- Никита Сергеевич, какой род деятельности на сегодняшний день вам ближе всего и важнее?
     - Если бы я сейчас задумался: а кто я - режиссер или, к примеру, общественный деятель, то, наверное, вызвал бы узкомедицинский интерес. Я же ничего не делаю по принципу: ну что ж, а теперь займусь общественной деятельностью. Это ведь не делается специально. Вот иногда приходится заниматься вещами, которые мне совершенно неинтересны. Но я вынужден это делать. Потому что понимаю: кроме как ко мне человеку обратиться больше не к кому. Это в какой-то степени инстинкт, нежели осознанное желание делать добро (Михалков сглаживая пафосность фразы, нарочито ее торжественно выделяет). Хотя меня это может и раздражать, и мешать жить. Думаешь: почему это я должен делать? Есть начальники, губернаторы, мэры, министры, управленцы, чиновники... Но раздражение такого рода быстро проходит. Главное почувствовать, насколько человек искренен в своей просьбе. Иногда пишут как-то особенно трогательно, наивно... Например: мне нужен дом. У меня 8 человек детей. Там, где мы живем, ужасные условия. Вот сейчас поставили столб посредине комнаты, чтобы не обвалился потолок. Читаешь и думаешь: но я же кинорежиссер, в конце концов! Какой дом, какой столб? Я-то тут при чем? Потом дочитал письмо до конца, посмотрел присланную фотографию с тем столбом... Подумал, ну, значит, привел господь его за помощью ко мне. Но, с другой стороны, я стараюсь не унижать человека благодеянием. Я еще у бабушки в молодые годы спросил: вот как быть, мучают, дергают все - помоги. Как отказывать? Она мне сказала: отказывай, если не лежит душа. Ты тоже должен ситуацию понять, прочувствовать. Главное - себя не обманывать. Я всегда стараюсь помочь. Но не помогаю ради того, чтобы это кто-то оценил.
     - Общественный совет при Минобороны. Что пост его председателя дал вам как человеку, как гражданину? Нужен ли этот совет? И надо ли было взваливать на себя и тут гражданскую ответственность? Почему вы согласились?
     - Почему? Потому что я считаю: армия, флот для России - это не только и не столько средство защиты или нападения, это во многом образ жизни страны. И демилитаризация страны, если такое наступит, - это преступление по отношению к Отечеству. Дело даже не в том, что мы будем беззащитны. Армия для России испокон веков была гарантией внутреннего сосредоточения. Символ чести, долга. Того, что сегодня в обществе теряется, размывается... Поэтому я считаю: если Общественный совет может для армии быть полезным, он обязан существовать и делать все, что от него зависит, для пользы Вооруженных Сил России.
     Другое дело, что мы не должны вмешиваться во внутреннюю структуру армейской жизни. Я имею в виду - стратегически. Но должны сохранять баланс между обществом и армией, причем баланс не только с точки зрения уравновешивания, а с точки зрения проникновения. Причем проникновения на духовном уровне, а не на уровне вмешательства гражданских лиц в стратегию военного строительства. В этом смысле Совет очень нужен, я думаю.
     Мне это было важно и интересно, потому что так совпало, что я в это время снимал «Утомленные солнцем-2». Я 8 лет отвоевал по-настоящему. Да, без настоящей стрельбы. Но, во-первых, все-таки с ранениями разными. А во-вторых, мы настолько погрузились в атмосферу фильма... Без этого глубокого погружения мы бы никогда не сняли эпизод зимнего боя, например. А когда идет такое проникновение, срастание с военными реалиями, у тебя совершенно другой взгляд изнутри и на то, что происходит в сегодняшней армии. Потому и начинаешь понимать, что такое быть вне дома, что такое находиться в сообществе чужих молодых людей, агрессивных порою. И осознаешь, что если человек, идущий в армию, будет продолжать ощущать себя гражданином своей страны, это и есть возрождение армии.
