- Прикол, - вставил Сом. Хип-хоп снял наушники и прислушался.
     - Это еще не все, - продолжал Артем. - Стала она приучать кошку заново на унитаз и что думаешь? Та садится лицом к крышке.
     - Каким лицом, ха-ха, мама дорогая? - улыбнулся Каспий.
     - Вот... Ну, конечно, места не хватает, и все дела мимо унитаза на пол.
     - Тебе бы крышкой по башке в туалете дать... да в нашем... - уже хихикал Алексей.
     - Да, ночью... - добавил Денис.
     Петруха присел на корточки с посудой и еле сдерживал приступы смеха. Буська, испугавшись общего хохота, вырвалась из рук и спряталась под стол.
     «Кажется, выздоравливаем, - подумал Роман, глядя на повеселевшие лица. - Пару раз надо выйти в села, а то печаль всех придавила».
     Через полчаса опера внимательно рассматривали уже знакомую им карту Аргунского ущелья с фломастерными корректировками, испещренную значками и утыканную флажками различного цвета. Практически в каждом селе они побывали и визуально представляли местность.
     - Эта карта какого года выпуска? - Михаил шарил глазами по полям, пытаясь найти дату ее изготовления. - Здесь мамонты не указаны?
     - Вот Дачу-Борзой, вот база... - Роман тыкал пальцем в знакомые горы.
     - Имеющиеся данные позволяют смоделировать... - Михаил грыз карандаш, устремив взгляд вверх.
     - Кончай умничать, проснись, - Роман толкнул его плечом.
     - Ну, тема такая, - тот склонился к карте, моргнув красивыми ресницами. - Банда из десяти человек пришла из села Шароаргун, названного в честь одноименной реки. Возглавляет ее некто Ахмад. Данные есть. Молодой, авторитетом не пользуется, но хочет завоевать. Принадлежит к тейпу Шатой, поэтому в Комсомольское или Алхазурово не сунется - там люди Гелаева, которого Ахмад боится.
     - В Атагах и Дуба-Юрте он установил связи, увеличил банду и подставил нас под ментов, а после подорвал у Улус-Керта. Дальше хотел подбить парочку вертолетов, войти в Атаги и напасть на базу, но мы всех взяли и почистили джамааты, - продолжил Роман.
     - Если не врут, то и в Чири-Юрт не сунется, уже не к кому... Так, что остается? - Михаил весело посмотрел на Романа.
     - Программу минимум мы выполнили - не пустили его на равнину. Уйти он может по ущелью в Шатой и дальше, или в Шароаргун, или Итум-Кале.
     - Но местные... если не врут... - он поднял палец вверх, акцентируя внимание на этом.
     - Если не врут... - Роман повторил тот же жест, глядя Михаилу в черные глаза.
     - Утверждают, что он хочет совершить что-нибудь героическое, иначе ему не простят провала двух джамаатов, потери «Игл» и кучи моджахедов. Поэтому он реально должен готовить акцию где-то близко, и скорее всего в Дачу-Борзое или Улус-Керте, - Людвиг бросил на карту карандаш, считая дело сделанным.
     - Подожди, это только версия, - не унимался Роман, беря в руку брошенный карандаш. - В Дачу-Борзое, если не врут, есть обиженные, и с ними надо поработать.
     - Ты и поработай...
     - Так, так, - Роман склонился над картой. - Ахмад пришел из Шароаргуна, а река с тех мест проходит через Улус-Керт и Дачу-Борзой.
     - И что? - Михаил заинтересовался.
     - А могут ему оттуда посылку водой отправить? Где наш кандидат географических наук? Доцент, не спать!
     Тот уже засыпал после приема невкусной, но в большом объеме пищи, краем уха прислушивался к разговору.
     - Не могут, - буркнул он.
     - Это почему?
     - По кочану. Вот продуман, блин. Потому что река Шароаргун характеризуется мелкой глубиной и частой сменой русла, - преподавательским тоном равнодушно глядя в потолок резюмировал Доцент и добавил на обычном языке: - Уж больно рельеф там паршивый, и река течет по лесу, одни коряги и каменюки. Пешком вдоль нее осенью, может, и пройдешь, но на лодке вряд ли - порогов много.
