(Продолжение. Начало в № 134, 139, 144, 149, 154,169.)



     - Скажешь, что я твой родственник.
     - Нет, они знают всех моих родственников... Я не за себя боюсь, они тебя проверять будут.
     - Тогда спрячь меня.
     - Опасно, лучше иди на вокзал. Автобус в восемь тридцать, пока успеваешь. Там можно сказать, что пересадку делаешь, а едешь до Шатоя.
     Адлан сомневался, охватившее его отчаяние вызвало настроение героического самопожертвования: «Сдал меня Ахмад федералам, а сам в лесу отсидится, - подумал он и взял с собой гранату. - Взорвусь, если что... Аллах велик». Он давно не жил светской жизнью и не ходил открыто днем по селам. Привычка прятаться и всегда быть готовым к бегству и стрельбе не оставляла его.
     Однако на улице было спокойно. Люди жили обычной, размеренной жизнью: дети шли в школу, ездили машины, у палаток стояли женщины и бритые мужчины. Никого не волновала война. Адлан постепенно успокаивался: «Может, им не нужно исламское государство? Или они не верят в него? Или не хотят, чтобы то, что было до войны, вернулось?» Проходя мимо школы, он заметил ремонтные работы. Его поразила мысль, что строителей в общественных зданиях не видел очень давно и запах раствора был не из этой жизни. Внезапно он почувствовал желание окунуться в этот мир, где нет врагов, где никто не прячется и не держит руки в карманах, придерживая автомат или гранату: «Зачем она мне?» - Адлан подошел к забору и, убедившись, что никто на него не смотрит, бросил гранату в кусты, с облегчением вдохнув чистый мирный воздух.
     На вокзале он заметил группу чеченцев в военной форме, но его никто не останавливал и не спрашивал документы. В автобусы спокойно садились люди. Лишь изредка он ловил на себе взгляды местных и чувствовал причастность к тем, кто приходит по ночам и носит оружие. Другая, ночная жизнь. Как долго он не выходил из нее и не видел, как живут днем. Это удивительное открытие поразило его: «Почему он живет не так?»
     Автобус оказался старым, неуютным, заполненным женщинами и стариками, ехавшими в основном до Шатоя. Сам факт его «существования» напомнил Адлану детство, когда он вместе с отцом ездил в Грозный в магазины или на колхозный рынок. От воспоминаний его отвлек бронетранспортер с солдатами на броне, стоявший чуть поодаль от стационарного вагончика и шлагбаума, перекрывавшего дорогу на выезде из села. Автобус остановился, и Адланом завладел страх, берущий начало с первой войны, когда в его двор, сломав ворота, въехал вот такой же бронетранспортер, и грязные, злые, голодные солдаты начали грабить дом. Однако его поразило, что проверку пассажиры восприняли как-то буднично и спокойно. Их возмущения носили формальный характер. Женщины не кричали, картинно размахивая руками, а продолжали разговаривать друг с другом, зло поглядывая на вошедших: наглого вооруженного чеченца в форме милиционера и военного русского, который был одет скромнее и не выставлял оружие напоказ. Двум мужчинам они предложили пройти в вагончик.
     «Вот и все... зря гранату выбросил, расслабился...» - встретившись глазами с русским и поняв, что должен выйти, Адлан испугался. Ему говорили, что раньше, если забирали мужчин, женщины и ближайшие чеченцы активно вступались, зная по опыту, что больше их не увидят. Но, к его удивлению, сейчас никто не высказывал особенного беспокойства, кроме сожаления за задержку.
     Он не понимал, что происходит и как себя вести. Тех, кто выходил из автобуса, провожали не трагично. Один был с женой, которая осталась в автобусе и не плакала. «Будь что будет», - Адлан решил не предпринимать активных действий, да и что он сейчас мог предпринять? К нему подошел русский, внимательно посмотрел на него, затем на его документы и сказал: «Пройдемте». Адлан, стыдясь слабых от страха ног, держась за поручни руками, покачиваясь, протиснулся к выходу. К его удивлению, из вагончика вышел пассажир и, пряча документы в карман, улыбнулся, предложив на чеченском:
     - Покурим? Минуту надо подождать, пока они запишут.
     Адлан удивился, что чеченец сказал про военных, что они его не задержат, не поговорят с ним, а запишут. Просто запишут. «Документы у меня в порядке, пусть записывают», - затянувшись табачным дымом, Адлан несколько успокоился.
