(Продолжение.
     Начало в № 134.)

     – В этом районе более десяти сел. Вы сможете перекрыть Шароаргунское направление с восточной стороны хребта? – спросил Кэп после краткого сообщения о замысле операции.
     – Время? – коротко гортанным звуком выдавил из себя чеченец.
     - Три дня, начиная с завтрашнего.
     - Вертушки будут? – Ирхам оторвался от карты.
     -Да.
     - Условный знак есть, чтобы друг в друга не стреляли?
     – Условного знака не будет. Давай договоримся, что вы дальше этих квадратов, – Кэп провел карандашом по карте, – не идете, а вертушки над вами не летают. За два километра до вас они не появятся.
     – Не надо вертолетов. Много своих войск здесь. Мимо убьют в своих, – Ирхам говорил с сильным акцентом, и Роман не всегда понимал его речь.
     – Вертолет пролетит два раза и стрелять не будет. Только разведка, – предложил Кэп.
     – Хорошо. На три дня этот участок мы закроем. С вами и ментами у нас связь есть. С вашими спецназовцами нет. Пусть они до наших квадратов не идут.
     - Добро.
     - Если поймаем, он наш?
     - В прокуратуру.
     – Хорошо, – Ирхам впервые улыбнулся по-доброму. Если в прокуратуру, значит это общее дело. Кадыровцы все равно смогут вытянуть у боевика всю информацию первыми, а им нужны его связи с милиционерами, арабами, бандитами, чтобы после почистить и расставить своих людей. – А сейчас зову ко мне в дом ужинать.
     — Спасибо, нам пора ехать, – Кэп встал, складывая планшет.
     – Нет, нет, в гости ко мне. Ты, Саша, мало приезжаешь сюда, так просто не уедешь, так не бывает. Сейчас пойдем ко мне, переночуете, завтра поговорите еще с ментами и домой.
     - С ними уже говорили сегодня.
     – Я знаю, – Ирхам хитро ухмыльнулся, – еще раз поговорите. Ночью нельзя ехать. Опасно. Я проведу совещание со своими командирами в селах и завтра все точно скажем. Саша, не бойся, все будет нормально, вы мои гости, – он изменился и стал говорить, красиво помогая жестикуляцией.
     – Ирхам, нас много... – Кэп сопротивлялся больше для порядка, понимая, что нанесет своим отказом обиду чеченцу, у которого уже фактически находился в гостях. Даже ради предстоящей операции необходимо было сгладить противоречия.
     – У меня дом большой, всем места хватит, пойдемте, – Ирхам, улыбаясь, вышел во двор и, махнув рукой стоящим подчиненным, заговорил с ними быстро на чеченском, после чего они проворно метнулись к машинам. – Пока мы с вами поужинаем, они соберут моих командиров. После мы все обсудим. Все будет нормально, Саша, поймаем мы эту собаку.
     Большой трехэтажный дом Ирхама, находившийся в центре села, обнесенный сплошным крепким кирпичным забором, был похож больше на крепость. Посторонним сложно было разобраться в многочисленных родственниках, скромно сновавших по комнатам, и в архитектуре помещений, но атмосфера за большим столом была противоположной кабинетной.
     Роман впервые рассматривал странное чеченское кушание «корта-когиш» – голова и ноги барана помещались на огромном блюде вместе с кукурузными галушками. Когда подали чесночный соус, Ирхам предложил гостям попробовать угощение. Роману больше понравилась привычная курица, густо поперченная, фаршированная дольками кислых яблок, украшенная зеленью, овощами и дольками сваренного вкрутую яйца.
     Ирхам много улыбался, произносил теплые слова, тем не менее вечер прошел в напряженном ожидании ночи. Даже вкусная домашняя пища не приносила удовольствия, и расположившиеся в отдельной большой светлой комнате практически без мебели на третьем этаже оперативники чувствовали себя неуютно.