     - Ладно, если не врет, - Людвиг поднял палец вверх.
     - Кандидат все-таки, - многозначительно вставил Роман.
     - Да пошли вы, - обиделся Доцент.
     - Значит, перемещается Ахмад только по дороге или по заросшим лесом горам. Три базы мы ликвидировали. Остается ему... Слушай, ему легче всего в Агишты свалить.
     Доцент присел на кровати:
     - Мочить Ахмада надо в горах. В селе сложно брать, так как местные, считая его гостем, будут прятать в подвалах. Придется много и долго ломать сараи и дома. Да и утомили мы их уже проверками. Отсюда вывод: вытащить надо Ахмада на засаду.
     - Молодца. Вот это реальная тема, - передразнивая Михаила, вставил Роман. - Горы здесь невысокие, удобные, лес сплошной. В Агиштах мы его не ждем. Может, выманить его туда? Данные о базе в этих краях есть.
     - Если «грушники» не раздолбали ее уже, - проснувшийся Доцент заинтересовался идеей. - Пошли к Николаичу, у него должна быть серьезная информация из Шатоя. Если соединим, то должно хорошо получиться.
     - И ты молчал все это время?! - Роман с Михой возмутились.
     - Ну, я же не командир, а только зам, - он, широко расставив руки, потянулся, выпятив вперед свою мощную грудь и живот. - И потом, субординация, товарищи студенты. Каждый должен свою диссертацию писать. Я, можно сказать, рецензию озвучил на вашу идею.
     - Да ну тебя к лешему!
     - Вместе пойдем, - усмехнулся Доцент. - Петруха, в печку дров добавь, развел холодяку!
     Роман отбросил полог палатки, и в лицо ему брызнуло сыростью и прохладой. По пути к командиру он еле сдерживался от смеха, наблюдая, как перед ним, собирая при каждом шаге разъезжающиеся в стороны ноги и тихо матерясь, передвигались со скоростью черепах длинный и сутулый Людвиг и широкий с толстыми крепкими ногами Доцент. «Натуральные пингвины. Жаль фотоаппарат не взял».
     В палатке командира было прохладно, и Кэп, кутаясь в ватник, что-то печатал на компьютере. На вошедших он взглянул недовольно:
     - Вы Петруху не видели? Не следит за печкой совсем.
     - Николаич, тут такое дело... - Доцент замешкался.
     - Короче, мы по карте посмотрели... реально можно Ахмада поймать, - прямо заявил Михаил.
     - А я думаю, зачем вам карта? Может, бумага для растопки печки кончилась? А вы в нее оказывается смотрели, - улыбнулся командир.
     Доцент решил заступиться за подчиненных:
     - Кэп, они стоящее дело предлагают.
     - Ну, давай, излагай, только быстро, пока электричество снова не отключили, а то мне еще отчет доделать надо, - он сдвинул со стола лишнее и приготовился слушать. - Доцент, крикни Петруху, пусть печку затопит и чайку заварит.
     - В общем, идея похожа на «мизер», - начал Людвиг.
     - А почему не «десятерная»? - пошутил Кэп. - Результат тот же.
     Выслушав замысел ликвидации Ахмада, командир задумался. Он внимательно посмотрел на Михаила и Романа, достал сигарету и прикурил.
     - Значит, «мизер», говоришь? - Кэп лукаво взглянул на подчиненных. - То есть выиграть, не взяв ни одной взятки?
     - Ну да, не трогать в селах, выпустить под контролем, а в горах погнать на засаду спецназовцами или вертолетами, - неуверенно пояснил Роман. Он не мог определить, какую реакцию на командира произвело их предложение и почему он тянет: «Неужели ерунда?».
     Но Кэп, махнув сигаретой в руке, сказал:
     - Эх, ладно, хорошие вы ребята. Короче, ваши данные подтверждают информацию, полученную от моего шатойского источника из числа милиционеров. Он является кровником Ахмада... Выйди! - внезапно огрызнулся Кэп на вошедшего Петруху, который сложил дрова у входа и вынырнул из палатки. - Сами натопим...