     В вагончике за столом сидели двое федералов и один милиционер. Внимательно рассмотрев документы, русский спросил:
     - Куда едем?
     - В Шатой.
     - Откуда?
     - Из Атагов.
     Русский внимательно посмотрел Адлану в глаза.
     - Где работаешь?
     - Нигде... - Адлан испугался, так говорить нельзя. - Шофером был раньше, сейчас хочу найти новую работу. В милицию хочу... - Адлан посмотрел на милиционера и подумал: «Почему он так сказал? Может, скрытое желание?»
     - Выйди, подожди вместе со всеми.
     Когда за Адланом закрылась дверь, Берия прошептал Роману:
     - Ну что ты мне все ноги оттоптал?
     - Ты посмотри на его руки, и волнуется, как девочка, по-моему, боек, - Роман был возбужден.
     - И что? За что его задерживать? За то, что он в автобусе ехал? Документы у него в порядке.
     - Что, так и отпустим?
     - Нет, здесь расстреляем! У тебя санкция есть? Сейчас, если он не вернется в автобус, такой визг поднимется... Перепиши и отдай документы.
     Когда автобус отъехал, Берия отозвал Романа к бронетранспортеру подальше от чеченских милиционеров и, наклонив голову, заговорщицки произнес:
     - Занимайся здесь, а я свяжусь с Кэпом, у него есть свой человек в Шатое. Пусть встречают этого. Дай мне данные на всех, кого переписали...
     Иса внимательно смотрел, как из автобуса, прибывшего из Грозного, выходят пассажиры, выискивая среди них молодого человека в кожаной куртке, под которой была одета рубашка в белую вертикальную полоску, среднего роста, коротко стриженного и гладко выбритого. В руках должен держать темно-синюю сумку с эмблемой фирмы «Найк». Два часа назад он получил сообщение из Дачу-Борзоя от знакомого фээсбэшника о подозрительном чеченце.
     «А русский не ошибся, - Иса действительно узнал в парне человека, проведшего долгое время в горах. - Для пастуха он слишком молод и старается мусор не выбрасывать - полезная привычка для тех, кто прячется в горах. Шатой ему знаком, но он здесь долго не был». «Пожалуй, через два квартала надо сменить машину. А где ее взять? Вызвать кого-нибудь? Разболтают... Пешком за ним пойду. Он долго ходить не будет, скоро время намаза», - решил Иса.
     Парень с интересом осматривал магазины, заглядывался на молодых девушек и неожиданно для наблюдавшего за ним остановился у дома, в котором проживал Саид, приходившийся Ахмаду дальним родственником.
     «Удача, - Иса усмехнулся, - это человек Ахмада, надо его брать». Он вернулся к машине возбужденный: «Наконец-то я возьму Саида и того, кто к нему пришел, и узнаю, где Ахмад...» Его захлестнуло предчувствие скорой мести. Он с удовольствием представлял, как будет взбешен Ахмад, когда узнает, что Иса причинил ему проблемы. У него чесались руки применить оружие.
     «Было бы лучше, если бы Саид оказал сопротивление, и тогда я всех убью... И что дальше? - он очнулся от ненависти и постепенно стал возвращаться в реальность. - И что дальше? Если эти не скажут, их придется отпустить. А через неделю Ахмад сожжет мой дом... Нет, не так. Пока самого Ахмада не убью, никого трогать нельзя. Может, он прислал этого парня за девушками-смертницами, пока я их всех не взял? Ему нужны смертницы? Значит, он в районе Дачу-Борзоя или даже в Грозном готовит акцию».
     Иса поставил машину возле магазина так, чтобы обеспечить наблюдение за домом. «Надо тихо взять пришедшего человека и выпытать у него, где Ахмад. А Саида брать рано, пусть Ахмад присылает сюда людей. Видимо адрес не засвечен... Но с кем? Начальникам своим нельзя доверять. Вызвать федералов?» - Иса сомневался, что фээсбэшники смогут, не привлекая внимания, прибыть в Шатой и осуществить задержание. Вот самому задержать, а после увезти его к ним будет правильнее. Тем более что он слишком молод и не показался ярым ваххабитом, которых Иса чувствовал нутром. - «Если он выйдет из дома один, то не будет серьезно вооружен, и я смогу его остановить. Если что не так - убью», - решил про себя Иса и стал дожидаться наступления ночи.