     – Николаич, может, растяжку на вход?.. – Зверь не успел договорить, поймав озабоченный взгляд командира.
     – Ты же не в общежитии и не на частной квартире в Грозном. Я и так хозяина обидел, взяв с собой оружие. Здесь нас никто не тронет.
     Лежа на расстеленных на полу матрацах, Роман вслушивался в звуки ночного села. К редким автоматным очередям он привык, как и к проносящимся в ночи автомашинам. Он не мог уснуть, в голову лезли мысли о злодейке судьбе, которая занесла его в неизведанные дали. Почему-то вспомнил, как в детстве ему отец читал рассказ Льва Толстого «Кавказский пленник», как восхищался ее героями с простыми русскими фамилиями Жилин и Костылин. Он впервые ночевал в доме, где нет рвов, колючей проволоки и постов с пулеметами. Они добровольно оказались беззащитными заложниками. «Интересно, сколько можно отстреливаться в этой комнате? Час? Минуту? Куда бежать?»
     - Кончай ворочаться, – недовольно пробурчал Михаил.
     Они лежали рядом на полу в углу комнаты у окна в сад.
     - Сам-то что не спишь?
     - Курить хочется, – он опасался выйти в сад.
     – Потерпишь. Здоровее будешь, – Роман разглядывал медленно пролетающие в квадрате окна мрачные тучи, сквозь которые не пробивалась ни одна звездочка.
     - Слушай, Людвиг, что-то не верю я ментам.
     - Я вообще чеченцам не верю.
     Роман приподнялся на локте и по-заговорщицки прошептал:
     – Контролировать ментов и кадыровцев мы не сможем, значит, рассчитывать на них нельзя. Получается, их задача пошуметь, напугать и вывести Ахмада на Ису.
     – Тогда Иса должен знать, где ждать этого гада, – Михаил со вздохом медленно и нескладно встал, осторожно открыл окно и сел на подоконник.
     Сейчас его занимало только желание курить, и больше ни о чем другом он не мог думать. Роман также поднялся и, вдохнув свежий воздух, выглянул в темный сад, освещаемый светом из окон первого этажа. Михаил прикурил, пряча огонек сигареты в кулак, выдыхая дым в окно, и извинился:
     – Я пару затяжек только.
     – Иса знает, но он не сказал, – шептал Роман, внимательно осматривая пустой двор, – и черт с ним. Ему это больше надо, чем нам. В этом его жизнь, а не медаль или премия. Он Ахмада убьет.
     - Доцент расстроится.
     - Почему?
     - Он очень хочет за Берию отомстить.
     - Ножом глаза выковырять и уши отрезать, что ли?
     – Мне тоже без разницы, кто Ахмада убьет, только бы труп отдал, а то огребем от генерала, – Михаил с наслаждением втягивал сигаретный дым и по привычке прищуривал глаза.
     – Если за каждым бегать и на ленточки резать, то работать будет некогда и еще кого-нибудь потеряем, – продолжал Роман. – Надо Исе довериться, ведь с планом он согласился, значит, план реально не перекрыл тропу, по которой Ахмад пойдет, но и не оставил ему выбора. Иса хочет, чтобы все шло по этому плану, и он будет ждать Ахмада сам.
     Где-то хлопнула дверь, послышалась резкая чеченская речь. Михаил замахал рукой, пытаясь остановить дым, который вместе с дуновением ветра двинулся в комнату.
     – Ну что ты, Ром, хочешь? Такой расклад мы сами предложили... Пусть все берут свои взятки. Знать бы прикуп...
     - Жил бы в Сочи.
     Утром, когда проезжали развилку у выезда из Шатоя, какая-то неуловимая мысль, что-то проясняющее мелькнуло у Романа в голове и унеслось вместе с прохладным ветром. С необъяснимым беспокойством он всматривался в дорогу, реку и склон ущелья, безнадежно копался в голове, но окончательно запутался: «Черт, спугнул, что же это было?»