     Мне кажется, что все, что связано с профессиональной армией, важно. Но надо понимать, что в России только за деньги ни работать, ни тем более воевать не будут никогда. Сколько ты русскому человеку ни плати... Он может получать первый месяц, два, пять... А потом ему захочется любви и уважения за его ратный труд. Я тут придумал некую «формулу русского человека». «Русским может быть только тот, кому чего-нибудь не хватает. Но не так нет, чтобы обязательно было, а нет - и хрен с ним». Это то, чего не понять никогда ни одному иностранцу.
     - Если бы вам был предложен выбор времени, в котором жить, какой период истории государства Российского вы посчитали бы наиболее интересным для себя? Когда могли бы лучше всего реализовать Богом и родителями данный талант?
     - XIX век, начало XX. А почему? За что? Я не знаю. Я очень люблю то время. Я вот сейчас сказал XIX век и подумал: а может быть, и нет. Вы знаете, не время бы выбрал, а страну. Страну вот эту, свою Родину, - точно, а время - любое.
     - А что, по-вашему, значит быть гражданином своей страны, своего Отечества?
     - Это состояние души. Права и обязанности гражданина прописаны в Конституции. Можно их прочесть и осознать свои права, осмыслить свои обязанности. А жить в стране - это немножко другое. В свое время русский историк и филооф Ильин гениально сформулировал, что такое жить в России, что такое быть русским. «Жить надо для того, за что можно умереть». Потрясающие слова.
     - Никита Сергеевич, о вас можно сказать словами из известного мультфильма: «Мужчина в полном расцвете сил». А для вас вообще такое понятие, как возраст, существует, имеет значение? Или он - только прописью в паспорте?
     - Наверное, все-таки правильно говорят: как себя ощущаешь, так оно и есть. Хотя здесь важна гармония - когда то, что хочешь, совпадает с тем, что можешь. Огромное количество проблем у людей, если они думают, что могут, только потому, что хотят. Это в художественном мире очень развито, эта ошибка, это заблуждение. Допустим, в физическом смысле, может быть, я не так резво, как раньше, бегаю, играя в футбол. Но я бегаю. Я вижу поляну и получаю от этого удовольствие. Я, может быть, хуже играю в теннис, чем играл лет 20 тому назад. Но я попадаю по мячу, стараюсь его достать и достаю, играю два часа, что довольно серьезная энергетическая загрузка. Я плаваю час. И тестирую себя в том смысле, насколько хочется мне все это делать.
     - Представьте себе, что у вас выдалась возможность побездельничать, какое-то абсолютно свободное время...
     - У меня так не бывает. Довольно странная вещь. Может быть, она будет не очень понятна человеку, у которого есть фиксированный рабочий день. Раз в 8-10 лет я куда-то уезжаю дней на десять. И первые пять дней у меня ощущение, что сейчас что-то случится, что придут и скажут: ты что здесь делаешь, надо бежать, идти туда-то и туда-то. Если говорить об отдыхе, то он у меня всегда был активным. Либо теннис, либо футбол, охота, рыбалка. Что-то связанное по-возможности с природой или с движением...
     - Есть ли сценарий, режиссерская задумка, которую вы длительный срок откладывали «на потом»? И по какой причине невозможно реализовать мечты? Или все же можно? В последнее время вы работаете с масштабными картинами. А не хотелось бы снять что-то подобное камерному фильму «Пять вечеров»?
     - Я готовлю картину «Солнечный удар» по рассказу Бунина. К этому фильму я шел почти 40 лет. Никак не мог найти «ключ». И вот сейчас, кажется, Господь его послал. Это будет небольшая картина с точки зрения масштаба, начало и финал предполагаются в достаточной степени неожиданными для этого произведения, в центре - история любви. Пока все на этапе сценария. Пишем его с Володей Моисеенко. Уже заканчиваем.
     Задумок много. Грибоедов. Его жизнь и гибель. Дмитрий Донской. «Детские годы Багрова-внука». Это вторая часть автобиографической трилогии замечательного русского писателя Сергея Аксакова. Казачество. Белый исход, имею в виду Ледяной поход - время исхода белых армий из Сибири. Столыпин, Гоголь. Но Гоголь такой - «Старосветские помещики». Грибоедова в свое время мы не могли снимать, потому что начались события в Карабахе. Но я тешу себя надеждой. Там потрясающий сценарий и материал. Сценарий писали вчетвером: Саша Адабашьян, Юрий Лощиц, я и Ираклий Квирикадзе.