     Он поковырял сигаретой в пепельнице и продолжил:
     - Я ему передал информацию, что Ахмад послал своего боевика в Шатой. Этот милиционер его встретил, завербовал и предлагает реализовать информацию, чтобы Ахмада убить. Сначала я подумал, что новая подстава, но ваш анализ подтверждает данные из Шатоя.
     У Михаила горели глаза, так как все сходилось, и он в азарте заявил:
     - Предлагаю организовать мозговую атаку.
     - Людвиг, будь проще, - Кэп поморщился. Он не любил азарт в бою, чаще всего приводящий к потерям. - Ситуация такая. Если выманивать, то в район между реками Аргун и Шароаргун, между селами Зоны и Шатой. В это время, с учетом дождей, реки эти не перейти, а с юга и севера можно перекрыть пути отхода. Если Ахмад сюда зайдет - ему конец.
     - Но он пробивается в Агишты?
     - Конечно, потому что в Агиштах лес большой и горы невысокие.
     - Легче же ловить, - предположил Роман.
     - Прятаться легче, а ловить лучше там, где тяжело ходить и бегать, где мало ущелий и лесов, - терпеливо объяснял Кэп. - Здесь же уходить можно во все стороны. По данным «грушников», лес плохой и сложно ловить бандитов. Если блокировать Ахмада, то не там. Поэтому я переговорил с Гранитом, и он обещал, что в Агиштах четвертая сводная группа наведет шороху.
     - Можно поссорить Ахмада с Махмудом Агиштинским, - неожиданно предложил Миха.
     - Неплохо было бы, - согласился Кэп.
     - Есть человек в Дуба-Юрте, у которого родственники в Агиштах общаются с Махмудом. Он сам хвалился. Можно через него передать «дезу» на Ахмада, мол, трус и наш человек, пришел сюда и сдал федералам два джамаата, а теперь в Агиштах хочет сдать, - Миха светился, как лампочка.
     «Вот школа, не зря он против цэрэушников работает», - Роман по-доброму ему завидовал.
     - Риск? - Кэп забыл про электричество и отчет.
     - Минимальный. Мы этому человеку просто сольем информацию якобы по пьяному делу, мимоходом. Особенно акцентировать внимание не будем.
     - Пьяными будете в своих управлениях работать, а не здесь. Даже с запахом к чеченцам не ходить, - твердо перебил командир. - Дальше... этот шатойский мент по имени Иса задержал две недели назад двух смертниц в Шатое и ахмадовского родственника. Ахмад уже приходил к нему в дом в августе и угрожал убить всю родню и его самого. Я проверил, это подтверждается. Поэтому Ахмад должен идти убивать Ису, если даже у него ничего не получится здесь на равнине... Кроме того, родственник члена банды Ахмада из Юкерч-Келоя некто Муса сообщил нам такую же информацию. Похоже, что все сходится.
     Роман еще не видел Кэпа таким увлеченным.
     - Таким образом, мы не пускаем его в Агишты, выдавливаем его из Дачу-Борзоя, Улус-Керта и Ярышмарды. После села Зоны организуем преследование спецназовцами, а с севера пусть ждут менты шатойские...- Кэп откинулся от стола, с удовлетворением разглядывая Миху и Романа. - Мизер, говоришь? А ты, Доцент, что молчишь?
     - Жалко кадыровцам его отдавать.
     - Да он без боевиков - уже никто, и кадыровцы благодарны будут. Допросить мы его сможем, так что разницы большой я не вижу, кто поймает. Пора уже налаживать более тесный контакт. Убивать в горах не надо, надо вывести его на засады.
     - Это мы сможем в случае достоверности имеющейся информации и надежности источников, - Доцент спустил всех на землю.
     - Вот можешь ты, кандидат наук, все испортить? - расстроился Людвиг.
     - Нет, нет, все нормально, - поспешил успокоить Кэп. - Я по своему опыту скажу - отлично придумали. С учетом сложившихся обстоятельств и нежелательности активного проведения адресных проверок в селах это выход, - командир задумался, разглядывая карту. - Надо с Гранитом согласовать, задействовать летунов, спецназовцев, милиционеров шатойских в последнюю очередь. И вот тогда посмотрим, кто кого в Аргунском ущелье. Главное теперь, чтобы не было утечки, - Кэп внимательно всех осмотрел. - Это главное. Так, Людвиг, Волжанин, завтра в Ханкалу со мной, к аналитикам и радистам. На общих совещаниях эти вопросы не поднимать. Ясно?