     Вместе с пением муэдзина с минарета мечети подул свежий ветер, погнав по улице мусор и опавшие сухие листья. На лобовое стекло упали крупные капли дождя. «Дождь - это плохо, - Иса невольно стал закрывать окно, но спохватился, считая, что оно будет мешать наблюдению. - Пришедший сегодня может отложить выход из дома. Впрочем, Саид встревожен арестом смертницы, которую готовила его жена, и боится неприятностей. Он едва ли пойдет куда-то с неизвестным, тем более постарается быстрее отправить его из дома».
     Дождь усиливался, и Ису все больше одолевали сомнения: «Сколько мне еще сидеть? Может, взять их и в милиции заставить говорить... Уже поздно проводить арест. Скоро стемнеет, и парень может уйти. Кстати, русский передал мне его данные: Адлан Аслаханов, тысяча девятьсот восемьдесят шестого года рождения, уроженец села Шароаргун. Ну, давай Адлан, пора выходить». Ису, несмотря на то что он перекусил купленной в магазине булкой хлеба с лимонадом, одолевал голод, и левое плечо насквозь промокло от дождевых капель, летящих в открытое окно.
     Дождь закончился уже в темноте. Когда с крыш лениво слетали последние капли, Иса увидел, как Саид в домашней жилетке осторожно вышел из дома, постоял у ворот, просматривая улицу. Через минуту он зашел во двор.
     «Вот и все, скоро выйдет парень... Если пойдет в город, то мимо меня, если в горы, то придется идти за ним пешком или перехватить на следующем перекрестке», - Иса достал пистолет и проверил наличие патронов в магазине. Вдруг ему в голову пришла сумасшедшая мысль: «А что если подъехать к нему на машине, сказать, что от Ахмада, и увезти в тихое место. Не нужно будет ни санкции прокурора, ни разрешения начальника, и утечки информации не будет. Пропал человек и все».
     Из ворот вышел Саид вместе с незнакомцем, и они направились в сторону гор. «Долго этот хмырь его не будет провожать - не оделся как надо. Только убедится, что парень не заблудился и точно ушел из села», - Иса завел двигатель. На ближайшем перекрестке он проследил за ними и стал свидетелем, как Саид рукой показал путь на окраину села, где за грунтовой дорогой, за кладбищем, начиналась тропа в горы, обнял парня и отправился домой.
     Через несколько минут Иса догнал Адлана, одиноко идущего по дороге. Стараясь не испугать парня, чтобы тот не начал стрелять или убегать, Иса остановил машину рядом с ним, медленно открыл дверцу и, широко улыбаясь, протянул ему руку со словами:
     - Привет, Адлан, я от Ахмада, - он просчитал все верно, так как парень, остановившись, смутился и не бросился бежать.
     Адлан же мучительно соображал: «Кто это? Этого не было в инструкциях Ахмада, но он знает, от кого я, и смог меня найти...».
     Иса заметил, что в кармане куртки Адлан держит пистолет и, не давая ему опомниться, продолжал:
     - Садись в машину, меня Ахмад прислал, планы резко изменились. Некогда было Саиду объяснять.
     Упоминание имени Саида успокоило Адлана.
     - Что случилось? - спросил он, садясь в автомобиль.
     - Сумку назад брось, - Иса хотел прежде всего разоружить парня и успокоить его.
     Адлану было приятно сидеть в сухой автомашине, и он был рад, что не надо лезть в эти грязные, мокрые и холодные горы. Он немного расслабился, рассудив, что если бы его хотели убить, то сделали бы это не в машине.
     Иса бросил взгляд на парня: «Ловкий, а ведь я рисковал, вдруг он Ахмада не знает и не от него? Ай, молодец, как угадал». Он заметил, как парень вытащил руку из кармана, оставив пистолет, и решил: «Вот теперь пора».
     - Руки вперед на панель и не дергайся, - жестко и спокойно произнес Иса, наставив пистолет парню в бок. - Тихо сиди.
     Адлан растерялся. Для него сегодня было слишком много приключений: то он шагнул без оружия в чужой мир, и его отпустили федералы, то почти вернулся в горы, а в результате перед ним сидел разъяренный мужик, больно тыча стволом пистолета в ребра, говоря, что он тот, кого он, Адлан, должен был убить. Он испугался. Ему явственно, до боли в голове захотелось жить.
