Новые времена поделили общество еще и по эстетическим вкусам, и это нормально. Нам по привычке хочется, чтобы сборник поэзии вызывал всеобщий ажиотаж. Эти времена прошли. Но и сегодня есть люди, которым подобные книги интересны. Много их или мало, судить не берусь, да это и неважно. Главное, они есть. Я убежден, что «Шрамы на сердце» найдут своего читателя, причем - и это важно - среди людей разных возрастов. Заставят задуматься, как писал поэт, «о времени и о себе».Говорят, у поэтов есть дар угадывать будущее. С этим согласится любой учитель литературы. А порой это подтверждает и сама жизнь...
     В 1939 году студент Киевского педагогического института Марк Максимов написал стихотворение «Наследство». В нем мать провожает на войну сына, вручая ему наследство отца-партизана - саблю:

     И яблони у глиняной стены
     узнали, подступая полукружьем,
     как в дни боев рожденные сыны
     берут в бои отцовское оружье.

     Через два года автору этих строк суждено будет стать политруком конной разведки, а потом уйти в леса, в партизанское соединение имени Тринадцати, - не прятаться, а нападать на непрошенного врага.
     В армию Марка Максимова призвали после института, когда ему еще не исполнилось двадцати трех. Шел 1941 год. Дома ждали беременная жена, мать. Как же долго пришлось согреваться не семейным теплом, а размытыми и какими-то далекими мечтами о нем!
     В июне началась война, лучший друг Марка Максимова был убит немцами на его глазах. Будущему известному поэту предстояло пережить не одну такую трагедию, но в тот момент он сказал себе: «Самое страшное уже случилось. Это не друг умер, это я умер... Ничего страшнее нет и не будет!» С такой мыслью он прошел все военные годы.
     В первых боях контузия и плен. После них жене Марка Максимова с маленькой дочкой на руках пришла похоронка. Это ни о чем не говорило: мало ли на войне ошибок? Но вскоре прислал письмо друг: «Я видел, как Марк упал. В него попала немецкая пуля...» И в семье его «похоронили».
     Лагерь на занятой немцами родной земле. И, казалось, расстрел... Он же комиссар, да к тому же еврей! Но Марка миновала такая участь. Может, потому, что немцы еще не развернули массовые истребления, или потому, что успел вовремя бежать. Когда он был в лагере, красноармейцы с самолетов сбрасывали листовки с призывом организовывать партизанское движение на оккупированной территории. Жители не остались равнодушными. Сергей Владимирович Гришин, еще не Герой Советского Союза, а просто сельский учитель, прихватил с собой четырех человек с тремя винтовками и ушел в леса. К концу войны это было многотысячное партизанское соединение имени Тринадцати, названное так в честь тринадцати советских пограничников, героев фильма Михаила Ромма. Бессменный командующий Гришин завел в соединении собственные печати (чтобы каждый шаг партизана был не сомнительной выходкой, а задокументированным действием для «верхов») и даже собственную газету! Марк Максимов попал в партизанские ряды в 1942-м. В будущем поэт много будет вспоминать о том времени и в особенности о страшной Бовкинской блокаде.
     В октябре 1943-го планируемое наступление Красной Армии в Белоруссии задерживалось, и немецкие войска обрушились на группировку Гришина. Пять тысяч голодающих партизан с незначительным количеством гранат и стрелковым оружием оказались перед несколькими отлично вооруженными немецкими соединениями. Заняв оборону в Городецком урочище, в четырех километрах от деревни Бовки, они пять дней не давали противнику прорваться в лес. Когда кольцо окружения все-таки замкнулось, партизанам не оставалось ничего другого, как идти на прорыв. Марк Максимов вспоминал, как ночами они ели сырое мясо, ведь опасно было разводить костры. Жуткий голод заставил его зарезать своего коня, а съесть его он так и не смог...
     Поразительно, но блокаду прорвали уловкой! Громкий крик «Ура!» из нескольких тысяч ртов заставил немцев подумать, что наступление все-таки началось. Они запаниковали, и партизанам удалось пробить брешь в кольце окружения.
     После Бовкинской блокады поэт остался жив и участвовал потом еще во многих налетах. Партизанскую газету с сурово патриотичным названием «Смерть врагам!» редактировал он. Периодически жители оккупированных деревень читали волнующие строки о победах и о потерях, обработанные Марком Максимовым и допущенные к печати «полевым цензором» - стрелковым комиссаром.
     В эти нелегкие годы Максимов определился со своим назначением - он будет журналистом и, конечно, поэтом. После войны в ведущих советских газетах выходили его репортажи в стихах. Максимов стал членом Союза журналистов и Союза писателей.
     Семью пришлось строить заново: когда он вернулся, оказалось, что жена вышла замуж за другого. Понять и простить для отца было не великим нравственным подвигом, а нормальным человеческим жестом. Он забрал бывшую жену с дочерью и ее новым мужем с собой в Москву, помог им устроиться и поначалу поддерживал деньгами.
     В рабочем кабинете у Марка Максимова были две фотографии - он до войны и он после войны. Между ними несколько лет, но как за это время жизнь изменилась, как он изменился...

     Но все иначе!
     Все кругом иначе!
     Свет?
     Хорошо, что светится окно!
     Ребенок плачет?
     Хорошо, что плачет,
     что жив, что плакать не запрещено!
     В крови, в любви,
     в разлуке и надежде
     война учила счастьем дорожить.
     Мы всю войну мечтали:
     «Жить как прежде!»,
     Но прежде так мы
     не умели жить!