     - Так точно.
     - Торг состоялся, прикуп снесен, игра объявлена, теперь ни одной взятки нельзя брать. Вы до своих двойных и ненадежных доведите, что нам Берии хватит и мы в отпуске, но напряженность не снижать, ясно?
     - Так точно.
     - Взаимодействие с комендатурой, милицией и кадыровцами возьму на себя. Мероприятия для «тяжелых» в зоне операции не планировать, - Кэп достал сигареты, давая понять, что разговор закончен, - а теперь спать и никаких преферансов по ночам, ясно?
     - Есть.
     К вечеру в палатке становилось еще более неуютно. Брезентовые стены по ночам пропускали холод с сыростью. Роман понял, как ошибся, выбрав кровать на нижнем ярусе. Это во флоте старослужащий спит внизу, а в палатке «блатное» место то, что повыше, потому что утренний сырой холод проникает внутрь и медленно поднимается, захватывая спящие тела. «Только бы ботинки до утра высохли», - подумал Роман, присев у печки.
     В углу мирно повизгивали щенки, ползая по изредка рычащей Валентине Григорьевне. На соседней койке дремал Артем, прижав локтем к телу громко урчащую довольную Буську. Роман, ежась, с удовольствием слушал, как лихо бренчит на гитаре Леха, причмокивая и перемежая задорные песни прибаутками и присказками. Вокруг сидели опера и, улыбаясь, пытались подпевать.
     В печке приятно бушевал огонь, пожирая поленья, выгоняя из них капельки шипящей влаги. Протянув руки, Роман с удовольствием впитывал тепло и, словно через пальцы, соединялся с домом, женой, дочерью.
     Рядом сидел Михаил и пил чай. Роман долго не решался и наконец спросил:
     - Миха, неужели тебя по залету сюда занесло?
     - Я сам вызвался... - он улыбнулся. - У меня подчиненного должны были послать, а у него жена в роддоме лежала...
     Роман заглянул в добрые, почти детские глаза: «Врет или шутит?»
     - А домашние?
     - Сказал, что в Америку в командировку... - Людвиг снова виновато улыбнулся.
     «Чтобы не расслаблялись»
     Трехдневный дождь прекратился, оставив после себя тяжелый насыщенный туман, размокшую землю, мокрый брезент и ватную тишину. В Ханкалу, уже не казавшуюся Роману чужой, взяли мохнатого и слезливого Басаева в качестве подарка, несмотря на жалостливые взгляды Валентины Григорьевны, которая, усиленно виляя хвостом, металась между машиной с щенком и палаткой с Фугасом и Монкой. Последнюю решили при случае подарить артиллеристам, а злобного Фугаса оставить себе.
     У Романа исчезло ощущение Ханкалы как бесполезной и таинственной груды техники с людьми. За последний месяц он понял основные принципы и законы, по которым живет военная группировка, и ему с улыбкой вспоминалось, как он терялся при виде всей этой силы и отсутствия долгожданной победы. Роман ответил себе на вопрос, почему мы не можем победить. Можем. Мы уже победили. Просто вертолеты, танки и пушки уже победили. Война идет в другой области - за души людские. Простая война уже выиграна, и теперь главное - идеологическая. Если политики не могут договориться и найти выход, то они посылают военных, чтобы уничтожить оппонентов, а затем шлют оперов, чтобы загладить ошибки».
     В кабинете Гранит, внимательно выслушав предложения Кэпа, долго рассматривал густо утыканную флажками и фигурками карту и, обращаясь к Роману с Михаилом, спросил: - Ахмад точно у Дачу-Борзоя?
     - Скорее всего, - неуверенно ответил Людвиг.
     - Вероятность высока, Борисыч, — Кэп заметно нервничал, так как никто не мог дать стопроцентную гарантию, где банда. Выводы основывались на сообщениях источников, косвенных признаках и аналитических данных.
     Гранит встал из-за стола:
     - Даю вам сутки, чтобы поработать с нашими аналитиками и радистами. Посмотрите, какая у них информация. Остаетесь ночевать здесь. Завтра мне доклад и принимаем решение. Ясно?