     - Адлан, я Иса из Юкерч-Келоя, кровник Ахмада. У меня к нему свой интерес. Я хочу поговорить с тобой не как мент, а как брат. Ты из тейпа Пхамтой, я - из Келой, мы никогда не воевали друг с другом. Я не хочу тебя убивать. Мне нужен только Ахмад.
     Адлан постепенно приходил в себя: «Слава Аллаху, здесь не политика, а наши чеченские разборки. Согласно адатам Ахмад должен сам решить это дело».
     - Руки подними, - Иса видел, как таял парень, постепенно с него сходило напряжение, и он опускал руки с панели автомобиля. Исе неуудобно было сидеть и правой рукой держать пистолет, но нужно было выдержать время, пока этот парень придет в себя и начнет что-то понимать. - Сиди тихо, и все будет нормально, я не хочу тебя убивать. Нас никто не видел, если ты мне поможешь, то будешь жить спокойно. Я сам тебя отвезу, куда скажешь.
     Адлан молчал. Его глаза выражали готовность и желание решить все по-родственному. Внезапность его захвата и, главное, осведомленность Исы повергла его в шок, и он задавал себе один и тот же вопрос: «Откуда он знает про меня все?».
     - Какое поручение тебе дал Ахмад?
     Адлан не мог сопротивляться, глядя в уверенные и твердые глаза чеченца, старше и мужественнее его.
     - Убить вас, - робко признался он, ведь перед ним сидел мусульманин, которого нельзя было обманывать.
     Иса растерялся, так как не ожидал такой удачи. Конечно, он предполагал, что арест смертницы вызовет у Ахмада недовольство, но чтоб так быстро: «Значит, надо было брать всех с Саидом и его женой вместе».
     - Ахмад неправильно делает, что посылает тебя отомстить за него. Это наша с ним война, - Иса сознательно делал акцент на чеченские ценности. - Я отпущу тебя, если ты не будешь с Ахмадом.
     - Он меня убьет, - Адлан растерянно посмотрел на Ису.
     - Он всех убьет, люди для него - мусор. Он только деньги ценит, чтобы в Турцию сбежать... - Иса заметил, что парня унижало его подчиненное положение. - Наклонись и не дергайся, - он вытащил из кармана Адлана пистолет и гранату, затем убрал свое оружие. - Извини. Убери руки, расслабься.
     - Я не могу выйти из джамаата, - повторил Адлан.
     - Ерунда это все. Эти арабы детям головы дурят, чтобы вы умирали, а сами деньги зарабатывают. Русские ушли, арабы пришли, а где для чеченцев свобода? Ты сам по себе живешь? Нет, арабов и Ахмада слушаешь. Раньше только отца слушал, а теперь арабов.
     Адлан сидел скрестив руки на груди и не находил ответа. Иса был прав. Он сам целый день задавал себе те же вопросы: «Но где выход? Ведь должен же быть выход?»
     Видя, что Адлан внимательно слушает, Иса продолжал:
     - Никто, кроме чеченцев, здесь порядок не наведет и не вернет старые времена, когда слушали старших, а не арабов. Вместе с ними чеченцы стали продажными...
     Адлан вспомнил, как Саид неприятно шутил: «Жену хочешь? Конечно, хочешь. Здесь много есть. Мне твой друг Халил говорит: «Много мне надо, сильно, бегать не хочу за женой». А я ему говорю: «Смотри не добегайся», ха-ха-ха».
     «Не истинные они мусульмане, так, вид только создают. И дома у него неправильно, не чисто, - Адлан пришел в себя и мог спокойно рассуждать. - Иса прав. Зачем с федералами воевать? Они мечети не закрывают, священников не трогают, в отличие от арабов, которые больше запрещают чеченские адаты и говорят, чтобы делали все, как они скажут, иначе убьют. Убьют». Он посмотрел на Ису:
     - Ты предлагаешь мне бегать от ваххабитов, как ты?
     - Другого нет. В Чечне давно так. Ты бегаешь от милиции и федералов, я - от ваххабитов. Кто-то от кровников, кто-то от бандитов. Я бегаю ночью. А вы бегаете днем от меня и еще ночью от вертолетов. Поэтому кто хочет жить в Чечне - идут к Кадырову или Ямадаеву, кто не хочет - идут в лес зарабатывать деньги, чтобы уехать отсюда за границу.