     - В ваших планах создание некой академии кино Никиты Михалкова... Это что-то типа знаменитого ВГИКа?
     - Это совершенно другая система. Это не обучение абитуриентов, а повышение квалификации артистов, которые работают в театре, например, в Подольске, Новосибирске, в областных театрах. Тех, кто хочет поднимать свое профессиональное мастерство. И совершенствовать его. Представьте себе некую организацию, которая предлагает поставить, допустим, «На всякого мудреца довольно простоты» Островского или Гамлета. То есть мы говорим: наша академия предполагает поставить такой спектакль. И мы ищем актеров, которые будут исполнять роли в нем. Заниматься движением, речью, дикцией, пластикой, эстетикой, этикой, языками, освоением специфики телевидения и кинематографа и так далее. Мы получаем информацию, что кто-то хочет сыграть, допустим, Гамлета. Человек говорит: вот моя концепция, я уже его играл. Мы получаем от него диск. Собираем два состава актеров к спектаклю - Гамлета, Офелию, Гертруду и так далее. И начинаем работать. Но параллельно наши «студенты» встречаются и разговаривают, например, с Питером Бруком, слушают мастер-классы Фоменко, Захарова и так далее. Причем я хочу, чтобы в одном месте, на одном курсе учились актер, режиссер, оператор, художник, сценарист. Мы выпускаем спектакль, а на роль Полония за хорошие деньги приглашаем того же Олега Павловича Табакова. И с этим спектаклем они едут, к примеру, по десяти городам. Сумели они образоваться в свой театр - замечательно. Не сумели - не беда, зато прошли школу совершенно другого энергетического влияния.
     - А можно немного о «земном»? Для многих женщин вы - образ некоего рыцаря без страха и упрека, к тому же определенный эталон мужественной привлекательности. Был ли у вас некий идеал женской красоты, изменился ли он со временем? Какая женщина может вам понравиться сегодня?
     - Я уже тертый калач (улыбается). Меня женщине поразить трудно. Тем более что я в силу разных причин, в силу и того, что много снимал кино, в котором героями были женщины, в котором происходит соединение персонажа с актрисой... Это очень интересно наблюдать и препарировать. Так что, повторюсь, поразить меня сложно. К счастью, потому что иначе бы я постоянно был в романах... Что же касается моей «привлекательной мужественности» и идеала для женщин, то было бы странно и глупо, если я по этому поводу промолчу. Должен заметить, что все, что говорится в таком плане, делю на сто. Ну какой я идеал?! А если говорить серьезно, то женщины ныне соскучились по мужскому началу, по определенности: «да-да, нет-нет». Я не о грубости говорю, я говорю о точном осознании своего места. Женщина должна осознавать свое место. Не в том смысле, как в немецкой пословице: «Место женщины между кулаком и плитой». По должному своему месту, по нише, которая защищена и которая обеспечена мужским началом, мужской аурой. Насколько я вижу, женщины сейчас лишены этого. А это очень важно. Необязательность и неконкретность мужчин типа «облако в штанах» располагают к тому, чтобы женщина постепенно брала бразды в свои руки.
     Женщины ныне занимают за неимением другого то пространство, вынуждены занимать, которое должны занимать мужчины. И это происходит во всех сферах нашей жизни. Я думаю, что инфантилизация общества очевидна. Это, кстати говоря, очень опасно. Потому что женщина может дойти до определенного предела, за которым она уже не может в силу физических своих способностей справляться с делом.
     - Ваш герой в «Жестоком романсе» в ярости мог быть страшен. А как сам Никита Михалков может повести себя в минуту гнева, если под рукой не окажется того же яблока, как в фильме, которое примет на себя основной удар?
     - «Завести» меня нелегко. Но все-таки не советую.

     Коллектив газеты «Красная звезда» поздравляет Никиту Сергеевича Михалкова с грядущим юбилеем и желает ему и дальше столь же потрясающе «держать спину» - не терять военной выправки и продолжать покорять новые творческие высоты. К нашим поздравлениям присоединяются и читатели «Звездочки».