     - Так точно.
     - Все свободны. Кэп, останься.
     Роман и Михаил вышли в знакомую дежурку, суета которой не казалась теперь хаотичной. Напротив, им было несколько жалко этих людей, которые находятся в виртуальном мире донесений, чрезвычайных происшествий, согласований, взаимодействующих усилий и руководящих указаний.
     - Привет, Витос, - они подошли к помощнику дежурного, знакомому им по учебному центру. Виталий широко улыбался, подбирая двойной подбородок.
     - Тю... третья. Привет. Ну, как вам Гранит? Сильно злобствует? - он часто и весело кивал головой, при этом торчащие в беспорядке жесткие русые волосы задорно колыхались.
     - Да ерунда. Мы ведь тебе подарок привезли, а то у вас одни кошки.
     - Кота, что ли?
     - Какого кота! Собаку! - смеялся Роман. - Басаев звать. Сейчас из машины принесем.
     - Ну вы даете, - удивлялся Виталий.
     - Слушай, Витоc, мы с ночевкой, у тебя в модуле места есть?
     - Конечно, будет классно. Только я в десять вечера освобожусь, - он был искренне рад.
     - Да и мы не раньше. Мне – к аналитикам, а Михе - к радистам.
     В модуль уверенно зашел стройный летчик. Одет он был в кожанную коричневую куртку поверх летного плотного камуфляжа. Высокомерно кивнув присутствующим, он подошел к телефону и твердым громким голосом спросил:
     - Китаец, дай метео... Подполковник, скажи погоду, - выслушав ответ, он резко изменился в лице от возмущения. - Ты на улицу-то выходил? Ты что, не видишь, какая погода? Я тебе еще раз говорю...
     На том конце, видимо, также стали нервничать. Роману было интересно наблюдать за властелином неба. Не выдержав, «летун», как звали летчиков сухопутные, угрожающе твердо потребовал:
     - Фамилию скажи, - и вдруг, не сдержавшись, заорал, - твою фамилию, свою я знаю... Алло, алло!
     Видимо этот крик подействовал
     на человека на другом конце провода отрезвляюще, и разговор возобновился.
     - Вот я в окно смотрю и Грузию вижу, а ты говоришь, четыреста метров. Я тебе еще раз говорю... Подполковник Подколзин... Да... Ты на улицу выйди... Кто специалист? Алло... Скажи его фамилию... Ты не быкуй там, мне такое метео не нужно... Кто специалист, скажи?... Нет, а я с этим метео что сделаю? Что напишу? Что ничего не видно или наоборот?... Вы задолбали своими прогнозами, реальное метео давай... Если я Грузию отсюда вижу - какие «четыреста метров земля»? Вот давайте разберитесь! Вот и давайте...
     Возбужденный и негодующий летчик с силой бросил трубку, но тут же схватил ее вновь.
     - Дальнее метео... Алло, Подколзин, у вас что за кретин на ближнем дает четыреста метров всего? Ну так дайте ему информацию... Хорошо, я через тридцать минут перезвоню.
     Роман с улыбкой вышел из модуля на свежий воздух, жалея расстроенного «летуна», которому надоело торчать на размокшей земле и надеявшегося на вылет в чистое, голубое, бескрайнее и в то же время опасное небо.
     Оставшись наедине с Кэпом, Гранит спросил:
     - Как работают твои, пообвыклись?
     - Хорошие опера. В Дачу-Борзое и Атагах хорошо сработали, - Николаич не ожидал подвоха.
     - После Берии не сломались? - полковник нервно точил карандаш. Дешевая китайская канцелярская точилка, ломая карандаш, выдавала кучу стружек и нещадно крошила грифель.
     - Нормально держатся, - Кэп насторожился, наблюдая как, вращаясь, уменьшается стержень.
     - А что это они в отпуск просятся? Только начали результаты получать! - Гранит, еле сдерживаясь, смахнул стружку в мусорное ведро.
     - Борисыч, надо отпустить, а то не выдержат. Уже серые ходят, замотались все, - взмолился Кэп.
     - А кто Басаева будет ловить? - Гранит нехорошо посмотрел на Кэпа.