     - Другого пути нет?
     - Все дерутся ради власти: Масхадов кричит за Родину и свободу, арабы за веру, и все плюют на людей. Мы, чеченцы, для арабов - мясо: чем больше будет шахидов, тем для них лучше. Они всех нас изведут и радоваться будут.
     - А русские лучше?
     - Русские лучше. Сейчас все изменилось... В Чечне давно федералы не управляют. У Кадырова и Ямадаева сил больше, чем у федералов. У Кадырова второй полк вообще из бывших боевиков состоит. А у вас? Арабы управляют. Скоро выборы, мы своих выберем. Никому не будем подчиняться. Русским надо, чтобы было спокойно и не было войны. А арабам надо всех завоевать. Им не надо нефть добывать, им надо воевать, а сколько чеченцев умрет - им наплевать.
     - Ахмад не даст уйти.
     - Кто такой Ахмад? Он трус. Ты же мужчина. Если его убьешь - живи спокойно. Это наша земля. Можешь к Кадырову идти, можешь в милицию. Оружие носить будешь, сколько и какое хочешь. Друзей найдешь, женишься, дом построишь. Родители будут рады. Ахмад - никто, шестерка у арабов. Я его все равно убью.
     Постепенно Адлану передавалась уверенность Исы, и он смотрел на него как на сильного, убежденного в своей правоте. Он вспомнил, что в Грозном у кадыровцев служат его три брата, которых раньше он считал предателями. Они смогут ему помочь. В горы, в сырость и холод не хотелось. Скоро зима. Перед глазами Адлана вновь всплыл взрыв и обгоревшие молодые солдаты, а также трусость Ахмада. Он смело посмотрел в глаза Исе и сказал:
     - Давай его убьем, а после я уйду.
     - Куда ты уйдешь? Ну давай все уйдем. У тебя дед жив?
     - Жив, слава Аллаху.
     - Мой отец и твой дед вместе работали в Грознефти, и я знаю, что ты настоящий чеченец, - Иса вложил пистолет в кобуру и протянул Адлану руку. - Это наша земля и арабы нам не указ.
     Как же так?
     Облака сошли с гор и закрыли все небо. Густой туман покрыл ущелья, расположенные с запада, и тихо подбирался к врытым в бурую глину самоходным артиллерийским установкам. Машины, стоящие в ряд, покрылись липкой росой и стали зловеще черными. Не было видно ни горизонта, ни гор, ни лесов.
     «Как на постах бойцы стоят? Да ни черта не стоят. Привыкли к тишине и спят», - Роман озлобленно плескал на лицо холодную воду из умывальника, сделанного из пятилитровой пластмассовой бутыли с надписью «Минводы». В начале командировки его удивило разнообразие применения этих емкостей: в них хранили мыло, шампуни, обувной крем и щетки, а разрезав вдоль, использовали как посуду для продуктов. Еще из них сооружали водяные сливы, плафоны для ламп, вентиляционные трубопроводы. Ледяной холод обжигал кожу и вызывал злость. Задержав дыхание, он стал плескать воду горстями на плечи и грудь.
     Вчера Берию с Хип-хопом, ехавших в УАЗе, обстреляли в Атагах из автоматов. Роман осмотрел машину, с удивлением констатируя необыкновенное везение. Денис сказал, что если бы не Зверь, сваливший машину в крутой кювет, они могли бы и не ужинать - пули прошили капот, переднее колесо и переднюю дверь, застряв в бронежилете. Он пытался найти причину «Бешенные» где-то начудили? Нет, мы бы знали. Охотятся за нами? Может, цену за нас назначили? Вероятнее всего, местные активизировались, чувствуя поддержку пришедшей банды. Стреляли, точно зная по кому. Видимо, фугасов нет или боятся, а выслужиться хотят... Пора банду брать. Или мы их, или они нас».
     Казалось, от холодной воды деревенеет кожа, и Роман ожесточенно растирал тело полотенцем, пытаясь согреться. Вот и следующий день начался. Не успеешь оглянуться, как уже ночь. «Спи, матрос, спокойной ночи, дембель твой на день короче», - вспомнил он старую флотскую поговорку. Понемногу он привыкал к походной жизни. Ежедневную ванну заменяли баня или душ с холодной водой. Белье приходилось стирать самому. Он со страхом ждал осенних дождей, так как не любил мокрую обувь и вообще был морозонеустойчив. Однако мысли вновь возвращались к обстрелу автомашины: «Как теперь в села ездить? Если командир отменит на время, тогда как работать?»