     – Зверь, ты главное не засни за рулем, – Михаил за всю ночь в гостях у Ирхама не сомкнул глаз, опасаясь провокации, захвата или всяких «разведштучек» с подкидыванием прослушивающих устройств, хищением документов, и видел, что Ринат также устал.
     – Нам бы вообще доехать, – тот выглядел необычно угрюмым.
     - Что случилось? – встрепенулся Кэп.
     - Похоже, мы где-то солярки хватанули вместо бензина.
     – Может, ночью сахар в бензобак кадыровцы насыпали? – зло предположил Михаил.
     – Какой, к чертям, сахар, – Зверь казался раздраженным. – Тогда бы вообще из Шатоя не выехали. Хуже нет, когда двигатель в любой момент может заглохнуть. Я уже на холостых подсос включаю.
     – Выбирай открытое место и останавливайся, – скомандовал Кэп, – пока не вечер, почистишь карбюратор.
     Они остановились в месте слияния двух ущелий, образовавших небольшое заросшее травой и мелкими кустами открытое пространство. Осеннее, еще теплое солнце расслабляло, и Романа еще больше тянуло в сон, но наблюдать как быстро и умело в коротких жилистых руках Рината мелькают инструменты, было интересно.
     – Только зря это все, – Зверь с прибаутками, надувая щеки, продувал жиклеры.
     - Почему? – удивился командир.
     – В баке бензин по идее тоже надо поменять, а у меня одна канистра, и то, скорее всего, такого же дерьмового.
     - Дотянем как-нибудь до базы, а ночь твоя.
     – Дотянем, Николаич, не впервой, – Зверь вытирал промасленные руки грязной ветошью, сильно пахнущей бензином.
     На базе их ждал Гранит, расхаживающий в видавшей виды полевой форме и дешевых резиновых сапогах, продающихся на каждом стихийном базарчике по сто рублей. «Значит, скоро дожди, а он собрался в горы в четвертую или седьмую, а к нам заехал по пути. Повезло нам с начальником. Другой бы на плацу всех построил и строевой смотр организовал», – Роман тепло поздоровался с полковником.
     Гранит не скрывал удовлетворения по поводу благополучного прибытия группы из далекого района. Он еще помнил те времена, когда почти каждый второй выезд в Шатой и Итум-Кале подвергался обстрелу или подрыву.
     — Это хорошо, что отрабатываете взаимодействие со всеми местными силовыми структурами, а то сидят по селам и только каждый сам за себя. С руководством МВД и Рамзаном Кадыровым согласованы мероприятия по ликвидации банды и ее главаря. Это значит, что соответствующие приказы по их структурам пройдут, и они должны реально отработать.
     – Тогда действительно высока вероятность Ахмада поймать, – Кэп был удовлетворен.
     – Ахмад уже мало что значит. Банду разбили, «Иглы» взяли, если и последних добьете, то вообще отлично будет. Главное, по вашей инициативе организована крупномасштабная операция по зачистке от бандитов Аргунского ущелья. Санкции получены, и я уверен, что бегущий Ахмад сам покажет все базы, схроны и свои связи. Можно было бы по-тихому взять и галочку поставить, но полномасштабной зачистки бы не получилось. Кроме того, руководством управления преследуется цель отработать взаимодействие с республиканскими структурами – кадыровцами и МВД. Наша задача содействовать их становлению. Ликвидация одного боевика может являться результатом для группы спецназа, а не для нас.
     - А если живыми не поймаем?
     – Это частности. Операция в целом согласованна. Проверим милиционеров и кадыровцев, кто как себя поведет... – Гранит задумался. – План хороший и практически выполнен. Молодцы. Теперь главное – поставить последнюю точку, все сделать четко и вовремя.
     - Есть.
     «Пусть все берут свои взятки, а мы запишем в пулю червонец и выйдем сухими из воды. «Мизер» так «мизер», – подумал Роман.
