок; он попался в плен к сим последним за несколько дней до заключения Прутскаго мира, но вскоре с двумя товарищами спасся, и, при великих опасностях, возвратился в отечество; и по верности и усердию своему искав всегда случая отличаться, пал с оружием в руках во время войны противу Турок при императрице Анне Ивановне, в 1734 годе. Сын его Емельян, родившийся в 1729 годе,... по распутству матери и безпечности опекуна и дяди... предался с самой молодости сварливому, буйному и неистовому поведению...».
     Это писал сенатор А.А. Бибиков, сын генерал-аншефа А.И. Бибикова. Прошу читателя обратить внимание на год рождения Пугачева - 1729-й.
     Казак Емельян Пугачев участвовал в Семилетней войне с Пруссией и брал в 1769 году Бендеры у турок, за что получил младший офицерский чин хорунжего. Был на службе во 2-й армии. В 1771 году по причине болезни, называемой черной немочью, был отпущен для излечения.
     А теперь вернемся к показаниям Софьи Дмитриевны от 1773 года, отправленным из Казани в Военную коллегию. Название они имели следующее: «Описание известному злодею и самозванцу, какого он есть свойства и примет, учиненное по объявлению жены его Софьи Дмитриевой». И содержали 14 пунктов.
     «3. Тому мужу ее ныне от роду будет лет сорок, лицом сухощав, во рту верхнего спереди зуба нет, который он выбил саласками, еще в малолетстве в игре, а от того времени и доныне не вырастает. На левом виску от болезни круглый белый признак, от лица совсем отменный величиною с двукопеечник; на обеих грудях, назад тому третий год, были провалы, отчего и мнит она, что быть надобно признакам же. На лице имеет желтые конопатины; сам собою смугловат, волосы на голове темно-русые по-казацки подстригал, росту среднего, борода была клином черная, небольшая.
     4. Веру содержал истинно православную; в церковь божию ходил, исповедывался и святых тайн приобщался, на что и имел отца духовного, Зимовейской станицы священника Федора Тихонова, а крест ко изображению совокуплял большой с двумя последними пальцами.
     5. Женился тот муж ее на ней, и она шла, оба первобрачные, назад тому лет десять, и с которым и прижили детей пятерых, из коих двое померли, а трое и теперь в живых. Первый сын Трофим десяти лет, да дочери вторая Аграфена по седьмому году, а треть Христина по четвертому году...
     7. В октябре месяце1772 года он, оставивши ее с детьми, неведомо куда бежал...»
     Из показаний жены Пугачева следует запомнить, что ему на 1773-й год «от роду будет лет сорок и «росту он «среднего».
     

     (Продолжение следует.)
     

     

---

     Е. Пугачев в тюрьме. Портрет из «Истории Пугачевского бунта» А.С. Пушкина. (1834 г.)
     Дом «царева тестя» казака Петра Кузнецова. Ныне музей Е. Пугачева в Уральске (Запад Казахстана).