     В палатке командира сидели руководители подразделений и оперативные работники. Кэп, раскладывая карту, осмотрел всех присутствующих:
     - С учетом вчерашнего обстрела план скорректируем. Летуны обработали лесной массив западнее Дуба-Юрта. По имеющимся данным, - он посмотрел на Берию, который вчера встречался с кем-то в этом селе, - на окраине расположен дом некой Мачуевой, возможно используемой боевиками. Сейчас там могут скрываться до десяти человек. С учетом этого, все силы направим в Дуба-Юрт. Действуем точно так же, как по джамаату в Атагах. Расклад такой: первая группа во главе с Доцентом на БТРе и УАЗе заходит в село через мост с юга, вторая - со мной с севера блокирует улицу бывшую Советскую; Кувалда со своими заранее блокирует опушку леса западнее дома. До места идете вдоль автотрассы и западной окраины села, вот здесь, - командир показал на карте. - Лом организует заход в дом.
     Кэп говорил так, словно обстрела машины не было или это было заурядным событием. Роман осмотрел присутствующих и по сосредоточенным решительным лицам понял, что для старых попасть под обстрел было обычным делом, и обсуждать здесь нечего, надо принимать жесткие ответные меры.
     - Этого кренделя раза три пытались брать, - неуверенно произнес Кувалда. Как только подъезжаем, из соседних домов выскакивают бабы с детьми и давай лопатами по газовой трубе стучать. Через минуту митинг. Хрен проедешь до середины улицы. К тому же вокруг баб и детей мужики с оружием ходят.
     - Они объявили нам войну, - твердо сказал Кэп, - поэтому сейчас надо действовать жестко и быстро. По нашим данным он является амиром, поэтому сегодня надо его обязательно взять. Если мы обрежем им Дуба-Юрт, то они смогут уйти только в Атаги или назад в Шатой. В Атагах у нас перекрыто, а в Шатое, надеемся, ждут кадыровцы и милиционеры.
     - Жестко, так жестко, - Лом внимательно изучал карту. - Кто в доме кроме него?
     - Четыре женщины и дети, - ответил Берия.
     - Сколько бойков?
     - Трое точно есть.
     - Но, может, больше, - сухо оборвал Кэп. - Действуем быстро и твердо, разрешаю стрелять в воздух. Связь по четвертому каналу. Порвем всех! - Он внимательно осмотрел присутствующих и, не заметив страха в глазах, успокоился. - По коням!
     После ритуального круга с криком: «Третья всех порвет!» Кэп распорядился:
     - Волжанин и Сибиряк, идете с Кувалдой, выдвигаетесь прямо сейчас. Берия и Каспий - во второй группе и непосредственно заходите в дом. Видеокамеру возьмите. Хип-хоп и Людвиг, идете с первой группой.
     Остановившись за три километра до Дуба-Юрта, Роман с группой Кувалды стал подниматься по склону, заросшему густым сырым лесом. Дышать влажным разреженным воздухом было тяжело. Бурая земля прилипала к не успевшим за ночь высохнуть ботинкам. «Ничего, скоро мышцы согреются и станет легче», - успокаивал себя Роман, осознавая, что постепенно при нагрузке острая мышечная боль превратится в глухую. «Интересно, назад также пойдем или в село к транспорту выйдем?» По сторонам, как раньше, он смотрел меньше, полагаясь на слух, и внезапно почувствовал, а только потом услышал приближающийся рокот вертолета. «Черт возьми, а если перепутает и за боевиков примет? На этом склоне мы как на ладони», - подумал он, вертя головой и пытаясь определить направление движения.
     Через минуту две железные стрекозы, угрожающе наклонив кабины вниз, вынырнули из-за поворота ущелья, и одна из них оказалась прямо над Романом. Казалось, протяни руку - и достанешь колесо. Вдоль обугленного сажей грязного борта ближайшего к нему вертолета Роман разглядел «карандаши» (ракеты), а в кабине - лицо пилота. В голове пронеслась шальная мысль: «Вдруг не видит, что я свой? Неужели опять в штабе перепутали? Здесь мы работаем. Свой сейчас расплющит на хрен, получит выговор и все... - Роман вскинул руки. - Главное не бежать и не прятаться. Я свой. Может, удостоверение достать? Кто я перед вертолетом? Букашка. Моя жизнь принадлежала вот этому человеку. Нажмет на гашетку, и сушите весла...»