     - Пусть дипломаты ловят, - бросил Николаич устало и почувствовал, что сейчас начнется прочистка его мозгов, настройка, накачка и... можно привести еще много подобных слов, характеризующих методы управления личным составом, сводимые к одной цели - «чтобы не расслаблялись». При этом не важен конечный рабочий результат, главное - состояние напряжения, желание подчиненных «рыть землю», гримаса усилия на их лице и дрожь в голосе. Вот тогда начальство успокаивается, так как убеждено, что личный состав пребывает в тонусе.
     - Ну, ты не хами здесь! - голос Гранита стал твердым и он со злостью выбросил в урну и карандаш, и точилку.
     - Извините, товарищ полковник, - Кэп ровнее сел на стуле. - Если нет у нас Басаева, что я могу? Заманивать его, что ли?
     - Хоть заманивай! Предложи - рассмотрим.
     - Да все знают, что в нашей зоне мы все почистили и все перекрыли. Ахмада поймаем.
     - Ты мне не жалуйся! - Гранит сотни раз слышал эти слова и все-таки должен был требовать от подчиненных выполнения главной задачи. - Думайте!.. Вы же не «тяжелые», вам голова зачем? Думайте. Ищите людей. Работайте...
     Кэп отвернулся, про себя матерясь на жизнь, генералов, проклятого Басаева. «Сидит, ублюдок, в Грузии и только на себя ответственность берет за все, что случайно или не случайно взрывается. Мастерски делают из него героя, гады».
     Ну, ты что, обиделся, что ли? - после некоторой паузы Гранит остыл и по-отечески смотрел на Кэпа, откинувшись в кресле. - Вы вообще-то молодцы, это я тебе прямо говорю. Сейчас главное сконцентрироваться на новом источнике ментовском, как его?
     - Иса.
     - Аккуратно с ним работать надо и через него выходите на Ахмада. Лучше взять живым - он должен много знать. Ликвидируете банду - поговорим об отпусках. Ты обещал предложения.
     - Сейчас мои отработают с аналитиками и радистами, а к вечеру я доложу в полном объеме план мероприятий.
     - К вечеру? - Гранита раздражали нечеткие ответы.
     - В шестнадцать ноль-ноль.
     - Я прибуду из Грозного в восемь вечера. Дождись, обсудим. Ночуете здесь.
     - Есть.
     - Еще вопросы есть? - Гранит чувствовал, что Кэп не решается спросить.
     - Как с ориентировками быть? - Николаич тряхнул бородой и все-таки решил пожаловаться.
     - А в чем дело? - удивился Гранит.
     - У нас их пятнадцать штук накопилось уже. Невоз...
     - Ты что себе позволяешь? Ты что, отдельно работаешь? - Гранит в гневе бросил на стол ручку. - Надо смертниц искать - ищи, надо отработать адреса боевиков - отработай, надо подтвердить информацию - подтверждай. Ты что думаешь, эти запросы тебе просто от нечего делать пишут? Да такие же как и вы пишут. Ты сам сколько уточнял и запрашивал?
     - Я понял все, товарищ полковник, — Кэп сожалел, что осмелился затронуть болезненную тему административного бумажного вала.
     Но Гранит вновь завелся:
     - Ты через запросы троих взял, забыл? Иди работай, и чтобы через два дня на все ответил!
     - Виноват, закрутились... все сделаем.
     «Какая муха сегодня его укусила», — вставая, подумал Кэп. Он уже хотел юркнуть в дверь.
     - Стой, — Гранит посмотрел внимательно на него. — И смотри мне, если еще хоть один раненый, я тебя до рядового разжалую.
     - Есть.
     - Все, иди.
     Выходя из модуля, Кэп спросил у дежурного:
     - Что с Гранитом сегодня?
     - В отпуск его не пустил генерал, — прошептал ему Виталий.
     «Как я не вовремя», — досадовал Николаич. Вдруг ему стало жалко Гранита, который прикрывал, обеспечивал, организовывал работу десяти сводных групп и ежеминутно находился под прессом начальства и тащил на себе весь груз ответственности за все операции, обеспечение продуктами, боеприпасами, залеты, ЧП и самострелы. В первой группе один солдат себе руку из подствольного гранатомета прострелил. Вытаскивали гранату из руки в госпитале. Рисковали все: от врачей до Гранита, а если бы взорвалась? «Как Борисыч еще держится?». Внезапно ему также захотелось на кого-нибудь накричать, потребовать, приказать, построить, он оглянулся и, не найдя подчиненных, со вздохом достал сигареты.