     Снег
     Ахмад проснулся от пронизывающего до костей ледяного холода. Он лежал на настиле из веток с пожухнувшей сырой листвой, под побелевшей целлофановой пленкой. Скулы до боли свело судорогой. Он попытался открыть рот, но зубы громко клацали друг о друга. Мучительно не хотелось вставать, но еще большим было желание согреться. В голове нудной пчелой зудела мысль: «Костер... ну и пусть заметят... где-то должны быть спички, зажигалка». Задеревенелыми, скрюченными руками он попытался справиться с зажигалкой, но в пальцы пришла тупая сильная боль, и он в отчаянии отбросил ее в ветошь настила. Прижав кулаки к груди, Ахмад съежился в комок, но это не помогло унять крупную дрожь, трясущую все тело, больные руки, занемевшие чужие ноги. Казалось весь мир против него, застрявшего в этом проклятом промозглом лесу.
     Он открыл глаза и увидел сквозь пленку снег. «Этого не может быть. Это сон», – почти в истерике он потянулся за зажигалкой и лишь с третьего раза робкое пламя вырвалось и тут же погасло от неосторожного холодного дыхания. Ахмад снова щелкнул зажигалкой, и, стараясь не дышать, накрыл пламя ладонями, сложенными лодочкой. «Вот и зима... Я ничего не успел. Не успел даже в Грузию. Если ночью выпал снег, значит, перевал закрыт и предстоит провести еще одну зиму в горах. Еще одну зиму в Чечне...»
     Через долгие секунды он понял, что пламя газовой зажигалки не несет тепла, только боль и надежду. Пока есть огонь, есть надежда. «Костер. Вот что меня спасет. Костер, и уйти, срочно уйти в Шатой, в Шароаргун, в Итум-Кале, куда угодно... Сейчас простая сырая землянка показалась ему спасением. Костер и уйти... За день я далеко уйду от базы».
     Через час, согревшись от огня и поев гречневой каши, сваренной на воде, Ахмад обрел самообладание и способность действовать. Прежде всего он решил связаться по рации с Саидом, чтобы выяснить, можно ли на него надеяться. Саид был его последней надеждой. Через него он сможет провести акцию с использованием смертницы, а после убить Ису, если этого не сделал Адлан. Саид должен спрятать его на время в Шатое и связать с людьми. Идти одному без моджахедов на Шуру было нельзя. «Я, Ахмад, – амир, и у меня есть отряд, жаль только «Иглы» изъяли федералы, но есть кассета с записью подрыва. Хоть это показать, у многих и этого нет. Надо найти новую видеокамеру и взорвать шахидку. Саид поможет связаться с кем надо, только бы с ним было все в порядке...» – так думал он, затягивая шнурки на прокопченных дымом сырых, но теплых ботинках.
     С восходом солнца Ахмад постарался подальше отойти от шалаша. Взобравшись на хребет, он долго выбирал место, обеспечивающее безопасный отход в случае обнаружения его с воздуха. Наконец, расположившись на краю узкой и длинной расщелины, он включил рацию и настроил ее на условный канал:
     — Саид, Саид, ответь, – он боялся в открытом радиоэфире называть свое имя. Но в рации звучал только треск.
     — Саид, ты меня слышишь?
     — Ты кто? Какого Саида зовешь?
     По голосу и произношению Ахмад не узнал его: «Нет, это не он. Случайное совпадение. Может, попросить помощи? А вдруг кадыровцы? Нет, нельзя рисковать».
     - Не тебя, не тебя. Отключись пока.
     - Ладно.
     «Где же Саид? Почему его нет?» – Ахмад заметно нервничал и, настроив рацию на общий канал, закричал:
     – Адлан, Супьян, Саид, ответь Ахмаду ... Абу Рабиа, Салех, кто меня слышит?
     – Салам, Ахмад, это Абу Салех. Тебя почему так слабо слышно?
     - Я замерз.
     


     (Продолжение следует.)