     Через несколько долгих секунд он с наслаждением рассматривал клепаное алюминиевое брюхо «крокодила» с облупившейся грязно-зеленой краской, пока по глазам больно не ударило мощным потоком воздуха, несущего ветки, траву, мелкие камни и запах сожженного керосина. Он с облегчением сел на землю: «Как хорошо, что мы с тобой на одной стороне. Как хорошо, что у нас есть вертолеты, которые раздвигают пространство вверх. На земле еще не все ясно, а воздух наш... Молодец Гранит, организовал обработку гор вертолетами. Если кто-то там есть, должны были спуститься в село. Может, нам развернуться и ждать боевиков со стороны леса?».
     Отдышавшись и успокоившись, Роман внимательно рассматривал дорогу, по которой сновали редкие автомашины. «Мертвое село. У нас в это время копают картошку, морковь или сажают чеснок. Нет, для чеснока рано еще. Все равно кто-то в огородах работает, а здесь...» Он заметил колонну второй группы, которая подъезжала с севера. «Где же другая? - Роман пытался разглядеть ее среди деревьев и крыш. - Плохо, если задержится».
     Через минуты три на высокой скорости на улицу, за которой следил Роман, выехали автомашины и блокировали ее с обоих концов. Из «Урала» на ходу высыпали спецназовцы и рассредоточились вокруг трех домов, огороды которых выходили в сторону леса, где лежала группа Кувалды. Деревья и крыша загораживали обзор, поэтому Роман различал только крики женщин и грозные команды Лома.
     «А вот и первая, - он с облегчением увидел, как на улицу, сломав забор, объезжая уже стоящий «Урал», выехал БТР. - Порядок. Теперь этот крендель, как сказал Кувалда, никуда не денется, хоть немного опоздали и расположились не так. Понеслась!» - Роман поцеловал темно-зеленого слоника.
     Время тянулось медленно. Он уже успокоился, когда услышал автоматные выстрелы, через несколько секунд разрыв гранаты, еще один, следующую очередь и снова крики. Роману хотелось действовать, бежать на помощь. Он передернул затвор у автомата, заметив, как на траву упал патрон. Он поднял его и сунул в карман: «Надо взять себя в руки и не делать лишних суетливых движений».
     Вдруг из окна второго этажа в огород с грохотом выпрыгнул человек, но, не успев подняться, был опрокинут прикладом дежуривших у угла дома спецназовцев, которые быстро его скрутили и перебросили через забор к БТРу. Автоматные очереди раздавались уже во дворе. «Что же там происходит?» - Роман терзал себя догадками и радовался, что ему не пришлось применить оружие по сбежавшему. Через минуту спецназовцы спешно погрузились в транспорт и под прикрытием БТРа, стреляя в воздух, покинули улицу.
     Откуда-то сверху спустился Кувалда.
     - Тихо снимаемся и идем аккуратно к точке. Ждать придется долго, техника ушла на Ханкалу, повезли наших раненых и духа одного.
     - Кого ранило?
     - Лома и вашего Берию, - на Кувалде не было лица.
     - Сильно?
     - Довезли бы... Уходим.
     До вечера Роману пришлось с товарищами просидеть в «зеленке» у дороги, ожидая транспорт. В голову лезли всякие дурные мысли по поводу произошедшего: «Это судьба? Почему Берия? Где «тяжелые» были? Ведь ваххабит начнет отстреливаться, только когда будет обнаружен. Сидим здесь как дураки... Может кровь надо сдать?»
     В палатке было жарко натоплено, когда Роман с Артемом, уставшие и расстроенные, вернулись. Они уже знали, что Лом ранен легко, а вот Берия потерял много крови. Строгий и злой Берия стоял перед глазами как укор.
     На своей кровати в углу сидел Каспий, размахивая руками и заикаясь, рассказывал, видимо не первый раз, про задержание настоящего боевика:
     - Если в дом зайдешь, ну где его искать? Это же надо весь дом разворотить, а там дети, бабы, старики, орут, цепляются. Ну, думаю, крандец, зря пришли. Прикинь? А я по обуви определил. Вижу следы импортных ботинок. Такие наши не носят, а самих ботинок нет. На вешалке «шуршун» (прорезиненная накидка) висит - не успели убрать. Лом мне машет рукой - «выйди», а я, думаю, прикрою...