     Аналитики
     Роман шел к аналитикам не как раньше, с недоумением о целесообразности сосредоточения большого количества людей в одном месте. Теперь, по прошествии нескольких месяцев, он четко представлял, как в недрах Ханкалы десятки человек сутками обобщали, искали в справках, следили за каждым движением бандитов и террористов. Донесения, протоколы допросов, данные от технарей, «наружки» — все перерабатывалось и переваривалось, отбрасывались шелуха и мусор, вранье, подставы, старая информация, после чего тщательно лепилась мозаика объективной картины из кусочков, осколков, дополняя отсутствующие звенья и, конечно, приукрашивая. Главное научиться этим пользоваться, овладеть сложной технологией работы аналитических подразделений с целыми слоями и массивами данных, быть адекватным в современный информационный век.
     В модуле аналитиков было темно и тихо. По своему опыту Роман знал, что проснутся они в лучшем случае к обеду, обязательно опоздают в столовую и с отвращением проглотят холодный суп и котлеты. Рабочие сутки у них перевернуты, и разгар работы приходится на позднюю ночь и раннее утро, когда наконец-то будет собрана вся информация из групп, которую необходимо обработать, сопоставить с информацией из Грозного, данными технических служб и доложить руководству к шести утра.
     После этого начиналось самое напряженное: уточнение, дополнение и доработка под контролем руководства управления, Грушева или самого Семина, оценивающих информацию по приоритетности, значимости и перспективности. Даже после восьми утра аналитики отправлялись в свой модуль, с содроганием ожидая в любой момент вызова для корректировки материалов.
     Поэтому Роман почти с испугом пробирался между сваленными в беспорядке ботинками, стараясь не шуметь и что-нибудь не уронить, но тщетно — прямо на входе в комнату стоял стул с небрежно наваленными на него коробками и проводами, которые с грохотом рухнули на пол. С кровати в темноте поднялась взлохмаченная голова с наполненными трагизмом мутными глазами.
     — Ну, какая сволочь...
     — Андрюха, не ругайся, извини, пожалуйста, — Роман пытался шептать.
     — А-а, это ты... привет.
     Невысокий, с длинными прямыми жесткими черными волосами, торчащими в разные стороны, аналитик Андрей сел на кровати и тупо смотрел на вошедшего. На его осунувшемся лице с впавшими скулами, покрытыми трехдневной черной щетиной, застыло выражение бесконечного отчаяния.
     — Андрюха, мне бы покопаться у вас в системе. Все, что есть по моим друзьям, и можешь дальше спать.
     — Вам только дай покопаться... — сонный аналитик зевнул. — Очки не раздави... Я потом в систему смогу войти?
     — Да брось ты, в первый раз что ли. Вот твои очки.
     С трудом спрыгнувший со второго яруса кровати Андрюха был похож на орангутанга: ссутулившаяся спина, опущенные и впереди расположенные прямые, жилистые, волосатые руки и наклоненная вперед взъерошенная голова с очками на крупном с горбинкой носу. Набрав пароли и войдя в систему, он улыбнулся Роману:
     — Ну, как там у вас?
     — Нормально, обед не проспи, — Роман шутя толкнул его в направлении к двери.
     — А я не пойду...
     Роману нравился Андрей. Аналитиков старались набирать из Москвы, и это было оправданно, так как они ориентировались в структуре управлений и лучше владели оперативным языком. Поначалу Роман с предубеждением относился к москвичам, но после, познакомившись с ними поближе, изменил свое мнение. К его удивлению в Ханкале москвичей было очень много. И среди них встречались особенные экземпляры, но в целом контингент подобрался достойный.
     Через два часа просмотра десятков донесений и справок Роман закрыл ладонями глаза. Имена, фамилии, районы, села, базы, оружие, машины, воровство, убийства лавиной пролетали в голове. Он не мог сконцентрироваться, так как в модуле аналитики постепенно просыпались, и начинался их обычный рабочий день, то есть вечер и ночь.
     — Ты скоро компьютер освободишь? — в комнату вошел Кирилл, руководитель аналитической группы. Он был единственный, с кем Роман старался не общаться, ощущая к нему неприязнь, причину которой он определить не мог. То ли Кирилл был зациклен на достижении результата, то ли у него было избыточно развито то чувство, за которое не любят москвичей — снобизм, смешанный с цинизмом. Усталый, нервный, неудовлетворенный Кирилл напоминал капризного ребенка, его постоянно недовольная чем-то гримаса производила отталкивающее впечатление. Такого руководителя не только опасались, но даже жалели. Роман был рад бросить просмотр и чтение аналитических справок, но высокомерие Кирилла отзывалось в нем вредностью и, не зная почему, хотелось ответить ему отказом. Однако ссориться было глупо, да и дела были поважнее.
     — Если ты сбросишь мне на флэшку все, что есть у тебя по Аргунскому ущелью, то через десять минут, — Роман даже не повернулся к Кириллу.
     Бессмысленно потоптавшись, тот взял сигареты и вышел.
     — Андрей, а что это с ним? — спросил Роман. — Уж слишком Кирилл загружен.
     — Не обращай внимания, у него с начальством проблемы. Хочешь «Сникерс»?
     — Нет. Сколько вы можете это есть? Лучше на обед сходили бы, — Роман удивлялся, как много молодые москвичи поглощали различных сладостей и кофе. — Ты еще хоть не куришь, а Кирилл уже насквозь продымился.
     — Работа нервная, ничего не поделаешь. Может, помочь? — проснувшийся Андрей подсел поближе.
     — Да нет, надоело мне уже. Все что надо я уже нашел. Сейчас к Михе пойду. Приходи к Витосу, пулечку распишем...
     — Как работа сложится.
     — Ну, спасибо, я пошел, — Роман встал, потянувшись. — Вы бы штангу тягали, а то совсем зачахнете здесь. Вот твоя система в целости и сохранности. — Он по-дружески похлопал Андрея по плечу и вышел на свежий ночной воздух.
     На Ханкалу спустилась ясная южная ночь. Дождь напоминал о себе невысохшей липкой землей с лужами, прохладной влажностью и рваными облаками на черном небе. Роман отметил про себя, что не может припомнить здесь сильных ветров, и, вероятно, поэтому туманы здесь частое явление. Яркие алые розы и трава покрылись мелкими капельками ранней вечерней росы и смотрелись сказочно при освещении фонарей.
     У модуля его ждали Виталий и Михаил.
     — Ну как, Витос, ребята наши? — спросил Роман.
     — Та все живы-здоровы. Антон — заместитель начальника десятой группы, трех бойков на той неделе грохнул со своими ребятами и схрон нашел. В семерке Игорь новосибирский неплохую операцию провел, так что все нормально. Да, друзей закадычных — калмыка с Иванычем — отправили домой.
     — За что?
     — Та за что, за что... синие они.
     — Почему синие? — не понял Михаил.
     — Бухали, сволочи, каждый день.
     — Это мурманский Иваныч?
     — Ну да. Кадр еще тот. Он же сумку свою «мечту оккупанта», когда сюда ехали, потерял.
     — Как потерял? Мы же в автобус ее точно закинули, — удивился Роман.
     — Черт его знает как. В Моздоке уже не нашел, так и ищет до сих пор.
     — Что, всю одежду с документами потерял? — не верил Михаил. Ситуация была не столько комичная, как сам Иваныч, так и постыдная, а главное несвойственная для организации, в которой он служил. В конце концов оденут и накормят, но зачем на войну посылать маразматиков и алкашей? Зачем их держать на службе и позориться? Ну не можете уволить, не хватает у вас духу административного, так спрячьте где-нибудь на складе, а не показывайте всей стране!
     — И как он?
     — Та ну бросьте, он и деньги и одежду потерял, а ходил как герой России. Жертва аборта, хе-хе-хе... Сначала затрахал всех поисками, потом побирался, кто что даст. Ладно, если бы у него все сгорело или там случилось что... Я ему говорю: «Иваныч, ты хоть и подполковник, но шланг».
     — Ведь кто-то с ним намучился.
     (Продолжение следует.)