     - И где нашли?
     - Под коробками. Какие-то картонные коробки не по делу в углу стояли. Ну, думаю, подвину только, - Леха сглотнул слюну и поправил на голове вязаную шапку, - а оттуда, как вольнут из автомата. Лом как раз в комнату входил, а Берия посредине стоял. Я в дверь выскочил. А потом граната как вы летит в угол, как грохнет. Вся комната в дыму. Осколки по стенам, как горох. Ну, мы попалили малость, пока Берию вытаскивали. Потом пару гранат туда еще киданули. Осколков, пуль, грохота было, мама не горюй.
     Леха был возбужден до заикания. Он был рожден под счастливой звездой, и его не задело сегодня ни единой пулей или осколком. Если бы не ранение ребят, он бы сдобрил рассказ смехом и анекдотами, но в парилке никто не улыбался. Это были первые потери, и все внутренне молились, чтобы ребята вернулись и все было по-прежнему. Каждый из присутствующих чувствовал вину в случившемся, в то же время понимая, что все могло быть гораздо хуже.
     - А как «Иглы» не взорвались? - спросил робко Денис.
     - Черт его знает как. Сам до сих пор удивляюсь. Ладно хоть бойки из них по нам не вольнули, - Леха пожал плечами. - Это же для самолетов. В доме, считай, сам себя грохнешь.
     - По «бэтэру», когда подъезжали, запросто могли. Спасибо Лому быстро мы в улицу влетели и в дом вошли, - Леха достал сигарету и стал протискиваться к выходу. - Пойдем, покурим. Не могу больше. Петруха, куда ты так печку нагрел, спалишь палатку!
     За ним потянулись остальные, чтобы до конца расспросить об обстоятельствах произошедшего. Это может случиться с каждым. Заход в адрес - дело обычное и в то же время опасное.
     - А как человека-то взяли? - не унимался Денис.
     - Со второго этажа прыганул, ну его «тяжелые» и скрутили... Я не видел. В погребе могли взять, да те отстреливаться стали. Дай-ка попить.
     - В погребе многих завалили?
     - Двоих, вытаскивать замучались.
     - Там, случайно, не одноногого задержали? - улыбнулся Артем.
     - Да нет, какого-то Цагароева Ибрагима.
     - Эх, звезда Героя у тебя, Леха, сорвалась! - с иронией заметил Артем, но в палатке никто не смеялся.
     - Погоди, точно Цагароева? - переспросил Роман.
     - Точно, я отчет писал, - Каспий задержался у выхода.
     - Он где сейчас?
     - Где-где, в Ханкале, - Каспий не понимал серьезного тона Романа. - Тебе-то что?
     - Я его знал, кажется.
     Ночью пошел дождь, нудный, мелкий и холодный. Роман накинул поверх одеяла зимнюю куртку и провалился в тревожный сон, в котором черный туман растекся по земле, заполнив подворотни, подвалы, ущелья и, огрызаясь, смертельно жалил. И все же он уступал, цепляясь за кусты, деревья, заборы и сараи. Берия, чисто выбритый, спокойный, странно улыбающийся, собирался домой: «Что, новое поколение чекистов, приуныли? Теперь ваша очередь. Устал я. Мне уже пора. Я свой долг Родине отдал. - Он вышел за шлагбаум базы и прокричал: - Удачи вам!» «Удачи тебе, Берия!» - раздалось где-то в небе.
     Роман проснулся в поту: «Приснится же такое. Лишь бы Костя выжил. Да все должно быть хорошо. Кэп в госпитале ночует. Он всех наизнанку вывернет, все будет нормально».
     Замкнутый круг
     Утром проклятый дождь только усилился. Брезент палатки отяжелел, стал неподатлив и неприятен. От него веяло мерзкой ледяной сыростью. Дощатые дорожки намокли, и для ходьбы по ним требовался навык акробата: поскользнулся - и нога тонула в липкой серой глинистой жиже. Роман еле добрел до машины: «Как Ринат ориентируется по дороге - ни черта не видно, куда едем, какие села?»
     - А почему ты, а не Сом поехал? - Зверь то и дело протирал стекло ветошью изнутри, а снаружи дворники УАЗа только размазывали грязь от встречных машин.
     

     (Продолжение следует.)